***
На следующий день с утра по пути на кухню Гарри заметил у двери несколько писем и, перегнувшись через неудобный подлокотник коляски, поднял их. Несколько писем Вернону. Скорее всего, счета. И одно письмо, к великому удивлению, было адресовано Гарри Поттеру, проживающему в Гостевой комнате на Тисовой улице, дом 4, город Литтл Уингинг. Прочтя адрес, Гарри ухмыльнулся невесёлым мыслям: «Наверняка это очередной прикол Дадли. Никто ведь не знает, где я живу, да и некому мне писать. Вдруг я его сейчас открою, а оттуда высыплется какая-то гадость». Проехав в кухню, Поттер кинул письмо, адресованное ему, в камин, а остальные отдал дяде. — Что ты там выкинул, малец? — Просто рекламу, дядя, — на грани слышимости ответил мальчик и, затолкав в себя пару тостов, опять уехал в комнату читать. Весь день в гостиной происходила какая-то шумиха, но Гарри, предпочтя не вдаваться в подробности происходившего, так и сидел в своей комнате, иногда читая, а иногда просто думая о своём дне рождения, который будет в следующий понедельник. Вся неделя прошла обычно: Гарри просыпался, завтракал, если везло, и остаток дня читал в комнате с перерывом на перекус вместо обеда. Правда, когда он заезжал в гостиную, Вернон зачастую что-то жёг в камине, но мальчик решил не придавать этому значения. Не унижает больше чем обычно, уже хорошо. В ночь со среды на четверг Гарри решил почитать допоздна, так что когда маленький будильник на тумбочке рядом с кроватью показывал почти полночь, мальчик всё ещё сидел в кресле. — С днём рождения, Гарри, — прошептал он самому себе. Он не особо любил свой день рождения, потому что ему всегда становилось грустно. Он думал о семье, которой у него никогда не было. Мечтал о том, чтобы, как и большинство детей, собраться всей семьёй и отметить его день рождения. Разумеется, он понимал, что такого никогда не произойдёт, поэтому каждый раз грустил и придумывал себе воображаемый подарок. Когда Гарри уже начал стягивать с себя носки, в дверь сначала позвонили, а потом стали довольно-таки громко стучать. Поскольку все кроме Гарри спали на втором этаже, то стук он услышал первым. Выехав к двери, мальчик увидел, что у неё уже стоит недовольный сонный Вернон. И, судя по его внешнему виду, тому, кто сейчас стоит за дверью, неплохо достанется. Дядя недовольно посмотрел на Гарри, так что тот поспешил поскорее заехать обратно в свою комнату, выглядывая оттуда так, чтобы не быть замеченным. В дверь снова стали колотить с новой силой, так что Вернон поспешил её открыть, планируя высказать шутнику всё, что он о нём думает, но уткнулся взглядом в… мужскую грудь. Не то чтобы за дверью стоял голый мужик, нет, просто по росту голова Дурсля приходилась как раз по грудь человека, который стоял на пороге. Он немного присел и стала видна его густая борода, которая скрывала половину лица. Видны были только карие глаза, по-доброму смотрящие из-под косматых бровей. — Здравствуйте, — резко поздоровался Вернон, выражая в голосе все свое недовольство поздним визитом незваного гостя. — Чем могу помочь? — Здравствуйте, — голос у великана (по-другому его назвать язык не поворачивался) был глубокий и немного хриплый. — Здесь живёт Гарри, да? Я, это... Я Хагрид. Я должен забрать малыша Гарри, чтобы он смог купить все принадлежности к школе. — Нет здесь никакого Гарри, — визгливо, что свидетельствовало о его испуге, ответил Вернон. — И никогда не было. Дядя попытался захлопнуть дверь, но Хагрид уже прошёл в прихожую, наклонив голову, чтобы не стукнуться ею о потолок. Гарри решил, что, раз пришли к нему, стоит хотя бы узнать зачем, и плевать, если после этого он будет неделю сидеть без еды. Уже пробовали, не страшно. Он робко выехал в коридор. — Здравствуйте, — негромко сказал он, — я - Гарри. Хагрид уставился на него, разглядывая как какую-то диковину. — Э-э-э… Гарри, да. А я, это, Хагрид я. Вот… А чего ты в этой штуке сидишь? — недоуменно спросил он. — Ходить не может, вот и сидит, — резко ответил Вернон. — Как не может? — Хагрид повернулся к мужчине, стукаясь головой о потолок. — Что значит «не может»? — То и значит. Немедленно убирайтесь из моего дома, мне это надоело! — перешёл на визг Вернон. На шум снизу спустилась Петунья, которая, как только увидела Хагрида, схватилась за сердце и тихо охнула. — Замолчи, маггл, — Хагрид наставил на Вернона наконечник розового зонтика, который Гарри заметил только сейчас, и дядя резко побледнел, замолкая. Видя, что его слова произвели необходимый эффект, великан снова развернулся к мальчику, который так и сидел посреди коридора, настороженно разглядывая гостя. — Гарри, профессор Дамблдор послал меня помочь тебе с покупкой всего необходимого для обучения в Хогвартсе. — Что такое Хогвартс, сэр? — живя с Дурслями одиннадцать лет в качестве недо-раба, волей-неволей станешь вежливым. — То есть? — удивился Хагрид, разворачиваясь к тете. — Вы не рассказали Гарри о Хогвартсе? Вы хоть рассказали ему о том, что он волшебник? — Простите, что... — окликнул его Гарри, но его тихий вопрос утонул в гневных выкриках Вернона. — Когда мы взяли его, мы поклялись покончить с этой чепухой! Так что он никуда не поедет, так и знайте! — Вернон брызгал слюной и срывал голос, как и всегда, когда был очень зол. — Простите, — тихо позвал Гарри Хагрида, — вы сказали, я волшебник? — О да, Гарри, и готов поспорить, что очень хороший, если немного потренироваться. — Простите, сэр, но это никак не может быть правдой. Если бы я был волшебником, я бы, скорее всего, не сидел в этом кресле, вы так не считаете? На это Хагрид не нашёлся что ответить, поэтому молча протянул мальчику письмо с красивой сургучной печатью с изображенными на ней змеёй, львом, барсуком и орлом. Такое же, как и то письмо, которое Гарри кинул в огонь несколько дней назад. Сломав печать, мальчик открыл конверт и достал письмо. «Дорогой мистер Поттер, мы рады сообщить вам, что вы зачислены в школу чародейства и волшебства…» Гарри поднял взгляд на великана. — Эта школа чародейства и волшебства… — Хогвартс, — сразу поправил его Хагрид. — Да, Хогвартс… — Мы не будем платить какому-то сумасшедшему старику за фокусы! — встрял Вернон. — Не смейте называть Дамблдора сумасшедшим стариком! — Хагрид снова направил наконечник своего зонта на Вернона. — Он могущественный волшебник, и он будет обучать Гарри, хотите вы того или нет! Ну, разумеется, если ты хочешь, — уже сбавив тон, обратился он к мальчику. — Мне всё равно кажется, что вы меня обманываете. Такой как я не может быть волшебником, — тихо, словно боясь получить удар в ответ на своё возражение, проговорил Гарри. — С тобой не случалось чего-нибудь странное, когда ты боялся или злился? — спросил Хагрид. Мальчик сразу вспомнил про странный случай в школе, когда он туда ещё ходил. Тогда волосы учителя сами по себе стали синими. Гарри мог вспомнить ещё несколько таких случаев, так что, пожалуй, слова Хагрида имели право на жизнь. — Я могу вспомнить пару ситуаций, вы правы, это было достаточно необычно. Хорошо, я поеду в школу, только… У меня же совсем ничего нет. — Не переживай по этому поводу, я тебе во всём помогу. Так что сейчас иди спать, а завтра с утра поедем тебе всё покупать. А я пока поговорю с твоими дядей и тётей. Гарри взглянул на Хагрида, затем перевёл взгляд на бледного Вернона и прячущуюся за него Петунью и развернул коляску в сторону спальни. Ему надо подумать над всем этим.Незваный гость
30 октября 2017 г. в 01:46
— Вставай, Поттер! — в его дверь постучали. — Нечего спать до полудня!
— Уже встаю, тётя Петунья, — сказал в ответ Гарри, который на самом деле встал ещё минут двадцать назад и всё это время одевался.
С тех пор, как он почти год назад вернулся из больницы, произошло много изменений. Как и ожидалось, ни в какую клинику его не отправили, но инвалидное кресло купили. Хотя Гарри часто думал о том, что лучше бы они и этого не делали. Теперь редкий день обходился без оскорблений по поводу ущербности мальчика и напоминания о том, что «Мы всё для тебя сделали, так будь благодарен, щенок!» Сделали они не то чтобы много, но Гарри, в его положении, жилось гораздо легче. Ему позволили жить в гостевой комнате на первом этаже и освободили от большинства обязанностей по дому. Правда, Поттер иногда думал, что было бы гораздо лучше, если бы не было ни этой комнаты, ни этого кресла, ведь тогда мальчика не оскорбляли бы. Из-за постоянных упрёков Гарри сам начал верить в то, что является бесполезным и никому не нужным инвалидом, которого будут содержать до конца жизни, и который не в состоянии сам о себе позаботиться.
Его жизнь превратилась в настоящий ад. Каждое утро начиналось с того, что мальчик аккуратно садился в постели, подтягивал к себе стул с заготовленной с ночи одеждой и минут десять натягивал на ноги штаны с носками. Он всё никак не мог привыкнуть к тому, что конечности больше его не слушаются. Это было как-то противоестественно: всё равно что деньги, лежащие на виду, но которыми ты никогда не сможешь воспользоваться.
Далее мальчик натягивал майку и ещё минут пять пересаживался с кровати в стоящее рядом инвалидное кресло. Поначалу это было сложно для не слишком сильного Гарри: надо было перетащить своё тело на руках в кресло, затем по одной переставлять ноги. Но за год он приноровился даже ходить в душ самостоятельно, так что если бы не ежедневные комментарии его горячо любимых родственников, то, наверное, не особо переживал по этому поводу.
За год Гарри из скромного ребёнка превратился в тихую незаметную тень, предпочитая всё свободное время (которого было много, ибо Дурсли, опасаясь осуждения со стороны соседей, почти никогда не позволяли Гарри выходить из дома) читать книги, которые найдутся, или даже учебники Дадли, когда тот не видел. Поттер теперь редко говорил, стараясь отмалчиваться даже на самые колкие замечания по поводу своей беспомощности, потому что был согласен с этим. Он стал подолгу сидеть, вглядываясь в никуда и выпадая из реальности. Мальчик любил думать, что было бы, упади он тогда из окна не на бетонный блок, а на землю; любил мечтать, представляя, как повзрослев, становится первоклассным врачом, придумывает лекарство от рака и даёт возможность таким, как он, снова ходить. Разумеется, Гарри понимал, что всё это — несбыточные детские мечты, которые осуществятся только во сне, потому что никто не сможет изобрести лекарство от рака или вылечить его ноги.
Выехав из своей комнаты, Гарри проехал на кухню, по дороге пропуская Дадли, который пнул его коляску в колесо и, радостный, побежал на кухню. Кузену сегодня исполнялось одиннадцать, чему он был рад. Въехав на кухню, Гарри увидел, что гостиная была, в прямом смысле этого слова, завалена подарками разного размера в разноцветных упаковках, каждый из которых был перевязан золотистой лентой. Петунья ходила вокруг своего отпрыска, периодически выдавая что-то вроде: «Всё должно пройти идеально в день рождения моего любимого сыночка!» Затем бросила недовольный взгляд на Поттера, который портил одним своим видом эту идиллию, и поспешно отвернулась обратно. Дадли несколько мгновений постоял перед горой подарков с радостным выражением лица, но затем на его обычно глупой физиономии стала видна бурная мыслительная деятельность. Он повернулся к Вернону, который сидел в кресле:
— Сколько тут подарков? — недовольно поинтересовался Дадли.
— Тридцать шесть, я сам подсчитал, — с какой-то гордостью ответил ему Вернон, отпивая кофе из своей чашки.
— Тридцать шесть?! А в прошлом году я получил тридцать семь! — постепенно переходя на крик, начал возмущаться мальчик.
— Да, но некоторые из них намного больше, чем прошлогодние…
— А мне плевать, что они больше! — уже орал Дадли.
— Подожди-подожди, — вовремя вступила в диалог Петунья, — вот, что мы сделаем: когда мы поедем гулять, мы купим тебе ещё два новых подарка! Ты доволен, малыш? — её голос источал такое счастье, что, в какой-то момент Гарри сделалось чуточку противно, но затем он вспомнил, что лишён всего того, что полагается обычным детям в день рождения, и отвращение сменилось ненавистью к своему положению.
После того как Дурсли ушли гулять с именинником, Гарри поехал в свою комнату с дадлиным учебником по биологии и провёл там остаток дня.