Арес

1. Вокруг летней резиденции губернатора Фрайр-Гейта росли сосны. Огромные деревья тянулись высоко-высоко в небо, а само небо было глубокое, чистое, светлое. В воздухе пахло хвоей. Арес обожал этот аромат. Дома, конечно, можно было распылить искусственный ароматизатор, но это было далеко не то. Как бы он ни любил родной город, иногда он тосковал по тем дням, когда летал на Фрайр-Гейт с отцом и, пока взрослые обсуждали какие-то важные дела, сидел на траве, оперевшись о ствол векового дерева. Смотрел в глубину неба и просто ловил мгновения. Если бы он мог остановить время, то выбрал бы именно такую минуту. Здесь, среди деревьев, было хорошо, спокойно, вовсе не страшно. Арес с удовольствием думал о том, что находится далеко от башни Эос, от Юпитер, от интриг и тайн. В двенадцать лет он уже слишком хорошо знал, что значит страх, и уже смотрел в будущее с тоской, жалея о том, что за него всё решено. Он станет консулом и будет править Амой, как это делал отец, а до того - дед, а до того - прадед. А если бы он выбирал судьбу сам, он хотел бы стать садовником или лесником, или служителем одного из культов природы здесь, на Фрайр-Гейте. Никогда не знать, что такое политика и войны, не видеть гибели собратьев из-за чужой злой воли. С отвращением думал он о том, что Юпитер убила Анжа Зави - и никто не посмел ей противостоять. Может быть, потому, что столь мощный искусственный интеллект необходим Амой... а значит, горевать придется молча. Всех блонди учили: благо государства выше личного. И все же Арес не знал, как в будущем заставит себя прийти на аудиенцию к Матери. Ему казалось, смерть Анжа и горе Камиля всегда будут стоять у него перед глазами. Два года прошло с того жуткого дня, а он помнит ту страшную зиму, помнит, как побледнел Камиль, услышав страшную весть от наставника в Академии. Такое не забывается и не прощается. Собственное бессилие угнетало, а гнев на родного отца травил душу. Почему Пауль отдал Камиля на воспитание Гилберту?! Почему не забрал ребенка сам или не доверил кому-то более спокойному и доброму?... Может, Бома не такой уж плохой блонди, в Академии о его военных подвигах говорят с восторгом, солдаты за него готовы в огонь и воду. Но детская душа для него потемки. И отчего-то отец этого не понимает! Не учитывает то, что ясно и им, двенадцатилетним подросткам. А одним сочувствием Арес ничего не мог изменить. Он и раньше не был Камилю настолько близким другом, а теперь дистанция и вовсе росла. Сколь многое в этой жизни невозможно изменить. И даже блонди горько задумываться о таком в двенадцать лет. Арес знал, что уже двое блонди погибли по вине Юпитер - Лаэрт Эм тоже не пережил аудиенции... Смерть неминуема и необратима даже для высшей элиты. Юный блонди слышал о том, что происходит в мире: отец не скрывал от него информацию, ведь наследнику тоже придется с этим жить. Федералы строили козни Амой, и пусть военные столкновения происходили лишь на границах, а то и вовсе в чужих землях, Арес боялся, что опасность могла грозить и Танагуре. Он, названный в честь древнего бога войны, больше всего не хотел воевать. И не понимал отца, черпавшего злую и бессмысленную радость в расправах с врагами. Сын Железного Консула рос намного более мягким и тихим. Он даже не мог осуждать Пауля. Просто не понимал: почему?! Небо темнело. Надвигались серые тучи. Веял холодный ветер, и запах хвои становился сильнее, как это часто бывало перед дождем. - Арес! Арес, где ты? - послышался громкий голос. Мальчик быстро поднялся и поспешил к отцу. Бежал со всех ног, и, приблизившись, обнял Пауля, прижался щекой к мягкой серой ткани его рубашки. - Дождь вот-вот начнется, а ты гуляешь налегке и прячешься в самом дальнем углу, - тихо сказал отец. - Зайди хоть свитер надень, и зонтик возьми, если хочешь еще гулять. - Угу, - пробормотал Арес. - Па, пройдешься со мной? Мы уже три дня на Фрайр-Гейте и нигде не бывали вместе. Пауль виновато отвел взгляд. - Прости... я просто не могу. Увы, иногда на отца находило вот такое настроение, он замыкался в своей броне, в секретах, о которых Аресу нельзя было знать. Парень хотел снова сбежать спрятаться в любимый уголок, но пока он искал свитер и зонтик, разразилась сильная гроза, выходить в которую было рискованно. Даже в детстве невозможно прятаться вечно. 2. *Через год* Арес навсегда запомнил дождливую, тяжелую, страшную осеннюю ночь, когда юных элитников, спавших в своих комнатах в общежитии Академии, разбудил сигнал тревоги. Следом за воем сирены послышался громкий раскат грома. Парень подскочил с кровати, включил свет, быстро оделся и побросал в рюкзак самые необходимые вещи. В коридоре уже слышались шаги. Сердце билось быстро-быстро, от волнения было тяжело дышать. Но он вышел из комнаты, пытаясь сохранять спокойный вид. Райнхард Джейд уже шел по коридору. Арес в несколько шагов догнал его, шепотом спросил: - Не знаешь, что случилось? - Без понятия. Да ты не волнуйся. Может, просто учебная тревога. Джейд был абсолютно спокоен, даже в такой момент успел заплести волосы в сложную косу и надеть все свои любимые кольца и браслеты. Это вселяло уверенность: может, и правда учебная тревога. Может, ничего страшного и не происходит. Арес быстро осмотрелся, глядя на других юных элитников. Некоторые точно так же, как Райни, не обратили внимания на сигнал. Другие, растрепанные и взъерошенные, в страхе прижимались друг к другу. Наконец все вышли в холл. Там-то старший куратор и объявил, что служащие в Танагуре граждане вышли на марш протеста в пользу политики Федерации. Бунт будет подавлен, однако молодежи следует временно поехать в убежище. По телу пробежала противная холодная дрожь. Бунт! А что, если отец в опасности? И Люмиэль Клэр, наверное, тоже... За Пауля и Люмиэля было намного страшнее, чем за себя. В том, что юную элиту смогут защитить, Арес не сомневался. Но старшие... они там, в самом эпицентре событий! И Люмиэль, такой тихий и спокойный, такой добрый, должен будет командовать, защищать город... возможно даже, убивать людей. Арес до боли сжал кулаки. Всё это бессмысленно. Зачем гражданам Амой отстаивать интересы чужой и враждебной им страны?! Они потом сами поймут, что федеральные пропагандисты их обманывают... Юные элитники идеально ровным строем вышли из Академии, направляясь к автомобилям, на которых предстояло выезжать. У машин Арес потерял Райнхарда из виду - Джейд побежал, спеша занять место рядом с кем-то из своих приятелей по дипломатическому потоку. Арес зашел в то же авто, где расположились его однокурсники из цветной элиты. Но даже в компании приятелей было страшно. Мыслями он был там, со взрослыми, вновь и вновь представляя себе то, что они переживают сейчас. Полутьма в авто. Тихий гул моторов. А в городе, возможно, гремят выстрелы и льется кровь. В эту страшную ночь Аресу особенно ярко вспоминалась задумчивая улыбка молчаливого блонди, часто погружающегося в какие-то свои мысли. Парень вспоминал те дни, когда Люмиэль заботился о нем в отсутствие отца, внимательно слушал все рассказы об Академии и подростковых горестях, и в светло-карем взгляде светились понимание и тепло. Политика может уничтожить это хрупкое счастье. Больше всего Арес боялся, что уже никогда не сможет обнять Люмиэля, почувствовать его тепло и аромат кофе, молока и чего-то неуловимо сладкого. Юный блонди знал, что сердце старшего уже несвободно. Но ведь он и не думал о взаимной любви! Ему хватило бы, чтобы тот, кто ему дорог, оставался здоров и невредим. Машины быстро ехали по темным трассам, пока не остановились у неприметного здания. Наставники повели юных элитников в комнаты на подземных ярусах убежища. Блонди располагались по двое в спальне, элита прочих классов - по трое-четверо. Арес заметил, что собратья спешат разбиться на парочки так, как это было привычно в Академии. Камиль и Робер привычно держались вместе, Волчонок будто как всегда стремился защитить сводного брата от всех опасностей и страхов. В одну комнату на двоих направились Раймон Эм и Эстебан Домина - эти двое тоже дружили. Каспар Салас стоял в сторонке, глядя обреченно, с почти взрослым пониманием того, что никто не намерен терпеть его общество даже всего на одну ночь. Только раз с надеждой глянул на Адама Белла, но тот увязался за каким-то блонди-экологом из второстепенной линии, потока года на три старше. Наверное, это страшно, в такой момент остаться одному. Арес подошел к Каспару и решительно сказал: - Идем. Переночуем вместе. Настороженный хищный взгляд на миг стал мягче, спокойнее. Каспар молча пошел за Аресом. В спальне было почти темно, светила только крохотная лампа, оставленная на ночь. Узкие кровати с бельем из грубоватой серой ткани казались не лучшим местом для сна. Арес разделся и лег, кутаясь в тонкое одеяло. Каспар устроился спать одетым, он всегда плохо переносил холод и часто простужался осенью и зимой. Не спалось обоим. Тишина и неизвестность угнетали. Арес полулежал на кровати, глядя в темноту, и дрожал, слыша, как сквозь неглубокий чуткий сон Каспар что-то шепчет и всхлипывает. "Меня всегда берегли папа и Люмиэль. А у него никого нет", - подумал юный блонди и перебрался на соседнюю кровать, прижимая к себе дрожащее тощее тело. Вдвоем было неудобно и тесно, но в тепле объятий Каспар успокоился, засыпая по-настоящему. 3. Утром Арес проснулся первым и вернулся на свою кровать, делая вид, что ничего не произошло. Догадывался: днем Каспар будет изо всех сил скрывать страх. Так и было. Лицо с острыми чертами больше напоминало безжизненную маску. По сигналу на завтрак Каспар направился в общую столовую, держась идеально прямо, будто все еще находился в Академии и помнил о необходимости соблюдать строгий этикет. Они сидели рядом. Арес ел суп через силу. От тревоги кусок в горло не лез. Каспар наоборот, набрасывался на еду, как растущий хищник, которому до боли не хватает ни пищи, ни тепла. Тонкие пальцы заметно дрожали. "Ему страшно. Он не показывает этого, но ему точно так же страшно, как мне", - думал Арес. В тот день в убежище какие-то новые чувства и ощущения стали смутно тревожить его, но эта едва ощутимая тягучая боль в сердце терялась среди других, более ярких впечатлений. Зачинщиков бунта быстро арестовали, кого-то казнили, кого-то изгнали в Церес. Без кровопролития не обошлось, однако все элитники остались живы и невредимы. Говорилось правда, что контроль за гражданами будет временно усилен, как минимум на десять лет. Политика. Всегда политика. Светлые дни отрочества проходили вот так, незаметно. Арес с грустью думал о том, что еще несколько лет, и он закончит Академию, будет служить в ведомстве, займет пост отца. Как быстро всё проходит!.. * Для Ареса время шло слишком быстро. Ему казалось, что он не успевает, что к совершеннолетию еще не будет знать всего, что необходимо консулу. Вести о боях на границах не давали ему покоя. Когда он спрашивал отца, не будет ли полноценной войны и уже на территории Амой, Пауль усмехался: - Гилберт не допустит. Он свое дело знает. Он не стесняется расправляться со всяким сбродом, и правильно делает. Это звучало жестоко. В Академии элита из военного потока обсуждала то, что происходит на базах... многие парни одобрительно смеялись, шутили: "эти вонючие федералы штанишки намочат от страха перед нашей доблестной армией". Старшекурсники возвращались с практики, усвоив не только знания, но еще, вдобавок, вредные привычки и отборную солдатскую брань. Как говорится, каково начальство... Арес, бывало, чувствовал холодные мурашки по коже при мысли о том, в какой обстановке живут родной сын Бома и юные блонди, оказавшиеся под присмотром Волка волей судьбы. Но Пауль все попытки сына заговорить на эту тему уверенно пресекал: - Ты зря беспокоишься. Мальчики живут в достатке, Гил их не обижает. А что он может подать дурной пример - так в ваши года блонди давно пора уметь рассуждать самостоятельно. Возможно, отец прав. В конце концов, до совершеннолетия оставалось так мало. Три года пролетят очень быстро. И молодежи останется только жалеть о беззаботных временах, когда всё решали старшие. 4. ...Кошмар был настолько живым и реалистичным, что Арес проснулся, дрожа от страха. Во сне он блуждал по подземелью, спасаясь от врагов, и видел, как один за другим гибнут все, кто ему дороги. Отец. Люмиэль. Каспар. Он не видел, кто преследует элиту, невидимые существа нападали внезапно, со спины, и только ледяной холод выдавал присутствие какой-то неведомой силы. Тонкий луч, просачивавшийся откуда-то из щелей сверху, освещал темные пятна крови и тела, похожие на сломанных кукол. Юный блонди поежился, кутаясь в тонкое одеяло. Крохотная спальня в общежитии в Академии казалась слишком похожей на ту пещеру из кошмаров. Сейчас ему хотелось позвонить отцу, услышать родной голос... или пойти в блок для элиты из ведомства образования и убедиться, что с Каспаром всё в порядке. Глупый порыв. Конечно же, ничего не случилось. Это просто сон. Арес сел на кровати, обхватив колени руками. Сердце сжималось от тоски. Он вспоминал ночь в убежище, ощущение хрупкого тела в объятиях, то, как чувстовалось беспокойное биение сердца. Вот так и заканчивается безмятежная пора - с того момента, когда ты сам себе не принадлежишь. * На занятиях ему стоило огромных усилий сосредоточиться на теме и не отвлекаться на посторонние мысли. Особенно, на общих непрофильных парах, когда так и хотелось не сводить взгляда с изящной фигуры, тонкого профиля и вьющихся локонов, упрямо выбивающихся из строгой прически. Арес потерял аппетит, исхудал. Отец спрашивал, что случилось, беспокоился, но парень упрямо отмалчивался. Самому бы знать, что происходит... почему так?! Наступали теплые, солнечные весенние дни, и юную элиту повезли на экскурсию в заповедник. Арес обрадовался поездке - за зиму он успел истосковаться в железном городе и неприветливых стенах общежития Академии. Хотелось вырваться из этого плена, вздохнуть полной грудью. И он был не одинок в этом желании. Фред Лагат, хоть и старще, почти взрослый, поехал вместе с младшей элитой, и, хотя ему велели приглядывать за шебутным приятелем, сам веселился и дурачился не меньше, чем Ари Розен. Сапфиры из военного потока, едва выбравшись из автомобиля своей группы, побежали по зеленой траве, перебрасываясь шутками, звонко смеясь. Девчонки-ониксы прятались среди деревьев и кустов, как дриады из древних мифов. Только Каспар держался в стороне от шумных парочек и стаек, увлеченно фотографируя. Арес хотел подойти поближе и в то же время опасался нечаянно влезть в кадр и всё испортить. Но через какое-то время Салас обернулся первым. Беззаботно спросил: - Интересно? Арес смущенно улыбнулся. - Ага. Можно, я гляну, как получилось? Каспар протянул ему фотоаппарат, включив режим просмотра. - Смотри. Вроде бы, нормально. Фотографии были, казалось, простыми, но чем-то брали за душу. Капелька воды на листке. Тоненькое деревце, тянушееся ветвями к небу. Пестрая птица, взлетающая с ветки, испугавшись шума и голосов. - Чудесно... как у тебя только получается так? - Не знаю. Слушай, Арес, можешь на минутку стать вон там, у старого дуба? Интересный получится контраст, вековое дерево и рядом кто-то юный. Минк послушался, хоть ему и казалось, что им, в четырнадцатую весну, рано еще думать об увядании и старости. На свежем воздухе и просторе день пролетел мгновенно. Но, когда вечером Арес звонил отцу и рассказывал о прогулке, в голосе Пауля неожиданно прозвучала настороженность. - Меня беспокоит то, что ты столько времени проводишь с Каспаром. Он не самая подходящая для тебя компания. - Ты просто толком его не знаешь, пап! - возразил юный блонди. - Он такой талантливый, он такие фото снимает... если он будет развивать свой дар, он многого добьется. - Ну, я же не отрицаю, что у Зольфа растет одаренный наследник... хотя это вовсе не его заслуга, - иронично сказал консул. - Но ты ведь знаком с биографиями великих художников современности и прошлого, и, может быть, заметил, что редко кому удается иметь и великий дар, и хороший характер. Кстати, об искусстве... скоро будет выставка в Гранд-Холле, я на этот день никаких дел не назначаю и смогу пойти вместе с тобой. Отец слишком быстро сменил тему. Что-то было не так...