Служитель смерти

Сидя на скамеечке, женщина, вся облаченная в уместное черное, слушала как священник за кафедрой читает заупокойные мессы. Два гроба — один большой, обширный, богатый, и другой — как небольшая коробка, ящик-урна с прахом стояли рядом. Иногда она осматривала и саму католическую церковь — вверху потолок был сделан так причудливо, что солнечные лучи «играли» друг с другом. Все гробы были завалены венками и букетами. Почему-то преобладали белые розы и лилии, и она, неожиданно, поняла, почему Гарри не выносит вида и запаха этих цветов — ему сразу делается плохо и мутит. Пахучие лилии хорошо скрывали запахи тления и разложения и, наверное, поэтому их тут использовали в погребальных букетах. Самого мужа на похоронах почему-то пока не было. Но и он сам предупреждал ее, что задержится… *** Отзвучали последние ноты заупокойных молитв и народ стал прощаться с умершими. Что удивительно — на «отпевании» не было ни Малфоя, ни Невилла Долгопупса. Только обессиленный от собственных рыданий Артур Уизли и его мрачный сын. Зато была какая-то леди, с ног до головы закутанная в черную вуаль. Ее дорогое платье явно стоило не одну тысячу долларов. Она сидела, не шелохнувшись. Ее широкополая шляпа надежно скрывала лицо, а длинные черные перчатки — почти до локтей, прятали руки. Зато было видно драгоценности — кольцо и браслет. Дорогие и очень заметные на фоне всего черного. Она быстро (и, похоже, единственная из всех) склонилась перед гробом-урной с пеплом, оставшимся от Джинни Малфой, положила поверх три цветка, и пошла между рядами к выходу. В основном все прощались с Чжоу Чанг. Хотя, и женщина была в этом уверена, большей частью это были зеваки и просто чужие сочувствующие. С Джинни мало кто прощался. Убийца все-таки. Сэм спокойно сидел рядом с ней, ожидая, как и она, Гарри. *** Кое-что произошло в середине прощания с умершими. Двери собора распахнулись, впуская двух новых посетителей, которые хотели проститься. Многие обернулись, чтобы посмотреть на тех, кто опаздывает на похороны. Невилл Долгопупс с погребальным венком в руках шел позади какой-то женщины. На нем был яркий, ярко-красный наряд, такого, прежде она ни на ком не видела. Женщина же была в некрасивой серой робе, с номером на груди. Она плакала, почти что рыдала в голос. Перед собой она держала собственные руки, скованные браслетом наручников. Шла она сгорбившись. Коричневые волосы были спутаны, грязны и немыты, висели колтунами. Заключенная? — Это Мариэтта Эджком, — сказал ей на ухо Сэм. — Они с Чжоу были близкими подругами. Пусть у Мариэтты жизнь сломана была навсегда, но Чжоу все равно ценила ее и дружила с ней. И на свидания с ней ходила — во время ее первого срока. Она от нее не отреклась. Видимо, ей позволили проститься с единственным близким человеком. — Дружба есть дружба, какая бы она ни была, — сказала тихо женщина. — А не знаешь все-таки, где мой муж? — Он вот-вот должен подойти. Я уверен, потому что тут Невилл в траурном наряде. — Траурном наряде? Так это траурный наряд такой?! — удивилась женщина. — Красный — цвет пролитой крови. Их отряд на всех похоронах надевал красное. Это было их своеобразной «фишкой». Их начальник тоже надевал алую мантию на всех похоронах. Среди магов даже ходит присказка: увидишь на пути фигуру в красном — это к смерти. — Вот как… Но тут никто более не успел ничего сделать: двери широко распахнулись, и на похороны пришли следующие визитеры, которые шли поклониться умершим. Молодежь шла рядами, по двое, впереди. Среди них было много незнакомых женщине молодых людей, а сзади шли одновременно трое: высокий, рыжеволосый, со шрамами на лице мужчина; другой был тоже рыжий, но он был в очках, которые были подклеены скотчем, но взгляд у него был усталый и безучастный, а одежда была очень неряшливой, а третий, идущий посередине, но самым последним — и оказался Гарри Поттером-Рогозиным. И все эти люди были в красном и несли цветы и венки. Гарри нес просто огромный букет, состоящий из ярко-рыжих роз. — Ого, — удивился Сэм, — эти ребята из клуба имени Аластора Грюма. Видите эмблему у на груди? Грюм оставил завещание, и повелел ученикам передавать свои знания всем тем, кто захочет их освоить. Полковник присмотрелась к шедшим вперед четкими шагами парням и девушкам. У всех них были значки — две скрещенные магические палочки, пересекаемые зигзагом молнии и поверх нее были инициалы «А.Г». Молодежь синхронно и дисциплинированно клала цветы и венки сначала на гроб с телом Чжоу Чанг, а потом склонилась над урной с прахом Джинни. Потом наступило время трех мужчин. Мужчина со шрамами во все лицо, поддерживая за локоть мужчину в очках, положил по розе сначала на гроб, а потом на урну. Именно у нее он с ним и остановился. Гарри подошел к мистеру Уизли. — Я соболезную вам, — тихо сказал он, кладя на незанятое сиденье огромный букет. — Но я попытался вам помочь хоть чем-то. Это ваш сын, Перси, — Гарри отодвинулся, попуская к нему двух мужчин. — Его освободили по моей протекции сегодня утром. Королева сочла, что он и так достаточно был наказан. — Перси! — мистер Уизли со слезами на глазах обнял своего сына. — Господи, это ты… Перси безучастно стоял, почти не двигаясь, на месте. Казалось, что слегка не понимает, где находится. — Ему предстоит еще сеансы реабилитации у психолога, но он, я думаю, очнется спустя пару недель, придет в себя. — Спасибо тебе, Гарри Поттер. — Поблагодарил старик-отец. — Нам пора идти на мемориал. — Гарри оглянулся на гроб и урну, — время не ждет нас… *** Гроб и урну подняла на свои плечи сильная молодежь. Невилл поднял черно-белое фото Чжоу Чанг, а Мариэтта, несмотря на наручники, взяла алую подушку с ее орденами и наградами. Они-то и пошли первыми перед гробом. Затем пошли друзья и дальние родственники. После шли уже с останками в урне Джинни Малфой, ее фотографией и медалями. Драко все-таки пришел на похороны своей жены. И был не один — с ним было двое старших сыновей и дочь. Галина снова увидела эту странную женщину в черной вуали, только теперь стоявшую рядом с министром. — Гарри, — прошептала женщина, когда они вместе шли в рядах похоронной процессии, — кто эта женщина… ну та, в черной вуали, которая стоит рядом с министром? — Это Нарцисса Малфой, мать Драко. Много бед выпало на долю их семьи, и она мужественно все пережила. Но это все произошло по воле Люциуса, отца Драко. Он был Пожирателем смерти, и этим навлек на семью несчастья. И, когда я все анализировал, я принял это во внимание — то, что виной всему был Люциус, и Драко совершал преступления под угрозой своей жизни и жизни своих близких. — Гарри, а молодежь эта вся откуда? — Клуб Аластора Грюма процветает, откуда все мы вышли. И мы — как и они, хотим, чтобы эта страна процветала. Это наш общий для всех завет. — Так ты был у них в гостях утром! — Тише! — проговорил Гарри, одергивая жену. — И попросил их присутствовать на похоронах. Они все откликнулись на мой призыв. Они еще помнят ее прошлые заслуги. Несмотря на то, что она стала убийцей. — Нахмурился он. *** Они все шли минут десять. И перед Галиной Николаевной предстал мемориальный комплекс «Свет и Тьма», о котором она столько слышала. У нее даже приоткрылся рот: такого увидеть она не ожидала. Мемориальный комплекс находился как бы внизу, в долине. Поражала даже не сама архитектура — мрачно черный и ослепительно белый мрамор, а количество упокоившихся. Склепы, могилы, могильные плиты и кресты — были до самого горизонта. Им не было конца и края! А еще — оно было четко поделено на две половины. Черная и белая. Между этими двумя половинами как бы разграничительная стена, тоже из двух сортов мрамора — черного и белого. *** Они спустились вниз вместе с похоронной процессией. И оказались как бы на «белой стороне» — стена с их стороны, надгробия, склепы и кресты были белыми. Но и в стенах были урны с прахом и табличками. У многих табличек и могил лежали и тлели цветы, горели свечи. Между стенками были узкие проходы — видимо, чтобы родственники навещали и лежащих на той, «темной» стороне. На некоторых могилах стояли и памятники, изображавшие умерших. — Гарри, — севшим голосом проговорила женщина, — какое большое кладбище! — Тут похоронен каждый пятый житель, — просто сказал муж. — Мы очень многих потеряли. Остальные сгорели и продолжают сгорать после. По предварительными подсчетам, свыше одной четверти страны лежат здесь, а есть и те, кто пропал без вести — постепенно и эти стены заполнятся табличками с их именами… Эта тварь никого не щадила — ни стариков, ни женщин, ни детей. — Ужас. — Мы почти пришли, — сказал мужчина. — Вон. — Показал он на ближайший к ним край, почти что у самой дороги, у начала. Женщина увидела широкую и глубокую яму впереди. Вокруг нее уже собрался народ, ожидая спуска гроба вниз, в могилу. Помимо людей, она увидела и военных — те держали в руках винтовки. Отдать долг одной из героинь войны — это святое. Под залпы оружия, гроб с телом погрузили в землю, и народ начала окончательно прощаться с Чжоу. Мариэтта больше не рыдала в голос — она глухо выла от горя, опустившись на колени. Она первой бросила комок коричневой земли, и он звонко стукнул о крышку гроба. Невилл просто положил женщине руку на плечо, предостерегая от дальнейших неосторожных действий. Потом многие — и Гарри был в их числе, нашли откуда-то лопаты, и начали окончательно зарывать гроб в землю. Последним установили памятник — обычная монолитная белая плита с годами жизни и смерти, написанными позолотой. Женщина молча положила на край плиты цветы. Гарри кинул рядом одну-единственную розу и зажег лампадку. Галина Николаевна рассматривала могилы: чаще всего ей попадали люди, которые даже не достигли двадцатилетнего возраста. Много было женщин и детей, даже погребенных младенцев. Потом начала рассматривать барельефы на стенах — те изображали в основном плачущих ангелов, и склонивших в глубоком горе головы юных дев и женщин. — Галь, — дотронулся до нее супруг, отряхиваясь от комьев земли, — пошли. Джинни нужно упокоить еще. — А где она будет покоиться? — В стене. Там же я покажу тебе и моих усопших друзей… Там все мои любимые лежат… Голос Гарри дрогнул. Женщина знала, что до конца со своей болью мужчина так справиться и не смог, хоть и со временем кровоточащая рана страшных воспоминаний и затянулась, но временами он грустил, вспоминая их. Они отделались ото всех, и пошли вперед. Сэм с букетом гарриных роз, шел позади них. *** Куда ни глянь — были могилы. Иногда Гарри останавливался, говоря ей про того или иного усопшего или усопшую пару-тройку слов. И могилам и памятникам доставалось по рыжей розе. — Вот мы и пришли, — тихо сказал он, когда стенке пришел конец — это была самая середина кладбища. — Вот и новая могила… «Джордж Уизли», — гласила табличка на белом камне. — «Вечная память от скорбящих родных и близких». Она уже успела чуть потемнеть от времени и потерять некоторые позолоченные буквы — ветра и дожди тут были очень сильные. А рядом были и «Фред Уизли», и «Молли Уизли»… Женщина глубоко вздохнула. Прямо напротив — белая стена; при них и при всех Уизли, урну с прахом закладывали в отверстие в стене, и замуровывали навсегда. Мистер Уизли снова зарыдал, не скрываясь. Билл и Чарли обняли его за плечи; Чарли привлек к себе и Перси. Тот, вздрогнув с головы до ног от звука плача родного отца и от касаний к своему телу, будто бы очнулся на долю секунды и взглянул на стену осмысленно. — Соболезную тебе, брат, — просто сказал Гарри Чарли. — Соболезную тебе, брат, — тут же откликнулся Чарли, и они обнялись. Ритуал повторился и с Билом. А потом пришла и молодежь — мальчишки и девчонки по очереди приносили скорбящей семье и друг другу слова соболезнования и обнимались. — Так принято, — шепнул на ухо женщине Сэм. — Они же были в одном отряде, и считали друг друга братьями и сестрами. Так же теперь братьями и сестрами считаются и ученики. — Я поняла. Гарии положил на выступ три розы, и обернулся к могиле Джорджа. Чарли встал с ним рядом, и поглядел на могилу брата. — Он долго мучился, — тихо сказал он, — у него в последние месяцы отказали почки и печень. Смерть для него стала облегчением, освобождением от боли. И единственное, чего он хотел — это покоиться рядом с братом… — Мне… жаль. — Прошептал Гарри. И дрожащей рукой бросил к могильному камню три розы. — Мне так жаль. А как ты сам? — Живу, как видишь. Выполняю завет Грюма, содержу клуб и ращу новых, молодых бойцов и специалистов. Кто-то же должен. — Твердо сказал он. — Должен, — сказал Гарри кивнув. — Если что, то обращайся ко мне. Помогу, чем смогу. Не чужие, ведь. Братья по оружию. — Обещаю, — склонил голову мужчина, и снова подошел к горюющей семье. Они с женщиной и Сэмом пошли вперед. Теперь женщина все поняла — это место на кладбище целиком отдали героям войны. — Это его брат, погибший в Последней битве, — сказал Гарри, склонившись и положа к монументу три розы. — А вот это — миссис Уизли… я не помню того человека, кто бы готовил лучше, чем она… Лаванда Браун… мне горько было слышать, когда сказали о ее смерти. Веселая такая была всегда… Спи с миром, Лаванда. — Обратился он к могиле, кладя цветы. — Парвати… две верные подруги даже после смерти вместе, — сказал он, кивая на расположенную рядом могилу. Дальше он прошел молча и тут остановился. — Вот мои самые любимые и дорогие люди… *** Большой могильный памятник — в виде статуи, был на этой могиле. На могиле, на импровизированной скамейке, восседал довольно устрашающего вида мужчина, с грубыми чертами лица. Памятник был изготовлен с таким искусством, что, казалось, мужчина выглядел живым. А на скамейке были высечены: «Аластор Грюм», годы его жизни и его любимые слова «Постоянная бдительность!» Большая табличка, что стояла перед памятником, рассказывала об истории создания этой статуи: «Этот памятник был создан на государственные и собранные — любимыми учениками, боевыми товарищами и друзьями, спасенными им людьми и всем обществом, деньги. Все мы скорбим. Мы потеряли по-настоящему великого человека. Мы потеряли легенду. Мы потеряли боевого товарища, учителя и брата. Пусть земля тебе будет пухом.» — Сколько у меня с ним связано воспоминаний! Как я впервые пришел к нему, как прошла первая с ним тренировка… Как он помогал мне, когда мне было плохо. Покойтесь с миром, учитель. Я благодарен вам за все, и долг никогда вернуть вам больше не смогу… Женщина обняла мужчину за талию, зайдя со спины и прижимаясь к нему: — Я думаю, — произнесла она, глядя на памятник из-за его плеч, — ты и так ему все вернул. Для этого человека было самое главное — это его родная страна. Если она есть, значит он боролся не напрасно… — Ты права, — Гарри сделал так, что она стала рядом с ним. — Я, правда, знаю, что он не любил громких слов, да и памятник бы он метко обозвал «помпезным», но… Он тяжело вздыхает, и на могилу его учителя легли цветы. — Мистер Поттер-Рогозин, — сказал Сэм, — зато вы можете воспитать прекрасного ребенка-наследника. И можете теперь наставить на путь истинный своим примером других… — Я знаю. Гарри поклонился памятнику до земли, и они пошли дальше. — Кингсли, — остановился он у следующей могилы, — мой наставник, который жалел меня, сироту… Помогал. Тяжело мне было узнать о том, что его убили… Еще тяжелее — хоронить его. «Портрет» наставника Гарри был нанесен прямо на белый мрамор. Дальше было еще несколько имен; Гарри всех знал, обо всех горько сожалел. А затем просто встал на месте и сказал: — Мы пришли. Первой могилой была большая могила супругов. Фамилия Люпин… — Это родители Тедди. Их даже похоронили в одной могиле: настолько они были преданы и любили друг друга. — Тихо сказал Гарри. Его глаза наполнялись слезами. — Тоже погибли в Последней битве. Галина положила цветы к их могиле сама — так у Гарри дрожали руки. — Сириус Блэк. Мой крестный отец. Лучший друг моего отца. Погиб прямо на моих глазах, когда нас, мелких идиотов, загнали, заманили в ловушку… — В этом нет твоей вины. — Есть. Если бы я не клюнул на наживку Темного Лорда, то все было бы по-другому, и он остался жив, — Гарри закрыл лицо рукам. — Он бы не помчался меня тогда выручать, и не попал под смертельное проклятие своей родной сестры… — никто не снимал с меня этой ответственности за случившееся. Но Гарри очень скоро овладел собой. Он сморгнул слезы, и они сделали шаг вперед. — Седрик Диггори. Первая, невинная жертва нового витка войны. Спортсмен, красавец, умный… был. Благородный. Честный. Убит на моих глазах на четвертом курсе. Первая, мной увиденная за годы жизни, смерть. Просто стал на пути этих мерзких тварей. Розы легли к могильной плите. Лицо Гарри выражало сильнейшее сожаление. — Семнадцать лет, — проговорила женщина, покачав головой посмотря на годы жизни, — совсем еще мальчик был… Гарри остановился в шаге от двух могил. Слезы хлынули из его глаз. — Мои друзья, — сказал он, тщетно пытаясь вытереть катящиеся из глаз слезы. — Рон, — проговорил он, кивая на одну фигуру из мрамора, — и Гермиона… Как я по ним скучаю… — прошептал он. Она сжала его руку. — Я знаю, что они были бы рады за тебя, — сказала она. Они вместе положили цветы к подножию двух фигур. — Наверное, да, — сказал Гарри, кое-как вытирая слеза. — Знаешь, — сказал он, — я чувствую, что больше никогда в жизни не приеду сюда. Я последний раз вижу это место и эти могилы… А вот и мои родители. Лили и Джеймс Поттеры. По моей просьбе, их прах и место захоронения перенесли сюда… Сэм позади них хранил молчание. — А что находится за этой стеной? — спросила женщина, когда Гарри выпрямился, положив на могилу родителей цветы. — За стеной кладбища — его вторая часть. Она выделена под захоронения Пожирателей смерти, и для тех, кто сочувствовал им и поддерживал их режим. Мы посчитали, что так будет правильно. Мы все пали жертвами одной страшной войны, но все мы — жители-граждане этой несчастной страны. — Теперь ты, судя по всему, спокоен за свою страну? — Знаешь, да. — Гарри слегка улыбнулся и обнял ее за талию. — Теперь я спокоен, — заглянул он ей в глаза. И поцеловал. — А, знаешь, я соскучился по сыну, по дому… А еще мы так с тобой хотели погулять по Лондону… Пойдем, а, пока мы не уехали домой? — Пойдем, — улыбнулась полковник, видя как ожил мужчина. — Я буду рада, если ты еще раз покажешь мне город… Так они и ушли с кладбища, обнимаясь и целуясь на ходу. Позади них плелся старый Сэм, поигрывая чуть звеневшими ключами от машины. Налетевший ветер начал играть с лепестками бутонов рыжих роз, лежащих на могильной плите…