Мертвая бабочка

Крутись. Крутись. Раз ненавидел думать, когда выступал на публике. Его отнюдь не волновали сотни людей под цветастым шатром, скрывающиеся в полутьме, когда огни направлены на него. Когда ты находишься в свободном падении, то волнуешься только о том, чтобы тебя успели подхватить и не пришлось лететь навстречу страховочной сетке. Но для Раза это так привычно, что лишние мысли все равно лезут в голову, когда он раскручивается на кольце и теряется в головокружительных ощущениях. Ему кажется что его скоро стошнит. Его не укачивает, он просто ненавидит то, что делает. Прыгай. Прыгай. Падай. Толпа ревет где-то на периферии сознания. Раз хочет, чтобы они замолчали. Он хочет, чтобы представление, наконец, закончилось. Он видит, как его мать легко хватает отпустившего трапецию младшего брата и перекидывает его старшему, позже проделывая это и с его сестрами. Мальчик следует их примеру и чувствует, как его хватают сначала за запястья, а потом за лодыжки, когда цвета и люди расплываются и сливаются в одну грязную массу. Стой. Держись. Когда они все встают в обратную пирамиду, Раз чувствует некоторое облегчение, от чего на секунду теряет контроль над собой, но этого достаточно, чтобы одна из ленточек его младшей сестры таинственным образом развязалась и взлетела в воздух. По спине пробегает дрожь, когда отец неодобрительно смотрит на него снизу. Раз инстинктивно вздрагивает и отводит взгляд, чтобы упереться в мстительное личико сестры. Черт. Неудача. Он вяло плетется вслед за своей семьей за кулисы. На сегодня это последнее представление, но впереди их ждут еще тренировки. Особенно много тренировок для него. От одной мысли об этом у него подкашивались ноги. Раз не чувствовал себя готовым к этому, как всегда. Он никогда не был готов к тому, что заставлял его делать отец. Когда он только начал, это казалось потрясающим, потом невозможным, иногда болезненным, но сейчас это вызывает только отвращение. Теперь это не сложно, но он ненавидит это. Ненавидит цирк. Ну что, Раз? Хочешь сыграть в игру: «что ты будешь делать этой ночью»? Батут? Трапеция? Кольцо? Поднятие тяжестей? Отжимания? Приседания? Ходьба по канату? Жонглирование? Что угодно! Мальчик нахмурился и плотнее сжал зубы, но не смог удержать злой рык. Он устал от этих глупых тренировок. Иногда весь мир казался ему врагом. Ему хотелось обвинять всех и вся в несправедливости. Разу казалось, что он состоит из разочарований, злости и обиды, которые он никак не мог ни выплеснуть, ни выразить. И все эти чувства роились в нем безостановочно, сгущаясь. Затмевая все хорошее, стараясь вырваться наружу. Он почувствовал, как энергия пришла в движение. Где-то неподалеку что-то грохнуло. Раз со всей силы сжал кулаки, чтобы ногти побольнее впились в кожу, и рванул на улицу в слепой надежде, что его не найдут. Его голова начинала болеть, а руки обрастали прозрачной светящейся оболочкой. Когда мальчик остановился, он был глубоко в лесу, хотя огни цирка было прекрасно видно. Пытаясь отдышаться, он взглянул на энергию, которую яростно подавлял в себе всю свою жизнь, но никогда не мог удержать. Давай! С диким криком он ударил ближайшее дерево, оставив на нем глубокий след от когтей, словно на него напал огромный медведь. Не давая себе собраться с мыслями, Раз продолжил атаковать дальше давая выход подавляемым в себе чувствам и силе, разрывавшим его изнутри. Слабый голос разума шептал, что нужно скорее возвращаться, пока его никто не увидел и не услышал, но за яростными криками он оставался незамеченным. Мальчик изводил себя и деревья до тех пор, пока в нем не осталось сил даже на то, чтобы поднять руку. Он рухнул на землю, уставившись в потемневшее небо сквозь зеленые кроны. Глубоко дыша, Раз пытался собрать мысли в кучу, чтобы разобраться в том, что ему делать сейчас. Этот срыв дал только временное облегчение, но он не решает его проблем. Он вообще мало, чем помог, кроме как выпустить пар. Ты молодец. Отец наверняка уже понял, что ты сбежал. У тебя проблемы. Черт. С трудом поднявшись, мальчик поплелся в сторону стоянки цирка. Он не пойдет в шатер для тренировки, у него не осталось на это сил. Он спрячется рядом с фургоном с самым маленьким пони, пока кто-нибудь не найдет его там, чтобы отчитать. И забрать на тренировки. И покой тебе не светит. На что ты, вообще, надеешься? Земля немного холодная, но Раз вполне способен потерпеть. Здесь достаточно светло, чтобы не запутаться в собственных ногах, и тихо, чтобы звуки не били по сознанию. Он опирается спиной о громадное для его нынешнего роста колесо и обнимает колени, утыкаясь в них лицом. Теперь он чувствовал себя опустошенным. Внутри него словно образовалась яма, которая вскоре будет заполнена все теми же негативными эмоциями. — Я уже начал думать, что ты сбежал, — раздался рядом голос. Не ожидавший этого Раз подскочил и перевалился на бок, от чего его старший брат легко засмеялся. Он сел рядом, подогнув одну ногу. — Ты меня напугал, — пробормотал мальчик, когда вернулся к прежнему положению. — Я заметил, — ответил Дион, заставив брата фыркнуть. — Ты сбежал снова, — констатировал он. — Это третий раз, — отмахнулся Раз. — Все пошли тебя искать. Родители волнуются. — Я знаю. Наступила неловкая тишина. Раз не хотел продолжать говорить, а его брат не мог придумать, что сказать. — Что-то случилось? — от безысходности спросил он. — Я родился, — грубо ответил мальчик. Дион был тем, с кем Раз разговаривал чаще всего. Он был простым и понимающим, слишком оптимистичным и немного слишком развязным. Подросток приходил к нему, даже если Раз не хотел никого видеть. У них была разница в семь лет, и оба они были похожи на своего отца, только у старшего волосы вились мамиными кудрями. — Да брось. Ничего плохого не случилось. Подумаешь, сдернул эту ленту с Мирталы. Когда ты убежал, она даже злиться перестала, — яростно произнес он. — Дело не в ней, — угрюмо ответил Раз. — Отец не злится на тебя, — успокаивающе сказал брат, внимательно посмотрев на чужое лицо. — Только заставит проделать сто трюков на канате. — Он же не от злости это делает, — убежденно ответил он. — Он ненавидит меня. — Это не так, отец очень любит тебя, — мягко говорит Дион, проводя рукой по волосам мальчика. — Что-то не видно. — Он просто очень волнуется за тебя, поэтому хочет сделать тебя сильным. — Он хочет выбить из меня экстрасенсорные способности. — Отец прекрасно знает, что это невозможно. — Он ненавидит экстрасенсов. — Но тебя он любит. — Ты не знаешь, о чем говоришь, — надломленным голосом говорит Раз и поджимает губы, когда его перестают гладить. — Может и не знаю. Но я хочу в это верить, — тихо произносит подросток и стискивает брата в объятиях. В чужих руках мальчик больше не может сдерживать себя и начинает плакать навзрыд. Он не чувствует ни облегчения, ни поддержки, ни надежды, но сейчас он готов показать кому-то, как чувствует себя. У Раза болит горло от всех криков, но он никак не может заставить себя молчать от того, что слишком долго держит в себе. И не замечает, как засыпает или теряет сознание от истощения, чтобы утром найти себя в кровати.

***

Дыши. Держись. Раз крутится на этом проклятом кольце, как только можно. В глазах начинает плыть от подступающего головокружения. Лучше не думать, будет только хуже. — Еще пятьдесят раз, Разпутин, — слышит он грубый голос своего отца. Крутись. Черт.