Но я не хочу быть героем...

      Стук сердца гулко отдавался в голове, дыхание сбивалось, а лёгкие горели огнём. За спиной слышался топот кузена, который поднимался за Гарри. Несмотря на свой вес, Дадли, как выяснилось, довольно неплохо бегал. Мальчик оказался в тупике на втором этаже: справа была стена, слева дверь в спальню тёти Петуньи и дяди Вернона, в которую Поттера не заставили бы зайти даже под дулом пистолета, позади лестница с разъярённым Дадли, а впереди окно. Каким бы напуганным Гарри ни был, он не решился бы прыгнуть, ведь синяки стерпеть легче, чем переломанные ноги. Когда мальчик обернулся, то понял что попал, ибо путь к отступлению отрезало тело кузена. Его заплывшее жиром лицо было красным от погони, а сам он тяжело дышал. Поняв, что жертва в ловушке, Дадли расплылся в крайне противной ухмылке, делая его ещё безобразнее, чем он есть на самом деле. — Ну что, Поттер, — задыхаясь, прокричал кузен, — теперь уже не так весело?       Все началось с того, что Дадли понял, как можно заставить Гарри делать за него домашнюю работу. Ведь сын «шлюхи и наркомана» с легкостью подделывал почерк. Вот Дадли и начал пользоваться сей «привилегией». Но вчерашнее задание Гарри не успел выполнить из-за работы по дому. Вследствие чего Дадли получил, как могло бы показаться, вполне заслуженную отрицательную оценку. Хотя сам мальчик был с этим в корне не согласен, ведь непосредственно его вины в невыполненной домашней работе не было. Поэтому, в приступе ярости, по возвращении из школы он начал гоняться за Поттером, пытаясь не промазать и ударить посильнее, периодически выкрикивая: «Пошутить надо мной вздумал?» Вот так они и оказались вместе в тупике на втором этаже, проход которого почти полностью занимал своей тушей неповоротливый Дадли. Приблизившись к Поттеру, Дурсль толкнул его в грудь, из-за чего Гарри стукнулся головой о стекло, на несколько секунд дезориентируясь. Кузен надавил на плечо мальчика, наваливаясь всем весом. Оно облокачивалось на окно, которое жалобно трещало под нагрузкой. Когда Дадли замахнулся, старое стекло не выдержало, пошло трещинами, а затем разбилось, и Гарри стал заваливаться в оконный проём вместе с осколками. От неожиданности Дурсль-младший выпустил его плечо и беспомощно пялился на падающего Поттера. Не было никакого эффекта замедленной съемки, который так любят вставлять в фильмы. Гарри просто увидел мелькающими кадрами недоумевающее лицо кузена, затем небо, а затем его пронзила боль. Она с большой скоростью разливалась по телу, занимая и пронизывая насквозь каждую его клеточку, затуманивая сознание и не давая кричать. Если бы мальчик мог осмысленно думать в этот момент, он бы сравнил эту боль с болью людей, варящихся в Аду в котлах, о которых так любила рассказывать Петунья. Но он не мог. Поэтому Поттер просто молча лежал, казалось заживо сгорая от боли. Так что, когда пришла тьма, Гарри с благодарностью окунулся в неё.

***

      Открыв глаза, Гарри почти сразу закрыл их из-за чересчур яркого света. Рядом послышался писк, и через несколько мгновений слева от него раздался приятный мужской голос. — Гарри Джеймс Поттер, я — ваш лечащий врач, Адам Гордон, приятно познакомиться. Лежите спокойно, я проведу осмотр, вы четыре дня пролежали в коме, — затем веки мальчика поочередно приподняли и врач посветил в глаза фонариком.       Гарри постарался уйти от столь неприятного вторжения в его личное пространство, пытаясь осознать информацию про кому, но малейшее движение головы отозвалось резкой болью в затылке. Рядом послышался на удивление участливый голос Петуньи: — Ну как он, доктор? — Пока сложно сказать, — ответил ей все тот же голос.       Очередная попытка приоткрыть глаза увенчалась успехом, и мальчик имел возможность осмотреть палату с нежно-бежевыми стенами и ярко-белым потолком. Затем он почувствовал, как врач коснулся его ладони, после чего последовала тихая просьба сжать руку. И, как только Гарри исполнил её, то же самое проделали со второй рукой. — Гарри, ты можешь повернуть голову? — спросил доктор. — Больно, — простонал мальчик, в очередной раз пытаясь изменить положение шеи. — Попробуй ещё раз, нам надо проверить, всё ли хорошо с шейным отделом.       Следующие несколько минут Гарри, сражаясь с болью, пытался повернуть голову сначала в одну сторону, а затем в другую. Когда эта экзекуция закончилась, в глазах стояли слёзы, а по вискам катились бисеринки пота. Дав парню пару секунд отдохнуть, врач перешёл к его ногам. — Подвигай пальцами левой ноги, — Гарри подвигал, — теперь правой, — он снова, не выражая особого интереса, проделал необходимое.       Петунья удивлённо уставилась на ноги Гарри с выражением, какое было у неё всегда, когда женщина пыталась что-то понять, врач же нахмурился, после чего, как мог разглядеть мальчик, проделал с его ногами какую-то манипуляцию. Не желая, однако, вдаваться в подробности, Гарри предпочёл смотреть в потолок, улавливая всё лишь краем глаза. — Гарри, — как можно мягче начал Адам, — в связи с переломом позвоночника, ты не чувствуешь ног, — мальчик недоверчиво уставился на врача, а затем на свои стопы, которых Адам касался. Мальчик и правда не чувствовал этого. — Необходимо будет пройти еще несколько обследований, и тогда я выпишу тебе направление в лучшую клинику, в которой тебя, возможно, поставят на ноги. Я понимаю, ты шокирован этой новостью, но не хочу давать тебе ложную надежду. Процесс восстановления предстоит долгий и мучительный, — далее он уже обращался к Петунье, — но шансы, что он снова сможет ходить после такой серьёзной травмы крайне малы.       Петунья, тем временем, очень искусно изображала на лице сожаление и испуг, хотя Поттер знал, что максимум, чем ему помогут его родственники — это купят подержанную коляску, так что ни о каких клиниках и речи не шло.       Гарри, превозмогая боль в шее, поднял голову и опять посмотрел на свои стопы, снова пытаясь двигать пальцами. Ни один не шелохнулся. Постепенно в душу мальчика закрадывалось осознание, а вместе с ним и страх. Он больше не сможет ходить. Он вынужден всю оставшуюся жизнь провести в кресле, не имея возможности самостоятельно даже подняться по лестнице. Он. Не сможет. Ходить. Эта новость вышибала весь воздух из лёгких, и мальчик судорожно пытался вдохнуть. В голове билась только одна мысль: «Что теперь будет?!» Приборы резко запищали, а по щеке скатилась первая слеза, которую мальчик стёр дрожащей скорее от нервов, чем от слабости, рукой. Спустя несколько мгновений в палату зашла молодая медсестра, на которую Гарри даже не обратил внимания, как и на укол в руку. Последнее, что запомнил Поттер, прежде чем провалиться в сон, вызванный вколотым лекарством, было сочувствующее лицо врача.