Жизнь - странная штука

На Крестовой улице всегда было многолюдно, но Мута все равно приходил сюда — мимо частенько проходила Хару, которая всегда с улыбкой приветствовала старого друга, а когда шла одна, еще и передавала приветы Барону и Тото, но заходить отказывалась: говорила, что не хочет мешать, да и ползти по крышам вслед за котом ей не особо улыбалось. День близился к закату и толстый кот, потягиваясь, спрыгнул с белого пластикового стула и неспешно потрусил в сторону знакомого переулка. Но стоило ему свернуть туда, как в нос ударил противный запах крови, а по ушам резанул истерический кошачий визг. Времени на раздумья у Муты не было совсем, поэтому он молча бросился на звуки, каждый раз дергаясь, когда хриплый тявкающий смех перекрывался жалобным мяуканьем кошки, прощающейся с одной из девяти жизней. Наконец, он вылетел в небольшой грязный закоулок, как раз тогда, когда огромный пес смог достать лапой до забившейся в щель кошечки. Она вскрикнула от боли и пес снова залился смехом, явно наслаждаясь страданиями своей жертвы. Ярость застелила глаза белому коту. — Лапы прочь! — рявкнул он, с разбегу врезаясь в бок противника. Он отлетел в сторону, вскочил на ноги и хотел было ввязаться в драку, но увидев глаза кота напротив, позорно сбежал, поджав хвост. Кошечка лежала там, где ее бросил пес, откинув голову и хрипло дыша. Мута, подбежав к ней, прошелся носом по ее шее и едва не подавился — такой же запах, хоть и немного измененный, он чувствовал на протяжении всего «приключения», как выражался Барон, в Кошачьей Стране. — Хару… — прошипел Мута, надеясь, что ошибся, но кошка издала какой-то странный звук — нечто среднее между мяуканьем и словом «Да» — после чего неловко дернулась и хрипло пробормотала: «Барон… Кошачья Ка… канцелярия…» Больше у Муты сомнений не было — он подхватил кошечку передними лапами, осторожно устроил ее на своей спине и опрометью бросился в Канцелярию. *** Когда Мута прибыл в переулок, до заката было еще несколько минут, но в небольшом зеленом домике уже горел свет. — Барон! — рявкнул белый, снова вставая на задние лапы и подбегая к двери. Что-то щелкнуло, и глава Кошачьей Канцелярии распахнул створки, видимо готовясь принимать гостей, но увидев выражение на морде Муты и его ношу, едва смог сохрать самообладание. — На нее напала собака, давай быстрее! — Д-да, точно… Сейчас… — фон Зиккиген посторонился, позволяя толстяку занести пострадавшую в дом и уложить на диван. — Аптечка в шкафу слева… Хозяин дома пришел в себя только тогда, когда услышал звук распахнувшегося окна, шелест перьев и тихий всхлип пришедшей в себя кошки. Сбросив оцепенение, он захлопнул дверь, стянул перчатки и, бросив их на стол, развил бурную деятельность: заставил Муту принести воды, отправил Тото за какой-то травой и, наконец, подошел к кошечке. Палевая шерсть, аккуратные ушки — одно из них было надорвано и кровоточило, карие глаза, помутневшие от боли, хриплое, прерывистое дыхание, подрагивающий пушистый хвост, несколько достаточно серьезных травм и до одури знакомый запах, который сразу защекотал обоняние рыжего кота. — Господи… — кот отшагнул от дивана и прижался бедром к столу, одной рукой вцепляясь в столешницу, а другой дергая с шеи бабочку. Сердце стучало где-то в горле, мешая дышать и думать, в голове билась только одна мысль: «Хару!» Мута влетел в комнату, бухнул на стол полный таз чистой теплой воды и осторожно положил лапу на плечо другу. — Я хорошо тебя понимаю, Барон, но нам некогда рассусоливать. Кем бы ни была это кошка, она ранена. Наша задача — ее спасти, иначе она умрет на наших руках, и ты будешь винить себя всю свою долгую жизнь, — глава Кошачьей Канцелярии молча кивнул, стянул жилет и закатал рукава рубашки. Принесенной Тото травы как раз хватило, чтобы приготовить нужный отвар, поэтому коты принялись промывать раны своей неожиданной гостьи. Та шипела и сжимала зубы, но не шевелилась, не издавала ни звука. Лишь изредка она чуть задирала голову, помогая себе вдохнуть. Наконец, Барон отложил тряпку и украдкой вытер бисеринки пота со лба. Мута подтолкнул ему под руку пачку бинтов для перевязки и вышел из комнаты, шумно переводя дыхание. Тото прищелкнул клювом и тоже покинул комнату — будучи не в состоянии что-то сделать, он от волнения чуть не повыдергивал себе все перья, и сейчас ему нужно было передохнуть. Руки кота тряслись, пусть он и понимал, что теперь с кошкой все будет хорошо. Оставалось только дождаться, пока она придет в себя, и задать ей очень важный вопрос: «Что же привело тебя в Кошачью Канцелярию?» *** Хару бежала по улицам, чувствуя, как ветер дергал ее за волосы. На Крестовой улице, которую она пробежала туда-сюда раза на четыре, никого не было, и девушке пришлось самой вспоминать дорогу до канцелярии. И ей казалось, что да, она помнит каждую крышу на своем пути, что именно через этот забор она пыталась перелезть, пока Мута сидел и смеялся над ее потугами. Но стоило ей увериться в правильности своего направления, как она заходила в тупик. — Эй, кошечка! Ты не перепутала райончик?! — рявкнули за спиной девушки, когда она в очередной раз уткнулась в кирпичную стену. Развернувшись, она замерла в неверии — огромный соседский дог, такой, каким она его запомнила и какого боялась, стоял, широко расставив лапы и перекрыв выход из переулка. Вдруг Хару осознала, что смотрит на собаку снизу вверх, как если бы она была в несколько раз меньше его, что ее хвост — хвост? — бьет ее по ногам, что уши — уши?! — от ужаса прижимаются к голове, а горло само издает хриплое шипение. Пес усмехнулся и бросился в атаку, его зубы клацнули в миллиметре от шеи девушки и… она проснулась, резко садясь и вскрикивая. От движений заболели бок и спина, выбивая из глаз горячие злые слезы, но тут ее осторожно обвили чьи-то теплые сильные руки, прижимая к широкой мужской груди. — Тише-тише… тшшш… Все хорошо, я рядом, — крепкая ладонь заскользила по спине девушки, мягко поглаживая, успокаивая. Этот голос Хару, даже все еще находящаяся под впечатлением от кошмара, узнала бы из тысячи, поэтому судорожно вцепилась в рубашку мужчины и забормотала что-то не особенно внятное. — Прости, прости меня, Барон, я опять влезла, куда не просили, вляпалась по самые уши, даже помощи теперь просить стыдно, — рыдала девушка, пытаясь вжаться в кота так сильно, чтобы никогда больше не расставаться с ним. Зиккиген продолжал обнимать ее, гладить по спине и голове, иногда касался лица, стирая слезы. В этот момент они оба чувствовали себя такими нужными… У Хару даже слезы высохли, когда она поняла, что Барон, будь она ему безразлична, не сидел бы сейчас рядом с ней и не успокаивал ее послекошмарную истерику. — С тобой все хорошо? — девушка мягко отстранилась от кота, ойкнула, увидев огромное мокрое пятно на чужой рубашке, и смущенно кивнула. — Может, чаю? — Да, пожалуйста, — Барон, оглядев свою рубашку, махнул рукой на некоторую сырость и принялся готовить чай, пока Хару снова оглядывалась вокруг. — Когда я была собой, дом казался милее, потому что все было крошечным. А сейчас все такое… практичное. — Я рад, что тебе нравится, — с улыбкой сообщил кот, протягивая ей чашку. — Возможно, это не мое дело, но Мута сказал, что ты шла к нам. Это так? — Да. И я бы дошла, если бы не эта собака… — Хару спрятала нос в чашке. — Но я даже не знаю, сможете ли вы мне помочь в этот раз. — Мы сделаем все, что сможем, Хару, — кажется, только сейчас девушка поняла, что Барон только в ботинках, брюках и белой рубашке с расстегнутым воротником, закатанными рукавами и мокрым пятном на плече. Шляпа и пиджак обнаружились на вешалке, жилет и бабочка — на спинке того дивана, на котором продолжала сидеть девушка. От вида такого простого и по-домашнему растрепанного главы Кошачьей Канцелярии, обычно невероятно собранного и опрятного, у Хару дыхание перехватило. А Барон даже смотреть на смущенную кошечку не мог без учащения сердцебиения, поэтому усиленно фокусировал взгляд на чем угодно вокруг: на чайнике, на паре, поднимающемся от кружки, на рисунке обоев, на ярком пятне рваного уха девушки, на карих глазах, на пухлых губах… Ох, черт… — Слушай, Барон, а где Мута и Тото? — вдруг дернулись эти губы, да так, что кот не сразу понял, что именно девушка сказала. — А? Кхм… Как и всегда днем, Мута где-то в городе, а Тото сидит на своем месте, — несколько смущенно ответил он, пряча усмешку в чашке. — Днем? — спросила Хару, выглядя до безобразия удивленной и столь же красивой. — Но разве ты не должен стоять днем точно так же, как стоит Тото? — Должен, — согласно кивнул Барон, наливая себе еще чаю. — Но уже около полугода не нуждаюсь в этом. Хару задумалась, отставила чашку в сторону и принялась что-то считать на пальцах. Пользуясь этой передышкой, кот вышел из комнаты, чтобы сменить рубашку и отвязаться, наконец, от стоящего перед глазами образа Хару, прикасающейся своими прекрасными губами к краю его любимой кружки. *** К тому моменту, как Барон окончательно пришел в себя, переоделся и вышел в гостиную, там уже сидел Мута, которому Хару что-то вполголоса доказывала. — Понимаешь, он сказал, что перестал нуждаться в постаменте примерно полгода назад, а именно это время назад мы вернулись из Страны Кошек и… — И ты думаешь, что это благодаря тебе, — закончил за нее Мута. — Сказать по правде, он склонялся к тому же выводу, аргументируя это тем, что после встречи с тобой у него появилось куда больше эмоций, которые… «оживляют» его душу. Барон очень не любил подслушивать, поэтому, чуть отойдя, громко пристукнул каблуками и распахнул дверь. — Итак, — без приветствий начал фон Зиккиген, надевая все еще висящий на спинке дивана жилет. — Нам осталось только дождаться Тото, и мы сможем приступить к делу. Показалось ли коту или нет, но взгляд девушки почти моментально потух, когда он заговорил о делах. Однако, времени обращать на это внимание не было, так как в комнату влетел Тото. — Ох, Хару! Я рад что в порядке! И все-таки, что с тобой случилось?! — Ёсиока чуть улыбнулась и мягко коснулась лапой разодранного уха. — Что ж, думаю, мне нужно начать сначала. Спустя три месяца после моего с вами расставания, погибла моя мать. Чтобы не чувствовать себя невыносимо одиноко, я завела нескольких котов, долго пыталась их разговорить… — Мута фыркнул и едва не подавился, поймав на себе взгляд Барона. — И ничего смешного! Пусть, ответили мне не сразу, но ответили же! А потом я поймала себя на мысли, что безумно люблю рыбу, хотя ничего особенного к ней никогда не чувствовала. Еще позже я почти влюбилась в запах кошачьей мяты, а буквально неделю назад за мной пришли. — Кто пришел? — Тото расклевал очередную тутовую ягоду, громко щелкнув клювом об край балкона. — Коты. Как раз в тот день я проснулась с кошачьими ушками и хвостом, и уже отчаянно соображала, как мне добраться до вас, но не успела — Натору и слуги Кошачьего Короля чуть ли не за хвост утащили меня прямо из дома. По их словам, «его пушистое величество» так и не оставил престол, а все это время просто отращивал шерсть… — На заднице, — радостно закончил за смущенную девушку толстяк. — Мута!!! — рявкнул Барон, вскочив на ноги и резко ударив кулаком по столу. — Тут же дама, дьявол тебя подери! Хару расхохоталась, едва не падая на пол, дергая ногами, ушами и хвостом, хрюкая и срываясь на мурлыканье. Барон стушевался и сел, Мута бессовестно заржал, да и Тото захихикал, прикрывая клюв крылом. — Что ж… — продолжила Ёсиока, когда все отсмеялись. Правда, стоило ей вспомнить, из-за чего они здесь собрались, она снова погрустнела. — На этот раз я была одна, помочь мне было некому, даже Юки с принцем Луном куда-то отбыли. Естественно, вернуться до рассвета мне не удалось — за мной неотрывно следили служанки, которым было поручено подготовить меня… к свадьбе. Барон выдохнул так, что заколыхались шторы на окнах, и до скрипа сжал подлокотник кресла. Хару хотела было спросить, что случилось, но, испугавшись взгляда главы Канцелярии, предпочла продолжить рассказ. — Церемония должна была проходить с размахом: гости из нескольких стран, три пира, два приема с танцами, даже венчать нас должны были дважды — один раз прилюдно, в смысле, прикошачьи, а второй — только перед семьей и друзями. И все это время за мной должны были следить семнадцать пар глаз. Сказать по правде, я отчаялась, весь первый день ходила как в воду опущенная, даже надеяться перестала, что меня успеют спасти к началу свадьбы. Помог случай. — Хару старалась не замечать, как по ходу рассказа Барон становился все мрачнее и мрачнее, едва не точа когти об несчастное кресло. Но то, как он вскинулся, услышав о счастливой случайности, не заметить было нельзя, равно как и неприкрытую надежду в зеленых нечеловеческих глазах. — А точнее, случайно брошенная фраза. — «Ложись, бомба?» — предположил Тото, от нетерпения бегающий по перилам балкона словно домашний скворец по жердочке. — Скорее, «Берегитесь, Ринальдо Мун вернулся», — добродушно усмехнулся Мута, скрывая за этой усмешкой львиную долю любопытства. — Нет, — покачала головой Хару, так и не дождавшись версии от Барона. Однако, коту вряд ли было все равно, он продолжал, не моргая, смотреть на чуть повеселевшую Ёсиоку. — Я предложила сыграть в прятки. Зажав уши руками, чтобы не оглохнуть от сдвоенного «Эээ?!», девушка украдкой посмотрела на Барона: тот облегченно выдохнул и едва ли не растекся по креслу, блаженно прикрыв глаза. От этого зрелища на ее душе стало так хорошо и спокойно, что на лице сама выползла улыбка, пусть неуверенная, но улыбка. — В общем, прикрывшись игрой, я смогла сбежать через ту дверцу, которую нам показала Юки, а потом и добраться до башни, пробежав по стенам лабиринта. Самым страшным было оказаться высоко в небе, но в тот момент я решила, что разбиться об землю будет приятнее, чем выйти замуж. Мне повезло — из портала меня выбросило совсем недалеко от города в каком-то лесочке. Жаль, что расстояние только казалось небольшим. На деле это был настоящий забег с препятствиями — люди, машины, собаки… — на последнем слове голос Хару дрогнул, и она рефлекторно обхватила себя за плечи. — Ну, теперь все хорошо, ты здесь, и все, что нам остается — придумать, как вернуть тебя в прежнее состояние, — вскочил со своего кресла отчего-то донельзя довольный Барон. — Кстати, о прежнем состоянии… — Мута тоже встал, разминая плечи. — Как там твои коты? — А я не сказала? Они были слугами Короля, им было поручено приглядывать, чтобы я никуда не сбежала, — глаза Хару снова потухли, и она подтянула колени к груди, обернув бедра хвостом. — А я-то думала, что смогла с ними подружиться… Упаднические настроения были пресечены на корню — Тото и Мута опять что-то не поделили, принявшись ругаться, чем очень развеселили девушку, а Барон, окончательно успокоившийся после известия о срыве свадьбы, умудрился попасть под горячее крыло и с каким-то невнятным для окружающих удовольствием включился в драку, опасно размахивая своей многострадальной тростью. Да и вообще глава Канцелярии в ту ночь вел себя необычно: испытывал эмоции, нетипично сильные для своего образа отстраненного и загадочного джентльмена, полез драться… Словом, вел себя, как обычный трактирный пьяница. Но при этом он целовал ладони заходящейся от смеха Хару, подхватывал ее на руки, спасая от летящих в ее сторону предметов — или Муты, чего греха таить — и украдкой приобнимал, ставя в безопасное, до поры до времени, место.