Гадюка

Лето подходило к концу. В воздухе ощущалось дыхание осени. Эйхиль про себя порадовалась, что нет уже столь изнуряющей жары. По ночам уже холодало, но ведьмачку это не сильно беспокоило. - Помогите!... – донёсся до неё слабый крик. Эйхиль вытащила меч и направилась на источник звука. Он оказался недалеко. На старой берёзе сидел, вцепившись в ствол, молодой человек. Внизу его караулили трое волков. С хищниками удалось справиться за несколько минут. Эйхиль оттёрла меч, убрала его в ножны и посмотрела на сидящего на берёзе человека. - Слезай, - сказала она. Молодой человек осторожно слез с дерева. Он оказался невысокого роста, лет двадцати пяти на вид, с тёмными волосами, зелёными глазами и улыбчивым лицом. - Спасибо вам, милсдарыня, - сказал он. – Если бы не вы, неизвестно, сколько бы я здесь просидел. - Волки – создания терпеливые, - заметила Эйхиль. – Они бы и три дня прождали. - Я – Сэймус, странствующий бард, - представился молодой человек. - Эйхиль из Вызимы, ведьмак. - Здорово, - восхитился Сэймус. – Ни разу в жизни не встречал ведьмаков. - Значит, тебе повезло. - Эйхиль, чем я могу вас отблагодарить? - Для начала перестань мне выкать. - Ладно, - улыбнулся бард. - К тому же, у таких, как ты деньги редко водятся, поэтому лучше ты споёшь. - Охотно, - молодой человек вытащил из-за дерева лютню и походный мешок. – Только, если можно, не рядом с волчьими трупами. Они отошли недалеко от места происшествия и остановились на небольшой полянке, где сели прямо на траву. Сэймус взял в руки лютню, провёл по струнам и запел: Вечером, в дождливый серый день Проскакал по городу олень. Он бежал по гулкой мостовой, Рыжим лесом пущенной стрелой. Вернись, лесной олень, по моему хотенью, Умчи меня, олень, в свою страну оленью, Где сосны рвутся в небо, Где быль живёт и небыль, Умчи меня туда, лесной олень. Эйхиль заслушалась. У барда был низковатый, приятный голос, да и сама песня, вроде бы такая простая, необъяснимо трогала и завораживала. - Красиво, - сказала ведьмачка, когда Сэймус закончил петь. – Хорошо поёшь. Молодой человек поклонился. - Спасибо. Приятно это слышать. Но, признаюсь честно, эту песню я исполняю очень редко. - Почему? - Видишь ли, Эйхиль, у меня есть два вида песен. Одни – для широкой публики, а другие – для немногих. Народ не любит забивать себе голову поисками смысла в искусстве, ему надо лишь двух вещей: хлеба и зрелищ. Я могу спеть какие-нибудь любовные баллады или песни о приключениях и это примут на ура. Но у меня порой возникает потребность написать что-то такое, именно со смыслом. Я пробовал исполнять такие песни, но публика их не воспринимает, за исключением, может, одного или двух человек. Поэтому то, что я тебе спел, я исполняю, как уже сказал, для немногих. Для любителей такого жанра. - Я понимаю тебя, Сэймус. Ценители прекрасного редко встречаются среди народа. Да и среди высших слоёв их не так уж много. Хотя, твоё искусство оценили бы эльфы. - Ну, ты же оценила, - улыбнулся бард. - Я – эльф, воспитанный людьми. К тому же, ведьмак. - А разве это имеет значение? - Тоже верно. А куда ты направляешься? - В Туссент. Там я ещё ни разу не был, но наслышан, что там искусство занимает далеко не последнее место. Может, там найдётся больше тех, кто оценит мои философские изыски. А ты, Эйхиль, прости за любопытство, куда путь держишь? - Во Флотзам. - Ну, в некотором смысле нам по пути. - Тогда не будем терять времени, бард. Идём. Они зашагали вдвоём по дороге. Сэймус оказался интересным и приятным собеседником. Он был не лишён чувства юмора. У Эйхиль создалось впечатление, будто она встретила старого друга детства, с которым не виделась уже много лет. Часа через два, когда путники пересекали небольшой пролесок, ведьмачка внезапно остановилась. - Стой, - сказала она Сэймусу и настороженно огляделась. - В чём дело? – с тревогой спросил бард. - Мы на территории скоя’таэлей. Двое их лучников сейчас держат нас на мушке. - Мать моя женщина! – молодой человек побледнел. – Вот же занесла нас нелёгкая. А… как ты догадалась? - Не люблю хвастаться, но у ведьмаков весьма неплохой слух, - ответила Эйхиль и, глядя вверх, крикнула на Старшей Речи: - Не стреляйте! Мы не хотим вам зла! - А какие у меня основания верить тебе, ведьмачка? – раздалось в ответ из-за густой листвы. Эйхиль сняла перевязь с мечами и бросила её на землю. Туда же отправились и, вытащенные из-за рукава, несколько метательных ножей. - Этого достаточно? – спросила она. Недалеко раздался тихий шорох и на тропинку с дерева спрыгнули двое эльфов. В руках они держали луки. Один из лучников, с боевой раскраской на лице, внимательно изучил путников. - Вы пойдёте с нами, к нашему командиру, - сказал он. – А твоё оружие мы пока заберём. - Пожалуйста, - пожала плечами ведьмачка. Эйхиль и Сэймус в сопровождении лучников пошли по узкой лесной тропинке. Дорожка вела через самые заковыристые места, но вскоре они очутились на поляне, которую издалека от любопытного глаза скрывали густые заросли больших кустарников. Скоя’таэли, находившиеся в лагере, кто с любопытством, кто – настороженно смотрели на ведьмачку и барда. Лучник с раскрашенным лицом оставил пленников возле большого шалаша и, сказав: "Ждите здесь", скрылся внутри. Через несколько минут он появился в сопровождении высокого, крепко сложенного эльф с металлическим черепом на пряжке ремня. Командир отряда внимательного посмотрел на Сэймуса и Эйхиль, немного задержав свой взгляд на последней. - Странно видеть Aen Seidhe в компании D’hoine, - сказал он. - Мы познакомились часа три назад, - ответила Эйхиль. – Он залез на дерево, убегая от волков, я его спасла. - Вот как? И у него нашлись деньги, чтобы заплатить ведьмаку? - Нет, он же бард. У таких чаще всего в кармане пусто. Но он спел для меня и этого было достаточно. Командир помолчал немного. - Пойдём со мной, - он кивнул в сторону шалаша. – Поговорим. - А Сэймус? - С ним ничего не случится. Пока. Ведьмачка последовала за эльфом. Когда они оказались внутри шалаша, командир сказал: - Не думал встретить тебя через столько лет, ведьмачка. - Прости, но я не помню обстоятельства нашего знакомства. - Неужели? Странно. Для человеческих женщин характерно порой не помнить имя своего первого мужчины, но не для женщины из Народа Гор. Эйхиль удивлённо посмотрела на эльфа. - Помнишь Беллетэйн? Тогда, века полтора назад, в селении неподалёку от Синих Гор. - Так это ты? – Эйхиль печально усмехнулась. – Мы оба тогда были, как бы это помягче сказать, не совсем трезвые. - Знаю. Но тебя я запомнил. Потому что ты ведьмак. - Ещё раз прости, но я забыла твоё имя. - Яевинн. А тебя зовут, кажется, Эйхиль, верно? - Верно. Эйхиль из Вызимы по прозвищу Гадюка. Да, много лет прошло. - Много. И ты, я смотрю, изменилась. Откуда у тебя эти шрамы? Ведьмачка скривилась. - Мало ли чудовищ обитает на свете? Я имею ввиду не D’hoine. - Я понял. Вы, ведьмаки, охотитесь на монстров за деньги. Здесь, под Вызимой, я так полагаю, ты тоже по своей работе? - Почти. Я направлюсь во Флотзам, хочу кое-кого навестить. - Наверно, своего сердечного друга, - Яевинн слегка улыбнулся. – Я угадал? - А ты всё так же поэтичен, - улыбнулась в ответ Эйхиль. – Теперь я тебя узнаю. - Прекрасно. Что ж, Эйхиль, я верю, что ты и твой спутник пришли не со злым умыслом. - Да? И ты отпустишь нас? - Отпущу. Но чуть позже. - Позволь узнать, почему? - А ты прислушайся. В наступившей тишине Эйхиль услышала раздававшиеся неподалёку звуки лютни и голос Сэймуса. - Ого, - сказала она. – Твои бойцы позволили барду спеть? - А почему бы и нет? Наша молодёжь тоже любит искусство. Я не удивлюсь, если они сами попросили этого D’hoine исполнить что-нибудь. - Про вас, скоя’таэлей, говорят, что вы, чаще всего, сразу убиваете, не разбираясь, кто есть кто. - Да, бывает и такое. Но барду повезло, что с ним была ты. Хоть ты и ведьмак, но ты – Aen Seidhe. Поэтому вас и не стали сразу убивать. - Я очень тронута. - Не язви, Эйхиль. Лучше пойдём, послушаем, как поёт твой спутник. Ведьмачка и Яевинн вышли из шалаша. Неподалёку несколько эльфов сидели кругом и слушали, как поёт Сэймус. Эйхиль и командир тихонько сели с краю, чтобы не нарушать идиллию песни. Я не камень лежачий, от этого хочется нового, Неизвестного ранее осуществленья мечты. И склоняют свои ядовитые головы Распрекрасные, красные чудо-цветы. Воздух пропах войной, и смертью Мой предрешён исход. Тысячелетье Замедляет ход... Когда Сэймус закончил, слушатели громко захлопали. Бард с улыбкой поклонился и хотел что-то сказать, но тут встал Яевинн и воцарилась тишина. "Белки" внимательно смотрели на своего лидера. - Сегодня, - произнёс командир отряда, - ведьмачка Эйхиль и её друг бард - наши гости. Завтра они уйдут, поэтому сегодня можете наслаждаться музыкой. На лицах появились оживление и улыбки. Было видно, что песни Сэймуса пришлись эльфам по душе. Да и сам молодой человек был рад, что перед ним собрались те, кто могли оценить его песни со смыслом. Уже давно стемнело, а бард всё продолжал свой концерт. Он и его публика переместились к центру поляны, поближе к костру. Во время проигрыша одной из песен Сэймус посмотрел на публику. Вон тот лучник с раскрашенным лицом в первом ряду. Симпатичная молодая эльфийка с блестящими глазами, которая после прошлой песни бросила барду цветок. Эйхиль рядом с Яевинном, слегка приобнявшим ведьмачку за плечи. Краснолюд с заплетённой в две косы рыжей бородой, периодически отхлёбывающий что-то из фляжки. В воздухе царило какое-то умиротворение. Впоследствии Сэймус не раз признавал, что это концерт в лагере скоя’таэлей был самым лучших из всех его выступлений. Утром, когда солнце уже вышло из-за горизонта, ведьмачка и бард шагали по дороге. Они попрощались с Яевинном, с его бойцами. Лучники проводили их на то место, откуда увели, не забыв вернуть Эйхиль её оружие. - Вот это было приключение, - сказал Сэймус, когда они удалились на значительное расстояние от лагеря скоя’таэлей. - Набрал материал для новых песен? - поинтересовалась ведьмачка. - И это тоже. Как думаешь, неплохая выйдет баллада о тебе и Яевинне? - А при чём здесь я и Яевинн? - Может, мне показалось, но, вроде бы, у вас симпатия друг к другу. - Тебе показалось. Когда-то давно у нас был небольшой роман. А вчера мы просто вспомнили это. Но этим всё и ограничивается. - Эйхиль, если бы вам было глубоко плевать друг на друга, вы бы не сидели в обнимку и не ночевали бы вместе в шалаше. Ты, конечно, можешь сказать, что я не прав и ни черта не понимаю в этой жизни, но каждый имеет право на своё мнение. - Да нет, Сэймус, ты в общем-то прав. Но давай не будем поднимать тему взаимоотношения полов. И балладу писать не стоит. Люди её вряд ли оценят. Если только включишь её в свой сборник песен со смыслом. - Хорошо. А всё-таки, знаешь, Эйхиль, нелюдей можно понять. Даже "белок". Бард углубился в очередную философскую тему. А Эйхиль думала о том, что ей повезло с таким спутником. До Флотзама было ещё очень далеко.