***
Ему снилась она. Маленькая, чумазая, наревевшая целое море слез. В крохотных детских пальчиках была зажата деревяшка, прибитая морем, а тонкий голосок умолял. Умолял о том, чего быть никак не могло. Морской холодный ветер растрепал некогда аккуратную косичку, и локоны путались, лезли в открытый в отчаянном крике рот. - Помоги!- кричала она в сторону бушующего моря, глотая слоги от хлесткого ветра, - Помоги бог! Она никогда не была красавицей, и даже с возрастом красивее не стала, но была счастливой. Чанмин старался окружить её всем, чтобы не думала, не вспоминала, не нашла подвоха. Ей было пять, когда её отец не вернулся. Его корабль потонул за сотни миль от берега, угодив в шторм, устроенный Рюдзином и Имуги, эти двое никогда не ладили и конфликты их походили на конец света. А ребенок остался совсем один. И она стояла на побережье и кричала так громко и так отчаянно, что даже кусок дерева в ее ладошках проняло, но конечно не Имуги. Что ему до детских молитв. Но Чанмин до сего дня не встречал никого, кто был настолько же силен, чтобы дать толчок, создать нечто…создать его самого. Когда он открыл глаза, то увидел эти раскосые зареванные глаза и губы бантиком, что так надрывно звали отца, умоляли море вернуть его. Чанмин не стал поднимать тело со дна и бросать на берег, что-то говорило ему, что это маленькое существо не оценило бы. Он просто вышел с прибоем, забрав себе чужое лицо. Девочка звала его «отец». Он построил дом у самого моря и всегда возвращался к ней, такой маленькой и сильной. Братья морские боги учили его всему, объясняли порядки, и с улыбкой смотрели на его баловство в человека, их младшенький четвертый брат был совсем не таким как они. А девочка, дочка, смотрела на него большими глазами и каждую ночь, прижав к груди деревяшку, говорила «спасибо море». Ее дети звали его «дедушка». Когда пришел черед умирать, он сбросил маску и ушел, чтобы всегда приглядывать за ней. Первый раз он встретил Имуги, когда ей исполнилось 150. Люди так долго не живут, про неё уже шептались, а Чанмин не мог отпустить. Тогда они впервые столкнулись, как враги. И поистине тогда его мощь была неоспорима, но все ещё недостаточна, чтобы прогнать Хранителя. Глупый, глупый морской бог- смеялся Имуги, пока Смерть забирала её. Он слишком поздно понял, что его просто отвлекали. Она смотрела на мир своими раскосыми глазами на вмиг постаревшим на несколько десятков лет лице, и видела его. Он мог поклясться, что видела- его змеиное тело над собственной крышей. Его уродливую пасть с острыми зубами, его взгляд полный ужаса. И почему-то она улыбалась. «Папа?»- позвала она,словно опять маленькая девочка, а он шел к ней из прибоя, и отпустила руку своего сына. Ему всегда казалось, что тогда он её обманул. - Они похожи, - сказал Имуги, и Чанмин открыл глаза. Духи завозились и вмиг ощетинились на незваного гостя, что одним взглядом мог прекратить их жизнь, но вряд ли это их остановило бы. Чанмин оценил его расслабленную позу – он сидел на пороге, привалившись к стене спиной, и разглядывал преобразившийся храм, видимо ещё не сегодня. - Неудивительно для одного из её потомков, - бросил Шим, поднимаясь с пола, и погладив по голове одного из духов, что вцепился в его рубашку мокрыми пальчиками, - Все хорошо, - это уже малышне. - Это с моего кафе? - нахмурил аккуратные брови Ким, зацепив взглядом крышу, и покачал головой с модельной стрижкой. - Зачем пришёл? – оборвал пустые разглагольствования Чанмин. - Поговорить, - хмыкнул Джеджун, - Демоны нынче жутко упрямые. Я пытался убедить их отступить, но твоя «проблема»- сделал кавычки пальцами- не самого низшего ранга. У него было много товарищей, целая каста. Им нужна твоя смерть, и всем плевать кто ты, у тебя нет защитника. - И к чему разговоры? - нахмурился Шим. - Они согласны на обмен. Отдай им виру кровью. - Нет, - резко оборвал бог, опасно прищурив глаза. - Он не стоит того, всего лишь человек, - Имуги уже стоял рядом, положив сильную руку на плечо Шима и заглядывая в упрямые глаза. - Он стоит всего, - прошипел разгневанно Шим, - И он мой! Весь, до самого последнего атома, и никто его не получит! - Упрямое полено! - рыкнул Имуги, пихая того в плечо. Шим пошатнулся, но устоял. Духи вжались в его ноги, враждебно зыркая на Кима, но не принимая никаких действий из-за рук бога, что преградили путь. - Жалкий кусок мяса или ты, мой выбор очевиден! Откажись сам или я лично его убью и притащу этим шавкам! - Никто его и пальцем не тронет, пока моя метка на его плече, - усмехнулся Шим победно, - С каких пор Хранитель Корё боится этих запечных метелок? Имуги опасно клацнул клыками, а в воздухе отчетливо застыла тревога. - Оспорить его статус легче легкого, - обманчиво спокойно сказал он. - Так почему ты еще этого не сделал? – улыбнулся Шим, склоняясь почти вплотную к бледному лицу, - Потому что он мой, всегда был моим, он родился для меня, - выдохнул он торжествующе, - И даже если меня не станет, он всегда будет моим избранником. Повисла долгая тишина, разбавленная только шумом прибоя, да напряженным бульканьем духов. Имуги пытливо смотрел в спокойные глаза морского бога, но не видел там и тени сомнения. Что же творилось в его голове? - Времена изменились, - продолжил Имуги, сделав шаг назад, - Богов все меньше, а этих хоть топи, как котят, - он устремил взгляд за плечо собеседника, в обнаженное окно, за которым тревожно набегали тучи. - Им не нужно много, чтобы родиться, но они чертовски прожорливые в своей жизни, - хмыкнул давно известную суть Чанмин, и тоже обернулся на окно. В груди тоскливо сжалось. Там вдалеке он увидел замершего через сто шагов человека. И гадать не нужно, кого принесло, хотя Шим и надеялся, что Юнхо долго будет плутать по местным пляжам и прощаться не придется. - Кто бы мог подумать, что сажа будет указывать древнему змею, - подначил он, но тут же посерьезнел, - Не говори ему, бесполезно. - Ненавижу тебя, как только ты родился, я понял, что с тобой будет куча проблем, - вздохнул на прощание Джеджун, и спустился с скрипучего крылечка. Чтобы в следующее мгновение уже стоять за маревом, прямо у плеча застывшего, недовольного человека. Тот едва не пыхтел от негодования, и тревожно смотрел на храм вдалеке, а на появление Имуги едва заметно вздрогнул. На человека смотреть было жалко- усталое лицо с трехдневной щетиной, круги под глазами будто неделю не спал, и какая-то беспричинная уверенность и непоколебимость во взгляде. Джеджуну стало почти смешно, но он удержал лицо бесстрастным. - Поговорим? - предложил он. И человек кивнул.*
Они сидели прямо на песке- запакованный в деловой костюм Имуги и Юнхо, стаскивающий теплую одежду- на этом пляже стояла какая-то фантастическая жара, когда в Сеуле было холодно и промозгло - как и положено зимой. - Я приговорю его к смерти, - спокойно сказал Имуги, и человек замер, так и не стащив до конца рукав куртки. Эмоции его чувствовались отчетливо- даже в лицо смотреть не было необходимости. Имуги ждал от него бури- сожаления, страха, злости, ненависти, чего-нибудь, но это был пшик. Легкий, быстрый и колкий, он возник и потух, как огонек свечи, оставив тонкую струйку дыма смирения. Вокруг Шима бурлили океаны едва стоило произнести имя этого человека. Юнхо хотелось бы сказать что-то типа «я и не сомневался в тебе, ублюдок», но он аккуратно разложил куртку на песок и сел рядом с замершим истуканом Имуги, и лишь его взгляд живой, пытливый все смотрел и смотрел. Чон не был удивлен, он ждал этой фразы пусть и надеялся на толику разума у этого монстра. И теперь прошедшая ночь открывалась в совершенно новом свете, там была надежда пусть и смутная, Имуги же не давал её вовсе. - В том случае, если не смогу выполнить кое-какие требования от стороны родни погибшего, - продолжил он и вот теперь то он почувствовал это. Человек был явно взбудоражен, хотя и удивлен. Какая у богов родня, или может Имуги так выражался для доступности понимания. Юнхо уже плохо соображал после всей той информации, что на него вывалили до этой встречи. - Это похоже на ваш суд, - продолжил Имуги, и едва заметно повел рукой. Юнхо обернулся в сторону далеко храма и натолкнулся на какой-то больной взгляд Шима. Целый и невредимый он стоял у барьера, положив на него ладонь и что-то говорил. Но ни звука не долетало. Чья бы это была заслуга,хмм. Его каштановые кудри и рубашку трепал сильный ветер, которого здесь- на этой стороне- не было вовсе. Юнхо невыносимо трудно было смотреть в его глаза. И он отвернулся. - Не обращай на него внимания, - посоветовал Ким, - Итак суд, чем-то похож на ваш, все-таки его я придумал, а вы, эм, испохабили, но сейчас не об этом. Эти дни я изучал все обстоятельства этого дела, -на недоверчивый взгляд Чона, он усмехнулся, показывая клыки, - Я был в твоем доме и видел печать, и мой вердикт один- я приговорю его к смерти. Однако, есть кое-что, что даст ему шанс. - И что это? - нетерпеливо спросил Чон, не в силах вынести театральной, фальшивой паузы. - Ты, - легко сорвалось с его губ, но и это Юнхо не удивило. - И всего-то? - с сомнением спросил он, жестко растерев руками измученное лицо. - Им хватит тебя на семь лет активного питания. Через этот срок даже у такого как ты закончатся силы, - предельная честность вызвала прилив какого-то смутного уважения, - Откажись от своего статуса, оставь его, - кивок в сторону колотящего марево Шима, - Тогда он будет жить. - Мне нужно подумать, - выдохнул Чон быстрее, чем успел обдумать такой ответ. Имуги глянул брезгливо, и поднялся, отряхивая руки от налипшего песка. - Завтра в полдень все будет решено, как видишь времени у вас немного. - Можно с ним поговорить? - эта фраза далась человеку с большим трудом. И едва последний звук затих, марево колыхнулось и волной прошлось по телу. Юнхо оказался в его пределах, а Имуги исчез.*
Чанмин неловко поправил мешающие волосы, не решившись сделать и шага навстречу. Стоял будто лишний здесь, в глаза не мог смотреть дольше секунды. Ему не было стыдно. Ему было страшно увидеть в других ту брезгливость и разочарование, что и в прошлый раз. - Меня уволили, - зачем-то поделился Чон, неотрывно вглядываясь в утонувшие в песке босые ступни бога. Мин неразборчиво что-то промычал. - Он дал мне семь лет, - продолжил он с чувством, что должен кричать, чтобы Мин его услышал, настолько растянулись эти ничтожные три шага между ними, - в обмен на твою жизнь, - закончил, а губы Шима растянула неуместная понимающая улыбка. - Ты не…-начал он хриплым голосом, но Юнхо выставил руку, глянул исподлобья зло, вбивая все оставшиеся слова обратно богу в глотку. Пригвождая его к месту одним своим вздохом. - Я не согласен, - почти прорычал он, и лицо Шима вдруг стало совершенно счастливым. Оно будто кричало «молодец! Ты все делаешь правильно!» хотя понять превратно здесь можно было легко. - Я не согласен с любым исходом, где есть смерть. Ты натворил дел, - запинка вышла настолько явной, что Мин горько усмехнулся. Юнхо не хотел называть его имя, а как обратиться не знал больше. - Ты обманывал меня к тому же, начиная от собственного имени, этим лицом, всем, ты бы и не сказал никогда, что не человек, если бы обстоятельства не вынудили. Ты врал, ты…убил другого, и мы сейчас не говорим о причинах, или о том, кем он был. Я много думал о тебе, и понял, что совершенно тебя не знаю. Я не смогу находиться рядом с тем, кто ни во что не ставит жизнь, - к концу тирады он не мог дышать, а лицо Шима бледное и потерянное накрыла тень, будто вот сейчас в небо взовьется дракон, чтобы после камнем рухнуть вниз. Или это тучи окончательно спрятали солнце. - Твою я поставил превыше всего, - еле слышно прошептал бог, будто в отчаянной попытке казаться лучше в чужих глазах. - Я знаю, - так же тихо выдохнул Чон, на миг прикрыв воспаленные глаза, отчаянно нуждаясь в понимании - И именно поэтому я еще здесь. Именно поэтому я не дам тебе умереть. - Не вмешивайся, прошу,- голос бога совершенно не слушался. Раздавленный, он даже глаз не поднимал, хотя жаль ему не было. - Это уже мне решать. От тебя мне нужно одно, - уверенно сказал мужчина, делая шаг вперед и протягивая руку. Его горячие пальцы скользнули по дрожащей прохладной кисти бога, и сжали в легком объятии. И пусть Чанмин никогда не узнает, насколько трудно ему было коснуться этой ладони - Юнхо готов молить об этом даже Джеджуна. - Что еще? – хотелось закричать Мину, вырвать руку и сжать его пальцы сильнее, не отпускать. Обнимать его колени и молить неизвестно о чём, потому что Чанмин всё ещё не жалел. - Твоё имя, - сорвалось с губ Чона и Шим вскинул удивленные глаза. Это было неожиданно, честно. Чанмин даже подумал, что ослышался, но нет. Отзвук еще был рядом,Юнхо смотрел на него требовательно. Будто не знал что это то, на что ни один бог не решится. Имя это единственное, что у бога своё собственное. Личное, не отобранное у кого-то, не отданное в дар за исполнение самого заветного желания, за исполнение молитвы. Это сама суть. И назвать его кому бы то ни было значит отдать всего себя, вручить свою жизни, свои силы, свои мысли. Чанмин смотрел в глаза своего человека и видел там решимость на нечто очень важное, видел там столько обещаний, и хотел смеяться. От собственной зависимости от этого человека- он сделал бы всё ради него. Он молчал, потрясенный, а человек все не отводил глаз. Ждал от него имени, ха? Чанмин не удержал улыбки. Она росла на его губах, горькая как настойка полыни и совершенно открытая. - Ты его уже знаешь, - он нашёл силы отпустить руку человека, и рассеянно заправил прядь непослушных волос за ухо, - Я Шим* Чанмин. Чанмин как отец девочки, чьё горе призвало меня к жизни, и Шим, потому что она плакала**.