lost remembrance

      Апрель. Холодный косой дождь настойчиво барабанил по стеклу, размывая контуры зданий, деревьев и людей в тёмно-серые пятна, среди которых порой мелькало что-то светлое. От пластикового окна исходил лёгкий холодок, спускающийся по стенам к полу и струящийся по нему подобно змее. Серый сигаретный дым настойчиво льнул к окну, делясь своим теплом, оставшимся при выдохе. Смесь лёгкого пара и дыма оседала на стекле серой массой, оставляя невидимый глазу отпечаток. Дым также искажал окружающий мир, сглаживая его и без того размытые углы, превращая камень в глину.       Последняя порция дыма, выдохнутая одной струёй, растворилась, а сигарета, истлевшая почти до фильтра, сломалась, вжимаясь в поверхность забитой окурками пепельницы. Впрочем, человеку, живущему здесь, было давно уже всё равно.       Рядом с переполненной пепельницей валялись бутылки из-под пива и более крепких алкогольных напитков. Кухня давно не знала хорошей уборки: подоконник был покрыт слоем пыли, а завядший цветок давно уронил чёрно-коричневые листья на его поверхность; некогда белая плита находилась в ужасном состоянии: эмаль почти полностью закрывали пятна различных цветов, от кремовых до чёрных; кухонный шкаф и полы тоже давно не знали хорошей уборки. Каждый предмет здесь словно пропитался пылью, грязью, горечью сигаретного дыма и парами дешевого алкоголя.       Другие комнаты небольшой квартиры не особо отличались от кухни по своему состоянию. В спальне всегда царил полный беспорядок с никогда не убирающимся постельным бельём и раскиданными вещами. Ковёр, лежащий у дивана-кровати, покрылся грязью, пеплом и пятнами, а на прикроватной тумбе валялись бумаги, закрывающие лампу, и полупустая зеленая бутыль с высоким горлом. В одном из ящиков торчал отполированный руками медный ключ, закрывающий на замок выдвижной ящик, где хранился глок-19 — недостаточно мощный для дальней стрельбы, но легкий и компактный, позволяющий быстро среагировать. В некоторых специальных подразделениях полиции до сих пор используют преимущественно его, хоть беретта-92 давно обогнала его по ряду характеристик.       Зал так же, как и остальные комнаты, вселял уныние своим мрачным видом. Здесь жил давно овдовевший холостяк, бывший детектив первого класса группы "Чарли" — Себастьян Кастелланос. Жизнь мужчины давно пошла под откос, начиная с ужасной трагедии семилетней давности — гибели любимой дочери. Но следующие пять лет ещё удавалось как-то держаться на плаву, пока ещё один раз в жизни мужчины не произошёл переломный момент.       Себастьян давно рассуждал обо всём случившимся, но сколько бы он ни пытался понять, найти, доказать — ответов не прибавлялось, а время безжалостно утекало сквозь пальцы. Те события, что отпечатались в его сознании, как нога преступника в размытом грунте, преследовали его днём и ночью, проникая в сны и оживая в каждой тени. Момент, когда он вновь потерял всё, что имел: работу, звание детектива и старого друга, поддерживавшего его во всех трудностях.       Кастелланос, до сих пор стоявший на кухне, мотнул головой. Нет, чёрт, он не хотел думать об этом вновь, нет, только не снова. Отвернувшись от окна, размытые образы которого нагоняли на него воспоминания, он быстро зашёл в спальню, проверяя лежит ли на месте глок. Нервно, почти панически, Себастьян открыл выдвижной ящик, быстро вытащив оттуда серый пистолет и пачку патронов. Мужчина проверил его, убедился, что он работает, после чего осторожно прижал к себе, не снимая с предохранителя. Шершавые тёмные пальцы почти любовно прошлись по гладкой поверхности нарезного ствола и неровностям рамы. Почти с дрожью в пальцах он провёл по курку, быстро и часто дыша. Его пистолет — вот всё, что осталось от прежней жизни, жизни, которую поглотила тьма.       Очнувшись, Себастьян осторожно положил пистолет на место, закрывая его на ключ. Без пистолета было неспокойно, но так нужно. «Вы должны перестать бояться мира, мистер Кастелланос. Он не будет враждовать с Вами, если Вы не будете враждовать с ним», — пронёсся в голове голос мисс Хоули, психотерапевта, назначенного мужчине в обязательном порядке.       Детектив раздражённо фыркнул. Конечно, "не будет". Этот чёртов мир относится к каждому враждебно с момента его рождения, а порой даже и до него. Но стоит успокоиться. Никто не должен знать, что у него остался пистолет, после того как лицензию на ношение оружия изъяли в департаменте, посчитав его психом. Это особенно злило мужчину. Эти толстозадые чиновники, сидящие в своих кабинетах с кондиционерами, свежим кофе и обедом за казённый счёт, даже отдалённо не представляют, что произошло в психиатрической клинике «Маяк» в тот день.       Кастелланос снова мотнул головой, протягивая руку к полупустой бутылке, делая огромный глоток. Мысли о том, чтобы бросить, всё меньше посещали его голову, но, может, это и к лучшему. Может, он и правда сошёл с ума, и вся его жизнь — лишь страшные сны одного из пациентов «Маяка», привязанного ремнями к кровати. Какая отвратительная мысль.       Взгляд мужчины опять упал на окно. Страшный день вновь начинал пробиваться сквозь крупные капли, покрывавшие стекло. Нет, он не хочет вспоминать этот день, хотя бы сегодня, хотя бы раз с того самого дня. Всего лишь раз, только бы не видеть в каждом прохожем оживший труп, а в каждой коробке — ужасную тварь, только бы не слышать чьего-то крика, раздирающего внутренности, и не видеть блеск очков падающего человека…       Себастьян мертвенно вцепился в бутылку, оглядываясь по сторонам. Сегодня ему нужно посетить мисс Хоули, а он выпил. Чёрт, эта курица не должна узнать, что он снова начал надираться. А, впрочем, работы детектива ему уже всё равно не получить. Может, переехать в Канаду?       Взгляд мужчины упал на заваленную бумагами тумбу. Там, под счетами и листовками, лежал его приговор. Постановление департамента № 199 об отстранении детектива первого класса Себастьяна Педро Кастелланоса от работы в полиции США. Причиной же отстранения, согласно постановлению, было психическое расстройство, злоупотребление алкоголем и наркотическое опьянение. Наркотическое опьянение. Да он, чёрт подери, даже никогда не нюхал соли, в то время как большинство офицеров частенько баловались изъятыми образцами. Опьянение. Его выявили в крови сразу после того, как он вышел из «Маяка».       Себастьян прикрыл глаза. Он слишком хорошо помнил шокированные лица силовиков, ворвавшихся в холл, помнил, как кто-то, схватил его за руку, потащив к карете скорой помощи, накинув на плечи оранжевое одеяло. Его о чём-то спрашивали, но он не понимал, что происходит, всё ещё не отойдя от того ужаса. Медики быстро измерили его пульс и решили сразу же сделать экспресс-тест на алкогольное и наркотическое опьянение, и, чёрт подери, оба теста дали положительный результат.       Ему повезло, что в бригаде был его друг, Дэвид; он не позволил начальству сразу же забрать его на допрос. Хороший этот парень, Дэвид, досталось же ему.       Кастелланос вновь открыл глаза. Скоро приём у мисс Хоули, чтоб она провалилась. Впрочем, Хоули куда лучше, чем Бейкер. Себастьян никогда не любил психологов и психотерапевтов. Не любил с того дня, когда в полицейской академии его, как и других ребят, заставляли проходить множество тестов, после смерти дочери он их почти презирал, но после случая в «Маяке» — ненавидел.       Мистер Бейкер сразу же напомнил ему типичного доктора, присматривающего за больными: седоватые волосы и эспаньолка, густые брови и хитрый прищур голубых глаз поверх поблескивающих очков-половинок. Весь его вид словно говорил «доверься мне», а старческое добродушие словно старалось расположить к откровенному разговору. Он был похож на затаившуюся змею, свернувшуюся так, словно она какая-нибудь палка, на которую вовсе не нужно обращать внимания; но именно эта змея была готова напасть, когда неосторожный путник или зверь, решив, что она не опасна, проходил мимо.       Мистер Бейкер встретил его на следующий день, после всего произошедшего. Медики, боясь за здоровье Себастьяна, вкололи ему звериную дозу транквилизатора, отправив спать на семь часов. Очнувшись в больнице, мужчина запаниковал, но знакомые лица, ничуть не похожие на живых мертвецов, успокоили его. Было сложно поверить, что это не сон, что всё закончилось. Каждую минуту ему казалось, что вот сейчас мир снова перевернётся с ног на голову и по белым стенам пойдут кровавые разводы.       Через десять минут в палату, в которой лежал Себастьян, пришли два доктора совершенно разного вида и звания. Один был лечащим врачом Кастелланоса — мистер Гордон, высокий усталый мужчина тридцати двух лет, с тёмными волосами, чуть загорелым лицом и внимательными карими глазами; второй же просто представился мистером Бейкером и сообщил, что ему необходимо лично поговорить с Себастьяном, как только он убедится, что его здоровью ничего не угрожает.       Убедившись, что всё хорошо, Бейкер отвёл мужчину в ординаторскую, налив ему тёплого чая (видимо, желая успокоить), и, сев за стол, начал осторожно спрашивать о произошедшем. — Итак, Мистер Кастелланос, — мягким голосом произнёс доктор, - я должен опросить Вас и узнать, что произошло вчера в «Маяке». Себастьян сжал пальцы в кулак, стараясь успокоиться. — Мы приехали на вызов. Там были… — Подождите, мистер Кастелланос, — произнёс доктор, записывая его слова в кожаный блокнот, — поясните, кто «мы». — Я, мисс Кидман, Джозеф и Коннели. Мы приехали на вызов в "Маяк". Там уже стояло несколько машин, но никаких ограждений, ничего не было. Коннели остался снаружи, а мы вошли в холл. Мистер Бейкер кивнул, продолжая записывать. — Весь холл был завален трупами, свежими трупами. Было тяжело дышать от запаха крови. Джозеф прошёл вперёд и нашёл доктора Хименеса, он был в тяжёлом состоянии. Я подошёл к камерам, чтобы увидеть, что произошло, но… Там был человек, Рувик. — Как Вы сказали? — удивлённо произнёс врач. — Рубен. Рубен Викториано. — Вы были знакомы с ним? — Нет. Я не знал кто это. Этот человек, он был похож на призрак. Он легко убил троих оперативников из отряда "Альфа и Браво". А потом я обернулся и увидел его за своей спиной… Он вколол мне что-то, и я отрубился. — Как долго Вы спали? — спросил Бейкер, поправив очки. — Я не знаю. Но когда я проснулся, стали происходить очень странные вещи. Я был на кухне. Подвешен за ноги, как туша, и какой-то человек с железным кольцом на голове ходил мимо, разделывая трупы. Он ушёл, и я освободился, побежал к выходу, но он заметил. Я едва спасся, но был ранен. Не помню, как выбрался, всё бежал куда-то. Везде была кровь и много изуродованных трупов. Когда я добрался до холла, начало происходить что-то странное. Мы с Кидман, доктором и ещё каким-то пареньком запрыгнули в машину к Коннели и поехали в лес. Но там произошло ДТП. Я очнулся уже один. — Что же заставило Вас уехать? — Я не знаю, как объяснить Вам. Тогда я думал, что всё происходящее — реальность. Мы видели, как рушится город и уехали оттуда, но потом я понял, что это место не реально. Мы все были подключены к системе STEM. Я до конца не понимаю, что это такое, но она погрузила нас всех в сон, в кошмар. И всем этим управлял тот человек, Рувик.       Доктор продолжал записывать стенографией слова Кастелланоса, порой поднимая добродушный взгляд на мужчину. Он как будто говорил ему: «Успокойтесь, я Вам верю», — но сам что-то быстро писал, подозрительно хмурясь. Он старался не прерывать Себастьяна, и в этом непрерывном допросе по методу предъявления доказательств, когда следователь сначала выслушивает объяснения подозреваемого, а после выкладывает все вещдоки на стол, уличая во лжи, чувствовался обман. — Что же было дальше? — вежливо поинтересовался Бейкер. — В этом кошмаре я пробыл очень долго. После долгих скитаний мне встретился Джозеф, но он был болен. Вместе мы бродили по этому месту, стараясь вернуться. Тот мальчик, что ехал с нами, Лесли, только он был способен вернуть нас, мы хотели его защитить. Но… вмешалась Кидман. Она хотела убить Лесли, но попала в Джозефа.       На минуту Кастелланос замолк, а после хрипло произнёс, смотря Бейкеру в глаза: — Доктор, Джозеф Ода… Он жив?       Доктор помолчал, после чего, улыбнувшись отвратительной мягкой улыбкой, спокойно произнёс: — Я думаю, что с ним всё хорошо, мистер Кастелланос. У мисс Кидман другой врач. Должно быть, и мистер Ода так же находится на попечении у другого человека. — Вы лжёте, — раздраженно произнёс Себасьян, впиваясь взглядом в доктора. — Скажите мне правду, где Джозеф? — Мистер Кастелланос, — так же мягко продолжил доктор, — я не знаю, где он может быть, так как я Ваш врач, а не мисс Кидман или мистера Оды. А теперь, прошу Вас, продолжите.       Мужчина вновь раздражённо посмотрел на доктора, слегка оскалившись. Он чувствовал ложь, слишком явно она звучала в воздухе, слишком громко говорила о себе. Ложь. — Лесли попал под влияние Рувика и сбежал, а я проснулся в странном месте, похожем на лабораторию. Там были Коннели, Хименес и кто-то ещё. Джозефа и Джулии нигде не было. Я вышел в холл, и через минуту туда ворвался отряд "Альфа и Браво". — Разве они не были там с самого начала? — поинтересовался Бейкер, взглянув в записную книжку. — Да, но… Должно быть, уже тогда мы находились в STEM. — Когда же, по-вашему, Вы туда попали? — Я не знаю… Но Джозеф говорил, что это дело может быть связано с тем, которое мы расследовали в то время. Дело про врача и исчезнувших пациентов. Вы, может, слышали в газете про «Призрак врача» и мёртвых пациентов? — Да, весь город слышал. Это было Ваше дело, ведь так? — Да. Может, где-то там, в больнице, нас и оглушили, а потом перевезли в «Маяк».       Врач кивнул, поправив свои очки, всем своим видом сообщая: «Всё может быть». И этот вид окончательно убедил Себастьяна, что его считают сумасшедшим. — Значит, Вы считаете, что кто-то специально Вас туда отправил? Что ж, хорошо. А Вы не припомните, мистер Кастелланос, не принимали ли Вы до этого алкоголь или наркотики? — К чему Вы клоните? — мрачно спросил мужчина, напрягшись. — В Вашей крови был обнаружен наркотик неизвестного происхождения, действие которого было усилено алкоголем. — Я не наркоман! — злобно прокричал Себастьян. — Я не утверждаю, что Вы принимаете или принимали наркотик, Себастьян. Но он как-то попал в вашу кровь. Кто-то вколол Вам его. И нам нужно знать кто и когда сделал это. — Вы мне не верите, — вновь произнёс мужчина. — Мы просто стараемся понять, что произошло, Себастьян, — произнёс Бейкер, стараясь своим тоном вызвать доверие у мужчины. — Вы не верите мне. Не верите, хоть и знаете, что я говорю правду, — начал закипать детектив. — Вы знаете обо всём этом лучше меня! Кто Вас послал, «Мёбиус»? — Меня никто не посылал, мистер Кастелланос, — более грубо произнёс врач. — Тогда откуда Вы знаете Рувика. Да! Вы знаете его! Вы вздрогнули, когда я назвал его имя. Вы знаете, кто он! — Успокойтесь, — скомандовал Бейкер. — Вы не контролируете себя, мистер Кастелланос.       Злоба мужчины, что начала закипать в начале разговора, усилилась. Но Бейкер, предвидев это, вызвал охрану, и Себастьяна увели в палату. Его выписали через пару дней. Больше мистер Бейкер не приходил к нему, да и персонал старался не задерживаться в дверях его палаты. Все эти взгляды, короткие или пристальные, чёрт подери, они принимали его за психа!       В тот же день мужчина отправился в участок, чтобы окончательно всё выяснить, но начальство уже ждало его с двумя десятками рапортов от членов группы "Альфа и Браво", от мистера Гордона и, что самое отвратительное, — с отчётов от мистера Бейкера.       Шериф округа, Эл Джонс, человек недалекий, но требовательный и серьёзный, вызвал его на допрос, повторяя одни и те же вопросы по кругу. Себастьян вновь объяснял ему про STEM, про Рувика, но высокий крупный мужчина с лёгким загаром, пшеничными волосами и хмурым взглядом лишь поджимал губы. В конце допроса он вышел перекурить и, вернувшись, положил на стол перед детективом несколько бумаг. — К сожалению, мистер Кастелланос, Вы больше не можете продолжать работу в органах США. Ваше психическое состояние не позволяет. — Вы считаете меня психом? — напрямик спросил мужчина. — Я не знаю, кем Вас считать, но работать Вы больше не сможете. Это приказ об ограничении права на ношение оружия, а также постановление о снятии Вас с должности. Передайте Ваши документы в течении трёх рабочих дней. И кроме того Вы обязаны посещать мистера Бейкера в качестве принудительной меры медицинского характера. В случае уклонения Вы будете госпитализированы. — Я не стану навещать Бейкера, так и знайте! Хотите запихнуть меня в психушку — вперёд, но к этому врачу я не пойду!       Шериф серьёзно посмотрел на мужчину, после чего, взяв какой-то листок с печатью госпиталя, перечеркнул одну строку. — Хорошо, мы подберем Вам другого врача. — Значит, для Вас я всё-таки сумасшедший! — Не кричите, Кастелланос. Сумасшедший Вы или нет, подтвердит СМЭ, но даже, будь Вы в порядке психически, Ваше злоупотребление алкоголем, а теперь и наркотиками, не позволяет Вам служить в полиции. — Я не принимал наркотики, чёрт подери! Мне их кто-то вколол! — Даже если это и так, на Вас уже давно лежит рапорт с жалобой на злоупотребление алкоголем. — Я Вас понял. — Холодно ответил Себастьян, закусив губу. — В таком случае, хорошего дня, — произнёс Эл, указывая на дверь. — Что всё-таки случилось? Что там действительно произошло?       Шериф с подозрением посмотрел на бывшего коллегу, после чего, посмотрев в окно, за которым сидели его товарищи, скрытые плотным стеклом, произнёс: — Теперь это не Ваше дело, мистер Кастелланос. Узнаете из газет.       Детектив сжал кулаки, борясь с желанием набить шерифу морду, рискуя угодить за решетку. — Хорошо, последний вопрос. Где Джозеф? — Мы не можем дать определённый ответ на этот вопрос. — Он жив? — Мы выясняем это, — отведя взгляд, произнёс шериф. – И да, мистер Кастелланос, подпишите сейчас этот документ.       Джонс протянул коллеге постановление о принятии в отношении Кастелланоса меры пресечения в виде подписки о невыезде до окончания судебного разбирательства. — Вы подозреваете меня? — с горькой усмешкой произнёс мужчина. — Вы сами знаете, что это наша работа. Вы единственный человек, вышедшей из здания, переполненного трупами, без особых ран. Вы, не считая Кидман, которой занимается высшее руководство, единственный живой человек. И упускать Вас, как ценного свидетеля и подозреваемого, — нельзя.       Писк телефона вывел Себастьяна из оцепенения. С того дня прошло почти два года… Два года, как его жизнь перестала иметь смысл. Жизнь между бутылкой, психотерапевтом, редкими появлениями в участке. Ему так и не поверили, чуть не обвинив в массовом убийстве. От казни спасла Джулия, предоставившая какие-то документы и солидную сумму, подтверждающие его невиновность. А Джозеф… Его так и не нашли. И хоть суд признал его всего лишь без вести пропавшим, для всех бывших коллег Себастьяна Ода давно числился мёртвым.       Некоторые даже утверждали, что его убил Кастелланос. Что ж, порой он и сам думал так же. Его бездействие стало всему виной. Коннелли и Хименес по заключениям экспертов умерли от сердечной недостаточности, что ж, хоть в их смерти он невиновен.       Писк телефона вновь напомнил о необходимости собираться. В шесть часов ему нужно быть на приёме у мисс Хоули, провались она пропадом. Вздохнув, мужчина выключил телефон и пошёл в ванную. Нужно ехать.