Утро добрым не бывает

Хибари с трудом выбрался из-под тяжёлой руки, властно сжимающей его в объятиях, и тихо застонал. Голова раскалывалась. Всё тело болело так, словно по нему асфальтовый каток проехался. - Какого чёрта? – недоумевающе пробурчал Кёя и поморщился. Силясь раскрыть опухшие глаза, парень потряс головой. Она тут же отозвалась вспышкой острой боли. Глаза, кажется, сами распахнулись от неожиданности. Хибари огляделся. Кровать под балдахином, изысканная обстановка, со столика на него нацелилось горлышко пустой бутылки из-под шампанского. Ещё две валялись на полу. Осколки разбитых вдребезги бокалов примостились рядом. Кажется, накануне кто-то пытался их убрать. Или, по крайней мере, смести в одну кучку. - Что. Вчера. Было. – Сквозь зубы процедил брюнет. Наверняка, Конь снова что-то учудил. Память услужливо подсунула необходимые воспоминания. Вот они сидят в штабе Вонголы и отмечают какую-то хрень травоядных. Потом появляется Верде и подсовывает неопознанные зелёные таблетки, которые он ещё не опробовал. Десятое поколение, как ни странно, с энтузиазмом откликается на предложение стать генеральными испытуемыми. Но Хибари умный, он-то их не пил. Вспоминается странный вкус шампанского, подсунутого Мукуро. И больше ничего. Воспоминания обрываются резко, без всяких переходов. Кёя поднялся с кровати и потопал в ванную комнату, в чём мать родила. Не торопясь, принял душ, чуть слышно пофыркивая, когда капли воды попадали на лицо. Он мог не спешить. Дино вставал гораздо позже. Обмотав полотенце вокруг бёдер, он прошествовал на кухню и достал из холодильника бутылку воды. С наслаждением отпил прямо из горла. Только во рту всё равно сухо, язык словно кусок наждачной бумаги. Брюнет подумал, что неплохо бы разбудить Каваллоне. Пусть понервничает. Он присел рядом с укрытым одеялом с головой парнем и задумался. 10 лет назад. Он тяжело дышит и ещё крепче сжимает тонфа. Зубы стискиваются до ноющей боли в челюстях, на лице не предвещающая ничего хорошего усмешка. Зато Конь преувеличенно расслаблен. Поигрывает хлыстом, скотина, и добродушно улыбается, снисходительно смотря сверху вниз. Кёю раздражает этот взгляд. Травоядное, да кто он такой, чтобы смотреть на главу Дисциплинарного Комитета как на кучку навоза? Бесит. Чтоб ему пусто было! Брюнет стискивает оружие стальной хваткой. Фаланги пальцев белеют от напряжения. Бесит. Бесит. Бесит. Хибари пытается взять себя в руки. На горячую голову он не сможет даже зацепить Дино, и тот снова будет улыбаться и поучать его. Как же хочется стереть эту пресловутую улыбочку с его нахальной рожи… Из-за этого травоядного Кёя снова теряет самообладание. Бесит Конь. Бесит его тупая ухмылка от уха до уха. Бесит его подручный, ходящий по пятам, словно тень. Вот бы выловить его одного, без всей этой шайки-лейки. И забить до смерти. Или ещё что-нибудь. Чтобы он скулил от боли и молил о пощаде. Хибари моргает и дёргает головой, выныривая из дурманящих мозг мечтаний. Ромарио, до того спокойно наблюдавший за битвой, поднимается с травы и неспешно приближается к Каваллоне. Они негромко о чём-то переговариваются. Тихо, почти шёпотом. Глава ДК думает, что напасть сейчас, пока его противник занят, - отличная возможность взять реванш. Эффект неожиданности сделает своё дело. Однако не успевает он принять боевую стойку, как блондин поворачивается к нему и сообщает, что занятия временно прекращаются. Что ему нужно уехать по делам семьи, и всё такое. Кёя зол. Он готов крушить всё вокруг. Он против того, что Конь уезжает, не дав ему возможности отыграться. Дино отсылает своего подопечного и подходит ближе. Тёплая рука ложится на плечо, и Хибари непроизвольно вздрагивает. - Эй, я же вернусь, - легко улыбается Каваллоне и теребит его, не давая собраться с мыслями. – К тому же, я тоже буду скучать. Обещаю звонить каждый день. - Не смей, травоядное, - выдавливает из себя Кёя и, сам того не желая, шмыгает носом. Почему-то становится очень обидно. Словно его, как щенка, выбросили на улицу, когда игры надоели. Нахохлившись, он шагает в сторону и бурчит охрипшим вдруг голосом: - Возвращайся. В следующий раз я собираюсь тебя уделать. Блондин хмыкает и притягивает его к себе, ерошит волосы и чмокает в висок. И, как ни странно, ощущения совсем не неприятные. Хибари, кажется, не может пошевелиться. Язык, и тот еле ворочается. - Ты такой милый, когда обижаешься. - Ещё слово, и камикорос, Конь, - предостерегающе выговаривает брюнет, замахиваясь тонфа. - Всё-всё, понял, ухожу, - Дино успокаивающе поднимает руки над головой и смеётся. – Я вернусь, ты не успеешь и соскучиться. Он машет Кёе кнутом и, удаляясь, спотыкается и падает лицом в зелёную травку. Брюнет нервно хмыкает и уходит прочь. Может, на крыше посидеть?.. Там будет возможность всё обдумать и взвесить. Так и понеслось. От встречи до встречи. От боя до постели. 10 лет прошло, а всё те же кошки-мышки. Хибари ласково глянул на мерно поднимающееся и опускающееся одеяло. Наверно, никто и никогда не видел у него такого, наполненного нежностью и теплотой, взгляда. Брюнет принял грозный вид и с напускной строгостью произнёс: - Травоядное, у тебя пять минут. Не встанешь сам, камикорос! Под одеялом произошло почти незаметное копошение, и чей-то голос протяжно вывел: - Кёя-кун, я не привык вставать так рано. И вообще, что ты забыл в моей комнате? Глаза брюнета округлялись по мере узнавания интонаций. Он дёрнул за край одеяла, всё ещё надеясь, что ему показалось. Перед Хибари, нахально разбросав конечности по простыни, возлежал абсолютно голый Рокудо, мать его, Мукуро! Подавив рвущийся наружу вопль ярости, Кёя обошёл кровать по периметру, методично осматривая всё вокруг. Туман уселся, абсолютно не смущаясь присутствия Облака, кстати, тоже полуголого, и начал тереть заспанные глаза, периодически позёвывая. - А что ты ищешь, Кёя-кун? – поинтересовался он, покончив с этим интересным занятием. - Где. Мои. Тонфа. – Прорычал Хибари по слогам и двинулся на парня. – Твои проделки, да, ананасовая фея? Ухитрившись не уронить полотенце с бедёр, он попытался пнуть Рокудо, но тот успел увернуться и спрятаться за одной из стоек кровати. Брюнет взвыл, когда палец его правой ноги встретился с металлической перекладиной. Мукуро с интересом наблюдал, как молодой мужчина, словно раненный зверь, метался по комнате. - Кея-кун, - позвал синеволосый, указывая на стол. – А что это вчера было? Мы пили, да? Ой, у нас ведь ничего не было, правда? Хибари заорал благим матом и схватил тяжёлый, инкрустированный металлическими вставками стул. - Только… Только не говори, - Туман Вонголы побледнел. – Что ты ничего не помнишь... Хранитель Облака обессиленно вздохнул и опустился на стул, которым размахивал всего мгновение назад. - Трусы надень, тогда и поговорим. - Тебе бы тоже не помешало, Кёя-кун. Ходишь тут в набедренной повязке, - осклабился Мукуро и начал медленно спускаться по толстому канату балдахина, куда взлетел, аки обезьяна, при первых признаках нанесения увечий его драгоценной тушке.

***

Заключив временное перемирие, Мукуро и Хибари расположились на широкой кровати и задумались. Оглядевшись, сравнив и проанализировав воспоминания, парни пришли к выводу, что кто-то очень неплохо пошутил. Только вот Мукуро оценивал масштабы шутки, а Хибари прикидывал, кого именно за это забить до смерти. Во-первых, он проснулся в одной кровати с ананасом. Во-вторых, совершенно голый. В-третьих, в обнимку с этим мерзким травоядным. Нет, никаких мыслей о том, что они переспали, нет. Если бы между ними что-то было, Туман не подскочил бы так легко с кровати, уж в этом Кёя не сомневался. Мысль о том, что он сам мог быть снизу, вообще не промелькнула, слишком абсурдна. На чём он там остановился? Ах, да… В-четвёртых, тонфа и все коробочки пропали. В-пятых, они, кажется, в Италии. - Слушай, - протянул Рокудо. – А кто вчера вообще был-то? Надо ж знать, где искать. - Ты что, припёрся уже загашенный? – Хибари снова взорвался. Без оружия он чувствовал себя беззащитно и неуютно, из-за чего никак не мог взять себя в руки. - Ну-у… - уклончиво начал объяснять Туман. – Понимаешь, я был весьма рассеян, я ведь пришёл с Тсунаёши-куном… - Всё, достаточно. Избавь меня от подробностей об этом придурке, - сморщил кислую мину Кёя и принялся рассказывать. – Короче, в штабе находились все хранители, Дино Каваллоне и Вария. Точнее, её большая часть – Занзас, Акула, Потрошитель с Франом и Луссурия. Потом явился Верде со своими экспериментальными таблетками. То, что он следил за побочными эффектами, можно не сомневаться, но не думаю, что он мог подстроить что-то подобное. К тому же, я в любом состоянии не расстаюсь со своим оружием, но тонфа при мне нет, как и у тебя трезубца, кстати. Значит, кто-то это подстроил. Кто-то, кто не принимал таблеток. Но я не помню, чтобы кто-либо отказался. - Знаешь, - здраво заметил Рокудо. – Мы вообще мало, что помним. Так что уповать на память смысла нет. Предлагаю попытаться выяснить, где все остальные, вернуться в Японию и разобраться в этом бреде. Кёя насупился и кивнул. - Забью эту мразь до смерти.