нежные шестнадцать

В огромной столовой раздавался негромкий звон столовых приборов и не привлекающие внимания переговоры родителей. Полина по обыкновению мазала тост маслом, чтобы затем положить его в рот увлеченного документами мужа. Дед привычно жевал черную икру. Данила неуютно заерзал на будто усыпанном иглами стуле. Щеки горели и сбивалось дыхание. Омлет не лез в горло, и это было проблемой, потому что мама (точнее, мамы) вполне могли заметить, что сын так и не притронулся к завтраку. А обращать на себя внимание родителей, которым пока что не было дела до этой части стола, не хотелось. Вернее, — это не нужно было. Господи, пожалуйста, только не смотрите сюда. Ваня сегодня сел рядом, то есть, — совсем: сбоку, едва не касаясь своим локтем чужого. И вроде бы это не должно было иметь какой-либо подоплеки, но, черт возьми, она все-таки была. Данила успел только вилку в руки взять, как к его бедру прижалось горячее бедро Вани. Совершенно обыкновенное, возможно, даже случайное действие, но не тогда, когда наглый обладатель уже вжимавшейся в него ноги вдруг не вздохнул и не скосил на Данилу гаденький взгляд. Он отчетливо рассмотрел, как вздернулся в усмешке уголок губ брата и как тот вскоре обнажил в обаятельной улыбке белоснежные зубы. — Что?.. — Помолчи. Данила недовольно поджал губы. Конечно, ему не понравилось, что брат заткнул ему рот, но понимание того, что это было необходимым, пришло вовремя. Так и не дав вставить своих язвительных пять копеек. Ваня, оторвавшись от тарелки и глядя исключительно невинным взглядом куда-то в противоположную стену, почти незаметно нырнул правой рукой вниз, под стол. Данила, который уже был готов снова впихнуть в себя остывающий омлет, вдруг застыл. Глаза с пушистыми светлыми ресницами округлились. Он абсолютно точно ощущал чужую руку на своем колене, и если бы она хотя бы просто там расположилась! Ваня нагло сжимал пальцы, мял идеально выглаженные школьные брюки и полз теплой настойчивой ладонью вверх, к бедру, задирая штанину. Он, черт возьми, сошел с ума! Данила медленно выдохнул, сжимая в руке вилку. Он скосил предупреждающий взгляд в сторону брата: тот все так же скучающе сидел, подперев щеку ладонью, будто и не делал ничего непотребного прямиком возле родителей. Да меньше чем в полуметре от них сидела Полина и все также кормила мужа миниатюрными тостами. Если она буквально на секунду обернется и посмотрит вниз, Данила просто сгорит от стыда. Но родители мирно болтали друг с другом и, на удивление, не докапывались до сыновей. Сама судьба улыбалась сегодня Ване, поэтому тот заметно активизировался. Пальцы сползли на внутреннюю сторону бедра, Даня вдруг поджал ноги, попытавшись их сдвинуть, но брат настойчиво протиснул ладонь вверх, к паху. Пришлось все же опустить руку вниз и сжать толстое запястье в руках, чтобы Ваня не наделал «проблем». — Пожалуйста, — процедил сквозь зубы Даня, но, видимо, это не возымело эффекта: брат сильнее обхватил тощую ляжку и сжал до приятной боли. — Потом. — Потом? Ваня обернулся и поднял брови, но руку не отнял. — Да. Данила уже был готов, что тот отстанет, наконец, но брат только покачал головой и оттащил чужую руку от своего запястья. — Не-а, не убедил, — он подло улыбнулся и, убрав ладонь с худого бедра, приник ею к пояснице. Пальцы цепко подобрали края рубашки, что были так «правильно» и совершенно в стиле Данилы заправлены за пояс брюк. Даня покрылся мурашками, когда обнаженной кожи коснулись горячие руки брата. Щеки снова заалели. Вероятно, сейчас его смущение отлично контрастировало с рыжеватыми волосами. Правда, Ване до этого не было дела: тот все так же не заботился о своей репутации в глазах родителей. Он привык оставаться безнаказанным, поэтому скорее хотел насолить, нежели угодить. Мотивы брата были вполне понятными; он игрался с огнем, чувствуя в жилах раскаленный адреналин, и ему это нравилось. Дане отчего-то сладкая опасность по вкусу не приходилась, хотя приятные ощущения и затмевали стыд перед родственниками. Ладонь Вани нагло прошлась вниз по пояснице и когда пальцы стали скрываться за поясом штанов, едва доходя до мягкой кожи ягодиц, Даня не выдержал и судорожно выдохнул. Низ живота сковало чем-то горячим, он опустил голову вниз, лбом на собственную ладонь: он надеялся, что родители не посмотрят в эту сторону. Где-то недалеко что-то подозрительно звякнуло. — Я же попросил тебя, — прошептал Даня, оборачиваясь в сторону брата, который будто не слышал его, ведь продолжал бесстыдно лапать. — Чего ты хочешь? — Меня все устраивает. — Ты!.. — Данила сжал руки в кулаки. — Ох, Катенька, спасибо, ты так вовремя, — залепетала Полина. Даня задеревенел. Его спина напрягалась, а сердце ухнуло от страха куда-то в желудок и почти не билось. На теле выступил холодный пот. Ваня тут же отдернул руку, намеренно задрав чужую рубашку так, чтобы была видна полоска бледной кожи над поясом брюк. Данила тут же выровнялся, завозившись с одеждой и трясущимися руками вправляя рубашку обратно. Катя подошла неожиданно — из-за спины. Вероятно, она все видела. Черт возьми, она действительно все видела, потому что не могла не. Даня схватился за стакан с водой, опрокидывая его в себя. Тут же стало жарко и душно. — П-пожалуйста, — учтиво проговорила Катя и положила на стол рядом с Полиной новую вилку. Даня посмел обернуться на служанку. Та выглядела сконфуженной и взвинченной. Нервно отдернув белый фартук на черном платье, она кинула короткий взгляд в сторону Данилы и тут же его отвела, как только встретилась с глазами парня. Через пару секунд она вообще вышла из столовой слегка неровной походкой. Где-то вдалеке стучали ее каблучки. Господи, вляпались.