I am scared but I dont carе, cause...

      Уже не поёт и не пляшет простой народ, врата града не ломятся от натиска гостей заморских, а фестивали не проходят так часто и с поистине королевским размахом. Аргонис уже не тот, что был раньше: нет больше былой шумихи, когда эльфы и лепреконы устраивали шуточные драки на главной площади, феи не осыпали рабочих волшебной пыльцой в праздники, великаны не показывали детям звезды… В самом прекрасном мире на всей планете больше не осталось того прекрасного, что оно имело. Бывшие жители, проезжая или, ненадолго, возвращаясь, не узнавали город, сокрушенно качая головами, на лицах их искалась вселенская грусть и печаль. // — Брат мой, нам не нужно враждовать. Мы можем жить в мире и спокойствии. Я готов разделить с тобою трон. Ты будешь править Северной Частью, а я Южной. Аргонис станет ещё могущественнее с твоей грациозностью и ловким применением магии, знанием магического искусства и сообразительностью. Вместе мы будем непобедимы. — Как же ты не поймёшь. Я старший, значит, монарший! Трон мой по праву! Мой! Я правитель, лишь я один! Ты, жалкое отродье второй жены отца, простолюдинки! Убирайся! Ты не достои-       Больной, хриплый, но такой же грозный и могущественный голос послышался со стороны кровати — заговорил больной Король: — Прекратить! Дети мои, вы братья. От разных матерей, но я ваш отец и Король, повинуйтесь же. Хаанн, или же ты будешь подчиняться, или же уйдёшь.       Лицо мага скривилось отвращением, он со злобой посмотрел на брата и с отчаянием предательства на отца. Хрупкое тело медленно поднялось, Хаанн сжал свои кулаки, вокруг которых начинали образовываться красные языки пламени. Глаза затмила тьма, он начал рычать. Когда Хаанн собрался нанести удар по Зейну, Король, из последних сил, отразил удар старшего сына. Стража вбежала в хоромы, они схватили предателя и поставили его на колени перед Правителем. После охраны вбежал Хранитель Королевских Покоев, — Гарри, — и с ужасом начал рассматривать произошедшее. — Мой Король… — Хранитель с лицом, полным шока, посмотрел на Короля, который указал ему на младшего сына, намекая слуге осмотреть его, — Мой Принц!       Стайлс подбежал к Зейну и начал осматривать его на наличие повреждений и, убедившись, что наследник цел, направился к своему Повелителю. — Мой Король… — уже тихим голосом произнёс Хранитель, рассматривая бледную кожу лица Повелителя.       Король Ясер спокойно кивал, показывая, что он в порядке, пока не закашлялся, и слуга подал ему воды. Прочистив горло, Государь сел и, нахмурившись, грозно начал говорить: — Хранитель Покоев, — властно произнёс Король и, услышав «есть», гордо приподнял подбородок, — слушай мой приказ. И вы все слушайте, будете свидетелями, чтобы не повадно было говорить, что такого не было. Сын мой, Хаанн, предал своё Королевство, Отца и Короля своего, за что будет заточен в темницу и завтра казнен. Младший сын мой, Зейн, будет единственным законным наследником на престол. Да будет так.//       Злобные карие глаза, в которых видны проблески грусти, обводят главную площадь, виднеющуюся из окна башни. Там играет детвора; они не сильно шумят, не как обычные дети, потому что знают. Знают про чудовище. Они думают, что оно злое, хотя, может быть, это и так… // — Все готово к коронации, мой Государь, — как всегда официально, идеальным хриплым голосом, произносит сэр Стайлс. — Хорошо, — хрипит старый Король, медленно приподнимаясь со своей кровати. Слуги тут же подлетают к нему, чтобы помочь.       Великий день, Принцу Зейну исполняется 19 лет. Теперь он — законный Правитель Аргониса. Юноша гордо поднимает подбородок, придирчиво разглядывая себя в зеркале, но позже опускает голову — из глаз исчезает напыщенная горделивость и самолюбие, уступая место привычным добрым чувствам нежности и доброжелательности. Зейн помнит, что ему всегда говорил Отец: гордыня — темная материя, затмевающая наш разум, нельзя позволять ей овладевать нами.       В дверь тихо постучали, и Принц сразу же повернул голову на источник звука. Предмет мебели медленно открывался, и вскоре оттуда показалась знакомая кудрявая голова, которая улыбалась до милых ямочек и получала тёплую улыбку Принца в ответ. — Гарри… — Мой Принц, — хрипло произносит Хранитель, отдавая поклон головой. Стайлс некоторое время с изумлением рассматривает Принца, после чего выдыхает, — я вроде старше вас ненамного, да что там, мы росли вместе, почему же теперь я мыслю, как старый, и любуюсь тем, как вы повзрослели, что я и не заметил?       Зейн тихо хихикает, смотря на улыбающегося шатена. — Ох, Гарольд, ну и насмешил. Прекращай этот цирк, — лицо Малика вдруг становится серьезным, и он, как можно более аккуратным тоном, спрашивает, почти шепча, — как там Отец?       Ответом ему служит глубокий вздох, отчего младший прикрывает глаза, опустив голову вниз. — Он плох. Не буду врать. Не думаю, что он дотерпит до завтра. Прости, приятель. — Ничего… — шепотом выдыхает Зейн, грустно закусывая губу.       Хранитель подходит и кладёт свою огромную ладонь ему на плечо, чуть сжимая. Он поднимет его подбородок, заставляя смотреть на себя. Трава и Земля встречаются, храня в себе вселенскую скорбь и печаль. Стайлс посылает Малику мимолётную улыбку, которую тот возвращает, и Хранитель уходит, оставляя Принца заканчивать приготовления к Коронации.//       Магия — что-то чудесное и желаемое в сознании детей; что-то страшно-опасное и незнакомое в сознании взрослых. Но что же это на самом деле? Возможно, магия — самое большое Вселенское зло, которое не должно быть в свободном пользовании и так легко демонстрироваться, а может, именно она помогает нам познать себя и найти что-то действительно важное в нашей жизни?       Возможно, грустно-злые карие глаза понимают это сейчас, осознавая, почему магию называют умной, — она придаёт истинный облик тому, на кого направлена. Всё можно понять и без нее, но всегда слишком поздно.       Замок уже погрузился во тьму… //       Зал пышно украшен, на Коронацию собралась вся знать. Дамы в шикарных платьях, сияющих украшениях и накрахмаленных париках; джентльмены в наполированных туфлях, лучших сюртуках и белоснежных колготках. Все как с иголочки, как на заказ. Как в сказке.       В помещении шумно и уже становится душновато, но это не мешает, казалось бы, никому. Все заняты своим делом: некоторые искренне ожидают радостного события, другие же, удерживая лживые улыбки, ждут возможности показать себя в лучшем свете перед Принцем. У каждого своя цель.       К главному входу подходит высокий шатен, естественные кудри которого мягко лежат на его плечах — они не собраны, но не лезут в лицо и не торчат. Чёрный костюм, обшитый золотыми нитями, сидит идеально на его стройном теле. У юноши добрые глаза, цвета только что скошенной травы, которая благоухает запахом свежести, мягкая улыбка, из-за которой виднеются ямочки, и, не совсем подходящий, но странным образом дополняющий этот образ, хриплый голос. На тонких пальцах множество колец, отчего сразу понятно, что юноша занимает довольно высокую должность.       Хранитель Царских Покоев, сэр Гарри Стайлс, обвёл зал глазами, прежде чем хлопнуть в ладоши пару раз, посылая громкое эхо по всему залу и обращая на себя внимание присутствующих. — Все мы собрались здесь, дабы отметить знаменательное событие, а именно — Коронацию законного наследника престола, Принца Зейна. Прошу освободить центральный проход. Встречайте, Его Величество, Король Ясер Малик I.       Хранитель низко поклонился, спиной отходя к левой стороне дверей, первым встречая Короля, выходившего из-за открывающихся дверей. Король был бледен и тяжело дышал, тем не менее идя без поддержки слуг.       Весь зал уважительно склонил головы перед Правителем, выказывая своё почтение и уважение.       Когда Государь дошёл до Трона, он обвёл поданных взглядом, только после этого, чуть кивнув, позволил себе сесть, а остальным поднять головы. — Уважаемые жители Аргониса, встречайте. Принц Зейн Малик.       Принца зал приветствовал так же почтительно, хотя тот не был так уверен в себе и заинтересован ими, Зейн думал об Отце и его болезненном состоянии. По его мнению, Коронация была совсем некстати.//       Золотой зал больше не пестрит златом и переливающимися огнями отражающихся огней свеч. Не стоит тут боле запах заграничных вкусностей и духов, не слышны больше говор дворян и сладкие слуху переливы живой музыки. Все застыло. Цвет ушёл. Осталась лишь тишина и покой. //      Ясер держит корону, сделанную по специальному заказу для Принца Зейна, всегда отличающегося особой изящностью и взглядом на вещи. Сам Принц стоит на колене, склонив голову, принимая власть Короля. — Объявляю тебя, сын мой, законным Правителем славного царства Аргониса. Не подведи его и народ его, будь строг, но справедлив. Честен, но не откровенен. Милосерден, но не расточителен. Умным, но не занудным. Будь лучше, чем был я. Будь лучше, чем ты был вчера и чем будешь завтра.       Корона уже почти достигла места назначения, как комната озарилась мраком, а пол заволокло туманом. Окна раскрылись, подул сильный ветер, задувая все свечи и прически поданных. От ветра этого стало не по себе. Он пробирал до самых костей не только хладностью своей, но и каким-то темным началом.       По середине, прямо перед Троном, возник силуэт. Это был чёрный плащ, за капюшоном которого не было видно лица. Но силуэт заговорил, и голос этот нельзя было не узнать.       Колдун хрипло засмеялся, образуя костлявыми пальцами магическую сферу, грязно-болотного цвета. — Хе-хе, — грязно хихикал маг. — А меня же что, не пригласили?       Все присутствующие с ужасом рассматривали незваного гостя, во взорах их читался страх. — Что же ты, Зейни, не узнаешь брата своего? — силуэт снял капюшон, демонстрируя ужасное лицо и голову, покрытую волдырями. Хаанн в злобности сощурился, — что же ты, дорогой братец, не узнаешь меня?! Не можешь поверить, что это уродливое создание — твой брат?! Не хочешь принять то, что сделал со мной, посадив за решетку?! — колдун зловеще орал на весь зал, срывая и так хриплый голос.       Принц Зейн стоял в ужасе, не имея возможности пошевелится из-за сковывающего страха. Отец его был тоже напуган, но не так сильно, как все, не считая самого преступника. Король Ясер стоял в статичной позе, в каждой мышце его было видно напряжение и строгость с нотками упрямства, брови его были хмуро сведены, а губы плотно поджаты. Он с вызовом смотрел на своего старшего сына, ожидая лишь намёка от того на нападение. — Папочка? — Хаанн сделал невинное лицо, склонив голову к плечу. — А как же моя часть Королевства? Где же моя доля? — Ты ничего не получишь, Хаанн. Ты перестал быть моим сыном и наследником на этот Престол после того, как развязал спор с братом и попытался нанести ему удар из зависти и желания власти. Ты не достоин Престола. Стража! — Стоять! — громко выкрикнул Хаанн. Глаза его полностью стали чёрными, вокруг кулаков образовался неестественной красноты пламень, а туман начал приобретать темный цвет. — Если этот Трон не будет моим, то пускай же не достанется он никому!       Мощная струя магического огня направилась на Зейна, который мог лишь беспомощно наблюдать, как смерть настигает его. Вся жизнь пронеслась перед глазами: вот они счастливо празднуют его 5-летие, и они играют с братом; вот смерть мамы и депрессия отца; брат поддерживает его, оберегает от всех невзгод; вот у Хаанна появляется новый советник, который косо смотрит на Зейна; вот Хаанн больше не проводит с ним время, постоянно огрызаясь; они с отцом ведут беседы и играют; вот он учится… Вспышка разбавляется синим пламенем — Зейн знает, — это цвет магии Отца. И в следующий момент по залу проходятся ахи и охи. Брюнет шокировано поворачиваемо голову и видит бездыханное тело Отца, над которых склонился Хаанн, и к которому уже несётся Гарри. Зейн быстро накинулся на Ясера, начиная его трясти и звать, призывая проснуться, но все тщетно. Хранитель Покоев оттаскивает младшего Принца, бьющегосяв истерике, а Хаанн медленно поднимается, опустив голову вниз.       Обрывок мысли «это он виноват…» Тихое бормотание «это он виноват…» Шёпот «это он виноват…» Медленно поднимается голова, страдальческие глаза, полные ненависти, смотрят на Зейна, а рот, обрамлённый сухими потрескавшимся губами, не думая выкрикивает: — Это ты виноват!       Рука замахивается и сгусток энергии летит на Принца младшего. Но стража успевает сбить Хаанна, и энергия меняет свой цвет во время полёта. Точно достигая своей цели.       Громкие крики, словно звуки из самой преисподнии распространяются по залу. Гости в панике покидают несчастный замок, пока охрана уводит колдуна-изменника в подземную тюрьму.//       Снаружи замок уже не кажется центром кипящей жизни и сияющим ареалом Королевства, но внутри жизнь все так же кипит: на кухне готовится обед, портные и башмачники заняты своим делом, производя предметы одежды для народа на рынок, скотоводство все так же процветает: вчера родился телёнок. Замок мертв и выглядит заброшенным снаружи, — о том, что там кто-то обитает свидетельствуют лишь слуги и хорошо ухоженный королевский сад, — но внутри, он так же красив. Стоит лишь зажечь свечи… //       Сэр Гарри с ужасом смотрит на туман магии застилающий место, где находился Принц, и слышит ужасные стоны, из-за которых, кажется, вот-вот лопнут ушные перепонки. Вскоре магия потихоньку рассеивается, и оттуда тянется рука. Хранитель быстро кидается на пол на помощь своему Принцу, но в ужасе ахает, когда ему удаётся разглядеть создание перед собой.       Это Зейн и не Зейн, это что-то знакомое, но такое чужое, а потому не пугающее, но устрашающее одновременно. Черты лица приобрели звериный оттенок, как у полу-оборотней, описываемых в приданиях, тело стало громоздким, что порвало одежду в многочисленных местах, из копчика выглядывал хвост, как у самого Дьявола, а вся покровная ткань — кожа — была в редком волосяном покрове и жутких шрамах. Внешность существа пугала Хранителя, и сэр Гарольд уже хотел бежать со всех ног, но тут его взгляд остановился на глазах чудища. На тех самых глазах: добрых и невинных. На глазах, которые всегда желали мира, которые не знали злобы и коварства. На глазах, которые всегда смотрели с восхищением. На тех самых карих глазах. На родных глазах, знакомых ещё с детства. Эти пучины темно-молочного кофе с корицей вселяли какое-то странное спокойствие, и даже тяжелое животное дыхание рядом не могло его одолеть.       Чудовище заговорило, и Гарри полностью убедился в догадках: это был Зейн. Это был его голос, намного грубее и смешанный с рыками, но с той же мягкостью и спокойной интонацией. — Что со мной, Гарри? — растеряно спросил Принц, лихорадочно рассматривая свою громадную руку, покрытую редкой чёрной шерстью, на которой красовались чёрные когти.       И Стайлс хотел ответить, но пара карих глаз взглянула на него, там уже собиралась печаль и страх, глаза Принца медленно застилались пленкой, из-за которой плохо видишь, но стоит моргнуть, — и покатятся слезы. Гарри грустно взглянул на него и сокрушенно опустил голову вниз, он сжал его плечо и крепко обнял; и объятия эти будто говорили: «Мы справимся»…//