Бельчонок

Утро разбудило привычными звуками бессонного Токио, едва слышными сквозь стекло. Кою сладко потянулся, распушив хвост, и улыбнулся, глядя на блаженно спящего рядом Юу. Пока рано его будить – Аой не сторонник ранних побудок, особенно без повода. Поэтому можно коснуться его щеки губами, слегка дёрнуть за ухо и встать, чтобы успеть до его пробуждения пробежать привычный маршрут. Почти как медитация. По сонным дворикам, тихому парку в кружеве инея – декабрь вступил в свои права, и тёплый воздух на выдохе застывал облачками ледяного пара. В ушах размеренные риффы старого доброго рока, под ногами ровная дорога, уводящая в туманную дымку. И кажется, что день совершенно обычный, ничем не примечательный среди других. Горячие объятья душа после зимнего холода почти обжигают кожу, Юу сонно ворчит на кухне над чашкой кофе, проверяя почту. Хотя сегодня ни одно письмо не может быть важным настолько, чтобы помешать планам. Неужели правда это случится сегодня? Сердце замирает в предвкушении чуда. - Во сколько выезжаем? – Кою льнёт к Широяме всем телом, не стесняясь выдать дрожь. - Времени полно. Кай звонил – они уже собираются, но Каю ведь нужно держать всё под контролем. Будто они без его особо ценных советов не знают, как выставить свет или сколько бутылок минералки нужно Руки. Такашима фыркнул. - Это же Токио Дом, можешь поверить? Широяма чуть нервно улыбнулся. - Я поверю только тогда, когда мы выйдем на сцену, – пухлые губы касаются пальцев Урухи. – Ты весь дрожишь. Мне казалось, что нервная трясучка – это удел Таканори. Что-то в этом мире с годами не меняется – Юу всё так же не упускает случая отпустить шуточки насчёт Матсумото. Беззлобные, скорее для того, чтобы держать в тонусе самого себя. Они слишком многое вместе прошли, чтобы в группе оставались ещё мелкие обиды друг на друга. Розовые пряди в волосах Аоя завораживают. Иногда Кою думает: возможно ли любить с годами ещё сильнее, так, что колени подгибаются, несмотря на постоянное нервное напряжение, на плотные графики, ссоры из-за мелочей, на кипящий вокруг водоворот жизни. Публичной жизни суперзвёзд. Вчера был Сочельник, и половину вечера пришлось посвятить репетиции. Но ведь она того стоила. Исполнение мечты всегда с лихвой компенсирует неудобства. Тем более, что после репетиции они вернулись в свой уютный мирок, в свою квартиру, которая давным-давно не напоминает каморку. Двухэтажная, огромная, светлая квартира в довольно тихом районе заменила их первую крохотную квартирку. Уруха до сих пор вспоминал её с ностальгией. В конце концов, какая разница, где жить, если рядом дорогой и самый нужный человек? Но со славой приходит известность и узнавание, и им пришлось сделать выбор в пользу покоя. Да и Юу был просто счастлив возможности устроить домашнюю студию звукозаписи по всем правилам. И часто вечерами они сидели друг напротив друга, баюкая на коленях гитары, говоря друг с другом без слов, одними глазами и музыкой. Волшебство этих моментов не могло нарушить даже землетрясение. Для всех они были чужими. Согласно официальным интервью, жили они далеко друг от друга, в гости ходили только по рабочим вопросам, да и говорить им было особенно не о чем. И только самые близкие люди знали, что квартиры Урухи не существовало в природе. Да и как она могла существовать, если Кою не мыслил себе дома, в котором нет хаоса бумаг, на которых родным до дрожи почерком написаны отрывки мелодий, без утреннего сонного тепла сильных рук Юу? Аой, словно прочитав его мысли, притянул Такашиму в объятья. - Не бойся, я же с тобой. - И будешь реветь на сцене вместе со мной? – беззлобная шутка времён Будокана. - Обязательно буду. Кои… – прикосновение тёплых пухлых губ к пушистому уху посылает по телу волну дрожи. Шершавые кончики пальцев едва ощутимо щекочут кожу выше пояса домашних штанов. Кою мягко, на грани стона, выдыхает и выгибается навстречу ласке. - Юу… мы же опоздаем… – в губы, прежде чем Широяма увлекает его в головокружительный поцелуй. Пусть опоздают… ***** - Круто… – Кою крутится на месте, снимая на телефон великолепие пока ещё пустого и гулкого зала Токио Дом. – Мне казалось, он меньше… Мы правда сможем, да? Кай, сидящий за установкой, кутаясь в тёплый пуховик, и нервно отбивающий какой-то одному ему известный ритм, пожал плечами в ответ. У него снова высокий хвост в переплетении мелких косичек. Кою нравится такой Кай… Он выглядит дерзко и стильно. И только улыбчивые ямочки на щеках напоминают о том, насколько их Лидер на самом деле добрый и мягкий человек. Кою снова вспоминает Уке-сана. Кай часто напоминает его. У Уке-сана и Саюри подрастает сынишка, очень умный и любознательный. Кою навещает их изредка, вместе с Юу. Если бы не они – не было бы ничего этого сейчас. Кою проходит мимо выставленных букетов от коллег, мимолётно улыбаясь букету от Нишикавы. Рыжеволосый мужчина снова гремел на всю страну, вызывая восхищение поклонников и скрип зубов завистников. Кажется, целую жизнь назад Кою впервые переступил порог гостеприимного кафе в родной Камакуре. Круговерть предконцертной суеты захватывает с головой, это неповторимое чувство причастности к какому-то невероятному волшебству для тех, кто уже несколько часов спустя будет восторженно смотреть на них из зала. Акира нервничает так, что проверяет у всех окружающих сердцебиение, сравнивая с собственным. Не даётся ему только Руки, но и это уже привычно. Они давным-давно смирились со своим разрывом и стали друзьями заново. Только иногда проскальзывает та неловкость, которая так мешала им сразу после ужасного расставания. Руки нервно оправляет причёску, стараясь не смотреть в сторону Судзуки. По всему видно, что ему адски хочется курить, но Така держится – врач после сентябрьского инцидента под страхом потери голоса запретил даже прикасаться к сигаретам. Акира и Кай почти не выдают своих чувств на людях. Но каждое выступление, когда они выходят на сцену вдвоём, можно увидеть их единение в ритме. В том, как сияют глаза, как, глядя друг на друга, они невольно улыбаются, как легко им держать общий ритм, словно созданный из ритма их сердец. Юу курит почти без остановки, когда выпускает гитару из рук. И изредка бросает взгляды на разминающегося Кою, словно размеренные движения возлюбленного могут его успокоить. До того, как поднимется занавес, осталось всего ничего. Сакай пытается успокоить, приободрить. Гримёры бегают как сумасшедшие, поправляя и без того идеальный макияж. Такашима стискивает в своих пальцах пальцы Аоя, будто от этого жеста зависит его жизнь. И когда они выходят на огромную сцену Токио Дом под музыку вступления, его ладонь всё ещё хранит тепло ладони Широямы. Когда-то ему казалось, что истинную эйфорию он испытал, когда впервые вышел на сцену Будокана. Теперь он понял, что с ощущением зала Токио Дом не может сравниться ничего… Словно они были в какой-то отдельной вселенной, где не было больше никого и ничего, кроме сцены и ревущей толпы в зале. Мир за стенами зала словно растворился в музыке. Сейчас не было ни усталости, ни забот, иных, чем сохранить волшебство мелодии. В перерыве они сидели в гримёрке, не слыша и не видя ничего вокруг, и руки подрагивали от адреналина, ревущего в крови. Хотелось одновременно смеяться как детям и плакать от того, что эти ощущения не повторятся больше никогда. Сколько бы раз они ни выступали здесь, такого больше не будет. Это было завершением огромного волшебного отрезка их творческого пути. Кою не сдерживал слёз, чистых и светлых, от переполнявшего сердце счастья быть здесь, с теми, кто был ему по-настоящему дорог, с человеком, навсегда перевернувшим его жизнь, по щекам которого тоже катились слёзы, пусть и старательно сдерживаемые. С плачущим навзрыд Акирой, которого можно сгрести в охапку вместе с Таканори, и кричать сквозь музыку, что они самые лучшие, что если бы не они, то ничего бы не получилось. Шквал эмоций, яркий и опустошающий. Тот, после которого остаётся ещё ненадолго нервная дрожь и смертельная усталость. Кою без сил опустился на пол гримёрки и привалился плечом к плечу Юу, не говоря ни слова. Слов не было – сейчас все пятеро понимали друг друга без слов намного лучше. На Новый год Юу и Кою, никому ничего не сказав, уехали в Камакуру. Бродили по знакомым с детства улочкам, словно заново вспоминая старые маршруты. И Кою весело рассмеялся, когда из-за угла вышли Кай, Акира и Таканори. Они приехали не сговариваясь. Словно после Токио Дом стало особенно важно вспомнить, с чего всё началось. Вспомнить утро, когда Кою впервые увидел темноволосого парня за последней партой в своей новой школе. Вечер, когда они впервые сыграли все вместе. Их первый концерт в актовом зале. Школьный двор, заметённый снегом, был пустынным – школьники наслаждались каникулами. И только у самого входа был припаркован знакомый мотоцикл. Юки-сама был на посту. - Юки-сенсей… – пустые коридоры отозвались эхом. Но уже спустя пару минут послышались шаги. Юки-сенсей изменился, равно как и Кавамура-сенсей, занимавший теперь пост директора. - Разве вы не должны пожинать плоды своей славы в Токио? – Рюичи улыбнулся, глядя на бывших учеников. - Должны. Но мы предпочтём пожинать их здесь, подальше от визжащих фанаток, – Таканори толкнул дверь, ведущую в тёмный зал. Так странно было понимать, что именно здесь всё началось. Сейчас этот зал казался слишком маленьким и тесным. – Совсем ничего не изменилось. - Как Вы поживаете, Кавамура-сенсей? – Кою покачал головой на грубость Таканори и виновато улыбнулся директору. - А что у нас может поменяться? Идёмте, вы наверняка не откажетесь от чая. Юджи-сенсей как раз привёз нам нечто совершенно особенное… Они попрощались поздно – долго сидели за чаем и с весельем вспоминали школьные годы. И знакомым маршрутом прошли до дома Кою. Словно им снова семнадцать, на дворе весна и впереди ещё годы и годы до славы. Крепкие снежки в озябших пальцах, хохот Таканори и в следующую секунду его же недовольный крик, когда в смешную чёрную шапку с помпоном попадает сразу четыре снежка. Тающие снежинки на рыжей шерсти хвоста и ушей и тёплые губы на губах. Кое-что в этом мире так и осталось неизменным. Под вечерним небом Камакуры, словно вернувшись на десятилетие назад, рука об руку шли двое. Черноволосый мужчина недовольно дёргал ушами, когда в них залетали особенно упорные снежинки. Рыжеволосый мужчина улыбался ему, стриг нервными пушистыми ушами воздух и подёргивал роскошным беличьим хвостом. И оба вспоминали один и тот же день. День, когда Кавамура-сенсей привёл в класс новенького. День, когда судьба робкого рыжего Бельчонка изменилась навсегда. А впереди снова сумасшедшая гонка со временем за славу и признание, новые альбомы, клипы, феерия образов и новые площадки. И всё это они, как и прежде, будут встречать лицом к лицу, крепко держась за руки.