Сумасшедшие

      Дождь закончился через полтора часа, порадовав нас начавшими шмыгать носом часовыми, которых Мэган, одна из наших врачей загнала мыться и пить разведенное ради этого противопростудное лекарство. Целый пакетик на большую кружку, из которой напились все трое. И переодетые, согревшиеся и растертые полотенцами, они спешно переодевались в теплое, собираясь переждать начало простуды именно в лазарете. На всякий случай.       Шестеро крепких мужчин во главе с дядей Ивэном и дедом Икрамом, после переговоров с моим отцом, усиленные Мэтью с оружием, покинули остров на наконец-то починенном пароме, у которого оказался полный бак, на двух легковушках, почти раздолбанных в предыдущие рейды. Хмурый и кусающий губы отец, который столь явно пытался справиться с волнением, вызывал тревогу и очень сильную. Сделать что-то я всё равно не могла, поэтому оставалось только сжать зубы и отправиться на помощь тем, кто сейчас в работе. Мы и помогали почти два дня, носясь по поручениям и решая тут и там вспыхивающие конфликты.       Через несколько дней с момента отправления ребят в Торонто, заработала рация в штабе. Вернулся отряд уходивший в рейд, расширивший количество транспорта до шести единиц и приведший за собой толпу мертвецов. Правда без моего брата и Ивэна, которые каким-то боком решили остаться в зараженном городе! Высказаться очень хотелось, но за Мэтта я не волновалась, не тогда когда с ним дядя.       Около двух сотен ходячих было расстреляно из винтовок с борта катера, остальных на въезде передавили колёсами они сами и отловили перекрыв сетчатыми воротами выезд на причал уже мы. Добивали стоя напротив беснующейся мёртвой толпы, от которых отделяла сетка и каркас из узких металлических труб. Незабываемые впечатления. Особенно после того, как пришлось растащить часть теперь уже точно мёртвых тварей, чтобы закидать их соломой и готовиться поджечь. Правда, потом решили этого не делать, пока не переправим груз, ради которого пришлось заводить паром, благо на несколько поездок топливо было. Автоколонна как оказалось была очень большой. Не в плане количества машин и школьного автобуса, который явно доехал с трудом, так как из-под капота поднимался парок. В плане того, что в этих машинах привезли. Два пикапа, школьный автобус, грузовик и те две легковушки, которые уезжали, были забиты до самого верха. Мебелью, какими-то мешками, коробками, баулами, хорошо знакомыми ящиками и сетками. И прекрасно знакомым коробом сразу за дверью грузовика который я открыла посмотреть. И ещё одним, чей бок я заметила в темноте. Эти умельцы приволокли пару рефрижераторов. Грубо говоря — напольную холодильную установку, размером с большой горизонтальный холодильник для мороженого. В магазинах тут такие были, но тут… И каким боком вообще о них вспомнили?! Даже мне самой это в голову не пришло, а ведь не дура же! Но нет, я даже не задумалась о подобном, а ведь продукты надо где-то и как-то хранить, заготавливать и тому подобное… Стало стыдно, пока муж не выпрыгнул из автобуса. Весь в щитках, чуть ли не в броне, похожей на полицейские, даже в шлеме с явно прочным прозрачным щитком и подал руку встречая из салона женщину в… кожаных доспехах?! Даже для апокалипсиса это было слишком… Впрочем, женщина блеснула на солнце открытыми от брони частями тела и хмык подавить не удалось. Кольчуга. Самая настоящая.       Алан помог ей спуститься и стало заметно, что правый бок или скорее руку, новоприбывшая бережёт, прижимая её к телу. За ней выпрыгнул парень-подросток, тоже в кольчуге, но в щитках как у Алана. Последним покинул салон мужчина, немногим моложе дяди Хершела, с перевязанным лицом и закрепленной в лубке рукой, с трудом спустившись по лестнице. Алан отчитался мне, как заместителю отца от встречающей группы, об отсутствии укусов, открытых ран и других контактов с зараженными и все раненые, больные и неспособные на передвижение шустро, были переведены на катер, где их ждала Мэган. А остальные, с трудом завели автоколонну нагруженную очень сильно, на паром, который тяжело закачался под их весом. Томас, который научился управлять паромом за пару дней, осторожно повел груженный корабль в сторону от причала. А я, обернулась к снявшему шлем мужу и поцеловала, стараясь не чихнуть. Несло от него с такой силой, что глаза несколько заслезились. Но несло мужчиной, да… Брутальным, небритым и немытым мужчиной, о которых в своё время Алан нелестно отзывался. В итоге, я всё же чихнула, на удивлённый взгляд, пояснив: — Приедем в Терру, я тебя отмою хорошенько. А то нос забивает. Услышавшая меня женщина расхохоталась, явно в истерике, но получив щипок от второго типа в броне, которого я еще не видела, нахохлилась и выругалась. Я улыбнулась, размахивая руками и подзывая народ к себе. Новичков было тринадцать. Шесть женщин и семеро мужчин, которые устало и слегка исподлобья смотрели на меня. Неподалеку стояла Ирэн, которая сжала кулак и кивнула мне. Значит люди уже в курсе большей части событий.       Прокашливаюсь и немного повышаю голос, чтобы услышали все: — Мы направляемся в наше поселение, где вас осмотрит врач, накормят и дадут выспаться. После, вы прибудете к штабу, где за вам определят ваш участок работы. От вас не будет требоваться ничего невозможного: тренировки с оружием, помощь по хозяйству и с заготовками продуктов, мелкий ремонт и возможно, выезд в рейды в дальнейшем. Если у кого есть полезные навыки и таланты, сообщите завтра, на общем сборе. Возможно, кто-то будет заниматься внутренними делами общины. Ваши предложения по улучшению жизни приветствуются. Можете подумать, чем поможете вашему будущему дому. Однако, предупреждаю сразу. Все те, кто будет саботировать приказы Главы убежища, его покинет. Всё ясно? Судя по насупленному молчанию вопросов пока не было, так что кивнув, я закончила: — Сейчас вами займутся наши врачи, а на самом острове будет возможность помыться и поесть. Можете отдыхать и думать. У меня всё. В самом поселении нас встретили с лёгкой опаской, но вполне приветливо. Помогли дойти до лазарета раненым и просто едва стоящим на ногах, а я пошла сообщать отцу о пополнении.       Отец потер лицо руками, полазил в бумажках на столе и выйдя на крыльцо, прикрепил на стенку список работ написанный от руки и предложил выбирать всем, кто и где хочет помочь. Так как я и Марьям подошли вместе, то вместе мы и пошли помогать с сортировкой привезенного, куда отправились еще трое девушек и Мэган, которая руководила сортировкой в поиске лекарств и инструментов среди привезённого. В предыдущие рейды не везло категорически тем, что гребли наши добытчики всё, кроме нужного. Радовало, что группа моего мужа под предводительством Мэтта, кто бы сомневался, привезла целых два багажника лекарств и инструментов, с кучей прочего барахла из разоренных ходячими больниц в Гамильтоне. Особенно порадовало наличие спирта и брикетов с какими-то порошками, от вида которых наши медики посветлели лицом. А наличие капельниц, тонометров, прочей аппаратуры, эластичных бинтов и бутылей с разными жидкостями, привезенными в больших ведрах обложенных различным тряпьём, кажется сделало моего брата будущим гаремовладельцем. Ибо наши врачи: Мэган и Аманда, кажется искренне решили его отблагодарить. Любым доступным способом.       Дальнейший осмотр и сортировка вещей показали, что приятные сюрпризы для лазарета кончились, разве что Мэган безжалостно забрала на повязки большую часть постельного белья. Рулоны с тканью, которые были прихвачены Аланом в предпоследней поездке, после раздумий, как и большой рулон полотна для тряпок, были приватизированы лазаретом. Гинеколог, с радостным писком неподходящим мужчине, сгреб все имеющиеся упаковки с обеззараживающими салфетками из торгового центра и перчатками. Благо последние в любой больнице лежали на складах блоками в коробках, по несколько сотен упаковок в каждой. Полезное приобретение. Как и навороченные микроскопы, в количестве трех штук с парой коробок сменных стекол. И стерилизатор для инструментов, который я в своё время вынести не смогла. Мэтт со смехом сообщил, что нашёл их тоже в больнице. А там и прихваченный мной прибор для маникюра пригодился, когда я его заметила и предложила женщинам. Брали два, явно на случай слома. Объяснять причину не пришлось, аппараты забрали, морщась — а что делать? На запчасти вполне подойдут, пусть парни догадались и нашли на складе пару ламп из запасного комплекта. Обеззараживать-то инструменты почти негде, а спирт тратить — его мало, всего несколько канистр. На экстренный случай, вроде полостных операций оставили. Остальную сортировку заканчивали без них — медики потащили в своё царство вещи добытые людьми в бою.       Остатки вещей рассортировали на три кучи; продукты и полезности, всё, что было связано с одеждой, и оружие. Мебель и непонятные свертки решили пока не трогать, разбираясь с первостепенными задачами. Посчитав вещи, с улыбкой заключили, что зиму пережить барахла хватит и тёплого, и сменного. Особенно порадовало два десятка кожаных курток с меховой подкладкой. Хоть тут радостная новость. Продукты же… В основном было всё сыпучее, с нередкими консервами. Зато было несколько больших банок с Нутеллой, мёдом и мешки с сахаром и мукой, довольно много. Соли вот только в сравнении с этим, было поменьше - всего пять ящиков. А соль будет нужна для запасание всего и вся. Впрочем, в качестве утешения был штабель банок с соленьями, которые очень любили северяне, или русские кварталы. Кто-то из запасавшихся, знал толк в нормальной еде, или умел готовить. Банки можно было использовать повторно, ведь в той же куче валялось несколько упаковок с силиконовыми многоразовыми крышками - явно Мэтт добавил. Отдельным строем стояли большие бутылки с растительным маслом, несколько канистр оливкового, рапсового, кунжутного масел. Да я уже обожаю того, кто это приволок! Девчонки помогавшие мне всё разгрузить, отправились к последним неразобранным кучам и добрались до первого не выгруженного из грузовика рефрижератора. Как вдруг раздался неверящий возглас: — Черт побери! Это что, шоколад?! Настоящий швейцарский шоколад, мать его! Девочки! Нашу любопытную толпу удивленную возгласом встретила глубоко ошарашенная девчонка-подросток, немногим старше Майи, смотрящая под крышку холодильной установки. И заглянув внутрь, я не сдержала удивленный смешок. Сверху и до самого низа, этот ящик был забит упакованными плитками дорогого темного шоколада, лежащего штабелями. Расхохотавшаяся Марьям, заинтересованно так поглядывая, с искренним любопытством сказала: — А там случаем печенья нет нигде? И мы страшно воодушевленные, с огромным энтузиазмом полезли разбираться, где и что есть. Чуть не переломали упаковки и коробки, но всё же нашли одну коробку, полную упаковок печенья Орео. Нашли и тут же утащили по печенюшке из одной упаковки. И радостно посмаковав, со вздохом убрали обратно, отдав пустую упаковку, облизанную одной из девочек, мне. А я, вытащив из-за ремня забытый вначале маркер, стала подписывать коробки и ящики: кухня, сад, лазарет, оружейная, вещи. И помахала рукой идущему в нашу сторону отцу. Тот, заметив меня дошёл до нас и выслушав, кивнул, попросив помочь с переносом. Как оказалось, дома уже несколько распределили, придав им дополнительные функции кроме жилых. Так дом в центре с большой верандой и открытым летним баром, превратился в общую кухню, благо у них был большой гриль с глубокой чашей для угля и раздвижными боками, куда наши умельцы уже решили приварить второго такого красавца, чтобы увеличить поверхность, и много места для столов, которые мы тоже помогли принести. Тело ныло от резких движений, но сцепя зубы я помогла девочкам дотащить до кухни несколько коробок, а там подтянулись и остальные и работа закипела. Выстроившись в ленту, мы словно живой конвейер стали передавать коробки и мешки, перешучиваясь и хихикая. Во втором рефрижераторе тоже оказался шоколад, заставляя девочек радоваться от одной только мысли о возможном лакомстве. Минут за тридцать полностью управились, а потом владелец шоколадок выявился, женщина в эльфийских шмотках и её муж. На понтах все, попытались качать права и на своё возмущение, получили прямой и категоричный ответ, меня аж гордость взяла, когда Алан, вернувшаяся Мэган и отец почти синхронно указали на ворота, а папа сказал: — Выход там. И живите как хотите. А Алан еще и добавил с грустной усмешкой, выходя из строя и морщась, уходя после этого не оглядываясь: — Не знал, что вы балласт и нахлебники, ребята. Простите, что вообще о вас побеспокоился.       Женщина нахохлилась явно оскорбившись, как и её муж, но тот покачал головой и махнул рукой, удержав свою жену и уводя за собой. Правда ещё оглянулся на рефрижератор с шоколадом и кивнул на него отцу. А тот пожал плечами и подозвал парней посильнее, обвязав тросами и с помощью ругательств и многочисленной помощи, унося оба в штаб, так как там были подключены солнечные панели и появилось электричество. Слабо конечно, но на самом слабом режиме который как оказалось есть, ело немного. На одновременно с ним, работу одной радиостанции и две розетки для зарядки хватило. Для остального были аккумуляторы, которые подключали к свободным розеткам. Больше электрических приборов пока не использовали, чтобы не перегрузить сеть, которую контролировали пара стабилизаторов напряжения. Запасные панели лежали в кладовке штаба, вместе с запчастями, так как было пока не до них. Скорее всего завтра этим займутся вернувшиеся парни. В итоге со стратегическим запасом вкусняшек разобрались, пусть и довольно жестко, в итоге отдав их под бдящее око Совета.       Остальные промолчали, возвращаясь к разгрузке и переговариваясь между собой и сразу же оставаясь, после моего оклика, чтобы получить одежду и обувь, если у кого-то её не было. Выбор был небольшой, но разобраться сумели, обмениваясь друг с другом уже после получения. Часть одежды у людей была и ранее, часть забрали из автомобилей у причала вместе с едой. А остатки забрали на пароме вместе с некогда оставленными автомобилями, где сохранились стройматериалы, часть продуктов и прочего, из того рейда где я заработала ушиб ребер. Часть этих машин, уже не подлежащих активному использованию, ушла на запчасти и в качестве опор для забора, когда решили расширить городок. Расширили на четыре дома, которые из-за освоения сначала дальних построек, не успели разобрать на составляющие. Конечно традиционные американские домики были так себе, но у двух из них были хорошие фруктовые сады, а у одного дома даже бассейн. И при осмотре оного, в гараже нашлась перевозная цистерна с насосом и длинным шлангом. Цистерна была пуста, а вот под ней обнаружилась дверь в подвал, где был оборудован мужской рай, с баром, оружием, холодильником полным пива и печью. Хорошей такой качественной печью для обогрева и готовки, чья труба выходила в камин. И спящей напуганной женщиной, которая подскочила как ужаленная, подхватывая пистолет.       Мужчины нас тут же оттеснили подальше и судя по отсутствию выстрелов, бесстрашно шагнувшая на растерзание напуганной женщине Мэган, вполне справлялась. Через полчаса на свет вышла заплаканная женщина, держащаяся за руку спокойной Мэган, которая увела её в лазарет. А мы с Джейн, ушли к остальным на кухню, где как раз устанавливали будущую кухню.       Столы мы расставили, стулья тоже, правда получилось так, что ели бы либо только по очереди, либо с трудом умещаясь за столом. Парни правда ушли, а через полчаса раздался звук работающей бензопилы, может что-то придумают. И так уже придумали, Мы не отвлекались — чистили рыбу, которую принесли мужчины. Немного, но на два средних котла супа хватило бы. На гриле закипали третья и четвертая кастрюли, тоже из самых больших, кто-то из хозяев держал больших собак и кастрюля пригодилась. Найденные в домах переносные грили принесли сюда же, на них пока кипятили воду для чая. Продукты уже начали экономить, поэтому на большую кастрюлю чая, была всего столовая ложка с верхом чайных листьев, столовая ложка мёда и две ложки сахара. Картофель весь забрали на посадку и уже посадили, так что довольствоваться пришлось двумя банками фасолевого супа, редкими овощами покрошенными мелко и разводным картофельным пюре, которое тоже было среди привезенного. Всего половина кружки на кастрюлю. Это сгущало суп, как и кружка поджаренной с маслом муки туда же. Водянистый суп начинал казаться посытнее, а тем, кто хотел погуще, напоминали, что потом будем жрать одну рыбу, если не вырастим урожай сами. Семян вытащенных на вылазках братом и Аланом было много, очень много, но сколько из них смогут взойти? Сколько переживут переменчивую погоду или не дай Боже, непогоду?       Старый чеченец с невесткой и пара людей знакомых с земледелием сумели сделать посадки, защитив грядки от возможных проблем как могли, старыми газетами, плёнкой, мелким мусором и веточками, опилками и соломой, но что будет дальше — ясно станет только через месяц, когда пойдут всходы. Они ведь не только семена сажали, привозили целые кусты, мелкие деревья и землю, кусками. Землю сказал везти Икрам, который объяснил, зачем они это делают - для повышенной приживаемости растений. И нужно подождать неделю, чтобы было ясно, сумели ли они сделать, что задумали или нет. А пока были другие дела, требовалось вскопать и засадить несколько километров земли огороженной новым забором, так как их было много, к счастью книги по садоводству невестка чеченца хранила. И училась в своё время как ландшафтный дизайнер и следовательно, ощутимо задела раздел высадки и укоренения всяких растений. Предложила вообще пруд выкопать и пока её не послали, сказала зачем. Народ не понял. Женщина углубилась в рассказ и рассказала что, как и зачем. Попросила помочь выкопать определенные молодые деревья в округе. Была послана на три буквы, но не отстала. В итоге, через неделю она будет с девушками высаживать защиту от ветра и пруд как необходимый для эмоционального здоровья компонент, в качестве эксперимента. А ведь было столько всего, что надо было сделать… К тому же придется спасаться от птиц и насекомых, от других людей… Сколько страшного ждёт их?       Мы приготовили суп, собрав посуду и столовые приборы со всех домов, разлили его по тарелкам и с замиранием сердца поняли, что не хватает нам самим. Пожали плечами, замерив сколько и как хватило, сообщили главе от женщин, получили по паре жареных рыбешек на брата и две шоколадки на всех. Остальные устроились на сбитых парнями бревнах, успешно оструганных парой сохранившихся рубанков и временно накрытых тентами, приспособленных вместо длинных лавок и начали есть, шумно делясь впечатлениями. А мы погрызли рыбу, с удовольствием подсчитывая ещё и с трудом находя ещё одну кастрюлю, занятую сейчас засыпанным туда разводным картофельным пюре. А невестка Икрама, Иман, посмотрела на наши мучения, подумала и просияв лицом, умчалась к свекру, что-то выспрашивая. И тот подумав, дал добро. И через несколько минут светящаяся как солнышко женщина, принесла большой казан, сказав со смущённой улыбкой: — Неразборный в доме, он на время зимы, а про этот я совсем забыла, мы его перед зимой в починку отдавали. И отец сказал, что надо навес сделать, над столами, чтобы во время дождя есть.       Наша компания просветлела лицами, успокоившись. Теперь хватило бы всем. Мы подумали с Марьям, поделились с ней кусочком от нашей доли шоколадки и пошли третировать моего отца. Тот уже вернулся в штаб, обсуждая с кем-то вопрос разбивки полей на зоны огороженные забором, как на фермах. И ожесточенно спорил на эту тему. Мы же, отчитались насчет обеда, количества продуктов и проблем с освещением. И спросили насчет навеса. Нас выслушали, дали добро на ласковое потрошение шатра и попытку приспособить его как навес. А мы вышли к заканчивающим обедать людям и озадачили их, а я еще попросила почистить за собой тарелки, которые теперь становятся собственностью едока. Не послали — прогресс. Спокойно доели и потянулись к двум бадьям и губкам, чистя тарелки и унося с собой, вместе со столовыми приборами. Пока борзых не было и это радовало.       А Алан и сдружившийся с ним парень гинеколог, по имени Джеймс, которого переименовали в Джима, подозвали к себе остальных, решая вопрос с навесом над столовой и стенами кухни, которые потребуются к зиме, пока люди в хорошем настроении. А мы пошли снова в лазарет. Меня терзала мысль о складе полезных вещей на нашем с Мэттом острове. О его наличии знали, как и о том, что я периодически буду туда пропадать, чтобы покрыть охват раций с усилением еще на пару прибрежных городов. И что возможно, наш остров будет ещё одной линией защиты. Только о наших запасах в курсе не были. Было не очень приятно, но подстраховаться я была обязана. И потом, я всегда могу передумать и привезти сюда всё, что требуется. Ведь я всё ещё решала, стоит ли это того и папа знал это, не торопя меня.       На третий день, ближе к закату сработала рация и усталый голос Мэтью, попросил встретить их. Встретили целым вооруженным отрядом. Широкий и длинный паром, вмещающий по три машины в ширину, встретил нас забитый домами на колёсах, машинами и грузовиками с людьми. И мать его, бензовозом. Восемь автодомов, пара грузовиков, бензовоз и три легковушки. Мой усталый брат помогая перевести группу до обители, едва удерживал себя в сознании, в пыли и грязи, избитый, в засохшей крови и с дрожащими руками. Отчитался перед отцом и выйдя из штаба поймав меня около скамейки, упал передо мной на колени, уткнувшись мне в живот, глухо смеясь. Я не пыталась остановить его и понять, что происходит, просто гладила по волосам и ждала. И отмахивалась от любопытных, жестами попросив мужа прикрыть меня. Тот понятливо заворачивал любопытных от нас подальше. Хохот перешел в рыдания, мужские, глухие и с мелкой трясучкой когда страшно за человека, который на твоих глазах почти никогда не плакал. Мэтт плакал на моих коленях, когда умерла его родная мать, отказавшаяся от него в пользу отца и попавшая в автокатастрофу. Когда рухнула его жизнь из-за того, что ему перекрыли возможность учиться в очень престижном колледже из-за богатенького урода которому Мэтью разбил нос защищая девочку, и чей папаша многое мог. Когда ему было стыдно перед дедом, за неуважение к своим корням и хамство, человеку который прошёл войну. Сейчас Мэтью плакал горько, с надрывом не стесняясь невольных свидетелей. И я могла только его обнимать. А потом он сквозь истерический тремор, хрипло мне сообщил: — Семья с недавно укушенными маленькими детьми. Не захотели обратиться. Все. Каким образом было понятно без слов и стало горько. Мой брат, который своими руками убил детей и их родителей, видевших это. Ещё живых и понимающих ситуацию. Они не хотели жить, но сами сделать такое с детьми не могли, а бросить их обращаться… Я обняла брата почти ложась на него и шепча: — Хочешь помолимся за их души, Мэтью? Я умею. Мой враз постаревший на несколько лет брат, только кивнул, вцепляясь мне в поясницу ещё сильнее. Пока новоприбывшие люди устраивались, в начавшемся шуме и суматохе, я обнимала Мэтью, став для него островком спокойствия. И негромко, для него одного, читала молитву. Так и сидела почти до заката, удерживая руки на теле дрожащего брата, лишь раз отстранившись, чтобы принять плед из рук мужа, которым и укрыла его.       Спать я ушла на одну постель с Мэтью, прекрасно зная, что там куда он вцепился, расцветут синяки. Два дня спустя. Утро.       Сидим, чиним сети для рыбы, привезенные людьми из рейда. Плюс ремонтируем привезенные ими сетки из спортивного магазина, которые собираются использовать как подвесные хранилища для продуктов, защищая их от грызунов, которых оказалось довольно много на острове. Правда их уже рассматривали как средство пропитания в голодные годы, но опасались паразитов переносимых этими грызунами и болезней. Не будь этого — давно бы сожрали. Но раз нет, то эти тварюшки расплодились. Правда с этим справлялась пара кошек, чудом уцелевшая в доме на окраине острова, закрытая с кормом и плошкой воды своей хозяйкой в шкафу. Её саму убили при зачистке — она пожирала своего соседа, успевшего спрятать детей в подвал. Нашли чудом, по слабому сиплому мяуканью, когда осматривали дома. Детей же, по крикам, с трудом успокоив и вытащив наружу, нашли в то же время.       Кошки оправившиеся на кипяченой воде и рыбно-мясном бульоне окрепли и начали свою охоту. Теперь постоянно около выделенного им места появлялись задушенные тушки, которые они потом с удовольствием поедали. Но кошек не хватало, все же требовалось заготовить и хранить очень много продуктов, а хвостатых охранника было всего два. В итоге пришлось выдумывать дополнительные варианты хранения запасов, в чем помог старик-пастух и его невестка. Они же уговорили несколько человек на помощь, со стрижкой овец, чью шерсть сами сели обрабатывать, забрав с собой только Майю, по моей просьбе. Девочке нужна была смена обстановки и дело, с которым она справится. И с чисткой шерсти от мусора она справлялась хорошо.       На самом острове постепенно успокоилась суматоха, благодаря распределению нескольких семей по передвижным домам, которые те с радостью заняли и окончательному расширению поселения. Благодаря освобожденным от двигателей машинам, к которым приварили металлические трубы и штыри, прибили листья металла и древесину, в качестве двух с половиной метрового забора. Кухонный навес из шатра заменили сшитыми вместе кусками брезента и тентов, которые и натянули над столами. Большую часть стульев вернули по домам, заменив их грубо сколоченными лавками из обструганного и ошкуренного дерева. Огородили кухню решеткой сваренной из металла и обтянутой плотным тентом, чтобы ветер, а после морозы не влияли на пламя. И куча-куча всех мелких, но важных вещей, которые пока не выполнишь на попу ровно не сядешь, были сделаны.       А мы в итоге мы, девушки в количестве трех, не допущенных до других работ в силу весомых обстоятельств, сидим и чиним сети. У меня в силу привычки, получается в разы быстрее и потому удается закончить раньше, присосавшись к чашке с едва теплым супом. Как всегда с меловой добавкой. За пару дней я к ней привыкла, как и к осторожному массажу и плотному бандажу под грудью от подобревшей Аманды. Болью еще простреливает, но гораздо меньше, да и судя по посветлевшему лицу тетушки у меня действительно простой ушиб. Так как срок безделья сократили до ещё четырех дней, на всякий случай. Мэтью, уже немного отошедший от впечатлений и спавший рядом, съездивший на наш остров в одиночку, сообщил, что весь запас лекарств привезенный Аланом был доставлен сюда, включая нашу вторую не спрятанную аптечку и весь хирургический инструментарий, которые я не успела спрятать. Без спроса и малейшей возможности посоветоваться. Алан просто решил и сделал, выбрав большинство, оставив нас без всего. Он вынес даже большую часть семян, что мы не смогли запихнуть по тайникам. Радует, что инструменты и прочее, Мэтт забрать не позволил, поставив перед фактом. И Алан обиделся! За то, что ему не дали помочь выжившим детям и женщинам, которые же первыми и обвинили его в бездействии. Дурак — это надолго.       Это я знала — альтруизм временами просыпающийся в его дурной голове, воспитанный американской идеологией и тупостью, было не вытравить. Да, я признавала, что людям нужна помощь, но в первую очередь была эгоисткой. Только моя семья превыше всего — не остальные. Этих людей я не знала и не собиралась узнавать. Они уже начали требовать себе прав и власти. Ведь как же, они привезли с собой кучу всего нужного и имеют право! Отец и Мэтт морщились и я понимала их чувства. Их спасли слишком рано.       Поэтому когда мной были замечены выходившие из воды ходячие, первыми добравшиеся до берега острова буквально чудом, я не подняла тревогу. Просто сообщила брату, а тот передал отцу. А толпа идиотов, вытребовавшая себе найденный в подвале дома алкоголь, отправилась на пляж, громко смеясь и делясь впечатлениями. За ними закрыли ворота, попросив постучать как вернутся и отец вывел своих людей на смотровые вышки, вместе с оружием. Тех, кому мог доверять. Тех быстро ввели в курс дела и никто не возразил. Все таки отец умел дать ощущение безопасности и твердой уверенности в завтрашнем дне. И ему верили. А начавшие устраивать беспорядки новички, из тех у кого в заднице заиграла демократия, у спасенных жителей острова вызывали неприязнь. Не все, но тех и не выпустили за ворота, попросив помощи. Из почти восьмидесяти прибывших за эти несколько дней, качало права около двух десятков, но оппозиция не была нужна там, где каждый момент могли сожрать ходячие трупы. Не в такой ситуации. Поэтому тех кто решился уйти праздновать, отпустили без споров. Тех кто был нужен — оставили. И просто поставили на воротах тех, кто мог без колебаний пристрелить живого человека, объяснив им ситуацию и получив понимание в ответ. И остались ждать. Через час раздались первые крики и в сторону забора бросилась девушка-подросток в купальнике и шортах, забив по воротам и заорав: — Ходячие! На острове ходячие! Шум привлек внимание всех в поселении из-за сильного голоса девчонки, так что отец дал отмашку.       Девчонку втащили за ворота, а вооруженный отряд из четырех человек отправился навстречу. Через десяток минут раздались первые выстрелы, а спустя полчаса затихло эхо последнего. Вернулось семеро, из которых одна из жертв обратилась буквально у ворот, напугав высыпавшую к воротам толпу. Пристрелили наглядно, бесцеремонно осмотрев остальных на наличие укусов и только после запустив внутрь. Еще двоих пристрелили тут же, найдя раны от зубов ходячего. И забрав пару бутылок бензина, четверка отправилась обратно. А вскоре со стороны пляжа поднялся черный дым.       В тот вечер было тихо. Единственный островок света был у полевой кухни, где горели самодельные масляные светильники, разгоняя начинавшуюся темноту. Начинался ужин, который на этот раз был с макаронами и несколькими яйцами взбитыми в варящийся суп. Вкус был непривычный, но вполне себе сытно и съедобно, так что возражающих не было. Люди забирали свои порции и рассаживались по лавочкам, угнетенно молча. Хорошенько потрепанная оппозиция молчала, стараясь не отсвечивать, но их отсадили отдельно и сопровождали внимательными взглядами, ведь у пары из них обнаружились царапины.       И царапины эти сыграли. Обратились все, кто выходил на пляж и были заколоты своими же соседями по ужину, в отличие от них успевших хлебнуть горя сполна. Собранные из одиночек, не имевших поддержки, они быстро влились в коллектив, не желая повторять безумное время за пределами острова. Последний из выходивших не был заражен, но он слишком активно орал в своё время и ему под шумок свернули шею и пробили череп коренные островитяне, стащив в общую кучу, которую утром вынесли за пределы поселения. Где и сожгли. Друг друга осматривали и опрашивали, собирали сведения о том, что умели, чем болели и с чем знакомы или нет. Списки вывесили на двери главного дома, окончательно приняв его оперативным штабом. Заколотили окна на нижних этажах и укрепили двери во всех домах поселения, укрепив заодно и забор. Алан, подавлено молчал не глядя на меня и Мэтью, первыми предположивших такой исход. Стыдно было, инициативному идиоту. Искренне и всепоглощающе стыдно. А мне было всё равно, я разделяла угрызения совести брата, осторожно подводя его к мысли, что такое повторится еще не раз. И что мы будем в своём праве.