Любовь во время Зимы

             Изменилось ли что-то в Королевской Гавани с воцарением Джоффри? Кто-то другой, быть может, сказал бы, что да. Но Бейлиш разницы не видел. Так или иначе, власть пока что находилась в руках Ланнистеров. Регулярный созыв Малого совета, показательные казни, нового рода развлечения, имеющие кровавое послевкусие, – в истории такое случалось не единожды. А раз подобное уже было, то к чему изумляться, горюя об ушедшем? Утерянные возможности давно перестали быть тем, на что Пересмешник обратил бы внимание. Оглядываясь назад слишком часто, невозможно двигаться вперёд. Он, как никто другой, знал об этом.              Пока на севере сын Кейтилин, названный Королём Севера в едином порыве северян восстановить традиции прошлого, брал правление в свои руки; пока на юго-востоке юная Дейнерис переживала крах распада кхаласара, потерю мужа и ребёнка; пока Серсея развлекалась в постели с Ланселем, а Тайвин пребывал в гневе из-за того, что Джейме гнил в плену; пока Ренли и Станнис Баратеоны готовы были перегрызть друг другу глотки, – Мизинец собирал воедино услышанное сотнями ушей и подсмотренное сотнями глаз. Он привычно расставлял сети и устраивал ловушки на тех, кто считал себя превыше других. В конце концов, всё это было всего лишь игрой.              Тем временем долгое лето подошло к концу. Белый ворон из Цитадели указывал на это куда лучше чего бы то ни было другого. Сидя на очередном заседании Малого совета, Бейлиш скользнул взглядом по птице и едва слышно вздохнул, слушая размышления Питцеля и Вариса о том, насколько будет длинной будущая зима. Они могли спорить сколько угодно, вот только слушать их препирания у Мастера над монетой не было никакого желания.              — Нам хватит зерна на пятилетнюю зиму, — перебил он обоих, смотря на королеву-мать. Добившись всеобщего внимания, он, не прерываясь, продолжил с помрачневшим видом: — если она продлится дольше… — приподняв руку, он в жесте бессилия изящно повёл ею над книгой учета и досадливо цокнул, — у нас станет меньше крестьян.              Петир понимал, что Тайвин предложил бы разумный выход из ситуации. Но его дочь, не желая тратить драгоценное время на судьбы обычных крестьян, приказала закрыть для них въезд в город. По её мнению, их место было в полях, а не в столице. Такая жестокость могла сказаться в будущем, если бы она думала о нём, а не о том, что вооруженные люди, которым она платит, смогут решить все её беды.              Из размышлений Бейлиша вырвало тихое насвистывание мелодии. А через несколько секунд в зал заседаний вошёл Тирион Ланнистер собственной персоной. Пересмешник невозмутимо взирал на карлика. На фоне его спокойствия изумлённо отвисшая челюсть Паука выглядела более чем комично. Петир гадал, что могло стать причиной внезапного появления младшего сына Тайвина в Королевской Гавани? Куда больше Пересмешник был бы рад видеть Тириона мёртвым. Или не видеть вовсе. Он просчитывал варианты того, чем может обернуться ему ложь о кинжале из валирийской стали. При любом раскладе, он оказывался в шатком положении.              Когда Ланнистер признался, наконец, об истинной причине своего приезда в столицу, Петиру стало душно. Десница короля. Поганое стечение обстоятельств. Бейлиш не зря пытался убрать с доски Тириона. Он понимал, что карлик может стать серьёзным противником.              Серсея вовремя сорвалась, погнав всех вон. Пересмешнику нужно было всерьёз подумать о том, что делать дальше. В то время как все повскакивали со своих мест и поспешили убраться, он намеренно медленно закрывал книгу учёта, задвигал за собою кресло и обходил стол. Не торопясь покинуть зал Малого совета, он справедливо полагал, что сможет зацепить начало разговора между горячо любящими друг друга братом и сестрой. И он не прогадал.              Всего несколько фраз и Мизинцу стало ясно, что Тайвин более чем недоволен своей дочерью. Она позволила сыну лишить головы Эддарда Старка. Она упустила его младшую дочь, которая непонятно как скрылась из столицы. У неё было три Старка, а осталась только одна Санса. Тирион должен был приструнить мальчишку-короля и его мать. И Петир готов был поспорить на что угодно, что если карлик почует измену кого бы то ни было другого, ему дано дозволение отца действовать по проторенному пути – головы, пики, стены.              Всё это значило только одно – стоило как можно скорее обеспечить Ланнистерам новые проблемы. Нечто, что не только отведёт от него внимание, но и позволит выслужиться перед прайдом. Что ж, у него были соображения на этот счёт.                            Утром следующего дня, Серсея застала его в небольшом внутреннем дворике Красного замка. Он неспешной танцующей походкой направлялся по своим многочисленным делам, когда её голос окликнул его.              — Лорд Бейлиш?              Учтиво поклонившись в развороте и отведя свободную руку чуть в сторону, он скользнул взглядом по четверым стражникам возле королевы, а потом посмотрел ей в глаза.              — Ваша милость, — сладким мёдом разлилось приветствие в воздухе, обещая всё что угодно.              — Не могли бы вы оказать мне услугу?              Высокомерный тон, которым был задан вопрос, повеселил Петира. В ней было столько уверенности, что ему невольно захотелось поддеть её. Впрочем, он понимал, что нельзя дёргать льва за хвост. Поэтому, выпрямившись и чуть склонив голову к плечу, нараспев произнёс:              — Конечно, ваша милость.              — Младшая дочь Нэда Старка Арья, похоже, пропала, — поделилась с ним информацией королева, подойдя ближе.              — Если она сбежала из столицы, то, очевидно, в Винтерфелл, ваша милость, — осторожно предположил очевидное мужчина, сворачивая вслед за Серсеей в центр внутреннего дворика.              — Однако мои друзья на севере не нашли её следов, — в голосе её улавливалось волнение.              — Любопытно, — скупо обронил Бейлиш, размышляя о том, куда могла податься беглянка.              — Если мы пойдём на переговоры со Старками, она нам понадобится. И у того, кто её найдёт, Ланнистеры будут в долгу.              Многообещающий намёк. Быть может ему и стоило бы сделать вид, что он купился на него. Вот только в голосе Серсеи слышался больше приказ, чем просьба. К приказам у Бейлиша всегда было своеобразное отношение.              — Вы могли бы спросить у Вариса, где она. Вам он ответит, — беспечно отозвался он, останавливаясь и поворачиваясь к королеве. — Но можно ли ему верить? — изогнув бровь, он усмехнулся. — Я лично никогда не доверял евнухам. Кто знает, чего они хотят?              Ему не нравилось, как Ланнистер изучала его взглядом. Ему в принципе не нравилось преувеличенное внимание к своей персоне. И уж тем более не по нраву была протянутая королевой к серебряной броши рука. Бейлиш ненавидел, когда к подарку наставника прикасался кто-то посторонний. Однако он оставался неподвижным, только опустил взгляд на пальцы, коснувшиеся птицы.              — Пересмешник? — задумчиво произнесла она. — Вы сами выбрали себе герб, верно?              — Да, — коротко ответил Петир, смотря в прекрасные изумрудные глаза.              — Подходит, — понимающе улыбнулась Ланнистер. Она сдерживалась от открытых унижений и насмешек, но ходила по грани, упиваясь вседозволенностью. — Тому, кто выбился из низов и поет на любой лад.              — Я рад, что вам нравится, — спокойно ответил он, не отводя взгляда от её глаз. В другой раз он бы воспользовался одной из отработанных улыбок. Но в эти минуты оставался предельно серьёзным в излюбленной роли Мастера над монетой. — Некоторым везёт сразу родиться в нужной семье. Другим приходится пробиваться самим.              Серсея была прекрасна. Её золотые волосы струились мягкими волнами до самой талии, глаза манили изумрудами, благородные черты лица восхищали. Ей очень шло молчание и улыбка. Она выглядела, словно недосягаемая мечта. Если не знать о её мыслях, методах и стремлениях. Очарование схлынуло, стоило ей открыть рот.              — Однажды я слышала песню о небогатом мальчике, который оказался в доме очень известной семьи. Он полюбил старшую дочь, но, к сожалению, ей нравился другой.              Бейлиш чуть опустил лицо, пряча выражение глаз и понимающую усмешку в уголках губ. Он должен был играть в то, что его задевают эти слова. Должен был притворяться, будто в нём осталось ещё что-то от того мальчика. Что ж, пока этот дешёвый спектакль не окончен, он не будет отходить от роли. Но, говоря словами Вариса, как же она была неизящна в этой попытке уколоть.              — Когда мальчики и девочки живут в одном доме, бывают неловкие ситуации, — пытаясь удержать маску на лице, Петир на несколько мгновений всё же дал проявиться своему истинному лицу. Он был отрешенно спокоен, равнодушен. Взгляд его серо-зелёных глаз не выражал ничего, когда он перешёл на опасную тему, упиваясь тем, как улыбка стёрлась с лица королевы. — Я слышал, что влечение может связывать даже братьев и сестёр. И когда об этом узнают все вокруг, тогда становится действительно неловко. Особенно, если семья известная, — по мере сказанного, он снова вернулся к образу насмешливого владельца борделей. В глазах появилось извечное насмешливое веселье, а уголки губ едва заметно изогнула ухмылка. — Но известные семьи часто забывают простую истину, которую я узнал.              — Что же это за истина? — купилась на простейшую уловку Серсея.              И Бейлиш не стал тянуть с ответом. Он едва заметно пожал плечами и улыбнулся:              — Знания – это сила.              Казалось бы, простые слова. Однако они разъярили королеву куда больше предыдущих полунамёков. Она так отчаянно желала показаться непоколебимой, гордой и всевластной, что споткнулась на ровном месте. Она жаждала повиновения. Но выбрала не то время и не того человека.              С минуту между ними царила тишина, прерываемая только криком чаек. Петир ждал реакции королевы. Она оказалась потрясающей.              — Схватите его, — короткий приказ легко сорвался с её губ.              Только Небу было известно, сколько усилий стоило Пересмешнику остаться в роли жертвы, когда он мог просто выхватить кинжал из поясных ножен и перерезать глотки стражникам прежде, чем они поймут что происходит. Но он не мог позволить себе такой роскоши, поэтому виртуозно сыграл страх, роняя на пол учётную книгу и дёргаясь в руках четверых стражников. Он понимал, что всё происходящее – всего лишь демонстрация силы Серсеи. Дешёвый трюк.              — Перережьте ему горло, — скучающе произнесла королева, отворачиваясь в сторону. Как только один из стражников достал кинжал, она резко приказала: — Стойте! Подождите, — откровенно насмехаясь над ним, Серсея взмахнула руками. — Я передумала. Отпустите его.              Будто бы кошка с едой, она играла с ним. Вот только не подозревала, что эта мышка однажды сама съест её.              — Отойдите на три шага, — уже без тени улыбки на лице приказала она. — Развернитесь. Закройте глаза.              Наблюдать за маленьким представлением Ланнистер было смешно. Хотя, стоило признать, она красиво всё это разыграла. Бейлишу же, как и подобает загнанному в угол зверьку, оставалось только в напряжении озираться, переводя взгляд с одного подчинённого королевы на другого.              — Власть – это сила. — Неспешно приблизившись к нему, она надменно и настойчиво приказала, оставляя за собой последнее слово: — попробуйте отвлечься от своих монет и шлюх. И найдите мне девчонку Старков. Я буду очень признательна.              Молча ожидая пока она скроется за поворотом, Пересмешник не двигался с места. Если бы она обернулась, то лишний раз насладилась бы испуганным до онемения Мастером над монетой, растерявшим все свои шутки. Но она не могла заглянуть в его ставшие тёмно синими от гнева глаза. В Королевской Гавани никто не видел их такими.              И только слуга-мальчишка, являющийся одной из пташек Вариса, был свидетелем всего произошедшего. Он усердно мыл полы, делая вид, будто ничего не видел и не слышал. Будто его вообще здесь нет. Но Петир знал, что это не так. Он знал, что стоит уйти, как мелкий поганец побежит докладывать Пауку. Этого допустить он не мог.              Холодная ярость заполняла его, грозясь вот-вот выплеснуться там, где это было не нужно. Малолетний доносчик, конечно же, был слишком незначительной добычей, но за неимением большего сойдёт и он.              Никто не видел, как преобразившись за миг, Бейлиш холодно ухмыльнулся уголком губ. Как он изящно поднял учётную книгу и лёгкой походкой приблизился к слуге. Свидетелей тому, как он неуловимым движением вынул кинжал из ножен и заколол мальчишку, не было. Как после не было и тела. Безликие научили Петира не оставлять после себя следов.