Служитель смерти

— Мистер Поттер, — врач смотрел на снимок на светящейся доске, — у меня неутешительные для вас новости. Опухоль прогрессирует. В мозгу появились новые сгустки. Без срочного лечения и операции шансов выкарабкаться у вас немного. — Я вижу, я сам врач, — сказал Гарри, подходя к доске. Он был в одной из частных клиник, где не будут разглашать секреты пациентов. — Мне уже почти не помогают сильные обезболивающие. — Я договорюсь с клиникой в Германии, в Мюнхене, и вас там… — Не нужно, доктор. — Отказался мужчина. — Я доложу в министерство Англии, и они договорятся с клиникой сами. Мне нужно лишь время… Сколько у меня его осталось? — Ну, — врач внимательно посмотрел на результаты анализов и снимки МРТ, — учитывая слишком быстрое течение вашего недуга, то у вас есть пара недель. Но не затягиваете. Иначе исход может быть неблагополучным и критическим для вас. *** Смерть. Ему снова грозит старая подруга, костлявая. Что же, выходит, ему снова с ней надо бороться. Гарри сел на лавочку недалеко от сквера, и закурил. С недавних пор он снова подсел на сигареты — недолго же он продержался без никотина. Почти два года не курил, а теперь, вот, снова начал. Солнце было осенним, ярким, но уже не грело. Вокруг была яркая красота: желтые, рыжие, красные листья опадали с деревьев. На фоне синего неба это было невероятно прекрасно. Поттер завернулся в свой плащ, так как продрог на холодном ветре, вдобавок, он еще и болен — и ему быстро становилось очень холодно. Лекарства тупили разум и мысли, но ему, как никогда, остро хотелось жить именно сейчас. Больше, чем когда-либо, ему хотелось жить: войны больше нет, впереди свадьба Шу и Тани, вторые роды Полумны (у них с Серегой должна родиться дочь), но самое главное — теперь у него была любимая женщина, Галина, и он не имел права ее оставлять вот так бесславно. И она его очень любит. Он не может причинить ей боль, он это хорошо понимал. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Что в таком случае делают? Поттер, докурив на лавочке, бросил окурок в урну, и достал из кармана телефон. И набрал номер адвокатской конторы. *** Он уже опасался водить машину собственноручно — было не сосредоточиться, и передвигался по городу на нанятом такси. Даже на службу в ФЭС ездил на частниках, сославшись на аварию и поломку машины. Луна первая заметила изменение в поведении друга, и наседала на него. Он пока отбрехивался, но это все ненадолго. Наверное, стоит ей признаться. Она же изведется вся — мало ли на нерожденном ребенке это все скажется. Про то, как он скажет эту новость своей любимой, он даже думать не хотел. Было страшно. — Луна, — проговорил в трубку Гарри, смотря прямо на окна квартиры боевой подруги, — я сижу в кафе напротив твоего дома. Нам надо серьезно поговорить. Можешь оставить Льва бабушке? — Без вопросов. Они с дедом только будут рады. Серегу я отпустила на футбол — пусть развеется. Сейчас выйду, жди. Гарри Поттеру всегда нравилось то, что блондинка никогда не задает лишних вопросов. Надо поговорить — значит, надо поговорить. *** — Гарри, что стряслось? — спросила она, опускаясь на стул напротив него. Они оба заняли самый дальний столик. — У тебя очень усталый вид. — Заметила она тут же. — Потом. Сейчас просто выслушай меня. Дело в том, что я тяжело болен. — Нет, — глаза ее расширились в орбитах, — быть этого не может. Бред! — Мне был поставлен диагноз «опухоль головного мозга». Сегодня я был у врача, и он сказал мне срочно уезжать в Германию. У меня немного времени. — Гарри! Быть этого не может! — Майская аккуратно коснулась его ладони, в серых глазах появились слезы. — Скажи, что это не так! — Но это так. Я хочу оставить тебе новый экземпляр моего завещания. — Гарри пододвинул к ней плотно запечатанный непрозрачный бумажный пакет. — Только-только сегодня составил и подписал у нотариуса. Я не допущу, чтобы мое имущество, деньги, дом и могила моего сына достались государству и чужим людям. Мало ли… — отвернулся от нее он. — Я могу посмотреть? — осторожно осведомилась она, и Гарри кивнул. Луна распечатала пакет и поднесла к глазам гербовой лист бумаги. Сглотнула, читая текст. — Когда завещание в электронном виде попадет во все базы, я буду уже в Мюнхене. Я договорился с адвокатом, он будет тянуть с его регистрацией до последнего. Вот так… — сказал просто Гарри. — Но ты собираешься бороться?! — Собираюсь. — Твердо сказал мужчина. — Я без боя болезни и смерти не сдамся. Луна, сейчас я запечатаю этот конверт, и ты подложишь его в свою банковскую ячейку. Так будет безопаснее. Или оставишь в домашнем сейфе. — Нет смысла. Серега туда ствол убирает, может найти. — Вздыхает женщина. — Так ты его запечатай на свою печать. По старинке. Незаметно вскрыть у него тогда не получится, да и я магией его «закрою». — Хорошо, закрывай. Едва видное движение рукой, и конверт неярко засветился. Гарри закрыл его и протянул Полумне. Та взяла его. — Что ты намереваешься делать? — осведомилась она. — А как же твоя Рогозина, ФЭС, ребята в конце-концов?! Как ты намереваешься сказать об том, что стоишь одной ногой в могиле своей любимой начальнице, и можешь не вернуться обратно живым? — Я принял решение ничего не говорить ей. Нам от этого ни холодно, ни жарко. Сначала закончу здесь все дела, а их у меня не мало. А дальше посмотрим. — Не слишком ли жестоко с твоей стороны лишать ее возможности, возможно последней, с тобой попрощаться? — Луна… Я просто знаю, что мы не выдержим… ни она, ни тем более я. Я не могу видеть ни ее страдания, ни слезы, как бы это эгоистично не звучало. Возможно, это действительно будет жестоко, но я не могу… не могу… Пойми. Я и так чувствую себя большой свиньей, но я не хочу причинять ей большую боль. Она будет очень страдать, что я умираю на ее глазах, а она не может ничего сделать… — А как же… то самое… можно же победить недуг, легко… — Я поклялся никогда не применять эту дрянь! — вскипел моментально мужчина и гневно кулаком ударил по столу — да так, что чашки с блюдцами подпрыгнули. Кое-кто в кафе даже заоборачивался, чтобы посмотреть на них. — Мы с тобой не имеем права пользоваться темной магией и этим средством бессмертия, волей случая попавшей ко мне! Я никогда его не применю больше! Тебе лучше забыть об этом! — Прости. Гарри, прости, — прошептала она, успокаивающе дотрагиваясь до его руки, — но ты не должен умирать! Это так несправедливо! У тебя только-только все наладилось, появилась надежда на семью… — Помнишь слова Снейпа? Жизнь — вообще штука несправедливая. Я все больше и больше убеждаюсь, идя по своему жизненному пути, что он был прав как никто другой. Мне пора, Луна. У меня мало времени. — Он поднялся на ноги. — Я еще увижусь с тобой? — она бросила размашистым жестом две денежных купюры на стол. — Я надеюсь на это. Они горячо обнялись. Луна всхлипнула, прижимаясь к плечу любимого, единственного товарища-друга. — Я буду очень по тебе скучать, — сказала она, — удачи… Гарри уже хотел сделать шаг в сторону, но помедлил, и снова обернулся к беременной: — Можешь мне пообещать одну вещь? — Все, что угодно. — Луна украдкой вытерла слезы. — Помоги Галине справиться с горем. Не дай моим врагам добраться до нее. — Тихо произнес он, так же кидая на стол купюры. — Обещаю. Поттер кивнул, улыбнулся ей, и первым вышел из кафе, подняв воротник-стойку на своем плаще и зашагал прочь. Полумна Майская, спрятав под куртку пакет, уже уходила в сторону своего дома. Она напоследок обернулась — чтобы увидеть Гарри, но его силуэт уже затерялся среди таких же, гуляющих в это воскресенье, людей. Подавив рыдание, она вошла в подъезд. Она должна быть сильной. *** — Нам новое дело передали, — объявила полковник собравшимся в ее кабинете специалистам. — Смерть на курсах повышения квалификации, от эпилепсии. Но на эпилепсию не похоже — обычно от нее не умирают. Оперативники уже на месте, возятся с уликами и трупом. — А кто умер? — спросил Гарри, который весь день был какой-то странный: принес с утра всем корзину с различными фруктами, заказал пиццу на обед, и привез из дома свою кофемашину — их любимая всеми кофеварка на днях сломалась, и пару пакетиков кофе в зернах. Иногда он едва видно улыбался и смеялся невпопад. Но он был почему-то очень бледным: даже Рогозина раз или два предлагала ему отдохнуть или пойти в морг на обследование. Он ласково отказывался, благодаря за заботу. — Убитый руководил крупным офисом одного банка. Займитесь им и его биографией. *** — Итак, — объявил Борис Селиванов, — убитый убит мощнейшим советским ядом, который добавлялся в малых дозах в транквилизаторы — чтобы успокаивать буйных психических больных. Сейчас не применяют. — Круто, — сказал Гарри, рассматривая формулу, — похоже эти яды могут храниться и сохранять свои свойства очень долго. Я о таких слышал… — Своеобразная печать качества советской империи, наследие, — сказала полковник. — А как попал яд? — Через рот, скорее всего с какой-либо жидкостью. Но, учитывая что наш погибший — настоящий сибарит, то я постараюсь больше узнать из дополнительных исследований… — А зачем? Этот яд — горький на вкус? — спросил Гарри — Ну, — женщина призадумалась, глядя на формулу, — вкус у него точно есть. А… — Так, — Гарри аккуратно сел с отчетом по содержимому желудка, — так… Нашел! Скорее всего, с кофе. Идеальный вариант — горечь напитка перебьет все вкусовые рецепторы. И кофе он пил утром — обычно, его не пьют по ночам. — Хорошая догадка, — сказала Рогозина, кивнув подполковнику. — Работаем. *** — Мы обалдели от них! — Соколова пришла в морг за перекисью — пришлось разнимать двух дам — жену убитого, с которой он собирался разводиться, и любовницу, на которой он собирался пожениться. Те нешуточно подрались в институте, пытаясь прорваться к телу мужчины, и оперативникам пришлось применить силу. Женщины буквально поливали друг друга матерными выражениями и бранью. И спустя пять минут перепалок, у всех просто заболела от них обеих голова. Все были только рады приехать обратно в родные стены, и окунуться в относительную тишину. — Видно мужчина был хоть куда, — заметила Рогозина, — коль женщины за него и за мертвого дерутся. Гарри уже беседует в допросной с женой Олега. А мне достается любовница. *** — Мотива нет, — сказал Поттер, выходя на «свет божий». — То, что она не травила мужа, это точно. Тем более, где она достала такую древнюю дрянь? Ей нет смысла травить его. Развод и так был почти у нее в руках, деньгами эта красотка точно не обделена… Тут тупик. — Я, вот, с Марией беседовала, — сказала полковник, — тоже по нулям. Она его старая, школьная любовь. — Галина Николаевна, — проговорил Холодов, — я проверил записи в гостинце — там по нулям. Только наш погибший, помимо Феоктистовой, был в отеле еще минимум с одной женщиной. — Есть хочу, — проговорила полковник, к полной неожиданности всех остальных, — пошли в буфет! Я и так с утра ничего не ела — на совещании у генерала сначала была, потом допросы, бумаги и отчеты. — Отличная идея, — поддержал ее «вечно голодный» Тихонов. — Я там печенюшки принес и кофе налил. — Я не голодный, — сказал Поттер, — я пойду в свой кабинет лучше. *** Рогозина позвала в буфет и патологоанатома. Едва Борис вошел в релакс-комнату, как женщина резко побледнела, зашаталась и рухнула прямо ему на руки, пребывая в обмороке. — Иван! Срочно вызови скорую! — рявкнул Селиванов. Но тут к ним поспешил Гарри, увидев все через стекло. Вместе мужчины положили женщину на диван, а Тихонов понесся за аптечкой. — Галина Николаевна! — позвал Гарри, щупая пульс, тот, к счастью, был, — Галина Николаевна! — Вот аптечка, — сказал Иван, отдавая ее в руки Борису. — Борь, возьми кровь, и исследуй. Непонятно что это, — Гарри поднес ватку, смоченную пахучим веществом, к носу женщины. У той задергались веки и она нехотя пришла в себя. — Галина Николаевна, вы меня слышите? Что с вами? — спросил подполковник. — Сама не знаю… что это было, — женщина щурилась от нестерпимо яркого света. Борис взял кровь и побежал в лабораторию. Машина пискнула едва ли не сразу. Охнув, он схватил распечатку, и молнией кинулся обратно. *** Гарри отвел полковника в свой кабинет. Там он помог ей сесть в собственное кресло и налил воды в стакан. Женщина постепенно приходила в себя, чувствуя все еще себя слабой. — Галина Николаевна, — проговорил Селиванов, — у тебя в крови тот же яд, что убил Олега, только в малой дозе. — Именно поэтому вас и вырубило, — сказал Гарри. — Что пили или ели? Чего касались за сегодня? — Мы все пили один кофе, и ели одно печенье. А касалась я… И тут Рогозина замерла в удивлении и тут же проговорила: — На допросе у Марии Феоктистовой я закрывала у нее золотой медальон в форме сердца! Он был открыт. — Вот мы и нашли убийцу Олега, — сказал Гарри, первым схватив телефон со стола полковника. — Посылаю оперативников на задержание. *** Рогозина, стоя вместе с Гарри, наблюдала, как Феоктистову уводят по коридору, в камеру. — Жаль ее, — сказала полковник, — влюбилась и любила всю жизнь она явно не того человека. Так и погибла — бесславно и глупо. Сгорела из-за этого… кобеля. — Ага, — сказал Гарри. — Я пойду к себе в кабинет, бумаги допишу. — Куда ты так торопишься? — удивилась полковник. — Срок сдачи через целых три дня! Но Гарри уже удалился по коридору. На минуту у нее екнуло сердце — такие у него были в этот момент пронзительные глаза! Казалось, она различила в них невысказанную никому боль. *** Утром у себя на рабочем столе она нашла заявление от Гарри на отпуск за свой счет. Что же — она была обязана его принять, и полковник поставила на заявлении свою визу и отнесла в бухгалтерию. Имел право, тем более, у него был очень больной вид ему советовали взять пару дней. Но Гарри, спустя пару дней, так и не вышел. Рогозина забеспокоилась — на телефонные звонки и смс-ки он не отвечал, факс дома был в режиме «ожидания». И никто на работе не знал, что с ним и где он. У нее были ключи от его дома, и она намеревалась съездить к нему после работы. — Валь, — зашла к женщине-патологоанатому Галина Николаевна в конце очередного трудного дня, — я не знаю, где Гарри. Телефон он не берет, смс-ки не читает, дома, похоже, его нет… Ты не знаешь… Но прежде чем полковник договорила фразу, она увидела на лице Антоновой какой-то некий… страх. — Валя, что? Ты знаешь, что с Гарри? — Галя, сядь, — спокойно проговорила подруга. — Мне нужно сказать тебе кое-что о Гарри… — Что? Валентина, не томи! Что с Гарри?! — Рогозина села прямо на кушетку. — Мне тут знакомый врач позвонил, из Германии. И поведал, что к ним вертолетом ночью доставили одного человека. Его имя Гарри Поттер. И у него прогрессирующая опухоль головного мозга. — Нет, — прошептала полковник, чувствуя, как все внутри нее рухнуло вниз, — этого не может быть… — Галя! Галя! — Валентина быстро подбежала к ней, но поздно. Темнота разверзла перед ней свой темный колодец, перед глазами пошли темные круги, и она потеряла сознание. *** Она, всхлипывая, лежала на груди Валентины. Подруга успокаивала ее, чувствуя, как трудно полковнику иногда дается быть невозмутимой. А сейчас на ее боль было трудно даже смотреть — Антонова знала, как нежно они друг к другу относятся когда они не среди обычных людей и работы, а дома у Гарри. Только там, казалось, она была живой, а не стальной, умной и хваткой — волчицей, альфа-самкой во главе стаи. Да и Гарри любил ее. Очень любил, как понимала патологоанатом, раз решил уехать, ничего не сказав ей. Он не хотел причинить ей боль неожиданным исчезновением. Он просто хотел, чтобы она была счастлива. — Галь, — проговорила Антонова, видя, как она не может успокоиться, — может, еще укольчик? — Почему он мне… почему он нам ничего не сказал?! — женщина спрятала лицо в носовой платок. — Он не хотел нас пугать. Да и признаваться в том, что он серьезно болен и сам нуждается в помощи, не в его сильном характере. — Но почему он мне не сказал? Валь, почему? — печальные, красные глаза полковника глянули в лицо подруге, чтобы прочитать ответ. — Не понимаю. — Просто он не хотел тебя пугать. Не хотел обидеть и не хотел видеть твои слезы. Не хотел причинить боль. — Но мне так страшно… Одиноко. Я… Боюсь его потерять. — Галя, держи за него кулаки. Он сильный, должен все пройти и все выдержать, должен выжить. А ты просто его жди. Он еще не умер, он жив, нужно надеяться на его полное выздоровление. Ему нужен заступник тут. Он должен знать, что здесь его любят, и очень ждут его выздоровления. — Антонова всегда умела найти нужные слова в нужный момент, чтобы утешить ее. И на полковника это подействовало: она тут же выпрямилась, вытерла слезы, и полезла за зеркальцем — нужно было посмотреть как растеклась тушь и тени. — Ты права, — хрипло сказала она, аккуратно вытирая под глазами пятна туши. — Я расклеилась… Но я боюсь за него: он столько вынес, а тут еще и это! — Он сильный, он должен справиться.