Ты будешь Луной, Я буду Землей И когда мы взорвемся, Начнем все по новой, любимый. Purity Ring — Begin Again
Счастливая девочка пружинистой походкой шагала к ее любимому месту — разрушенному мосту. Он обрушился пару десятков лет назад и на данный момент от некогда внушающе-огромного сооружения остались только начало, конец да разрушенные опоры. Но, тем не менее, остатки моста были устойчивыми для того чтобы на них сидеть, задумчиво глядя в пропасть, через которую он когда-то был перекинут. Уже завтра, — завтра! — Астра станет обладательницей койки в общей девчачьей комнате, где она будет как все. В одно и то же время вместе со всеми просыпаться, гулять и общаться. Об этом она мечтала всю сознательную жизнь. На то время, пока Проверяющий занимался бумагами, про Астру все будто забыли. Скорее всего, потому что мистер Хилл практически прописался в здании приюта и часто был довольно зол по неизвестной для Астры причине. Она могла без опаски ходить по коридорам приюта и не боятся за целостность своей еды, так что девочка в кои-то веки была сыта. Привычные облака сплошной пеленой лениво ползли по небосводу, а ветер весело шелестел в кронах деревьев, путался в белых волосах, которые сегодня Астра решила не пачкать. Просто не хотелось. Слишком у нее было хорошее настроение для того, чтобы это делать. И дело было не только в скором отъезде. Девочке приснился замечательный сон, где она летела, купаясь в пушистых цветных облаках и лучах закатного солнца. Ей безумно понравилось, хотя прошлые сны были ничуть не хуже. Сейчас, добравшись до моста, девочка проскакала по скрипучим, но добротным конструкциям и села, свесив ноги навстречу темноте. Для нее она была не такой уж и пугающей, как казалось охраннику. Рид опасливо и недоверчиво разглядывал сооружение, когда Астра показала ему это место. Не запретил девочке посещать его, но предупредил об опасности. Она приходила сюда, чтобы собраться с мыслями и просто насладиться восходящими потоками воздуха. Обрыв манил чем-то необъяснимым, хотелось потрогать неосязаемую чернильную пустоту. Астра довольно долго думала о чем-то отвлеченном вроде того, какую еду будут подавать в новом приюте и живут ли там пауки и просто наслаждалась сырым воздухом, а затем встала, собираясь посетить приют, чтобы собрать книги, которые она не сдала библиотекарю, но неудачно зацепилась обо что-то и грузно упала, больно ударившись коленками. Боль от ссадин быстро сменилась осознанием того, что мост заскрипел и задрожал. «Быть не может. — панически размышляла она, судорожно пытаясь отцепить ткань брюк, так некстати зацепившихся за винтик. — Столько времени я ходила сюда, но… Только если кто-то не выкрутил отсюда часть болтов» Ткань наконец поддалась, и девочка в два прыжка оказалась почти у самой земли, но мост, не выдержав таких маневров, окончательно обвалился. Астра лишь неловко махнула руками, попытавшись удержаться и сделать недостающий до спасения шаг, но вместе с остаточной конструкцией завалилась назад. Девичий крик огласил округу. Беловолосая летела вниз, но это не было так захватывающе, как во сне. Потому что там она точно знала, что не упадет, а здесь девочку ждала только смерть, с каждой секундой подбирающаяся все ближе и только собственную глупость можно было винить в этом, ведь чего стоило никуда не идти, а она, дура, считала, что раз в приюте Проверяющий, то ничего с ней не случится. Последние мгновения жизни были тягуче-медленными, из-за чего Астре показалось, что все это происходит не с ней. Потом она зажмурилась, произошло столкновение, а после пришла невыносимая боль по всему телу, и девочка отключилась.***
Когда девочка открыла глаза, то совершенно ничего не увидела вокруг себя. Ее окружали пустота и вакуум, туманящий мысли, поэтому Астра еще несколько минут пыталась что-либо осознать, безуспешно вглядываясь в темноту. По истечении этого времени разум чуть прояснился, но ровно настолько, чтобы понять, что она умерла, перестала существовать, душа покинула тело и еще много синонимов для описания ее состояния, можно выбрать какой больше приглянется. Вслед за этим пришло непонимание — почему же она дышит, думает? Может, это какое-то место, где после определенного времени душа идет на перерождение? Во всяком случае, так описывали в мире людей очередь на повторную жизнь. Немного позже девочка пошарила рукой вокруг себя, пытаясь определить материал, на котором она сидит, ведь тогда возможно будет хотя бы поверхностно определить ее местонахождение. Сколько бы девочка не трогала пол, у нее не получалось этого определить и почему-то это вещество не имело температуры. Как такое может быть? В ее голове все смешалось в кашу, воспоминания всплывали долго и неохотно. Для Астры время будто слилось в одну нить, по которой она шла, попутно собирая по кусочкам способность быстро и здраво размышлять. И чем яснее становились мысли, тем быстрее беловолосая бежала по нити, которая становилась все толще и прочнее. В одну секунду ее ноги потяжелели, и она начала падать с, теперь уже, каната (1). Девочка не испытывала страха, будто чувства кто-то выключил заботливой рукой. У самой, как ей показалось, земли, Астра зависла и осторожно приземлилась. Нужно начать, по крайней мере, какую-нибудь деятельность, иначе Астра рисковала остаться в кромешной тьме без намека на звуки, температуру и запахи на неизвестно-долгий срок. Она хотела было сделать шаг, но ноги, будто приклеенные, ни на миллиметр не захотели отрываться от пола. Девочка провела рукой по всей длине ноги, чтобы удостовериться, что ей ничто не мешает и с удивлением нащупала большие кандалы. Присутствовала и цепь, соединяющая их, и Астра уже обрадовано попыталась загреметь ею, но даже шороха не долетело до ее уха. Девочка заметно загрустила. Попробовала что-то сказать. Снова провал. Вдруг слева от нее появилось чуть светящееся зеркало. Девочка обязательно бы испуганно отскочила, не будь оков на лодыжках, поэтому лишь дернулась. Как ни странно гладь была мутной и чуть рябила. За неимением других вариантов Астра легко коснулась поверхности и тут же убрала руку. От ее пальцев прошлась кольцами зыбь, будто по воде, но ничего более. Тогда она смелее потрогала зеркало, а волна покорно следовала за траекторией касания. Что ж, она хотя бы выяснила, что отражение не несет в себе угрозы. Для чего его здесь вообще ставить? Астра бесцельно водила пальцем по поверхности и думала. Рид наверно волнуется, не знает же ведь, что она вроде бы жива, — или нет, она сама как-то не определилась, — и все относительно неплохо. Вот бы дать ему узнать об этом. Библиотекарша, пожилая вдова миссис Аккер, удивится, что беловолосая перестала ходить в библиотеку. Эх, сколько изобретений остались недоделанными, а количество непрочитанных книг заставляет обливаться крокодильими слезами. Никто так и не узнал ее имени, как великого изобретателя, которым девочка хотела стать. Не увидит она больше редких, но с этим еще более прекрасных закатов и рассветов. Больше не сможет слышать звуки работающих часов, без которых Астра не представляла свой сон. Все эти «не» больно резали отчаянием по детской душе. Но с другой стороны, если бы ей дали выбор: вернуться обратно в свой мир или же начать с чистого листа где-то еще, то девочка без раздумий выбрала бы второе. Хоть сейчас жизнь и должна была наладиться, но она больше не хочет сражаться с обществом, ведь когда настанет время сдавать экзамен, девочку попросту завалят, можно наконец признаться себе в этом. Уже порядком надоело скрывать свой цвет волос и постоянно думать о том, не стерлась ли копоть с прядей? А главное — возможно там у нее была бы семья! Пусть она и забыла бы о прошлой жизни. Беловолосая со вздохом привалилась лбом к прохладной глади (хоть какое-то разнообразие). Чтобы как-нибудь себя занять она принялась перемножать двузначные числа, вспоминать свойства и признаками геометрических фигур. В неспешные мысли вихрем ворвалась злость. Почему она раскисла и так быстро сдалась? Подумаешь, не различить ничего вокруг, не ступить ни шагу, и звуков вообще не слышно! Раз нет выхода, то она обязательно его сделает! Главное, найти что-то кроме ровной поверхности пола. Изобретатель Астра или лишь рабочий, строго выполняющий приказы? Она решительно поднялась и с воинственным видом оглянулась. Как и ожидалось не видно ни зги. Но девочка не отчаялась и попробовала поднять ногу. Конечность под давлением металла не то, что подниматься, даже на миллиметр двигаться в какую-либо сторону отказалась. Астра снова и снова напрягала мышцы и, разозлившись, немыслимым для нее усилием смогла оторвать от «земли» часть ступни. Правда, не удержавшись, нога снова приняла изначальное положение. Обрадованная успехом, она с еще большим энтузиазмом стала прилагать усилия. Неизвестно, сколько времени Астра боролась с гравитацией и силой тяжести. Из-за тяжелого железа и небольших побед на этом поприще пол покрылся сеткой микротрещин, которых девочка даже не заметила в темноте, вдохновленно предпринимая удачные и не очень попытки сдвинуться. — Зачем? — раздался чей-то тихий голос. От неожиданности Астра вздрогнула, ведь до этого звуков не было. Что удивительно, вопрос зазвучал именно из зеркала, про которое девочка уже успела благополучно забыть в запале радости. — Кто здесь? — спросила она, вглядываясь во все такое же мутное отражение. — Зачем ты это делаешь? — голос проигнорировал заданный вопрос. — Делаю что? — Астра продолжила обмен вопросами. Виски чуть кольнуло болью. Но всего лишь на секунду, так что девочка решила, что ей просто показалось. — Почему хочешь уйти отсюда? Тут не нужно быть «подходящей» обществу, и никто никогда не назовет тебя ведьмой. Астра нахмурилась. Ей не нравилась осведомленность того, кто находился за поверхностью. — Пускай так. Но следующая жизнь, возможно, будет лучше. — С чего ты решила, что «следующая жизнь» существует? Девочка не нашлась, что ответить. Ведь и вправду, все, что люди думают о загробном мире ничем не подтвержденные домыслы и выдумки. Никто на самом деле не знает что там. Возможно, это место и есть то, что ждет каждого человека после смерти. Мгла, тишина и невозможность двинуться с места — не особо радужная перспектива. — Повторяю: для чего ты хочешь выбраться? — Почему я вообще должна отвечать на твои вопросы? — рассердилась она. Разве голосу не понятно, что любой мало-мальски здравомыслящий человек попытается выбраться отсюда? — Кто ты такой? — Тебе не нужно этого знать, — спокойно ответил голос. — Я сама разберусь, что мне нужно знать, а чего — нет. — огрызнулась беловолосая, но потом успокоилась. Это существо было единственным, кто, если получится, ответил бы на ее вопросы. — Как твое имя? — У меня много имен. Можешь называть меня так, как тебе заблагорассудиться. — А ты вообще мальчик или девочка? — голос был определенно девчачий, но мало ли… — На данный момент я женского пола. — девочку немного насторожило словосочетание «на данный момент», но сейчас она находится в каком-то непонятном месте, разговаривая с зеркалом, чему теперь удивляться? — Хмм… — задумалась Астра. Это было большой ответственностью — давать кому-то имя, не важно будь то кошка или же человек. — Может быть, Юта, — беловолосая не была любительницей зубодробительных имен, которые давали своим детям аристократы. Казалось, они сами свое имя, состоящее из не менее семи слогов запомнить не могут. Бедные церемониймейстеры… — Что ж, хорошо. Но на мой первый вопрос ты так и не дала ответ. Девочка глубоко задумалась. Юта не отвечает на ее вопросы прямо, увиливая. Но у Астры так не получиться, ибо она не привыкла лавировать на грани недосказанности и вранья. Снова заболела голова и это уже не просто так. Астра не успела понять, из-за чего это произошло и продолжила размышление. Почему она хочет уйти? Чтобы дышать холодным ветром, послушать шум бурной реки, увидеть звездопад, чувствовать запах приближающейся весны, найти ту или того, кто не будет обращать внимания на цвет ее волос, вновь ощутить шершавость книжных страниц, тщательно отмывать руки от масла и играться с шестеренками, вращая их на пальцах. — Мне понятна твоя причина, — голос Юты стал громче, а Астра услышала подозрительный треск, исходящий из пола и провалилась в образовавшуюся расщелину.***
Родовой замок герцогства Итерис находился чуть севернее Даршенга, поэтому погода большую часть времени в году была замечательной. Яркое солнце слепило находящимся на улице слугам глаза, а небо радовало отсутствием облаков. Зеленые листья леса, окружающего замок шумели от порывистого ветра. Но для герцога и герцогини тер Лотт это была словно насмешка Богов. Они сидели рядом с кроватью их дочери и чутко следили за каждым ее тяжелым вдохом. Кожа девочки была не просто белой, а полупрозрачной. Мешки под глазами стали почти черными, и она напоминала мертвеца. Лекарь уже сделал все, чтобы облегчить боль девочки и даже написал письмо своему давнему другу с примесью крови эльфов, но неизвестно, сможет ли, успеет ли он помочь. Самое ужасное в его профессии — это такие моменты. Когда родители с огромной надеждой в глазах смотрят за дыханием ребенка, не отходя от него ни на минуту, а он знает, что они лишь тешат себя призрачным шансом, но больше ничего не сделать. Таких случаев было единицы за всю его карьеру, но каждый наложил отпечаток и остался в памяти навсегда. Лекарь уже приготовил успокоительную и усыпляющую настойку, если будет совсем худо. Девочка с трудом приоткрыла веки и скосила взгляд на родителей. Она видела, что обычно яркие, как небо глаза мамы полны слез, но ради нее ни одна капля не скатывается по щеке. Отец, обычно строгий и холодный, в волнении хмурится, а его рука дергается, сжимая ткань своих брюк. Ей не хотелось, чтобы самые дорогие ей люди расстраивались, но чувствовала, как уже скоро сердце перестанет биться. — Мама, — позвала она. — Да, Шайне, чего ты хочешь? Воды? Может снова что-то болит? Не молчи, пожалуйста. — Нет, ничего не болит. Мам, спой мне, как обычно, — Шайне подвинула руку ближе к матери, она без слов поняла, накрыв своей ее ледяную, и тихо запела: — Баю-баю-бай, ветер, ветер — улетай; И до самого утра я останусь ждать тебя: Мне бы небо чёрное показать… Мне бы волны, чтобы тебя укачать; Мне бы колыбельную тишины, Точно корабли проплывают сны… (2) По лицу герцогини полились соленые ручейки, но она продолжила песню недрогнувшим голосом. Девочка приподняла уголки губ в слабой, но светлой улыбке, ободряя родителей и прощаясь с ними. Шайне закрыла глаза, и через пару секунд ее грудь перестала подниматься и опускаться. Герцогиня сильнее сжала руку своей дочери, надеясь, что та просто уснула, и женщина сейчас почувствует слабый пульс, оповещающий о том, что Шайне не сдалась, все еще борется за свою жизнь, как боролась с момента рождения, но, не почувствовав такового, у матери что-то оборвалось в душе. Ее девочка не могла… Не могла же? Пусть кто-нибудь скажет, что с Шайне все в порядке и не было тех трех суток, пока их малышка боролась с болью, а они не находили себе места. Кто-нибудь… Женщина уже не замечала, что сотрясается в бесшумных рыданиях, а муж, развернув, обнял ее, пытаясь подавить слезы и дрожь в своем теле. Лекарь, видя, что он тут лишний, благоразумно вышел, закрыв за собой массивную дверь. Никому не видимый маленький бежевый огонек бесшумно вспорхнул из груди девочки в тот же миг, как Шайне затихла. Он пролетел вокруг горюющих родителей, привлекая внимание, но так и остался незамеченным. Искра не желала улетать, оставив родных в таком состоянии, но и зацепиться в этом мире за кого-то не имела права. Если бы только на месте Огонька была бы другая девочка, которая смогла бы находиться здесь вместо нее, и родители обязательно вновь станут счастливы! В распахнутое окно внесся еще один Огонек, но уже бледно-красного цвета, в размерах немного превосходя Бежевый. Красный устремился к телу девочки и неподвижно завис над ней, едва-едва соприкасаясь с Бежевым. Между Огоньками появилась не ниточка — паутинка, настолько была тонкой связь. По ней прошелся импульс, и Красный стал еще больше, а Бежевый наоборот, меньше. После этого Бежевый мелькнул, обрывая соединение, и исчез, а Красный осторожно спланировал в свое новое пристанище. Как только Душа слилась с телом, пряди волос девочки поседели, а она сама прибавила в росте, и, теперь уже, Астра сделала хриплый вдох. Герцогине показалось, что она что-то услышала со стороны дочери, но Шайне уже нет в живых! Ей просто показалось. Все же кинув взгляд на девочку, мать ахнула: у той за пару минут пряди поменяли цвет с каштанового до седого! Но не только это поразило женщину. Ее малышка дышала! Не умерла! Выскребла из когтей Смерти свою жизнь и вернулась к ним! — Ко, я же не выдаю желаемое за действительное? — с надеждой пробормотала герцогиня, ели удерживаясь, чтобы снова не заплакать, но теперь уже от радости. — Я так не думаю, — приглушенно отозвался Коилин, вскакивая и наклоняясь к Шайне. — Она дышит… Герцог со страхом посмотрел в глаза своей жене. Ему все еще казалось, что его дочь вот-вот снова угаснет, но девочка спокойно вдыхала и выдыхала. Мужчину накрыло облегчение, и он со смехом закружил Каллисту по комнате. Лекарь, пришедший на шум, увидел радующихся герцога и герцогиню, их вторую дочь с побелевшими прядями и, от удивления выпустив из рук успокоительное, разбил его. Через минуту в помещении развили бурную деятельность: лекарь метался между своей аптечкой и кроватью Шайне, — забыв, что аптечку можно разместить на кровати, — ежесекундно причитая и поминая Ларишу, позванная служанка убирала осколки и содержимое баночки, с горящими глазами косясь на девочку (можно было не сомневаться, что в следующий час о случившимся будут знать все), Каллиста, все же расплакавшись, сидела у изголовья постели и гладила дочку по волосам, а герцог составлял запрос на закупку нужных ингредиентов для настоек, прописанных лекарем.***
Астра приходила в себя урывками, пару секунд слушала чьи-то взбудораженные голоса и вновь проваливалась в беспамятство. Когда промежутки между темнотой стали равняться нескольким минутам, ей начали заливать в рот какую-то горькую гадость, от которой ей, что удивительно, с каждым пробуждением становилось лучше. Почему-то в голове была пугающая пустота, как когда… А когда? Где она вообще? Как ее зовут? Множество вопросов захватило разум, и девочка с трудом открыла глаза, пытаясь найти ответы. Наткнувшись взглядом на богато украшенную комнату, Астра удивленно уставилась на окружающую обстановку. А посмотреть было на что: полы и панели на стенах то ли из темного дуба, то ли кедра, синие обои с витиеватым узором, тяжелый балдахин над кроватью, бронзовые кованые решетки камина, такие же ручки дверей, комода, шкафов, даже декоративный чайничек на столе, и тот был сделан из бронзы, с виду мягкий диван с обилием маленьких узорчатых подушечек, уютные ковры перед камином и диваном, большой книжный шкаф в полстены до окна, два высоких стрельчатых окна, у подножия кровати стоял тяжелый сундук непонятного для девочки назначения, а над ней безумно красивый гобелен, изображающий большое цветущее дерево (3). Судя по огромному изумлению, поняла Астра, она жила в гораздо менее престижных условиях. Но где же? И что тогда она делает в такой роскошной обстановке? Ее суматошные размышления прервала одна из открывшихся дверей: — Шайне! Ты, наконец, очнулась! — вошедшей была красивая молодая девушка со счастливой улыбкой на лице, она заламывала руки в волнении и комкала ткань юбки своего платья. Шайне? Это ее имя? Но оно не казалось знакомым, скорее отторгающим. Эту девушку девочка тоже, казалось, никогда не видела, но она, в свою очередь, знала ее. Может, она ее сестра? — Кто вы? — недоуменно проговорила девочка. — Меня зовут Каллиста Лайл тер Лотт. Я твоя мама, — Астра опешила. Так, неспроста она так удивилась, похоже матери у нее не было, — не бойся меня, прошу. Понимаю, тебе сложно из-за твоей амнезии, но мы с твоим отцом поможем тебе. — Каллиста присела на кровать и бережно, с бесконечной нежностью в глазах, взяла девочку за руку, высказывая свою поддержку. — Тебя, кстати, зовут Шайне. А еще есть наша старшая дочь, твоя сестра, ее имя Сайофра. Она его не полюбила с детства, так что… — Прости, что перебиваю, но мое имя не Шайне. — видя, как мама (?) попыталась что-то сказать, она быстро продолжила. — Я просто чувствую. Пусть я не помню, но точно знаю, что не оно. — Но… — девушка смешалась и не знала, что сказать. — Тогда, если хочешь, возьми новое. — слова явно давались ей с трудом, взгляд ее постоянно бегал с лица девочки на предметы обстановки и обратно. — Ты всегда была болезненной девочкой, так что мы не выводили тебя в свет, чтобы не подвергать большему риску. Никто, кроме твоей семьи и слуг больше не знает Шайне тер Лотт. Девочка с благодарностью кивнула. Теперь бы еще вспомнить это ново-старое имя. Глаза заметались по обстановке помещения, ища что-то, что сможет ей подсказать. Оглянувшись на гобелен, Астра-Шайне застыла — цветы, конечно! Шестеренки в голове заработали с утроенной силой, перебирая все известные ей цветочные имена. Жасмин, Роза, Лилия, Камелия, Мелисса. Нет, что-то другое. Звезда! Это была звезда, с какого-то древнего наречия, а потом этим словом назвали цветок, который очень похож на звезду своим соцветием. Вдруг голову девочки осенило: «Астра». В это же мгновение промелькнули воспоминания прошлого. Как Рид делал ей перевязки, как девочка взахлёб читала книги, как, высунув от усердия язык, собирала механизмы… И как она умерла. От последнего Астра поежилась. — Мое имя Астра, — твердо, смотря прямо в глаза Каллисте, сказала она. Все то время раздумий она никак не мешала, но смотрела с грустью. — Ты уверена, что твое имя не Шайне? — с надеждой спросила девушка. Ее можно понять, при рождении дала дочери имя, а тут все внезапно перевернулось с ног на голову. Астре даже стало стыдно — заняла место другой девочки. А что, если она своим желанием убила Шайне?! Отогнала эти мысли — лучше спросить, чем гадать. — Да. — Каллиста отвела взгляд, сжимая в руках подол своего шикарного платья. — Можно спросить? — кивок и чуть натянутая улыбка со стороны собеседницы. — Из-за чего так случилось, что я все забыла? — Как я уже сказала, ты родилась через чур болезненной. Ты могла подхватить любую болезнь, даже не высунув нос за пределы комнаты. Год назад лекарь обнаружил у тебя проблемы с сердцем. — Каллиста явно не хотела об этом говорить, воспоминания о болезни дочери делали ей больно. Девочка уже хотела предложить ничего не рассказывать, как та продолжила. — Мы делали все возможное, однако ничего не помогало, и ты умерла у нас на руках. — на секунду Астре показалось, что девушка сейчас заплачет, но Каллиста взяла себя в руки и твердо закончила, быстро вытерев едва не скатившуюся слезинку. — Но сейчас это не важно, слава Богам, ты выжила. Прости меня за мою слабость. Я пойду, ты только-только очнулась, а тут я со своими слезами, — она неловко улыбнулась, — зайду попозже, ладно? — Каллиста поцеловала Астру в лоб и выпорхнула из комнаты. Девочка еще секунд десять тупо пялилась на закрытую дверь. Рука сама потянулась ко лбу и коснулась пальцами места поцелуя. То, как совершенно незнакомая женщина волновалась о ней, с какой нежностью смотрела, как радовалась, что она выжила — все это казалось таким нереальным, хрупким ведением, ведь наверняка Астра сейчас спит, а кто-то снова послал ей реалистичный сон, чтобы девочка хоть чуть-чуть порадовалась. Но после щипка за кожу руки она не проснулась и из-за этого хотелось разрыдаться от счастья. Она не стала себя сдерживать. Астра склонила голову, руки сжали одеяло, а слезы безудержным потоком хлынули из глаз, срываясь с кончика носа. О семье она не могла и мечтать! Хоть Рид и заботился о ней, посторонний человек при всем старании не смог бы заменить полноценную семью. Через пару минут девочка успокоилась, утерла слезы и откинулась на подушку. Почему она проснулась, а не окончательно умерла? В какой вообще мир ее отправили? Какие тут мироустройство, религия, традиции, языки, нации? Недостаток информации сводил с ума. Но никто не хотел просветить ее по всем пунктам, поэтому оставалось лишь действовать по ситуации. Ни один человек не знает, что она не Шайне, а «амнезия» заочно объясняет все проколы в поведении. О чем еще мечтать? Новая, неизвестная ей вселенная, которую предстоит исследовать, семья (хоть и не своя, но обязательно таковой станет), огромные возможности, ведь она похоже аристократка, а значит, Астру обязательно будут учить. Оставалось только поглощать выдаваемые знания. Надо бы еще узнать, как дело обстоит с механикой и развитием в целом. А начать стоило с вещей бывшей хозяйки. Когда девочка попыталась встать, ее ожидал проигрыш — ноги не слушались, вернее даже сказать не ощущались. Она откинула одеяло, задрала длинную нательную рубашку и пожелала пошевелить пальцем. Отчего-то не получалось. Астра нахмурилась и ущипнула себя за голень. Не было даже намека на боль. Вопросов к «родителям» стало еще больше, чем было, хотя, казалось, куда уж больше. Пока что девочка решила пошарить по тумбам справа и слева от кровати. В них обнаружились альбом, грифель, краски с кисточками и маленькие деревянные фигурки различных животных. Среди них она различила несколько совершенно новых, только отдаленно похожих на обычных животных. Например, лошадь с рогом на лбу, какой-то могучий крылатый зверь, чем-то напоминающий ящерицу и еще что-то снова с крыльями, но теперь и страшной мордой. В альбоме не было ничего интересного, просто рисунки. Семьи, окружающей обстановки, служанок (если Астра правильно поняла), были листы, полностью заляпанные красками без определенной цели, попытки нарисовать этих странных чудищ, как про себя назвала их девочка. Глядя на бумагу, Астра понимала, с каким настроением творила девочка, возможно, то был отголосок воспоминаний Шайне. После обыска делать стало нечего, ведь за книгой ей не сходить. Девочка успела до конца просмотреть альбом, соотнести эмоции Шайне с предметами обстановки, обдумать, что спрашивать при новой встрече с Каллистой, вспомнить и зарисовать наброски чертежа музыкальной шкатулки, приноравливаясь к грифелю без деревянной оболочки. А теперь она искала на потолке трещины, чтобы понаблюдать за их разветвлениями, но таковых не нашлось. По внутренним ощущениям Астры прошло еще минут пятнадцать, прежде чем дверь резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Девочка подпрыгнула от неожиданности, смотря во все глаза на пришедшую. Девушка (теперь, вспоминая Каллисту, Астра не была уверена в ее возрасте, но решила остановиться на оптимальном варианте) была запыхавшейся и с лихорадочно блестящими красными глазами. Девочка подобралась, понимая, что с такими ногами далеко не убежит, но сжала в руке одну из кисточек, которые она не убрала обратно. Не сбежит, так хоть деревянный конец в глаз воткнет. Но пугающая гостья не спешила что-то делать, жадно вглядываясь в лицо Астры. Девочка замерла, боясь вдохнуть, тем самым спровоцировав алоглазую. Когда воздуха стало не хватать, и она все же сделала вдох, девушка будто отмерла, приблизившись к девочке. Та попыталась отползти назад, но рука не нашла опоры, поэтому она, вскрикнув, свалилась вниз. — Шайне! — обеспокоенно позвала девушка. Она обошла постель и помогла подняться Астре. — Кто вы? — этот вопрос, похоже, будет самым востребованным за сегодняшний день. — Шайне, ты не помнишь меня? — неподдельно удивилась красноглазая. — Как же, я Сай — твоя сестра, ты так не шути! Не смешно! — Сай! — в проходе появился мужчина, и Астра вообще перестала понимать что-либо. — Ты сейчас же вернешься в кабинет, и мы закончим разговор, чтобы своими поступками ты не испортила впечатление о себе у своей сестры. — он явно хотел сказать «Шайне», но в последний момент заменил имя более нейтральным словом. Когда Сай явно нехотя вышла, мужчина обратился к девочке. — Ш… Астра, тебе принесут обед, а затем твое здоровье проверит лекарь. Мое имя — Коилин тер Лотт. — представившись, он покинул комнату, оставив девочку переваривать информацию. Судя по фамилии, Коилин является мужем или братом Каллисты, но последний вариант можно смело отмести. Несмотря на потрепанные нервы, девочка теперь знает в лицо всех членов семьи. До обеда можно покопаться в эмоциях Шайне к этим людям и на основе произошедших событий составить мнение. Усердно работая ложкой, тем самым зачерпывая наваристый суп, девочка все еще думала. С матерью все было понятно: волнение за дочь, родительская любовь и опека. Об отце ничего толком она не могла сказать, но, ориентируясь на воспоминания о семье бывшей хозяйки тела, он был довольно строгим и не старался сглаживать углы при спорах. Сестре как раз передалось его непрошибаемое упрямство и конфликтность, из-за чего часто препирательства вполне могли начаться утром и закончиться только на следующий день, если вообще закончиться. Эти мелкие отрывки из жизни Шайне всплывали, стоило сосредоточиться на конкретном члене семьи, но такое не работало с знаниями о мире за пределами комнаты, будто девочка никогда не выходила отсюда или это случалось очень редко. Но если судить по словам Каллисты, то так оно и было. Когда служанка забрала посуду, с поклоном удалившись, то буквально через минуту в дверь постучался пожилой мужчина с совершенно седыми волосами и добродушной улыбкой, представился. Кажется, Коилин говорил что-то насчет лекаря. Он спросил про самочувствие, провел поверхностный осмотр и дал выпить темно-серую жидкость с пряным запахом. У него Астра и решила узнать про странность ее ног. — О, похоже Ваши родители еще не успели сообщить Вам, но так уж вышло, что с рождения Вы не можете ходить. Врожденный паралич ног, соболезную. — он прикрыл глаза. — С Вашего позволения я откланяюсь. В ступоре девочка кивнула. Так она не может ходить? Но лекарь говорил об этом так, будто она завтра умрет. Неужели в этом мире нет инвалидных кресел для таких, как она? В ее прошлой жизни с этим проблем не было и инвалиды ничем не уступали остальным людям. А как тогда обстоит дело с льготами и выплатами по инвалидности? Если и этого нет, тогда она попала в какой-то мир с ужасным государственным аппаратом. Что ж, эта проблема решаема. Нет инвалидного кресла? Астра помнит чертеж. А с материалами разберется позже — когда немного поймет этот мир и получит необходимый минимум данных. Но по меркам девочки «минимумом» была развернутая и полная информация обо всем, что ей могли рассказать. О чем не расскажут, она найдет в книгах. С таким настроем не грех и в бой. Информативный, конечно. Девочка достала чистый альбом и принялась записывать все, о что помнила о законах и правах человека в ее прошлом мире, чтобы сравнить с этим. Можно не сомневаться, из своего положения Астра выжмет наибольшее количество пользы в плане знаний и умений. (1) — сравнение было придумано до выхода песни ЛСП — Канат, соре за эту бессмысленную сноску. (2) — Колыбельная тишины — Женя Любич. (3) — Комната в двух стилях: готическом и марокканском.