Покров Шута.

Пятница не задалась с понедельника — именно так можно было охарактеризовать ситуацию Мудрости, который был печален и депрессивен уже пять дней как. По мнению Семьи, для него это было обычным делом. Он был Мудростью, и глубокая задумчивость, грусть, тоска и печали, по их мнению, вполне были ему свойственны. Идиоты. Вайзли был человеком позитивным. И никакая пробудившаяся тёмная сущность не могла превратить его в печального отшельника! Да, даже главный отшельник Семьи — Тринадцатый – не считался таким печальным и подверженным депрессии, как Мудрость! Предрассудки! Мудрость точно не помнил, но полагал, что такое мнение появилось более восьми столетий назад, когда он впервые заявил, что считает, будто Граф на самом деле убил Сердце. Тогда над ним посмеялись. А он был личностью ранимой и после упоминал эту идею только порядочно выпив. Да, он, бывало, пил. Он работал головой, и, хотя предпочитал ясное мышление, его же собственная работа частенько этому мешала. Так что расслабиться и выпить пару раз в столетие вовсе не зазорно! Особенно вспоминая, что похмелье у него проходит без головных болей!! У него вообще голова болела только от собственного дара. От собственного демонического глаза. А алкоголь помогал иной раз утихомирить боль после большой работы. Так что сегодняшняя депрессия не была в порядке вещей, но об этом знал только Вайзли, не знающий, чем себя занять, на что такое отвлечься и чем заняться так, чтобы это не касалось его дара. Он был вымотан заданием Графа, вымотан до такой степени, что пару дней вообще не пользовался даром. Головные боли были лишь верхушкой айсберга симптомов его истощения и усталости. Дойти до полного помрачения рассудка он не желал. Был же уже один сумасшедший Ной, и как он кончил? Мечом Правосудия и затем Графа. Да… Четырнадцатый плохо кончил. И до сих пор странно смотрел в сторону Трайда. Никто его винить за то не посмел бы. — Вайзли? — шёпотом позвала Роад. Девчонка выглядывала из-за угла, загадочно сверкая глазами. Как обычно переполненная энергией. Найти бы ей дело, что никогда не заканчивается. Таскать воду в сите, разделить два смешанных друг с другом сорта муки… последний раз - столетие назад - ей предложили покорить Килиманджаро… или речь шла о Джомолунгме? Покорила чертовка всё равно, надо что-то более надёжное выбирать. — Тебя Трайд звал. А может быть, Мечта и полезна. Стараясь вскакивать не слишком быстро, Вайзли уже почти выскочил из комнаты, вовремя вспомнив, что, по сути, не должен знать и должен быть заинтересованным в местонахождении Правосудия. А потому уточнил у девчонки. Ничего нового не услышал. И отправился навстречу чему-нибудь интересному. По крайней мере, Вайзли был уверен, что вот сейчас его депрессия будет вынуждена отступить назад, и он снова вернётся к своему обычному состоянию. — Итак, что у тебя там было ко мне за дело? Вайзли, вылезший из своего уютного кресла и вынужденный прогуляться на свежем воздухе, ворчал только для приличия, останавливаясь в дверном проёме и не спеша проходить в одну из лабораторий. Именно здесь сегодня окопался Трайд в окружении различных подозрительных приборов. Они Мудрости никогда не нравились. Иногда реально давили на голову своим излучением. Но сейчас, вроде бы, всё было в порядке. — Ау? Он не собирался показывать, что он чему-то рад. Он вообще ничего показывать не собирался. А на него не реагируют! Трайд соизволил-таки оторваться от своей странной игрушки с тонкими металлическими изогнутыми стержнями, быстро вращающимися и накручивающими тонкую, чёрную, пульсирующую нить. — Что за дело? — Канда Юу, знаешь такого? — Я был в Ордене, как в плену! В плену, а не на курорте, я не мог видеть там любого экзорциста! — Если бы ты там был именно в плену, так легко бы не отделался. — Давай к делу, — бесцеремонно столкнув со стула бумаги, уселся Вайзли. Его раздражала реакция Трайда, его непрошибаемость, его вызов чисто по делу, его постоянная занятость. Пусть этот мир уже ляжет в руинах, в самом деле, и Трайд освободится! — Нам надо будет им заняться. — Причём здесь я? — Опять заботы Графа? От них никуда не спрячешься. Так что здесь Пятый Ной был покорен судьбе. — При том, что… тебе придётся работать с Алмой Кармой. Потом с Кандой или с ними двумя. Как потребует ситуация. О чём-то таком он, конечно же, уже слышал. Но на душе скреблись кошки похуже Страсти. Что-то во всей этой истории ему не нравилось. — Подробности? Хоть что-то? Что мы планируем делать и в каком случае? — А ты уже согласен? — А у меня есть право выбора? Трайд взглянул на него с удивлением. Ну да, никто Мудрость не заставляет-то на самом деле. Все дела в их Семье на добровольной основе, другое дело, что обычно никто не отказывается, да и зачем? — Это будет работа с воспоминаниями японца, скорее всего, если надо будет разбудить Карму, — вместо того, чтобы произносить очевидное, вернулся к предыдущей теме Правосудие. — А что именно я должен сделать?? — интересный поворот. И почему ему раньше не сказали? — Что ты сказал? — Ты должен всего лишь… ммм, пробудить Алму Карму. С помощью Канды Юу. — повторил Трайд. Но теперь его голос не звучал так уверенно. — А Аллен ничего на этот счёт иметь не будет? А то я, вроде, слышал уже это имя в одном таинственном списке заинтриговавших личностей, а зная, чем они могут интриговать, я могу сделать предположение… — Разве этот мечник Жрец? Сейчас нет. Значит, дела до него у Аллена быть не должно. — Зачем? — Что? — Зачем всё это? Почему бы не убить просто так? — Когда это мы убивали просто так, когда можно было устроить показательное выступление и извлечь пользу? Мы, конечно, не считаем новое поколение противниками, достойными нас, но не стоит их недооценивать! Что мы знаем о них? Ничего! То, что знали о жрецах прошлых тысячелетий, может быть искажено до неузнаваемости! Объяснишь хотя бы, почему, собрав силу в куб, был установлен срок, через который он распадётся? И что происходит сейчас? Я уж молчу о Сердце… — Всё равно! — Вайзли стоял на своём. — Что, он единственный Жрец в пределах досягаемости? Как насчёт девчонки с сапогами? — Её сейчас хитро посылают на миссии. Действительно сложно узнать, где она будет: видно, заботится их руководство. Ну, в руководстве ведь её брат, оно и ясно. И ей занимаюсь не я. — Узы? — Почему ты сразу думаешь, что Графу эта миссия настолько безразлична? — Я не собираюсь думать о Графе вообще. Я берегу свою голову! — Вайзли, не удержавшись, поднялся и подошёл к Трайду, чтобы наблюдать за его занятием из-за плеча. По мнению молодого Мудрости, это было очень раздражающе. Но Трайд не обратил на него внимания. — Ты не хочешь убивать его, так? — медленно зашёл сбоку настойчивый Ной. Ни следа улыбки или доброжелательности на его лице не осталось. — Возможно. — Ты и сам пока не в курсе, чего ты хочешь? — Если ты знаешь это лучше меня, то зачем задавать вопросы? — едва удержался от вздоха Ной. — Почему именно он? Почему к нему такое отношение? Мысли Правосудия наконец-то начали переползать в нужную ему сторону. Лицо Вайзли ничего не выражало, вот только эти скрещенные на груди руки, с силой сжатые челюсти - всё говорило о том, что он умышленно пытается закрыть себя, и что-то что важное происходит в его голове. Обычно Вайзли не стеснялся проявления эмоций… Если, конечно, речь не шла о чём-то совершенно абсурдном, и он был зол на себя за то, что не мог подобрать правильных слов. Но ситуация и впрямь была глупее некуда. Подумать только, и почему именно Мудрость Ноя живёт вот так, на эмоциях? Трайд едва не расхохотался. — Я даже не знаю, что мне предпринять или сказать в этой ситуации, — отворачиваясь, пробормотал он. — В смысле? — Ну… это глупо? — Что глупо? — в голос молодого Ноя закрались нотки подозрительности и озлобленности. Ещё немного и зарычит. Трайд поспешно мысленно оглянулся на окружающее его пространство, убеждаясь, что рядом никого нет, да и управлением или переустановками никто совсем не занят, а значит, у них вполне есть время, чтобы окончательно разобраться в этой ситуации. Удовлетворённо кивнув самому себе, он обернулся обратно к успевшему насторожиться юноше. — Если я озвучу глупости, что у тебя в голове сейчас, ты попробуешь отомстить. Трайд не знал, хотел ли он этого или нет. — И на этот раз у меня получится! — И всё закончится в постели, но сейчас не время, — поправил Трайд, на мгновение забыв о том, как это выглядело со стороны. Для того же Мудрости, что вполне мог обидеться. Серьёзно обидеться. А настоящая обида для Вайзли была редкой вещью, очень редкой и не самой приятной. Даже для Трайда. И прежде чем Вайзли успел среагировать как-то, кроме раскрытия рта и попытки замахнуться, он ухватил парнишку за талию, мысленно отмечая, что тот никак в Ковчеге не отъестся, а Орден явно экономил на кормёжке своих подопытных. Пол в это время провалился вниз со скоростью чуть меньшей, чем скорость свободного падения, и Вайзли, предсказуемо вскрикнув, отвлёкся от всего, что он собирался там сказать, ошалело оглядывая одну из гостиных, в которой они оказались. Окинув её кратким критическим взглядом, Трайд счёл её достаточно удобной и, резко развернув за плечи парня, прошипел ему прямо в лицо (а Вайзли, как частенько бывало, снова оказался выше. Это было даже забавно): — Глупость заключается в том, что ты, Вайзли…. Ревнуешь. Меня. К. Экзорцисту. В котором. Я. Заинтересован! — выделяя каждое слово, он смог-таки вдолбить эту истину в одну умную голову. — Неправда… — Ты и сам отлично это знаешь, — продолжал напирать на отступающего Вайзли Трайд. — Ты ревнуешь меня к работе! — Ничего подобного… — Если бы это не была правда, ты хотя бы оскорбился! Но Вайзли как раз обернулся в поисках путей для отступления и понял простую, подстроенную Трайдом истину: — Здесь нет дверей! — А окна никуда не ведут. Их, собственно, даже окнами называть неправильно, — спокойно кивнул Трайд. — Ты, ты всё подстроил! Ты затащил меня сюда… — И ты не выйдешь отсюда, пока не остынешь. Хотя он не мог не отметить, что встрёпанный, обиженный, растерянный Вайзли смотрелся очень и очень аппетитно. Так и хочется повалить на ближайшую горизонтальную плоскость. Пока он на взводе ещё и отбиваться наверняка будет. — И вообще, я оскорблён! — поздновато засуетился Вайзли, осознавая, как именно на него смотрят, запинаясь о спинку дивана и оглядываясь назад в поисках выхода, которого здесь, разумеется, не было. Это было слишком удобно, чтобы Трайд не воспользовался случаем, толкая Мудрость через спинку и надавливая на неё собственным весом. Что-то треснуло, спинка, прогнувшись вниз, рухнула, — Упс… видишь, диван даже разложился! — Он не раскладывается! Ты сломал диван… — Вайзли замер в каких-то сантиметрах от Трайда, упираясь ему в плечо и грудь, намереваясь отталкивать до самого победного конца. Но, видно, именно в этот момент он полностью осознал происходящее. Осознал и, ухватившись за жилет, притянул Трайда к себе, впиваясь в его губы. За что Трайд так любит Вайзли? Да за всё! И старший Ной сам прижался к нему, с силой вдавливая паренька в сломанный, но от того ставший ещё более удобным диван. Вайзли уже и не возражал, цепляясь руками в своего любовника и удовлетворённо постанывая, вжимаясь губами и переплетая языки, наслаждаясь прикосновениями холодных пальцев к спине. У Трайда всегда были холодные руки. До поры до времени: Вайзли знал, как их согреть, обнимая мужчину, вовлекая его в новый, медленный, почти мучительный поцелуй, от которого начинает кружиться голова. И дело даже не в нехватке кислорода, дело в том, что целоваться так с Трайдом — большая роскошь. Медленно расстёгивать пуговицы на его жилете, наслаждаясь обжигающим взглядом, — тоже роскошь. Плавиться под его неторопливыми движениями короткой, но всё же существующей прелюдии, — не всегда удаётся. Да, Вайзли был в восторге даже от того, что его повалили на сломавшийся диван! Это уже было похоже на нормальный секс. — Чему ты там так хитро улыбаешься, — отрываясь от губ и начиная целовать щеку, скулу, нос, поинтересовался Трайд. Его руки надежно обнимали переползшего на коленях парня, притягивая к себе, дразняще легко поглаживая под поясом. — Мы собираемся заниматься сексом почти в кровати. — Здесь есть ещё немало интересных поверхностей, в любой момент мы можем повернуть назад, — легко расправляясь с рубашкой младшего Ноя, отозвался Трайд и отбросил её в сторону. Затем наклонился к самому уху и, прикусывая мочку, продолжил рассуждения: — Столы, полки, камин, вон тот буфет симпатично выглядит. Вайзли в его руках охотно выгибался навстречу, прижимаясь к горячей груди и запрокидывая голову. Ему было так хорошо, так умопомрачительно приятно откидываться в этих сильных объятиях, подставляя шею, чувствуя, как желание скручивается спиралью, посылая дрожь в позвоночник, затрудняя дыхание и сбивая с мыслей. С трезвых мыслей, которые были сейчас вообще ни к чему. Трайд продолжал снимать с него одежду, стаскивая на сей раз штаны. Пришлось немного потрудиться, чтобы изогнуться вперёд и дать стащить их с себя полностью, оставаясь совершенно голым и подрагивающими пальцами вцепляясь в пояс штанов Трайда. Его руки были остановлены, Вайзли удивленно задрал голову, не понимая. — Что? Правосудие отрицательно качнул головой. — Не так! — шепнул он в самые губы юноши, тут же надавливая на них и раздвигая языком, чтобы проникнуть внутрь. Всего одно мгновение, и Мудрость навалился на Трайда, опрокидывая уже его под себя, углубляя поцелуй и едва сдерживая стон, вдавливая свою эрекцию мужчине в живот. Юноша сделал всего два движения, пытаясь тереться о мужчину, но тот был потным, горячим, и это было не то, не то, чего он хотел, и потому Вайзли одним рывком вынырнул из жаркого плена, садясь, выпрямляя спину и проводя тонкими длинными пальцами по загорелой груди мужчины. Глаза Трайда были хищными, жёлтыми, но сам он был сейчас без стигмат. Как и Вайзли. Впрочем, юноша всё равно чувствовал, как его тьма бурлит внутри, распирая грудную клетку и медленно растекается по венам. Вайзли всегда был рад подчиниться начатой игре, если уж он сам начал проявлять инициативу. — Ты не думал о сегодняшнем продолжении дня? — уточнил Мудрость. — Ты вот думал, но всё равно ни о чём не позаботился. Чего уж тут возражать? Вайзли, опираясь на колени, откинулся назад, словно для того, чтобы удобнее было лицезреть лежащего под ним Трайда, и засунул сразу три пальца себе в рот. В его задницу кое-что красноречиво упиралось, его собственный член, налитый кровью, твёрдый и жаждущий внимания, тоже не оставлял сомнений в его желании. Но Трайд лишь мерцал глазами, дожидаясь действия младшего Ноя и наслаждаясь устроенным им шоу. Аккуратно облизывая пальцы, Мудрость разве что не причмокивал, позволяя тонким нитям слюны тянуться с саднящих губ до влажных, но ещё не достаточно скользких пальцев. — Ты кажешься таким невозмутимым, словно… — язык скользнул по подушечке указательного пальца, обводя её по кругу, — словно только мне это и надо. Трайд в ответ лишь толкнулся бёдрами вверх, заставляя свой член скользить между половинок. Юноша прогнулся, вцепляясь левой рукой за простынь, и тут же скользнул другой рукой за спину, проталкивая сразу два пальца, поспешно растягивая себя. Трайд же, которому, очевидно, уже не удавалось лишь наблюдать, потянулся, устраиваясь полусидя и поудобнее устраивая парня, целуя его в губы, уверенно, довольно, сыто. Будто вовсе не сгорая от страсти или желания. Вайзли застонал, вынимая пальцы и обеими руками охватывая шею своего Ноя, тот же, с лёгкостью надавив ему рукой на талию, заставляя опуститься, насаживаясь, выгибаясь снова и оставляя свежие царапины на спине. Вайзли вскрикнул нетерпеливо от едва ощутимой боли и переполняющего его удовольствия, приподнимаясь и насаживаясь снова. Пошлые шлепки, хриплые, едва слышные стоны. Туманный взгляд глаза в глаза и движения уже с силой, с отчаянным желанием целуя губы, сжимая пальцы, цепляясь за собранные в странный хвост волосы Трайда и с силой дёргая за них. Правосудие рыкнул, полностью выходя из Вайзли, опрокидывая его на жалобно застонавший диван, закидывая его ноги себе на плечи и начиная с силой вбиваться в горячее, потное, жаждущее его тело именно так ожесточённо, дико. Позволяя царапать себя и оставляя синяки на бедрах сжимающимися руками, не контролируя себя, выбивая всё новые и более громкие стоны и крики, среди которых обязательно должно звучать и его имя. До того самого момента, когда волна не достигнет края, переливая наружу, знаменуя завершение сегодняшнего танца, и два имя не сорвутся с губ сначала младшего, а потом и старшего, совсем потерявшего в оргазме собственный разум. И лежать после уже почти очнувшимися, но слишком ленивыми, чтобы подняться,— разве это не чудесно? Они оба отсчитывали мысленно минуты и секунды, когда расслабленные, удовлетворённые тела вполне будут готовы послушаться своих хозяев, и, что главное, разум согласится уйти. — Может, нам стоит вообще раскрыться перед другими? Трайд на это ничего не ответил. — Или ты сразу потеряешь ко мне всякий интерес? — Интересно, почему я люблю тебя, несмотря на всё это нытьё? Вайзли промолчал. Трайд отлично знал, что даже таких непрямых признаний достаточно, для того чтобы немного успокоить своего нервного любовника. Впрочем, в нервах Вайзли могло крыться что-то важное и действительно страшное. Такое случалось, что Ной, заведующий мыслями, образами и памятью, обладал интуицией, отчаянно посылающей ему сигналы о грядущих неприятностях. Только в первые годы после пробуждения он это не воспринимал и не улавливал как следует. А значит, сейчас ничего объяснить не сможет. И обстановка как на зло неприятная. Дел по горло. — Что ты знаешь о спутниках экзорцистов? — О! Это огромная проблема в заднице! — живо отозвался светловолосый Ной. — Я думал, ты назовёшь это слабостью, — фыркнул Трайд. — Это твоё суждение, а не мо… Стоп! — резко перехватил собравшегося было подняться Трайда Вайзли, опрокидывая обратно. Опираясь на грудь вопросительно глядящего мужчины, Вайзли навис над ним и решительно произнёс: — И не думай, что ты посмеешь сейчас взять, уйти по делам, будто ничего и не было! Обычно такие фразы говорят нехорошим парням, что затаскивают дам на ложе на раз-два и собираются бросить. — Позволь напомнить, сколько лет нашим отношениям? — Ты знаешь, о чём я! Будешь лежать здесь! И с этими словами Вайзли позволил себе рухнуть лишь слегка напрягшемуся парню на грудь и, уютно расположив голову так, чтобы слышать сердцебиение, успокоено вздохнул. — И сколько так надо лежать, чтобы ты зачёл сегодняшнюю встречу не как просто «перепих»? — уточнил Трайд. — Посмотрим. — У меня правда есть дела. Вайзли решил, что врезать со всей силы по рёбрам парню будет достаточно. Судя по сердитому шипению — силы он не растерял. Да и к тому же додумался намотать свой браслет на кулак, перед тем как ударить. — Это запретная тема? — В следующей раз я удвою таймер нашего совместного времяпровождения. — Хорошо, так как я не знаю начального срока нашего отдыха, рисковать не буду. Да и условия мне не совсем ясны. Не мог бы объяснить подробнее: мы обязаны вот так неподвижно валяться часами? А если окно вдруг откроется, станет холодно? Окна такая непредсказуемая штука: вот они есть, а вот уже есть дыра. — Даже не смей думать об этом! — проворчал Вайзли и, понимая, как жалко он звучит, добавил: — Я прослежу! Обнимая парня и поглаживая его шею, Трайд перевёл взгляд в потолок, думая о том, что он, в принципе, и не против поваляться здесь до тех пор, пока здесь не показываются некоторые любопытствующие личности. После устроенного Вайзли на Семейном Ужине некоторые умники – Узы, Гниение, к примеру - решили найти подтверждение существования отношений между ними двумя. Собственно, сколько уже поколений они с Мудростью «скрываются»? Больше это напоминало игру. Никому и в голову не могло прийти, что они вместе, но время от времени Вайзли или Трайд бросали семя сомнения, обычно не такое демонстративное, якобы случайное. И начиналась новая детективная история, и начиналась слежка, глупая довольно, копошение, за которым Правосудие наблюдал краем глаза, позволяя именно Вайзли вставлять палки в колёса начинающим сыщикам. Кто-то полагал, что это Узы самые большие хулиганы, но на деле хулиганили все, просто лишь близнецы этого и не думали скрывать. — Что там со спутниками? — напомнил Вайзли. — И о чём ты там так напряжённо думаешь? Опять о делах? — О тебе, умник. — О! — Вайзли смущённо покраснел и уткнулся носом обратно. — А подробнее не хочешь раскрыть эту тему? — Не сейчас. — Всё же если Трайд сосредотачивался на деле, сбить его с толку было довольно непросто. Интересное качество. — У нас была другая тема, которую мы так и не раскрыли, забыл? — Спутники? — Мудрость был откровенно недоволен выбором темы, но возмущаться не стал. — Касаемо спутников, ты должен помнить, что это партнёры экзорцистов, Жрецов, то есть, определённой направленности. Их атакующих, можно сказать, обязательно не паразитического типа. — Майтра в этом месте прочёл бы лекцию о том, почему именно так, а не иначе, — пожурил Вайзли. — Ты хотел бы оказаться в постели с Майтрой? — Упаси Граф, — хихикнул Вайзли, нагло переворачиваясь на спину и упираясь острыми лопатками как раз Трайду в грудь. — Вот представь, — Мудрость обхватил ладонь Трайда и поднял её, начиная словно рисовать что-то в воздухе обеими руками, своей и чужой, — тебя здесь нет, а я с Майтрой, можешь представить его на своём месте, да ещё и голым? Я вот его лица не видел, а ты? — Видел. Лицо. — Каким образом? — И снова безжалостно толкая Ноя, Вайзли резко перевернулся и вскочил на колени, так и не выпуская ладонь. — Когда на улицу выходил, он при мне менял маску. — При тебе? — А в чём дело теперь? — Да для него маску сменить - это более интимное и личное, чем для иных трусы переодеть! Трайд тихо-тихо вздохнул и уточнил: — Ты снова хочешь секса? — А твой тон говорит, что ты не хочешь. — Я не хочу во время такого важного занятия, — поднимаясь к Вайзли, начал объяснять Трайд, — отвлекаться на объяснения того, что именно я собирался сказать про экзорцистов, их спутников и загвоздки Канды Юу. — Я вообще не хотел бы слышать это имя в нашей постели. — Это не наша постель. Вайзли с рыком кинулся на засмеявшегося Трайда, с легкостью отгородившегося от него руками. — Да ты! Ты!! Зараза, вот ты кто! И не смей так безоблачно здесь ржать! Кто увидит, не поверит, что ты умеешь! — Ну, так может они не умеют радовать меня, как ты, — фыркнул Трайд. Вредность в Вайзли подсказывала, что даже здесь всё можно обернуть к себе на пользу, придраться к словам и их смыслу, но в груди уже разливалось тепло, от которого он млел, и злость исчезала без следа. — Что там со спутниками? — едва касаясь губ Трайда, спросил Вайзли, — это те, кто сопровождают экзорцистов. Их друзья, нередко любовники, определённая связь может между ними закрепиться. Спутник тот, кто сопровождает экзорциста и ждёт в каждом бою, вот как они это называли. Союз двоих, тех, кто был удивительно гармоничен в бою. Те, кто в паре раскрывают себя с куда большим запалом и просто становятся сильнее. Это то, что я помню. А теперь я разрешаю тебе сказать, что там с Кандой Юу, и мы перейдём к чему-то более интересному, ведь так? Трайд опустил взгляд, убеждаясь, что Вайзли и впрямь очень заинтересован в интересностях, и тихо произнёс: — Я назвал это слабостью, ты помнишь, почему? — Потому что они умирали, когда их спутники погибали. Это было вроде отключения воли к жизни и включению подсознательного стремления немедленно сдохнуть. — Они умирали, — повторил Трайд, утыкаясь носом в плечо Вайзли и медленно проводя по нему языком, пробуя солоноватую от пота кожу на вкус. — Канда Юу в своём первом воплощении был спутником девушки, что во втором воплощении стала Алмой Кармой. — И Канда умрёт теперь, когда умрёт Алма? — Если бы, — хмыкнул Трайд. — Кажется, в новой жизни они больше не были спутниками: что-то пошло в опыте не так, связь была разорвана в момент смерти девушки, парень не мог больше себя защищать и умер двумя часами позже на поле боя, что предсказуемо, но… их связь могла бы, но не сложилась, как надо. Возможно, она стала односторонней или однобокой. — Но тогда как они?.. Ого, — Вайзли задумался, слегка царапая ногтями шею мужчины. — Я хочу это видеть. — А на что я тебя уговариваю? — Трайд вновь улыбался, глядя прямо в глаза Вайзли, затем провёл по щеке, притягивая его к себе. — Но Канда Юу вполне может подождать, не так ли? У нас есть ещё целых… сто сорок пять минут. — Я ненавижу твоё расписание! П/Б: Я очень извиняюсь, но, будучи полностью поглощенной этой и последующими несколькими главами, дурацких опечаток может оказаться чуть больше (или нет..). Ибо это было своеобразным для меня пряником)