Покров Шута.

Глава 65. Итак, это не должно было быть сложно. Нет, нет никаких трудностей: всего лишь дойти до оговоренного места в оговоренное время и будто бы случайно перехватить там Аллена. Делать вид, что это случайно, в принципе, не обязательно. Всё просто. Если он успеет добраться до оговоренного места в оговоренное время! Если он доползёт до туда хотя бы на четвереньках! Ползти по высоким холодным ступенькам было очень неудобно. То есть… он уже успел оценить этот способ передвижения и не раз. Тикки застонал, прислоняясь спиной к стене и кривясь в гримасе. Это было чертовски больно. Даже за день до ответственной встречи с Алленом Правосудие решил не щадить Тикки, утащив его на очередную пытку. Но сейчас важен Аллен! Тикки должен наконец-то сосредоточиться на своей цели. Он должен пойти к Аллену и задать ему вопрос, один единственный вопрос, который был разработан их компанией. По общему мнению, это единственное, что может пробить его скорлупу отчуждения. И Тикки единственный, у кого есть шанс задать этот вопрос так, чтобы Аллен его услышал. Чтобы отвлёкся, вынырнул из этого океана безумия, в который его опустил этот ребёнок. Этот демонёнок. Этот…. Спокойно. Тикки пришлось снова остановиться, потягиваясь всем телом - измученным, избитым телом. Локти ощущались, словно их раздробили на мелкие кусочки и собрали заново, склеив не самым надёжным клеем. Спина… спину будто располосовали ножом и оставили открытые кровоточащие шрамы. Ноги просто казались слишком тяжёлыми, по сравнению с тем, что было обычно. Это было совсем не страшно. Совсем. Ведь была же, в конце концов, польза (а иначе зачем бы терпели Нои своего брата-мучителя)! Теперь Тикки сам, по своему желанию может принимать ту самую тёмную форму, что открыл в Ковчеге. И его память о прошлых жизнях тоже начала пробуждаться, медленно, постепенно, но куда более ясно и организованнее, чем до этого. Он и раньше время от времени сознавал, что знает кое-что лишнее, что не мог знать, но не обращал внимания. Гораздо легче игнорировать Семью. Ему, по крайней мере. Остальным Ноям строить отношения с Семьей и не приходилось, они автоматически оказывались построенными с самого момента Пробуждения. А Тикки из жизни в жизнь отдалялся от них. Это плохо? Он перестанет быть собой? Он не замечал никаких больших изменений в своей жизни, своих оценках и в окружающих его людях. Когда он последний раз был на людях? Нормальных людях? Почему он опять, словно узник, застрял в Ковчеге? Когда другие веселятся, судя по тому, какой шум прогремел в Ордене совсем недавно, Тикки, мягко говоря, отстал от реальности. Не так сильно, как Аллен, конечно, но почему он здесь? Потому что его тренирует (если пытки теперь так называются) Трайд, и тут же сидит, запершись в четырёх стенах, Аллен Уолкер. Его капризная и, кажется, находящаяся под гипнозом немезида. Как самому Аллену сейчас строить отношения с Семьей, членов которой он в прошлой жизни, пусть и движимый безумием, но всё же убил? Оказывается, ситуация Тикки была не такой уж и плохой. Не самой плохой. Но всё ещё непростой. Ну почему всё так сложно в этом мире? Почему, почему Аллен не мог сопротивляться этому безумию? Ведь это плохо и для его тёмной стороны, потому что отдаляет от Семьи,и плохо для его светлой стороны: юноше словно плевать стало на то, что именно творится в Ордене с этими потенциальными Жрецами. Действия Уолкера вообще не поддавались логике! И его спасало лишь то, что до наступления безумия он сумел накопать для себя достаточно умных союзников: Книжники, Эван, Узы, что до сих пор едва на стенку не лезли от желания увидеть-таки ребёнка и подержать на ручках… Маньяки. Нет, вот на ручки Тикки им бы ребёнка не отдал. И даже на полметра бы не подпустил: кто знает, может, их безумие передаётся всё же по воздуху? Ребёнка он им не даст. Даже такого… Он что, только что подумал об этом дитя как о своём собственном? Нужно было идти вперёд, а не стоять в пролёте. Остался всего один этаж, а дальше прямой путь, и он точно справится! Почему Правосудие не рассчитывает силу и превращает простые перемещения в пространстве в практически невыполнимую миссию? — А ты ещё что… Что ты здесь делаешь? — некто, на первых порах поперхнувшийся возмущением, стоял, широко распахнув глаза, с силой сжимая кулаки и смотря на Тикки с таким негодованием… Будто Тикки уронил их сына… В последнее время он вдруг начал думать о ребёнке, как об их общем? Может, так правильнее? Нет, это ребёнок заставляет Аллена так раздражённо, словно на досадливую помеху, смотреть на него! Тикки хотел бы ответить что-то язвительное, что-то возмущённое, злое, хоть что-то, но вместо этого только махнул рукой, снова опираясь спиной о косяк. Видно, время встречи (перехвата) уже прошло, и Аллен как раз возвращается в свою комнату, и лишь по чистой случайности они столкнулись. Может быть, это судьба? Видимо, Аллен так не считал, развернувшись и отправившись вниз по лестнице. Ну, вниз идти было проще — Тикки отлепил себя от стены и сделал пару шагов за ним. — Не уделишь минутку? — У меня нет времени, — без каких-либо эмоций отозвался Аллен. Будто и впрямь одурманен чем-то. Отвратительно видеть его Малыша в таком состоянии. — А у меня есть, и моего времени хватит на двоих! — хватая юношу за руку, выпалил Тикки. Его руку тут же с силой сжали, отцепляя, и собирались, наверное, ударить, но для Удовольствия хватило и этого просто жеста, и он просто шлёпнулся на задницу. Ступеньки оказались реально неудобными, холодными и очень жёсткими. Всего один плюс — Аллен был настолько удивлён слабостью Микка, что так и замер на пару ступенек ниже с занесённой левой рукой. Ударить он хотел или защититься — неизвестно. Теперь эта рука медленно опустилась, затем юноша нахмурился, подрагивающие губы выдавали подавленное желание улыбнуться. Угрюмый и стонущий от собственного бессилия Ной, очевидно,представлял из себя довольно забавное зрелище. — Чего это ты? — Да вот… профилактические беседы от нашего общего психа… олога, — потирая копчик, Тикки неохотно поднимался. Может, в действиях Трайда была логика, и он просчитал, что слабость может стать дополнительным плюсом во время этого разговора? Нет, там, конечно, было ещё кое-что, как раз связанное с тем, что Тики должны принять в Семье. Всё же там всё время крутились ещё и Мудрость, и Фиддлер, который тоже не дурак, они могли и до такого дойти, кроме шуток. — Я не знал, что ты попал под его раздачу. — А ты меня давно видел? И словно что-то щёлкнуло в голове Аллена. Лицо снова приобрело безразлично-раздражённое выражение, и он, отвернувшись, поспешил вон. Подальше от Тикки, подальше от этого места. И уж точно не ожидал, что у самых дверей прямо перед ним возникнет тёмное нечто, откидывающее его назад прямо в объятия Ноя. Тикки юношу удержал. Даже когда тот попытался развернуться и треснуть его левой, однако, не активируя её. Всё же к Тикки Аллен относился как к кому-то особенному и, видно, не понял сразу, что произошло: Ной ли толкнул его, или он только поймал. — Что за… — Аллен, я хочу задать тебе всего один вопрос, пожалуйста, не дерись, я не хочу здесь остаться ночевать. «Я хочу ночевать в нашей общей постели» — так и осталось непроизнесённым. И Аллен этого не понял. К добру или к худу, Тикки не задумывался. — Один вопрос? — Да, один, и ты можешь идти. Аллен мог бы оттолкнуть его в любой момент и продолжить путь. В его комнатах его ждал его сын, его единственный оставшийся смысл жизни. В то время как комнаты грозили в любой момент превратиться в границы мира. Было ли это лишь психологической проблемой, что вышла на свет в свете дополнительного столкновения тёмной сущности и чистой силы, удивительного «материнства» и долга перед человечеством и жрецами? — Что ты хочешь знать? А вот сейчас главное не лохануться. Тикки понимал, что, если задаст вопрос без реальной заинтересованности, Аллен может пропустить его мимо ушей, и весь их план рухнет. Они готовились, они выманили Уолкера из охраняемых им владений, они выбрали самый верный план действий. И Тикки… Ему и впрямь было интересно. — Как ты умер? Или не интересно. Аллен не подавал никаких признаков заинтересованности, лишь пожал плечами, будто не понимая, о чём идёт речь. Но если Тикки пустится в разъяснения, он может сбить… нет, это всего один вопрос: — Как ты умер? Аллен отступил, и черты лица юноши ужесточились. — Зачем тебе это? — Я хочу знать, именно за этим обычно задают вопросы. Как ты умер? — Продолжать давить, не давая Аллену сбежать, или отвлечься, не задавая никаких дополнительных, даже риторических вопросов. Хорошая тактика. Пока Тикки её придерживался, и тревога, появившаяся во взгляде юноши, была хорошим знаком. — Я не.. — он отрицал, мотая головой и отступая. Ничего, Тикки уже защёлкнул дверь с другой стороны, и просто так Аллен не сбежит. А сбегать, прилагая усилия, сбегать намерено, показывая свою тревогу, он не мог. — Как ты умер? — Меня убил Граф, разве этого не достаточно? Тикки вздрогнул - голос Аллена переполняли боль и злость. Захотелось немедленно извиниться, немедленно попросить прощения за то, что посмел побеспокоить. Он так давно не видел юношу, так давно не говорил с ним, как же сложно удержаться!! — Как ты умер, Аллен? Я хочу знать это, и ты согласился ответить! — Я ответил! — Ты сказал то, что знали все, не желая отвечать на самом деле! Аллен не пытался сбежать. Его собственная смерть. По данным, собранным Ноями, в том числе и от книжников, это было самое глубокое и яркое событие за все его жизни. Такая смерть просто обязана была запомниться. И напомнить Аллену, что он такое. Напомнить, выдернуть из этого болота! Раз и навсегда, Тикки больше не позволит Аллену прятаться и скрываться. Не позволит. Только бы сейчас всё получилось. — Аллен… Юноша нервно сглотнул. — Как ты умер? — Глупо, — совсем тихо и совсем не так, как прежде, ответил Уолкер, опуская голову. — Что? — Тикки нарушил правило и мог сбить всё сейчас, но, на его счастье, он уже пробил броню, добрался до самого юноши, успел заставить того обратиться к памяти, обратиться к жизни, к настоящему миру. — Я… Я протупил, вот как так вышло, — руки Аллена тряслись. Тикки знал, что произошло перед смертью Четырнадцатого. И знал, что никто из Ноев никогда не посмел бы напоминать об этом. Одни только воспоминания могли быть слишком болезненными и разрушительными. Никто из них никогда не пожелал бы брату или сестре подобной боли. — Правосудие был последним. Я должен был убить его. Я знал, жаждал этого и совсем забыл о Мечте. Она была вне зоны моих способностей и, видно, в своём безумии - я решил её проигнорировать. Я будто был заперт в клетке глубоко в себе, ясно осознавая, что происходит лишь во сне, а днём не в силах показать хоть кому-то, что с моей рукой и моим рассудком. Я убил всех, и Второй был последним. Убил всех, даже тебя - это было нетрудно, ты как обычно шлялся где не попадя. Так что мертвы были все. Первым - мой отец, это было вроде неожиданной вспышки гнева при виде именно его, и после я просто пошёл в разнос. Всё было придумано задолго до этого, я лишь не решался реализовать план! Всё ещё держал себя в руках. Был достаточно разумным. Смешно, нет? У меня был план, я использовал специальное место в Ковчеге, где, имея связь с этой махиной, можно просчитать его манёвры, и я был бы победителем. Я должен был победить. Но, видно, Правосудие слишком хорошо понимал мою тактику. Аллен остановился, отворачиваясь и явно не зная, куда себя деть. Его правая рука сжимала плечо левой. С силой, с яростью. — Он обманул меня. Да, Тикки мог представить, что Трайд был хорошим обманщиком. И, с одной стороны, он желал остановить Аллена, не дать тому произнести и слова, но они были слишком живыми, первыми живыми словами, обращенными не в сторону ребёнка за последние полгода. — Он поддался. Ах, да, Правосудие ведь умер в той схватке. Официально и на самом деле. — Я убил его. И тут тоже было всё ясно. — Граф лишь добил меня. И каждое слово юноши будто весило больше тонны. И он не мог сказать всё сразу, слишком тяжело, слишком невероятно. Аллен выпрямился, глядя блестящими от слёз глазами на Тикки. — Я убил его и перестал следить за обстановкой. Думал, он ошибся, а не поддался! Я был уверен и так чертовски рад! Я убил его и не заметил, — быстро-быстро тараторил юноша, будто боясь не успеть. — Не заметил, и в тот же миг во мне оказался его… меч. А вот теперь он остановился. И больше не глядел на Тикки. Скорее он глядел вглубь своих воспоминаний и даже не дышал. Слишком долго стоял, так и не шелохнувшись. Тикки почти дёрнулся к Аллену, когда юноша снова ожил. — И этот меч был активирован!!! Понимаешь, Тикки? Я напоролся на меч Палача!! Меч, который, который… — Аллен был или в ярости, или в ужасе, но о былом спокойствии и речи не шло. Его трясло. — И я помню это удивительно ясно, как мою сущность выворачивало и раздирало! Как меня... уничтожало! Ты это хотел знать? Как меня разрушало? Они дали такое имя мне, и именно я должен был столкнуться с настоящим, самым разрушительным видом оружия, так, да? Это было…. Я… я даже видел это во сне, потом, в этой уже жизни я просыпался пару раз, задыхаясь от ужаса и дурных предчувствий. А моя чистая сила кутала меня, пытаясь уберечь от пробуждения, но сущность Ноя, даже если и её покорёжило в прошлой жизни, так просто не сдастся, ведь так? Это было плохо, Тикки! Моя смерть была отвратительной! Я умолял о ней! И что самое страшное… чёрт, моё безумие исчезло в тот же миг! Я смог контролировать себя! Смог бы, если бы не эта боль и беспомощность! Меч выбил не только тёмную сущность, но и чистую силу. Выпил их досуха. Может быть, именно поэтому они слились воедино и передались в следующем поколении мне обе? Может быть, в этом была причина и безумия: они желали, чтобы я погиб таким образом? Шут и его Плащ… Я уже даже даю разум вещам и покойникам, лишь бы не думать, лишь бы забыть, хотя это невозможно… Тикки держал ладони в каких-то сантиметрах от трясущихся плеч юноши. Но эти сантиметры были непреодолимыми. — Если это всё, то мне надо идти, — вот только голос и взгляд Аллена больше не были зомбированными. Аллен будто сам стремился спрятаться обратно в мир забвения, спрятаться от боли, что его разбудила, спрятаться от памяти и сущности. — Куда, интересно? — Тикки всё же не выдержал, хватая Аллена. — К себе! Мне надо идти! — пытаясь вырвать руку, зарычал юноша. — Интересно, чёрт возьми, зачем? — Там мой сын! — Он и мой сын тоже!!! Аллен замер. Удивлённый, немного испуганный и дезориентированный. Если Тикки сумел вытащить его из этого состояния непонимания, то точно не пустит обратно. — Ась? Всего один звук, а Тикки, не выдержав, дёрнул юношу на себя, жадно прижимая такое худое, такое… родное тело.. Он так привык к Аллену с животом, что ему чего-то теперь не хватает? Или Аллен недоедает? У него же вон рёбра пересчитать можно!!! Чем там занимался Майтра, ответственный за его благополучие? Ной ещё сильнее сжал мальчишку, услышав прерывистый вздох. Желание не разжимать рук никогда в жизни лишь крепло. Он яростно сжимал веки, не решаясь открыть глаз. Аллен не пытался вырваться и был здесь, в его объятиях, впервые за столько времени. Вдруг всё развеется, словно сон? — Я не верю, что ты здесь сейчас, — тихо-тихо прошептал Тикки. Но Аллен услышал. — Да? Почему? Я же здесь, и ты прилип с такой силой, будто меня собираются похитить. — Тебя уже похитили от меня. — И кто же? — хихикнул Аллен. — Наш сын. — Вьят!!! — Аллен отскочил от Тикки будто ошпаренный. Ной оказался слишком измотан, чтобы противостоять ему. И, кинувшись вперёд, Уолкер легче лёгкого с ноги выбил дверь, будто та была картонной. Или даже бумажной. Нет, бумагу сложнее было бы порвать, чем выбить эту дверь ногой Аллена Уолкера, спешащего к своему сыну. — Что ты сделал с ним? — рыкнул юноша, оборачиваясь на полпути так резко, что даже подошва заскрипела. — Что вы придумали с ним сделать? — Чего? — Ты думаешь, я слепой? Где мой сын и что вы… — Спокойствие, он у Майтры и всё нормально! Мы всего лишь хотели привести тебя в чувство!! Тебе не кажется, что за полгода полного затворничества мы должны были наконец-то обеспокоиться твоим состоянием, нет? — Полгода? — убирая выбившиеся светлые пряди с лица, уточнил юноша. — Ты потерялся во времени? — Нет, но… я же говорил и выходил. — До рождения в основном. До рождения ребёнка. И в этот момент они оба осознали нечто более важное: — Ты сказал, у Майтры? — Ты сказал Вьят? И замерли друг против друга, с трудом сдерживая абсурдное желание расхохотаться в голос. — Да, у Майтры, — поспешил первым ответить Тикки. Аллену это было нужно. — И никто не хотел причинить ему вред. Это паранойя, Аллен. Понимаешь? Ты всё это время практически не жил! Я в первый раз смог добиться хоть чего-то от тебя! — Ты сказал, что это не твой ребёнок! Ты заявил, что не желаешь его видеть, как я должен был реагировать? — Это было полгода назад в приступе злости! Чёрт, да мало ли чего я говорю... — Не мало! Теперь рядом со мной всегда мой сын, и если ты при нём собираешься отрекаться от него и обвинять меня непонятно в чём… Очевидно, эта обида Уолкера на Тикки была настоящей. И очень свежей, несмотря на сроки. Для Аллена, сфокусированного лишь на ребёнке, прошло не так уж и много времени в конечном счёте. Аллен обернулся, вновь направляясь в свои комнаты, как и было задумано до встречи с Тикки. Но теперь он шёл, а не бежал. Хоть и немного быстрее, чем следовало. И Тикки последовал за ним. — Ты назвал его Вьят? — никак не мог угомониться Тикки. — Разве я буду не прав, предположив, что оно противоречит заданным тобой параметрам? — А мне плевать, — резко отрезал Аллен, отвернувшись и сложив руки на груди. — Я просто искал имя, а затем наткнулся на него. И всё. Понял, что оно то, что мне нужно. Оно нравилось мне и по звучанию, и по смыслу. Больше вопросов от Тикки не последовало, а Аллен продолжил бормотать себе под нос, будто не совсем уверенный, должен ли он оправдываться. — Ну, да. Явное имя такое. И моя фамилия, в принципе. С другой стороны, если уж выводить его в человеческий мир, то…. Не знаю, как это будет выглядеть. — Ты будешь притворяться женщиной? — Разве что в твоих грязных мечтах. — Но это очень возбуждающие мечты, — обнимая юношу за талию, томно прошептал Тикки прямо в ухо. Аллен замер, почти сгорая от смущения. Его щёки горели алым. Так привлекательно и заманчиво. Тикки едва коснулся кончиками губ нежной, горячей кожи. Хотелось вот так же касаться его целую вечность. Просто касаться и знать, что Аллен никуда не уйдёт. И пусть где-то глубже не спало желание вот прямо здесь и сейчас завалить мальчика, как когда-то в ковчеге. Пусть часто задышавший Аллен, кажется, думал в подобном направлении. Тикки боялся даже шелохнуться. Сделать хотя бы один неверный, лишний шаг. — Я должен увидеть, что с ним всё в порядке, — всё же выпутываясь из рук Тикки, прошептал Аллен. — Должен, — нервное отдёргивание воротника. Юноша не решался обернуться и попасть в плен голодных глаз. — Ты что, не хочешь увидеть сына? — Он мог бы пока… побыть у Майтры или няньки… — Держи свои желания в узде, Тикки Микк, я тебя ещё не простил! — Прошло полгода!!! — А я и не заметил… ах, стой, а что же тогда с Орденом сейчас? — наконец-то дошло до Аллена. — А с нами? А с миром? Одно жаль: думать о близости с Тикки юноша теперь точно не будет. А если Тикки его переубедит, то потом точно по башке получит. — Ничего хорошего. Там сейчас старший Книжник разведывает. А младший отправился по твоему поручению, не знаю куда, мне не доложил. — Когда он отправился? — побледнел Аллен. — Месяц точно был. Но и путь не близкий. Последняя его весточка была, что они подходят к месту, и его скоро убьют или он убьёт себя, не знаю с чем связано второе примечание. Но, кажется, со спутником…. Взгляд, которым Аллен прожёг его сигареты, был очень «радостным». — Мы идём к нашему сыну. — Не курить, — покорно кивнул Тикки, выбрасывая всю пачку. — Так-то лучше. Значит, Лави… с кем он туда отправился? — С вашим буйным мечником. Аллен прикусил губу и фыркнул. — Что? — Ну, Лави имеет некоторые виды на БаКанду. А сам БаКанда как бы не известно, выживет ли. Я думаю, всё пройдёт хорошо. Но Орден, за эти полгода там должны были переполошиться, не так ли? — О, да. Эван этим занимался вообще-то, даже Уз прихватил с собой. Парни преданы тебе до безумия, Граф злится и обижается, остальные точат на тебя зубы. Странно, но с некоторых пор они вдруг начали ко мне как-то по-другому относиться. Или это не странно? А ещё Книжник заявил неделю назад, что хотел бы с тобой поговорить о жрецах и экзорцистах. Кстати, на них же имеют планы и в семье. Но про эти планы лучше всего узнавать у Эвана. Аллен кивнул, подходя к той самой двери, что за последние полгода выслушала немало проклятий не только от Тикки, и распахнул её простым движением руки. Его радостный возглас был так не похож на всё, что было произнесено до этого. — Ха, так наш папа вернулся… да ещё и не один, — а это уже Майтра. В другом конце комнаты. И прямо через всю комнату к нагнувшемуся Аллену неуклюже побежал карапуз с рыжеватыми волосами, серыми глазами и совершенно непонятной для Тикки радостной улыбкой, которая через мгновение, когда малыш достиг рук папы (или мамы?), сменилась восторженным возгласом. Аллен тоже смеялся, причитая над ребёнком и играя с ним. Весь такой сияющий и довольный он и обернулся к Тикки. Абсолютно ошеломлённому Тикки. — Знакомься, Вьят, это твой второй папочка. Вьят, вместо того чтобы хотя бы взглянуть в сторону нового Ноя, попытался укусить палец родителя, держащего его на руках. — Он… — Оча! — выдал ребёнок, махая рукой в сторону Тикки. — Он.. он такой большой… — изумлению Ноя не было предела. Улыбка Аллену чуть-чуть подувяла, становясь озабоченной. — Тикки, знакомься, это твой сын, который имеет врождённую сущность, родственную чистой силе, что заставляет его расти в два раза быстрее. Вот, хочешь взять на руки? Он уже тяжёлый. — Э? Что? Как? Да ладно, он живой... я уроню! — почти в панике отступил мужчина. Аллен на это только усмехнулся, вспоминая о первых приступах собственной паники, связанной с любыми изменениями в поведении или состоянии сына. — Кстати, ты там как-то сомневался, что он твой, нет? — Нет! — Да! Это позорная страница твоей жизни, и ты её так просто не выбросишь! Зато смотри, чем ты наградил моего ребёнка! Аллен заставил сына поднять голову, смотря прямо в сторону Тикки, и мужчина с опозданием заметил новую особенность во внешности ребёнка — родинку под глазом. — Уж теперь-то не отвертишься! — с нескрываемым самодовольством объявил Аллен.