***
Данзо шел по коридору к кабинету Хокаге достаточно быстро для своего состояния здоровья. Но он был немного разозлен пришедшими новостями и считал своё поведения допустимым. Подчиненные Каге ретировались в разные стороны, лишь бы не попасть под горячую руку. Ох уж эта старая обезьяна! Хотел он альтернативное его Корню войско собрать. И что б с геномами! Старый дурак… Хорошо хоть финансировали из Страны Снега, а не из Конохи. Это будет хорошая идея! Проект не провалиться! Как можно вырастить хорошего шиноби, преданного Конохе, вдали от этой самой Конохи?! Именно этот вопрос и задал Шимура главе деревни, когда зашёл в его кабинет. — Это был хороший проект. — настаивал на своём Сарутоби. — И то, что они не были б преданы лично тебе, делало его ещё лучше. Они опять не сошлись во мнениях. Так было всегда. Одна из самых серьёзных их сор произошла три года назад. Глава Корня и сейчас питает надежды, что сможет воспитать джиннтюрики верным деревне и лично ему оружием. — Это не отменяет провала. — Данзо саркастично усмехнулся старому сопернику. — Эти твои так называемые «идеальные ниндзя», не слушают приказов, никак не относятся к Конохе. Ни у одного! Ни у одного подопытного не пробудилась стихия льда. Зато у всех поголовно средние вода и ветер. Я мог точно также создать их из пробирки, как и специалисты из Снега. Тот же Орочимару… — Не упоминай при мне о нем. — Хокаге погрустнел, но не показал этого. Прошел всего месяц как его любимый ученик со статусом нукенина покинул родную деревню. Он всегда знал о его пристрастиях к опасным экспериментам, но то, что сотворил саннин в родной деревне, повергло его учителя в шок. Отряды АНБУ до сих пор не могут до конца разблокировать его лаборатории. — Я отдал приказ на аккуратную зачистку. — Данзо развернулся к окну и посмотрел на Коноху в сумерках. Было уже тёмно, только на скале Хокаге мелькали лучи солнца. — Один из ученных подсыплет яд в еду для всех. И подопытные и инструктора с ученными, никто не должен уйти. А дверь открывается лишь изнутри. — Старый шиноби отвернулся от окна и пошёл к выходу. У самой двери он замер. — Мне уже надоело за тобой прибираться. Делай все качественно с первого раза. Хирузен снял свою шляпу с почти полностью лысой головы и положил ещё на стол. — Опять смерть. Почему? Ни дети, не их учителя, не виноваты. — Он тяжело вздохнул. Это уже не первый раз, когда он идёт на сделку со своей совестью. — Все ради Конохи. Все.***
Кеншин лежал на кровати и смотрел в потолок. Вот эту трещину он знает наизусть. Может с закрытыми глазами сказать, где она начинается и где заканчивается. А вот эта, та что левее, почти новая, совсем недавно появилась. Абэ интересовала одна вещь. О ней он прочитал три дня назад в книге. Им редко дают что-то вроде художественной литературы, но ему повезло охватить книгу с историей о какой-то принцессе. И вот теперь девятилетнего мальчика мучал один и тот же вопрос. Он повернулся набок и посмотрел на Юу. — Юууу. — начал он ныть, обращаясь к самому дорогому человеку тут. И ведь знал, что она не любит когда он так тянет её имя. — Тч, чего тебе? — девочка оторвалась от книги описывающей разные приёмы с катаной. — Нуу, понимаешь… — мальчик замялся. Он больше не считал хорошей идеей узнать ответ на свой вопрос у Канды.- В общем… — он вздохнул и собрался с духом, чтобы выпалить. — Япрочиталвкнигепропоцелуй. Научименятыведьможешь. — А теперь помедленнее. — Будущая куноичи усмехнулась. Она, конечно, поняла каждое слово, но решила пока не показывать этого. Она просто не знала, как на это реагировать. Да и у него не хватит смелости повторить. А значит, Юу может расслабиться и подумать о друге, с его идеями потом. Подальше от него. Канда явно недооценила любопытство Кеншина. — Поцелуй меня. — Попросил он, при этом покраснев. — Нет.- Девочка ответила как обычно твёрдо, так чтобы никто и не подумал спорить. — Почему? — Обиженно произнес мальчик потупив глаза в пол. — Тц. — И вот как ему объяснить, почему нет. Надо ведь чтоб он не обиделся. Бросив книгу на кровать и встав, она подошла к кровати Кеншина. Положив одну руку на плечо мальчика она внимательно посмотрела в его глаза, так похожие на собственные. Они вообще были очень похожи. Конечно, здесь все дети были похожи цветом волос и глаз и даже бледной кожей. Но Канда с Кеншином были почти копиями друг-друга. — Ты для меня как брат. Единственный дорогой здесь человек. — Юу. — Он всмотрелся в ее лицо и уткнувшись в плечо расплакался. От неожиданности девочка аж замерла. — Я ненавижу это место и всех этих людей. То, что они с нами делали. Это ж не нормально понимаешь? А я… — Он всхлипнул, когда Канда погладила его по голове. Она уже полностью перебралась на его кровать и старалась утешить друга. — Я ничего не могу сделать. И не могу защитить ни тебя не себя. Даже скорее ты меня все время защищаешь и поддерживаешь. — Ну, я ж старше. — Ободряюще улыбнулась девочка. Только он один в этом месте мог вызвать ее улыбку — всем остальным доставались редкие едкие ухмылки и насмешки. — Это еще почему. — Возмутился уже переставший плакать Абэ. Теперь ему было весьма стыдно за свой порыв. — Потому-что я выше. — Авторитетно заявила девочка и щелкнула друга по носу. — Ты! — Мгновенно вспыхнул он. Канда уже собиралась подняться, а то друг обычно начинает драться, когда она его доведет, но ее остановили. Мальчик крепко обнял подругу. — Юу-анэ. — Тч. Если будешь меня так называть, то к тебе прилепиться прозвище — глупый оттото. — Предупредила Канда, отвечая на его объятья. — Ну и называй как хочешь Юу-анэ. — Прошептал мальчик.***
По мрачным коридорам разносилось эхо от удалявшихся шагов. Здесь не было смысла ходить тихо. Если тебя не услышат, так увидят точно. И, конечно же, поднимут шум. Ведь в этом месте каждый был сам за себя. А если кому-то будет очень плохо, то кому-то другому от этого может стать значительно лучше. Тут умеют наслаждаться чужими страданиями. Что надзиратели, что сами заключенные. А ведь это еще даже не Хозукиджо, а так почти рядовая тюрьма, предпоследнее перед вышеназванной местечко. Охраник отходил все дальше и, наконец, завернул за угол. Только после этого тишина, вызванная его обычным обходом, растворилась, и заключенные вновь принялись галдеть с еще большим рвением. Им было просто нечем заняться — все камеры тут одиночные. Вот и оставалось лишь перебрасываться ругательствами да спорить кто круче. С самой последней камеры донесся громкий фырк. Ближайшие соседи, заткнувшись, в очередной раз недовольно поглядели в ту сторону. Что-либо говорить заключенному там не было никакого смысла, он никогда не удостаивал их ответом. Последнюю партию заключенных так тем более. Они тут часто меняются, раз в несколько месяцев. И лишь заключённый из последней камеры здесь всегда, словно о нем забыли. Мужчина, услышав долгожданную тишину, хоть рядом с собой, спокойно лег на деревяшку, что служила кушеткой, и задумался о своей жизни. Так больше продолжаться не может. Прошло уже три года, как он попал сюда и спокойно себе жил. Пора и честь знать. О нем уже должны были забыть. Да и он отрастил себе волосы и бороду, как в старые-добрые, и теперь это точно не будет способствовать узнаванию. Да однозначно, завтра его тут уже не будет, а заснет он в объятьях какой-нибудь красотки.