Любовь во время Зимы

      Наставник часто учил Бейлиша простым правилам, которые впоследствии не раз помогали Пересмешнику выжить. Одним из них было – слушай людей, которых слушать не хочется. Сам Петир добавил бы – смотри и запоминай, как бы омерзительно не было. И сейчас, как и все годы после возвращения из Браавоса, он смотрел, слушал и запоминал.              Он знал, что далеко на востоке, лишённая мощи кхаласара, Дейнерис блуждает по пустыне с тремя маленькими драконами. Знал, что Роб Старк не хотел менять сестёр на Цареубийцу, считая это неравноценным. Как знал и о том, что у Драконьего Камня ручная жрица Станниса сжигает статуи Новых богов. Ибо ночь темна и полна ужасов. Но ему ли её бояться, если всё равно все люди смертны? И все люди служат. Кто-то богам, кто-то своим интересам, кто-то долгу и чести, кто-то мести, а кто-то смерти.              Кому служил он сам? Сейчас, когда в каждом углу было по королю, это вряд ли имело какое-то значение. Ведь пока они грызлись между собой, словно стая одичалых псов, он мог подняться выше, открыть для себя новые возможности. Не в его правилах было упускать шанс.              Наслаждаясь разногласиями, возникающими в Великих домах Вестероса, Мизинец строил догадки, касаемо того, как долго Кейтилин будет способна держать в узде молодого Короля Севера. А так же он упивался рассказами о том, как в Тронном зале Красного замка Серсея, поддавшись эмоциям, дала пощёчину сыну. Джоффри был жестоким ублюдком, но не глупцом. Он давно вслушивался в то, что говорили вокруг. Не подавал виду, но делал выводы. Он догадался о связи Джейме и матери. Догадка эта не принесла ничего хорошего, ибо юный король приказал найти и казнить всех бастардов Роберта Баратеона, а матери пригрозил смертью, если она ещё раз осмелится ударить его. Бейлиш мечтал, чтобы это случилось, и в то же время понимал, что Серсея не настолько безрассудна, чтобы испытывать судьбу.              Предчувствуя, что и его заведение не обделят вниманием Золотые плащи, он оставил управляющей Роз, в то время как сам больше времени проводил в замке, ступая неслышно, словно тень по его длинным коридорам. Когда в его бордель придут за жизнью грудного ребёнка, эта грязь не замарает его рук и не испортит репутации дома развлечений. Ведь его самого не было внутри, а шлюхи, насколько бы они смекалистыми не были, всегда остаются всего лишь шлюхами. С них и спроса нет.              — Отныне и навеки свободное и независимое Королевство Севера больше не является частью вашего государства, — зачитала вслух послание Старка Серсея и тут же разорвала его на кусочки.              Вынырнув из одних размышлений, Петир тут же погрузился в другие. Он гадал, чьи слова были на пергаменте – Роба или Кейтилин. На очередном собрании малого совета было настолько скучно, что он мог сколько угодно строить планы и рассчитывать ходы наперёд, предполагая, как поступит тот или иной высокородный.              То, что кости Эддарда пора отдать Старкам никому в голову не приходило ставить под сомнение. Как и то, что Джейме всё ещё жив и цел. А что до Ночного Дозора, одичалых, короля за Стеной и Белых Ходоков – Петир был твёрдо уверен, что этот вопрос со временем решится сам собой. Одним королём больше, одним меньше – все они были просто фигурами на доске. Теми, что так легко столкнуть с края. Главное подвести к нему. Он умел играть в Игру Престолов, умел строить заговоры против всех них, мог договариваться с врагами, льстить и предавать, но против оживших мертвецов, если они вдруг окажутся правдой, а не глупыми детскими сказками, он не мог противопоставить ничего. А если ничего поделать с проблемой не можешь, то лучше всего отпустить её в вольное плавание. По крайней мере, до поры до времени.                            Вернувшись в свой бордель, Мизинец кивнул в ответ на приветствия девочек и сразу же направился инспектировать их работу. Что бы ни случилось, главным здесь было наслаждение клиентов, ведь чем оно выше, тем больше драконов осядет на его счету в Железном банке Браавоса. Не важно, что именно доставит удовольствие посетителю: юная девушка, молодой мальчик, подсматривание за чужим актом или изощрённые ласки. В стенах этого заведения для любого могли подобрать развлечение по вкусу. За этим он следил лично.              Пройдясь по комнатам, Бейлиш остановился у предпоследней, через потайной глазок проверяя, как за стеной его девочка справляется с работой. После он хотел было удалиться в свои комнаты на верхнем этаже, не думая даже о том, что у Роз, могут быть какие-то проблемы с клиентом, ведь именно она была той последней, за кем он решил не следить сегодня. Как оказалось зря.              Привлечённый громкими возмущениями, он прошёл через небольшую гостиную и вдобавок к ним услышал женский плач.              — Я не собираюсь это терпеть, — подтягивая штаны, негодовал посетитель, выходя из покоев Роз. Заприметив хозяина борделя, он направился к нему. — Я едва её коснулся. Вы здесь берёте в два раза дороже. И за что? За плач?!              Заметив, как Армека тихо выскользнула от только что обслуженного клиента, Пересмешник обернулся к возмущённому мужчине.              — Минуту, друг мой, одну минуту, — увещевательно произнёс он, прежде чем нетерпеливо щёлкнуть пальцами девушке, приказывая тем самым подойти ближе.              Пользуясь тем, что мужчина пока не видит её, Мизинец достал из рукава платок и стёр сперму с уголка её губ. Понятливая шлюха стояла не шелохнувшись, всегда готовая выполнять работу.              — Примите мои искренние извинения, — с самой дружелюбной из своих улыбок обратился Мизинец к теряющему на глазах запал раздосадованному клиенту. Он мягко, но уверенно подтолкнул к нему девушку, добавляя: — Армека о вас позаботится.              С извечной полуулыбкой, полуусмешкой на губах, убедившись, что дальше всё пройдет гладко, он дождался, когда шлюха страстно поцелует мужчину, и оставил их наедине.              Как только Пересмешник отошёл от них, выражение его лица изменилось. Будто перетекло из одного состояния в другое. В серо-зелёных глазах застыло недовольство и настороженность. Неспешно ступая, он вслушивался в размеренный стук каблуков сапог по каменным плитам пола, словно предупреждая Роз о своём приближении.              Северянка была весьма не глупа для шлюхи и при этом хороша собой, что приносило Бейлишу немало драконов. Но сейчас она, обхватив колени и уткнувшись в них лицом, сидела на краю кровати и горько плакала, распугивая посетителей. Подойдя к ней ближе, он участливо коснулся её плеча и заглянул в лицо, проверяя сохранность управляющей. Убедившись в невредимости самой красивой из своих шлюх, он обошёл её и опустился на кровать по левую сторону. Изображая обеспокоенность её состоянием, Мизинец мягко опустил руку на стройную спину и вновь заглянул в лицо.              — Простите, милорд, — наконец-то выдавила она из себя и снова заплакала.              — Тшшш…, — касаясь второй рукой ноги Рос, он заключил её в своеобразные объятия, давая понять, что она в безопасности. — Он тебя обидел?              Намекая на пару минут назад возмущавшегося клиента, он едва уловимо мотнул головой в сторону двери.              — Нет, милорд. — Она шмыгнула носом и спустя пару мгновений признала: — это из-за Меган.              — Кого? — с деланным непониманием переспросил Бейлиш.              — Она работает у вас, — кое-как справляясь с собой пояснила Рос. — Это у неё золотые плащи убили дитя.              — А да, — с горьким узнаванием в голосе протянул Мизинец. — Очень… — тщательно подбирая слово, он сделал паузу, — грубая работа. — Предугадывая новую волну слёз, он философски заметил: — иногда тем, у кого много власти, не достает милосердия.              Утешая её, Пересмешник коснулся губами плеча через ткань расшитого серебряной нитью атласного халата. Он поглаживал напряжённую спину и выжидал. Ему было интересно, опомнится ли она, сообразит ли, что работает в борделе, а не септе. Но управляющая оставалась безутешной.              — Я всё время думаю о ней, — с болью в голосе призналась женщина. — Не могу заснуть. Бедная малышка.              — Ты напомнила мне другую девушку, — вкрадчивым шёпотом начал Мизинец, неторопливо избавляясь от излишнего сочувствия. — Я приобрел её в доме удовольствий в Лиссе, — заинтересовав Роз придуманной историей, созданной только с одной целью – дать ей понять, как вести себя, он надеялся, что она окажется достаточно поучительной. — Красивую, как ты. И смышлёную, как ты. Но она была несчастна, — понимание во взгляде женщины, приносило ему удовлетворение. — Она плакала. Часто. Я спрашивал почему, но у нас с ней не было такого взаимопонимания, как с тобой, — сделав паузу и убедившись, что всё внимание Роз сосредоточено на нём, мужчина решил, что было бы неплохо, закрепить результат. — И это было очень грустно. Девушки из домов удовольствий Лисса дороги. Очень дороги. Но эта девушка не приносила мне денег.              Позволив разочарованию проскользнуть во взгляде, он ощутил страх, коснувшийся Роз. Она настороженно затихла, глядя в бесстрастное лицо Пересмешника. Она поняла, что на самом деле ему нет дела до смерти кого-то одного из его борделя, пока от остальных есть польза. Главное, чтобы те, кто может работать, приносили прибыль.              — Я ненавижу неудачные вложения. Правда, ненавижу. Они меня изводят. — Не отводя пристального взгляда от шлюхи, он продолжил: — Я не знал, как сделать её счастливой, и не знал, как возместить мои убытки. Один богатый клиент предложил мне огромную сумму денег за то, чтобы я позволил ему преобразить эту грустную девушку. Чтобы он делал с ней то, что обычно мужчины не делают. А ты знаешь, что они обычно делают, — многозначительно выделил фразу Пересмешник, позволяя додумать ей остальное. — Я бы не сказал, что он сделал её счастливой. Но мои убытки я точно возместил.              Поднявшись с кровати, он решил оставить управляющую один на один с жестокой историей. Ей следовало как можно лучше обдумать его слова и взять себя в руки. Иначе, придётся быть изобретательным. Пожав напоследок хрупкое плечо, он выпрямился перед ней и посмотрел сверху вниз.              — Ступай, поплачь о ребёнке Меган. Увидимся завтра, — дождавшись, когда она посмотрит на него, веско добавил: — и будь счастлива. Тогда и я буду счастлив.              Когда Роз нашла в себе силы улыбнуться, он развернулся и ушёл, оставляя её наедине со своими горестями. Он был уверен, к завтрашнему дню она сможет взять себя в руки. Но даже если нет, он найдет способ извлечь выгоду и из этого.