Покров Шута.

Если бы хоть кто-нибудь, хоть когда-нибудь сказал Юу, что Лави умеет петь…Он пропустил бы эту информацию мимо ушей. Как очередной бесполезный кусок сплетен. Пропустить мимо ушей само пение Лави не получалось. Он впервые слышал что-то подобное, несмотря на то, что их общее путешествие затянулось. И оно было не таким уж невыносимым, как можно было подумать, принимая во внимание тот факт, что Юу знал Лави, и Лави имел некоторые… Наклонности? Ладно, Канда понимал, что Лави находил его привлекательным, если выражаться корректно, то есть так, как Канда выражаться не собирался. Почти до той точки, которую иные назвали бы любовью. Или одержимостью. Взглядов на подобную проблему хватало, и второй казался Канде ближе. Но ученик книжника вёл себя большую часть времени так, словно ничего подобного не было. Вернее, он пытался вести себя так. Самым странным было то, что Канду это даже почти не раздражало. Так же как не раздражало тихое, задумчивое пение Лави сегодня днём. И критиковать тоже не получалось. Голос у парня был неплох, со слухом проблем тоже не наблюдалось, пожаловаться на смысл песни было невозможно — Юу не знал, о чём она. Жаловаться на собственное непонимание глупо, всё равно что жаловаться на собственную глупость. Он вообще этот язык впервые в жизни слышал. Но звучало всё это очень даже неплохо. Что-то из местного фольклора, надоедливое, застревающее в сознании до той точки, когда даже ученик Книжника с больной головой предпочитал сдаться и петь, чем терпеть кружение мотива у себя в голове. Короче, решил мучиться не в одиночестве. И почему-то именно сегодня Канда задался вопросом: а сколькими языками владеет Лави? Если он ученик Книжника и был в разных странах, наблюдал разные войны, то он должен был знать их немало. И не только языки, но хотя бы элементарные традиции и нормы поведения разных народов. Юу, будучи экзорцистом, знал, как порой это важно, и, несмотря на не самый гладкий характер, стремился всё же не делать чего-то слишком грубого. Но экзорцистов обычно спасали… О да, искатели. Те, кого Юу на дух не переносил. Обычно именно они становились переводчиками и основными информаторами. Лави же, казалось, почти никогда ни в чём этом не нуждался. — Мы когда-нибудь отыщем этот вход? — всё же нашёл повод прервать это неудобное пение Канда. А то оно вызвало у мечника странные мысли. — Сегодня, — прерываясь, отозвался Лави, оглядываясь с тревогой. Он было открыть рот, чтобы опять задать вопрос. Но передумал и вернулся к пению. Это звучало воодушевляющее. И песня, и заявление - они пробирались среди скал уже не первый день. И Юу предпочёл бы эту песню расспросам о его самочувствии. Потому как самочувствие было… дерьмовым. Порой ему казалось, что в любой момент он может просто развалиться на части. А тяга к зависанию на опасных участках их дороги вызывала лёгкое раздражение, но не тревогу. Почему-то всё это казалось правильным. Лави как-то себе под нос пробормотал о «проклятой тяге к смерти». Юу в тот момент был совершенно не заинтересован в том, чтобы допрашивать парня, и пропустил мимо ушей и эти, и остальные слова, и вообще ученика Книжника. Но, как оказалось, определение всё же застряло у него в голове. — Откуда ты знаешь это? — Проникнуть сюда можно лишь на пятый день местных поисков, — ответил Лави, осторожно протискиваясь между двух громадных валунов. — И не спрашивай, пожалуйста. Есть вещи, которые я не могу объяснить. Например, что ты со мной делаешь. После сегодняшнего пения Канда мог бы сказать что-то подобное и о себе. — Тогда заткнись. «И не пой» — осталось непроизнесённым. Когда он успел так привыкнуть к постоянному присутствию Лави, что не считал его лишним? Когда ему стало плевать? — Тогда мы можем лечь спать. — Лави распростёр руки, показывая, что вокруг достаточно места, не слишком круто и не очень опасно. Самый раз для ночёвки. — Разгар дня, Кролик. — Я знаю. Но это место должно быть пригодно для создания входа. — И мы создадим его во сне? — Это не я придумал, — отпуская сумку на землю, произнёс Лави. И будущий книжник был полностью уверен в том, что они собирались сделать. К удивлению Юу, он уснул почти сразу, стоило только прилечь на спину и закрыть глаза, хотя последнее время со сном возникало всё больше и больше проблем. А пару мгновений спустя он уже услышал взволнованный, зовущий его голос рыжеволосого спутника: — Юу! Юу, вставай! Ну же! У тебя есть спички, или зажигалка, или ещё хоть что-то, что может дать огонь? Юу? Канда недовольно открыл глаза, понимая, что ничего не изменилось. Он оставался в полной темноте, на жёстком, холодном камне в очень холодном месте. И Лави тряс его за плечо. — Где мы, Кролик? — его голос был сиплым, словно после очень долгого сна в довольно холодном месте. Например, именно здесь, чем бы это место ни являлось. — Я думаю, мы в цитадели, — Лави дышал ему в затылок, сжимал до боли пальцы, но Канде сейчас было плевать на подобные мелочи. Хорошо, что он вообще был здесь. Чёрт… С каких это пор Канда предпочитает чью-то компанию одиночеству, когда оказывается в дерьмовых ситуациях? С каких пор он предпочитает компанию Лави? Ну, его можно… эммм… пнуть? — У тебя есть в кармане спички или что-то вроде? Хоть что-то? У меня вот свеча. Маленькая, правда, та, что мы использовали неделю назад, я её пихнул в карман и всё. — Наших других вещей тут, конечно же, нет, — принялся ощупывать карманы Канда и нашёл во внутреннем упакованные спички. — Давай сюда свою свечу, у меня есть спички. — Отлично. Что-то я не подумал, что мы попадём во тьму без возможности ориентироваться здесь. — Ты мог бы воспользоваться своим молотом. — Точно! Молот расти!... Канда не услышал больше ничего. Он просто почувствовал на физическом уровне, что произошло что-то очень и очень нехорошее, тяжёлое. И зажигать свечу он не торопился, будто свет, позволяющий увидеть проблему, полностью разобьёт надежды на её благоприятное решение. — Она не активируется. — Что? — Чистая сила не активируется. Проблема огня была на некоторое время полностью забыта. Первое, что сделал Канда, очнувшись, — убедился, что Муген на месте. Это была привычка или уже рефлекс. Но теперь он мог убедиться в том, что его меч оказался более бесполезен, чем обычно. Потому что чистая сила здесь действительно не активировалась. — Это не страшно, — прошептал Лави. — Даже Вороны смогли разработать печати, не дающие чистой силе работать, как следует, чему удивляться, что здесь… — Почему бы в доме Сердца было запрещено использование чистой силы? — Может, оно даже мешало чем-то созданию? — Они использовали её здесь и ты это знаешь, так? — Я понятия не имею, что здесь происходит и происходило, так что, будь добр, зажги огонь, давай хотя бы посмотрим, где мы. Судя по звукам, это помещение не очень большое. И надеюсь, из него есть очевидный выход. Именно это и стало тем самым моментом, в который было решено зажечь свечу. И она горела. Никогда ещё столь маленький огонёк не вселял в эти два сердца столько радости сразу. У них был свет. Хоть какой-то свет. И они смогли увидеть, что находятся в небольшом, каменном помещении без каких-либо отличительных признаков и с одним выходом. Им не оставалось ничего иного кроме как пойти на выход в поисках чего-то, что могло быть оставлено здесь и для них. По пути всё, что они видели, были пустые коридоры, камень, камень, камень. А что ещё могло сохраниться за такой срок? Груды деревяшек то и дело встречались. Узнать, чем они были, не представлялось возможным. Почти всё рассыпалось трухой, но попадались и покрепче. Одну такую Лави захватил, чтобы сделать факел себе. Юу согласился с разумностью этой идеи, всё же маленький огарок не мог дать достаточно света, чтобы даже ясно увидеть, куда они переставляют ноги, продвигаясь вперёд. С другой стороны, почти всё здесь было полуразрушено. Уже совсем скоро Лави с Юу поняли, что коридоры без пола, огромные каменные глыбы, разрушенные стены и прочие неприятности встречались здесь гораздо чаще целых. «А ведь когда-то это место могло быть действительно великим» — думал об этом Лави, при этом также понимая, что вполне может не разглядеть что-то важное или интересное, так как обход они с Юу совершали довольно быстро. Всё же это место было огромным. И тот факт, что все пути рано или поздно обрывались, не особо помогал осмотру. Осмотру помогала идеальная память Лави. И идеальная реакция Юу, успевшего вытащить юного книжника с обвалившейся в разлом плиты в самую последнюю секунду. Вот за собой он следить не мог и сам бы туда так и шарахнулся, до самого дна, на смерть! А юного книжника – вытащил. Лави был уверен, что не зря пришёл сюда. Абсолютно уверен, и не стал ничего говорить о своих размышлениях. После этого события он стал немного осторожнее и перестал отвлекаться на мысли о разном, продолжая своё путешествие. Время медленно ползло вперёд, после некоторых споров Лави с Кандой решили, что лучше всё же попытаться спуститься вниз через один из разломов, так как настоящий этаж осмотрели уже полностью и два раза. Не то чтобы спуск был особо сложным для экзорцистов, но они оба чувствовали себя уязвимыми из-за отказа активироваться чистой силы. И Канда стал слабее, что беспокоило Лави ещё больше. Собственно, он и потащил сюда мечника лишь потому, что желал ему помочь. Он точно знал, что в ином случае Канде останется меньше полугода жизни. Лави знал. Понимал ли свою ситуацию сам Юу? Даже если и понимал, говорить с ним об этом было невозможно, — подумал Лави, в очередной раз ускоряясь и ныряя за каменную глыбу, загородившую почти весь проход. То, к чему он не был готов, так это к тому, что врежется в бесплотную, призрачную фигуру, идущую в противоположную сторону. Миг - фигура скрылась в камне, бормоча что-то странное. Лави пришлось поднапрячь мозг, чтобы уловить хотя бы немного смысла. — А.. Ваа!! Что? Ты, ты видел это? — снова проскакивая на другую сторону коридора к Канде, закричал Лави. Но японец не выглядел особо взволнованным. — Слышал. Это было с твоей стороны. — Он ушёл в камень. — И что он сказал? Лави в точности повторил единственную ясно услышанную им фразу. А потом увидел взгляд Юу. — Ничего важного. Что-то о приёме гостей, — не признаваться же, что и сам едва-едва понял. Шустрый парень балаболил с такой скоростью, с которой Книжник никогда разговаривать не умел. К тому же они держались в стороне. — И что это за язык? — Один из старых, мёртвых, что мы используем для себя. — Мы — это книжники? — казалось, Юу просто делать нечего, кроме как уточнять и так очевидное. С другой стороны, для него-то это звучало как тарабарщина. — Да. Книжники. — Лави вздохнул, останавливаясь у очередной развилки. Учитывая возраст этих коридоров, удивительно было то, что они до сих пор были здесь. До сих пор держались и не обвалились вообще все. За это время они с Юу уже несколько раз едва не проваливались вместе с полом или не попадали под что-то тяжёлое, падающее сверху. — И здесь бродят призраки времён мёртвых языков? — А что ты хотел, цитадель не используется уже семь тысячелетий! — Я не хотел видеть здесь призраков вообще. — Это не призраки, — уверенно ответил Лави. — Это… это отражение от стен. Это последствия применения разрыва времени. Эхо. — Я продолжу называть их призраками. — Да, но это «Эхо». Старик предупреждал о разных возможных искажениях, что могли появиться здесь. Разрыв времени это тебе не что-то там простое. Это охренеть. И если приготовления к нему велись именно здесь и после разрыва тоже всё происходило здесь, понятное дело, что в цитадели могло быть «Эхо». Эхо из прошлого. Когда-то этот парень действительно шёл по коридору, говорил с кем-то о встрече гостей. — Здесь бывали гости? — Возможно, моё знание языка не безупречно, — с кислой миной согласился Лави. — Я слышал его только от Старика. За тысячелетия произношение могло быть искажено абсолютно. Скажи спасибо, что понимаю хоть это. — А что тогда такое призраки, если это Эхо? — На этот счёт существует несколько теорий. Но, скорее всего, это в основном выдуманные создания. Призрак это слово, которым люди могут назвать некоторые явления. Здесь не существует официального точного определения. — Сказал парень, который боится вампиров, — фыркнул Юу, отворачиваясь и решительно шагая дальше во тьму коридоров. — Ты на что-то намекаешь? — быстро следуя за ним, уточнил Лави. – Подожди, откуда ты можешь это знать, если…? Юу не любил слухи в принципе. И признаваться именно в этом, что они и стали его источником, не собирался. Так что ещё некоторое время они шли молча. Нашли каменную, выжившую лестницу, спустились сразу на три этажа, так как выходы на другие оказались заблокированы. И только после этого Канда отметил: — Знаешь, у меня вопрос: почему здесь не видно вообще ничего живого? Пауков хотя бы. Или ещё какую мелочь. Хотя кто-то из подземных грызунов тоже вполне мог появиться. Но здесь такая тишина и до сих пор ни единой паутинки и любого признака жизни. Это место точно реально? — Как ни странно — да. Оно было под нами, когда мы гуляли на поверхности. — Уверенно ответил Лави, на самом деле не будучи уверенным. — Будь у нас технологии получше и надёжнее, может быть, мы смогли бы и дорваться досюда. Вот только искать здесь, по сути, нечего… кроме того, что мы сейчас ищем, конечно. А Эхо встречалось часто. Но чаще всего оно начинало действовать, как только Лави с Юу приближались к нужному месту на определённое количество метров. И всё, что могли слышать эти двое, это лишь глухие отголоски голосов внизу, вверху или в стороне. Встретиться лицом к лицу с Эхо практически не удавалось. И Лави снова чувствовал себя самым беспомощным Книжником на свете. К тому же они продолжали постепенно спускаться всё ниже и ниже, уже не так тщательно обыскивая этажи и всё сильнее присматриваясь ко всем расщелинам или даже лестницам, которые в основном были разрушены. Лестничные пролеты никогда не считались особо крепкой зоной в понимании Лави. — Души, — теперь Лави услышал гнусавый голос Эхо, совсем рядом, за стеной, которая имела несколько не слишком больших и ненадёжных дыр. Он не мог туда пролезть, но отлично слышал. — Граф тот, кто может манипулировать душами людей, разве это вообще возможно? Раньше я всегда считал, что подобное возможно лишь для Господина Хелеоса. — Граф разрушает. Он тот, кто разрушает наш мир и нас. Для него было бы идеально получить власть над человеческими душами. Но уж точно не такую, как Господин. Никто не сможет иметь такую власть. Господин Хелеос возрождает потерянные души. Граф способен лишь на разрушение, — глухо произнёс старик. По крайней мере, по голосу это был старик. Несмотря на ровное и твёрдое звучание, Лави чувствовал разницу. — Графа и в те времена так называли? — поинтересовался Юу, поворачиваясь к Лави после минутной тишины, когда стало ясно, что разговор продолжаться не будет. И Лави ответил ему совершенно изумлённым взглядом. — Ты понял, что они сказали? — А… Они опять говорили… — до Канды медленно доходило, как именно они говорили. — Почему я понял? — Не знаю. — Вот дерьмо. Лави уже никуда не хотел идти. Вообще. В то же время удивлённо принимая новый факт: он сам стал понимать речь «Эхо» гораздо лучше, чем раньше. Как будто они говорят на его родном языке. Хотя это и не так. Юу обрёл ещё больше желания продолжить путь, шагая в огромную залу. Огромные разломы в полу, словно от землетрясения, возникшие и ведущие лишь в бездну, покорёженный потолок, полуразрушенные колоны. Для чего такое огромное помещение -Лави понятно не было. Но оно не выдержало проверку временем. Пришлось в который уже раз за сегодняшний день поворачивать обратно. — Если вы умрёте, то… человечество умрёт сразу же, так? — донёсся до парней из-за угла чей-то бархатный баритон, наполненный трепетом. — Нет. Без сомнения, нет, — текучий голос второго говорившего был чище. И в нём было что-то ещё более странное, чем в самом существовании «Эхо». — Сейчас некому заменить меня. Перекроить этот мир. Однако никто и не защитит людей. Они будут слишком слабы перед Семьёй Ноя. А всё, что создано для защиты, больше перестанет существовать. — Но тогда это всего лишь слепая месть, Господин Хелеос? — Хелеос? — изумлённо замерли Юу и Лави, одновременно затаив дыхание. — Или у них есть большие планы. Я был там. И они должны были быть мертвы. Но они живы. Стало быть, я чего-то не понимаю. Я что-то сделал не так? Что я сделал не так — я задавал этот вопрос тысячи раз, без преувеличений. Или всё было устроено сложнее, чем я мог предположить? Я не знаю. И вновь тишина опустилась на тёмные коридоры. — Это определённо становится всё интереснее, — шёпотом отметил Юу. — Да неужели? — Лави так и хотелось высокомерно усмехнуться. — Значит, продолжаем следовать вниз? — Да. Возможно, здесь и впрямь хранится что-то стоящее. *** Майтра был тем, кто развеял последние сомнения Тикки обо всём, что было связанно с Алленом и их ребёнком. Пока Аллен купал сына, Майтру удалось зажать в угол. Он с полной уверенностью заявил, что ребёнок - Сердце. Хотя его силы пока ещё не вполне используются, спят скорее. Силы Сердца могут засыпать, если Сердце болеет, к примеру, или хочет отдохнуть перед чем-то особенным — Майтра специально узнал о подобном и полагал, что возраст и невозможность ясно мыслить вполне могут быть приняты, как болезнь. И это хорошо. Не хватало им Сердца-неразумного-ребёнка для полного счастья. Так же у Вьята присутствовали гены Ноев. Однако не в том наборе, что когда-то были у маленьких Неа и Маны: набор генов, почти неотличимый от обычных людей, носящих гены Ноев, но всё же немного иной. Однако, по словам Майтры, его гены были адаптированы под сущность Сердца и, может быть… Одарённость склонялся к тому, что Вьят должен пробудиться Ноем. Если этому не помешает его сила Сердца, конечно же. А это опять ставило родителей и ребёнка в неловкое положение: они так и не знали главного - в безопасности ли они в Семье Ноя? В итоге им оставалось жить где-нибудь отдельно от всех. И от экзорцистов, и от Ноев, и от всех человеческих заинтересованных государств и людей. Только не прямо сейчас. Прямо сейчас они даже вдвоём не смогли справиться со всеми наваливающимися событиями и уходом за пусть даже и одним ребёнком. Тикки вообще понятия не имел, что и как с детьми делают. Аллен полгода назад — тоже. И сейчас Аллен сам по себе тоже не справился бы. Тикки был страшно благодарен Майтре за то, что тот и няньку сумел найти, и сам помогал постоянно. Но Одарённость в ответ заявил, что ему самому нравится, и это, как ни странно, пробуждает его память о прошлом поколении. Не то столь сильные ассоциации, не то спящая сила Сердца показывает свой нрав. — И кстати о спящей силе Сердца! — Майтра вспомнил об этом, уже собираясь уходить. — Лучше не пытаться использовать на нём свои способности. Они то работают, то не работают, и лучше его силы не дразнить. Я серьёзно. Тикки верил. И смог увидеть Аллена только через два часа, когда они оба шли по светлому коридору на встречу с Книжником. Аллен хмурился и молчал, явно не ожидая от этой встречи ничего хорошего. Остановившись перед дверями зала, где, по словам заглянувшей десять минут назад Роад, их уже ждали, Тикки позволил себе кратко обнять юношу, целуя в макушку и утверждая, что всё будет нормально. Вместо того чтобы кивнуть и пройти вперёд, Аллен развернулся к Тикки, втянул его в настоящий, но недолгий поцелуй, усмехнулся проявившемуся изумлению и открыл дверь. Книжник и впрямь уже был внутри, но он не скучал, вёл беседу с Эваном, расположившимся напротив, на подоконнике. Правда, оба замолчали, стоило только Аллену шагнуть в комнату, сосредоточив всё внимание на нём и едва взглянув на Тикки. — Итак, — кашлянул юноша. — Я надеюсь, я не слишком поздно? Конечно же, оба поняли, что речь шла не о десяти минутах, а о шести месяцах. — Нет, Аллен. Но, должен отметить, время, что мы не виделись, не было приятным, — ответил Старик. Аллен про себя отметил, что выглядит Книжник как обычно. И говорит тоже. Однако что-то его тревожило. — Есть ли новости от Лави? — Они только добрались до места. Да. Теперь это было очевидно для столь опытного игрока в покер — Книжник нервничал, переживал за судьбу своего единственного ученика. — Мне… — Это не ты ответственен за это, Аллен. Лави должен был отправиться туда. — Вовсе не обязательно. Он мог бы и отказаться. Но… — Отправился и не один, — продолжил Книжник. И было понятно, что как раз Канда и был одной из решающих причин начавшегося путешествия юноши. — И хорошо, что не один. Это увеличивает шансы на благополучный исход. Мы знаем, как попасть внутрь, но мы так же знаем, что выхода как такового предусмотрено не было. Но существует лишь возможность… и она лишь повысится от того, что он будет не один. Книжники не считаются обычными жрецами Хелеоса… То, что рядом будет находиться тот, кто близок к этому названию, повышает шансы в разы. — Но когда он тогда… — Когда угодно. Волны разрыва сильно влияют на эту цитадель. Она никогда не использовалась после приведения плана в действие. Но она имеет к нему отношение. Там могут происходить довольно странные вещи. — Я надеюсь, их не может забросить в прошлое, — усаживаясь наконец-то в одно из кресел, то, что было почти напротив Книжника, уточнил Аллен. Тикки остался где-то за спиной, шёпотом уточняя что-то у Эвана. — Надеюсь, всё пройдёт хорошо. Ладно, что с Орденом? — С Орденом? — Книжник усмехнулся. — Ну, вспоминая о том, что часть вышестоящего начальства решила нужным начать эксперимент на экзорцистах, увеличила давление на Комуи с помощью похищения его сестры и ввела свои дополнительные силы, ввела некоторые новые правила, мешающие даже дышать свободно… О… Всё отлично. Все планы разрушены. Три отделения Чёрного Ордена полностью заблокированы с персоналом, находясь практически в осаде. Азиатское подразделение ведёт переговоры. С Кроссом, Баком, Линком. — У меня появилась дополнительная сотня вопросов, — сипло выдавил Аллен. — Ты можешь задать их и Эвану, он один из зачинщиков всего этого. Аллен обернулся к брату. Тот пожал плечами. — Как? — Мы проделали немаленькую работу, между прочим, — фыркнул Мелтон. — Должен был же кто-то заняться Орденом. Правда, я захватил с собой Узы. Самый надёжный способ, с Графом они напрямую сейчас не контачат и особой привязанности не имеют. А вот работать на тебя, Аллен, наш легендарный Четырнадцатый, не против. За тебя всё ещё кто-то стоит. И кто-то стоит в сторонке, держа нейтралитет. — Это кто же? — Ну, Трайд. — В сторонке? — Да. — Этот мир сошёл с ума. — Аллен уронил голову на скрещенные руки и глухо продолжил, — у тебя там много проблем накопилось со всем этим? То есть насколько в этом должен участвовать я? — Не беспокойся, это не та нагрузка, что может тебя убить. К тому же у меня есть постоянная связь с Книжником. Так что… — Сейчас, для начала, я хотел бы передать тебе, Аллен, кое-что важное о Сердце. Что я должен был передать только сейчас. — Что-то важное? — Уолкер тут же напрягся. — Это не значит, что неприятное. Это… Это так называемые первые слова Хелеоса. Изумлённые выражения лиц Эвана, Аллена и Тикки могли позабавить кого угодно. Но Книжник продолжил, не смотря ни на что. — Сердце ведь не человек. Однажды оно возникло, появилось, и оно имело человеческую форму уже тогда. Оно появилось на скале, где Хелеос был совершенно один, хотя он ещё и не имел этого имени, кстати. Но мы то уже знаем, как его зовут. Ни единого разумного существа не было, к счастью, в этих местах на протяжении километров. Потому что Хелеос знал, что это могло принести проблемы. Место, в котором он очутился, было полностью чужеродно для него. Воздух, земля, растения, даже камни - всё отвращало его и кричало опасностью. Опасность, опасность, — это всё, о чём он мог думать первые мгновения, не двигаясь, боясь двигаться. Вдруг привлечёт внимание? Но потом он понял, что один. Он оглянулся, снова присматриваясь, прислушиваясь, концентрируясь на всех своих чувствах. Он впервые поднялся на ноги, оглядывая этот чужой, опасный мир, готовый убить, раздавить его в любое из мгновений. Потому что он был, но ещё и не был в то же время. Потому что он знал, что ему нужно сделать, чтобы быть на самом деле. Так было всегда, это было законной сменой, совершенно нормальной. И совершенно нормальной была бы и его смерть. И его мысли о жизни. Об убийстве. Об уничтожении, о создании. И у него была цель. И он мог озвучить её, хотя бы потому что здесь не было никого, кто мог бы услышать и понять. Потому что его наполняла решимость - шагнуть и узнать, кто останется жить. Сердце не испытывает страха перед смертью. У него была цель, и он произнёс: «Ной. Её зовут Ной. Ту, что должна умереть, чтобы я родился».