Запретные чувства.

Вздыхаю, открывая глаза, перед которыми темный потолок с множеством звезд на нем. Они такие яркие, светятся. Мне они нравятся. Иногда просто просыпаешься, смотришь на них и чувствуешь, будто находишься в невесомости, в каком-то космосе. Так и сейчас, я наслаждаюсь моментом, вдыхая чуть прохладный свежий воздух в легкие, который проникает в комнату через открытое окно. Прошедший вечер мы с Фэй и моей матерью провели в компании старинных черно-белых фильмов и домашней пиццы, которую мама сделала сама (да, да, она не подгорела! Мама удивляет меня все больше и больше!).  Когда было… Около одиннадцати часов вечера, мама пожелала нам сладких снов и ушла спать. Она устает за день, я ее понимаю. Тем более, что с того момента, как мы переехали в этот дом, она начала тщательно подбирать для себя работу, стала послыть свое резюме по всем интересующим ее объявлениям из газет, часто ездит на всякие слушания, но поиски пока что идут плохо, ведь работы нет и нет, ей отказывают каждый раз. А мы с Фэй, молодые девушки, организм которых еще растет, а гормоны играют, решили еще не ложиться спать. Так как мама где-то выкопала нам плейстейшен, мы сели за игру. Она, конечно, очень бредовая, — нужно бегать и убивать кого не лень, пока есть патроны, — но было довольно интересно. Не удивлюсь, если из-за нашего с Фэй смеха Амелия так и не смогла унестись в мир грез.  Как бы не обстояли дела, но в первом часу глаза стали слипаться сами по себе. Спать захотелось — жуть. Поэтому мы, поддавшись соблазну, выключили телевизор, на котором играли, отключили колонки от моего мобильного телефона и, постелив для Чемберлен на полу матрац, легли спать. Отрубились сразу. Оно и неудивительно, день был насыщенный, а не такой, как все мои будни. *** 7 ноября, 2014 год, пятница. Здравствуй. Только что я поняла, как люблю свою маму. Она готова на все ради того, чтобы на моем лице была искренняя улыбка, а я была счастлива. Из-за вылазки за город мы с Фэй не пошли в школу. И это очень даже хорошо. Но плохо то, что сейчас семь утра, я сижу одетая в джинсы и растянутую футболку с кофтой на молнии, и жду, когда мама вместе с Фэй закончат делать нам бутерброды в дорогу. Так и хочется лечь под одеяло и заснуть сладким сном. Но нельзя, я уже слышу звуки шагов за дверью. Кто-то поднимается на второй этаж за мной. Ладер, дневник, расскажу тебе все позже, до скорого. Девушка кладет толстую тетрадь и ручку под подушку, а сама встает на ноги и перекидывает через плечо собранный рюкзак, в котором лежит все необходимое: сменная одежда, бутылка воды, фонарик, — и другая дребедень. Амелия сказала девушкам, что палатки им не понадобятся, но спички и нож взять с собой стоит, вдруг пригодятся. Когда дверь в комнату открывается, Кэсси, уже собранная, стоит перед ней, чуть не получив синяк на лбу. К счастью, ее интуиция подсказала, что стоять рядом с дверью, когда та открывается, не стоит. Плохо будет. В комнату зашла Фэй Чемберлен. Одета она была скучно, но комфортно: спортивные штаны с футболкой, кожаная куртка, на волнистых после мытья и убранных в высокий хвост волосах была надета кепка, а ступни ног согревали теплые черные носочки. На плече девушки также висел рюкзак, в котором лежали почти те же самые вещи, что и у Кассандры. — Ну что, подруга, ты готова? — оптимистично спросила Фэй, улыбнувшись. Кто-кто, а она была рада развеяться за городом, где воздух свежий, а вокруг только трава да цветочки.  Кэсси же такая идея не сильно вдохновляла, но чего только не сделаешь ради того, чтобы отдохнуть от быта, ну и, конечно же, ради матери и новой-лучшей подруги. Она же может ее так называть? — Вообще-то нет, — вздыхает Блэйк, устремив свой взгляд в лицо брюнетки. — Господи, и зачем я только на это пошла. Блондинка закрывает лицо ладонями, сделав вид, что она сильно устала. Фэй же в ответ улыбнулась. Ее забавляла эта девчонка, которая в депрессии, но в тоже время шутит и смееться над многими вещами. Как говориться, дурочка от дурочки не далеко живет. *** — Джей, — зову друга, а сам оглядываюсь по сторонам, в поиске знакомого женского личика. — Ты видел сегодня Кэсси?  Друг не отвечает, чем принуждает посмотреть в его сторону. Сидит, смотрит в листок с результатами теста по английскому. И так серьезно выглядит, будто действительно не понимает, как могло произойти то, что произошло. — Курт, ты слышишь меня? — щелкаю пальцами перед лицом лучшего друга, оставив поиски блондинки с брюнеткой в сторону. Сами как-нибудь найдутся. — Что случилось? Как бы безразлично я не относился ко многим вещам, в том числе и к Кассандре Блэйк, но Курт мой лучший друг, а за лучших друзей надо отвечать своей головой. Так что если у Джейсона что-то случилось, то я должен немедленно узнать, что именно и решить эту проблему. У меня такое правило: относиться к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Хотя, не на всех оно работает. Например, несносная Кэсси, как бы хорошо я к ней не относился, все равно такая же холодная, как лед и злая, как не знаю кто. Понятия не имею, почему она такая, но мне, в принципе, плевать. Или я так себе только говорю? — О, мой, Бог, Дил, — говорит Курт, не отрывая своего взгляда листка с тестом. — Ты посмотри на это. Наконец смотрит на меня, когда толкает тест прямо в мои руки. Усмехаюсь. У него явно все хорошо.  Но результат теста привлекает мое внимание. Никогда раньше Джейсон не получал… Отлично. У него всю его жизнь было плохо с английским, не говоря уже о биологии. И хоть в выпускном классе он поклялся стать умнее и ответственнее относиться к учебе, такого я от него не ожидал. Удивительно. — Так это же, ну… Это отлично, Джей! Молодец! — улыбаюсь, по-дружески похлопав парня по плечу. Я искренне рад за друга. — Я, конечно, понимаю, что у тебя такая радость, но ты не видел Фэй и Кэсси?  — Фэй? Это та, которая темненькая такая? — Курт отрывает свое внимание от листка, услышав имя брюнетки. Вау, он решил перевести тему с теста на что-то другое. — Да, которая темненькая. И Кэсси, к которой ты приставал в Хэллоуин, — усмехаюсь, надеясь с помощью этих слов вызвать у друга странное выражение лица, ведь уже тогда он был в хлам и вряд ли помнит это. — Нет, не видел… Интересно, где они, — отвечает как-то потерянно, а сам тем временем осматривает столовую, высоко задрав голову. Он совершенно спокойно реагирует, черт возьми! Чтоб я еще раз решил вызвать у этого придурка недоумение! Ни за что!  *** Я больше ни за что в жизни не поеду с мамой за город! Понимаю, она пытается сделать как лучше, но пока мы едем по этом не асфальтированной дороге меня уже дважды укачало. Но вся суть даже не в этом, а в том, что Амелия даже не намекнула нам с Фэй о том, куда мы едем, что там находиться. А на вопросы о том, когда мы уже приедем, отвечает коротко: Скоро. И это, если честно, уже начинает подбешивать.  — Мне кажется, ты просто слишком волнуешься, Кэсси. — спустя три с половиной часа езды сказала мама. — Мы ведь с тобой не выезжали за город с тех пор, как… Как… — чувствую и слышу, что ее голос начал дрожать. Воспоминания подступают к горлу, я ее понимаю. Я очень любила папу, а мама, наверное, даже больше, чем я.  — Да, — шепчу, выглянув в окно, лес за которым наконец-то стал меняться на маленькие домики, иногда мелькали двухэтажные. Кажется, мы приехали в какую-то деревню, о которой я, черт возьми, ничего не знаю. Супер. Прошло еще полчаса, прежде чем машина остановилась у маленького домика на краю деревни, за которым расположились бескрайние леса и поля. Ничего знакомого здесь не узнаю, но в голове сами по себе начинают проявляться расплывчатые картинки, на которых я, еще совсем малышка, собираю цветы, любуюсь закатом, купаюсь в надувном бассейне… Неужели я здесь когда-то бывала? Понятия не имела, что иногда воспоминания могут скрываться где-то далеко в моем подсознании. — Как же здесь красиво, — сказала Фэй, покинув душный салон автомобиля. Сейчас она была как никогда красива. Даже эти широкие штаны с растянутой футболкой совершенно не портили ее внешний вид, а наоборот, добавляли какую-то изюминку в образ. — Когда Кассандра была маленькой, мы часто сюда приезжали всей семьей, — согретая теплыми воспоминаниями из прошлого, улыбнулась мама. — Давно ли это было. Кажется, только недавно тебе исполнилось семь и вы с Олли и Ди… — Оливером и Диланом? — В смысле… А уже тебе семнадцать, ты совсем взрослая… Скоро замуж выйдешь, внуков мне родишь! — на этих словах Амелия засмеялась, но не до конца искренне. В ее смехе было что-то фальшивое, что заставило меня усомниться в том, как она себя чувствует. Мне стало ясно только одно — моя родная мать от меня явно что-то скрывает. Улыбнувшись, мама вытащила из кармана брюк ключ и молниеносно открыла входную дверь.  — Заходите, девчонки. Всегда оптимистичная Фэй первая прошла внутрь деревянного дома со скрипучим крыльцом. Чертовски старый дом, в котором давно никто не бывал, судя по количеству паутины и пыли возле ограждения на крыльце. Я захожу вторая. В нос сразу забивается запах чего-то старого, немного неприятного. Еще в дверях на меня откуда-то сверху посыпалась пыль, так что пришлось остановиться и стряхнуть ее с головы. Подняв голову и понимаю, что вот это то место из моих воспоминаний. Я плохо его помню, но именно здесь, я уверена, мы часто бывали летом вместе с папой и мамой. Дом очень старый, скрипучий, пыльный. Впереди меня есть три двери. Хотя нет, только одна. Другие две — просто арки, двери там еще не вставили, и я сомневаюсь, что вообще вставят.  Первые две комнаты — это кухня и гостиная. Еще возле входа можно увидеть, что там творится. Желтый диван стоит прямо посреди комнаты, я также вижу журнальный столик перед ним, два кресла и светильник по сторонам. Кстати, на столе до сих пор развернута какая-то настольная игра. Правда, насколько мне удается увидеть, пыли там тоже навалом, до конца жизни не очистить. Вторая арка (?) ведет на кухню. Отсюда могу рассмотреть только небольшую часть гарнитура, холодильник и край стола. В третьей комнате стоит дверь, увы, рассмотреть ничего невозможно, но скорее всего там туалет. Думаю, когда мы тут устроимся, у меня появится возможность рассмотреть здесь каждый уголок, не говоря уже о той комнате. *** Девушки стоят в пороге, рассматривая дом изнутри. Их сумки висят за спиной, а в руках каждая из них держит по пачке чипсов, которые они ели во время поездки. У Кэсси «Lay's» со вкусом зелени и сметаны, а у ее подруги с крабом. Фэй первая решается пройти дальше. Она имеет наглость не снимать с ног обувь, но оно и ясно, Амелия не против, ведь пыли тут не занимать. Брюнетка проходит в первую комнату. Просторный желтый диван стоит посередине, удивляя своей блеклостью. Когда-то, вероятно, он был ярким, мягким и вполне удобный, но спустя года превратился в жесткий и бледный мешок, который сгодится вместо стола, чтобы пиццу него класть. Фэй оглядыватся, замечая также телевизор, шнур от которого свисает на пол; журнальный столик со старой настольной игрой. А на стене висит огромная фотография в красивой рамке, на которой стоит семья из трех человек: высокий мужчина, женщина чуть ниже ростом и совсем маленькая девочка с невероятно светлыми волосами и красивыми глазками. — Это мой папа, — неожиданный голос где-то сбоку заставил Чемберлен вздрогнуть и повернуть голову в сторону его обладательницы. Кэсси стояла совсем рядом, с ностальгией рассматривая фотографию ее семьи. Она смутно, но помнит тот момент, когда их сфотографировали. Это было ее день рождение. Все вместе они гуляли по парку, кушали мороженое, веселились. И тогда к ним вдруг подошла какая-то молодая девушка. На тот момент она была примерно одним возрастом с Амелией, может даже чуть старше. И эта девушка предложила семье сделать памятное фото, потому как ей показалось, что они выглядят очень мило. Мистеру Блэйку понравилась эта идея, он быстро усмехнулся и дал ей их семейный фотоаппарат, после чего девушка быстро их сфотографировала, тепло улыбнулась и ушла. В этот же день они сходили в пункт фотопечати и распечатали это фото на память о пятом дне рождении Кассандры Блэйк, их любимой девочке. И Кэсси рассказывает это все своей единственной подруге, сама не осознавая этого. Слова сами льются из ее рта, не позволяя ему закрыться. А из глаз начинаются течь слезы. Сначала понемногу, а под конец истории все больше и больше. Девушка заикается, но рассказывает о том, как папа любил ее, как она любила его. Как они вместе ходили в парк аттракционов и он успокаивал ее, говоря, что высота — это не страшно, и что внизу их ждет их любимая мама, когда их кабинка на Чертовом Колесе достигла самого верха. Она говорила Фэй то, чего не говорила никому. Она рассказывала свою историю. Историю своего отца, который всегда был рядом. А Фэй слушала. И внезапно, совсем не ясно почему, ей захотелось обнять эту девушку, которая сломалась, не сумев выдержать груз своих воспоминаний.  — Извини, — вдруг отстранившись, шепчет Кэсси. — Я загружаю тебя своими мыслями, совсем не понимая, что у тебя там, возможно, все еще хуже… Я только и делаю, что жалуюсь, как… Эгоистка. Да, я эгоистка. Я не сумела забыть, сколько бы не пыталась выбить все это из головы. И… Извини, — во время своей речи девушка делает медленные шаги назад, двигаясь в сторону двери, чтобы покинуть комнату. И она делает это. Она оставляет Фэй одну на растерзания своих мыслей. *** Выглянув в окно понимаю, что уже чертов вечер. Не могу поверить, что мы ехали целый день. Двенадцать часов. Или даже больше? Не знаю, но во всяком случае если считать вместе с небольшой уборкой всего дома, которая длилась как минимум два часа, то мы потратили весь день впустую. Хотели просто смахнуть лишнюю пыль и паутину, чтобы ночью не бояться пауков, а в итоге убрали добрую половину дома. И им этого мало, они убираются дальше, тем временем как я ушла в комнату, где в жила в детстве, когда мы сюда приезжали. Все те же бледно-розовые обои, большая часть которых стала отклеиваться от стен. Кровать со скрипучим матрасом, заправленная в розовое и пыльное одеяло с принцессами Диснея, поверх которого лежит старое-престарое покрывало, которому место на свалке. Я безумно рада, что мы по чистой случайности взяли три теплых пледа и четыре подушки, три из которых размером чуть больше моей головы. Под ногами постелен жесткий ковер, а на подоконнике стоит горшок с завядшими цветами, которых стоит лишь коснуться — и они рассыпятся в прах. Чувствуется аромат чего-то родного для души. Да, на самом деле пахнет здесь так себе, в нос забивается пыль, от которой можно чихать и кашлять сотни раз, но одновременно с этим здесь так хорошо. Будто вернулась в свой старый дом, в старый город, где жила раньше. В том доме, где я жила раньше, было множество воспоминаний из детства, и не все из них были хорошими. Там в каждой комнате чувствовалась атмосфера, которую создавал мой отец. Именно там я впервые заплакала, отойдя от шока, и почти полгода каждую ночь лила слезы в подушку. В то время, до смерти отца, у меня было много друзей и, хоть они и кинули меня, когда я стала отказываться гулять с ними, воспоминания с ними — были лучшими воспоминания моего скромного детства. А самое главное — задолго до моей депрессии, у меня был друг. Я почти не помню его, да и вряд ли сейчас смогу узнать, пройдя мимо, ведь прошло много лет. Но факт остается фактом, перед тем, как тот мальчик ушел из моей жизни, не было никаких ссор и криков. Он был моим другом, даже братом, но резко исчез, а я даже не помню, почему. Возможно, его семья переехала, может, он умер (не дай бог) или еще что похуже. Я совсем не помню, как его звали, кем он был, но воспоминания постепенно пробуждается, по ночам мне все чаще снится тот низенький мальчик с россыпью родинок на лице, с которым у нас была крепкая дружба и который защищал меня от всяких психов-людей, вроде его брата. И после этих снов мне все чаще приходит мысль найти его и сказать спасибо просто за то, что когда-то он был рядом.