нежные шестнадцать

Данила завязал узел на халате потуже и окинул взглядом пустую комнату: Ваня еще не пришел. И это уже не было чем-то из разряда вон выходящего. Родители с трудом смирились, Даня — нет. Только он освобождался от уроков, как в голову закрадывались мысли о брате. Где он? С кем? Что делает? Явно ведь, что с девчонками. Красивыми, такими, что пускают пыль в лицо напускной недоступностью, заинтриговывая, а потом плавятся под обаятельной улыбкой и несколькими многозначительными взглядами. Даня так и представлял, как брат мнет пальцами нежные девчачьи бедра, будто его собственные; как горячо дышит в тонкую чувствительную шею, тычется носом под линией острой скулы, возможно, даже целует где-то в укромном месте. И становилось неприятно, даже кололо в грудине от собственной фантазии, которая вполне могла бы оказаться явью. Данила, безусловно, ревновал, оттого и злился. А еще — скучал. Вот в такие моменты ему бы хотелось чувствовать брата рядом, ощущать его теплые обветренные губы на своих плечах, наглые большие руки, пошлый издевательский шепот на ухо. Данила с тоской глянул на висящие на стене часы: всего одиннадцать. Он мятежно двинулся к кровати брата. Постель отчетливо пахла Ваней, его сладковатым парфюмом и дезодорантом. Даня залез под одеяло, поджав под себя озябшие колени, и ткнулся носом в подушку. Глаза удалось сомкнуть только к полуночи. В груди по-прежнему клокотала обида. Эй, ты зря гуляешь допоздна, я здесь и я обижен, вспомни обо мне! Я даже лежу в твоей кровати, потому что мне тебя мало! Даня вздохнул и зажмурился: не думать, хватит. Ближе к часу ночи послышался глухой стук. Данила чутко вздрогнул и приоткрыл сонные глаза: в комнате, освещенной только приглушенным медным светом ночника, Ваня пытался тихо снять с себя пропахшую дымом ветровку. За ней на небольшую софу полетела и футболка. Брат остался по пояс обнаженным. Даня не сказал ни слова, пытаясь себя не выдать, только смотрел из-под тяжелых век на широкие плечи и жилистый торс. Ладонь Вани потянулась к пуговицам на джинсах. Через пару минут матрас прогнулся под телом брата, и Даня ощутил, как забилось в груди собственное сердце. Было немного волнительно, хотя он, кажется, удачно притворился спящим. — Так мило. Спишь в моей кровати, — зашептали над ухом; Даня покрылся мурашками. — Ждал? Данила промолчал: вообще-то он обижен! Стоило бы дать понять этому засранцу, что Дане уже давно не нравятся эти приходы в глубокую ночь. Всего-то шестнадцать, а что будет дальше? Он боялся, что брат однажды попросту не придет ночевать; останется у какой-нибудь подружки и забудет о Даниле, будто и не было между ними всех этих касаний и засосов на теле. — Чего молчишь? Я знаю, что ты проснулся, — Ваня коротко поцеловал в шею, обхватывая чужой торс руками и резко подвигая вплотную к себе; Данила ощутил спиной чужую обнаженную грудь. — Дуешься, что ли? — Нечего приходить в час ночи и подлизываться, — Даня дернулся, но брат остановил его, все еще плотно прижимая к себе. — Я еще не подлизывался, — Ваня усмехнулся, обдавая горячим дыханием подставленную шею. — И я не могу безвылазно сидеть дома, ты же знаешь. — Просто признайся, что ты гуляешь с какой-то девчонкой! — зашипел Даня, вцепляясь пальцами в сжимающую его тело руку. — Отпусти! — Не ревнуй, я был с друзьями, не было там девчонок. Расслабься. Данила точно знал, что тот врет: нахальный брат пользовался своим умением навешать лапши на уши слишком часто, чтобы сейчас поверить. Но все равно стало легче. Данила действительно расслабился. Пусть гуляет, он же не правильный Даня, чтобы сидеть, будто на привязи, дома. Ваня всегда любил свободу и необременительность. Не стоило капать ему на мозги. Так можно только разозлить и оттолкнуть от себя. Даня слегка повернул голову: брат задумчиво осматривал его. Такому, как Ваня, нужен домашний человек, который смиренно будет ждать в теплой постели и принимать, каким бы тот ни был. Конечно, когда-то все изменится, они повзрослеют и станут совсем другими, но сейчас Даниле хотелось быть именно таким человеком для брата. — Ну? Оттаял, снежная королева? — протянул Ваня, улыбаясь. Даня кивнул и тут же получил поцелуй сначала в уголок губ, а затем и в сами губы. Он послушно открыл рот и развернулся в чужих руках, чтобы ухватиться за брата и привычно перебирать волосы на его затылке. Они долго целовались. У Дани уже пульсировали губы и устал язык. Он лениво отвечал Ване, спускаясь руками на рельефные плечи. Тот оторвался от него с участившимся дыханием. — А вот сейчас я подлизываюсь, — улыбнулся он. — Хочу долго просить прощения. Согласен? Даня, не задумываясь, кивнул, и на пояс его халата тут же опустилась чужая рука. Ваня развязал незатейливый узел и вжал теплые ладони в обнажившиеся худые бока. Данила выдохнул от неожиданности, тут же захотелось, чтобы брат сделал что-то большее. Это было слишком приятно. И Ваня, будто услышав его раскрепощенные мысли, опустил голову вниз, вылизывая шею и вжимаясь пальцами в чувствительные соски. К бедру тут же прижался его пах. У Дани была чувствительная шея: он все время терялся, стоило брату коснуться ее, легко покусывая или всасывая упругую кожу. Он сперва не заметил, как руки Вани исчезли с его груди и скользнули вниз, к тощим бедрам. Он смял их пальцами и, дернувшись вбок, втиснулся между разведенных коленей. Теперь он нависал над Даней, приятно оглаживая ноги и внутреннюю сторону бедер; залезал ладонями под угловатыми коленями, ласково мял икры. Даня застонал, когда ладони брата обхватили его ягодицы, едва ощутимо проскальзывая пальцами в расселину между ними. Ваня хотел что-то сделать, и это что-то, вероятно, было впервые у Данилы, раз тот так очевидно подготавливал его, лаская шею и плечи. Поэтому, когда тот внезапно оторвался от него и вытянулся, пытаясь достать до прикроватной тумбы, Даня уже был готов ко всему, что бы ни взбрело в голову брата. Ваня все равно никогда не сделал бы больно. Бояться было нечего. — Пожалуйста, расслабься, — прошептал он в губы, когда достал из выдвижного ящика небольшой тюбик. — Как только можешь. Окей? Даня кивнул, с выдохом выполняя просьбу. Брат отстранился, щедро выдавливая прозрачный гель на собственные пальцы и тут же ныряя рукой вниз, к чужим бедрам. Данила вздрогнул и ухватился за плечи Вани, когда между ягодиц оказались вымазанные в чем-то холодном и вязком пальцы. Он ощутимо задрожал из-за манипуляций возле чувствительного места и напрягся. — Не сжимайся, — брат вдавил в Данилу палец. — Обещаю, будет приятно. Я зря девчонок, что ли, спрашивал? — Так ты все-таки…! Боже, о чем ты с ними разговариваешь? Ваня улыбнулся и расслабляюще погладил бедро Данилы. — Ты мне доверяешь? — Да, — не задумываясь, ответил Даня. — Давай, — и тут же сморщился, сжимая плечи под собственными ладонями. — Черт! Ваня мягко толкнулся пальцем, ощущая, как внутри брата горячо. Сейчас ему хотелось сделать что-то большее. Но Даня совсем был не готов к этому. — Больно? — Нет. Непривычно, — выдохнул Даня, ощущая движение внутри себя. Буквально минуту он привыкал. Обильно смазанный палец не вызвал болевых ощущений, но все же до какой-то поры было слишком дискомфортно. Ровно до того момента, как Ваня не вдавил во что-то палец, и Данилу едва не подбросило на месте от вспышки наслаждения. Он внезапно громко застонал и окончательно расслабился. Ваня только усмехнулся, не прекращая доводить брата до стонов-всхлипов и слез в уголках глаз. Все-таки это было чертовски приятно. Данила сжимал пальцы на ногах и кусал подставленную ко рту собственную ладонь, чтобы не стонать слишком долго. Ловкие пальцы надавливали на что-то внутри него, массировали, и от этого пах неумолимо твердел, хотя Данила ни разу не дотронулся до него. — Нравится? — Ваня издевательски задал вопрос с очевидным ответом и, не дождавшись реакции на собственные слова, наклонился, чтобы поцеловать. — Теперь мне почаще приходить поздно домой? Даня не ответил, только сдавленно замычал, уткнувшись в подставленную мокрую шею. Он обхватил брата руками, задрожал и со стоном выплеснулся между их тел. Перед глазами тут же потемнело и появился отчетливый звон в ушах. Даня разомкнул руки и обессилено растекся по постели с ломящей истомой в теле. От такого даже хотелось заплакать, потому что слишком сильно. Слишком приятно. До такой степени, что он кончил, даже не прикоснувшись к себе. Это невероятно. — Все нормально? — озабоченно спросил Ваня, когда, наконец, запахнул полы махрового халата и коснулся не испачканной в смазке рукой красного лица брата. — Д-да. — Раз так, то вставай. Нам нужно в душ. Даня кивнул, хватаясь за предложенную руку брата и топая за ним на ватных ногах.