В кошкин след

Войдя в корчму, я сразу почуял: сегодня что-то неладно. Полно народу, но посетители не болтают, не требуют эля, не спорят, кто могущественней, не рассказывают о чудесах разных миров, не хвастают красотой подружек, а чинно сидят порознь, уткнувшись в кружки. Тишина в набитой корчме стояла гробовая. Рэй Макговерн яростно вытирал стаканы, и скрип стекла слышался от двери. Я прошествовал через таверну, устроился в любимом углу барной стойки и только тут, привычно протянув руку почесать за зеленым ушком, нащупал пустоту. Да, зеленой кошки, талисмана и крёстной корчмы, не было на ее обычном месте у камина.  — А где твоя персиянка? — спросил я Рэя. Ближайшие столики опустели, еще я не успел договорить. Рэй с силой поставил чистый стакан на доску. Стакан треснул напополам. Рэй смел его на пол и сказал:  — Украли. Я поднял бровь в знак удивления. Рэй приглушенно зарычал и наклонился через столешницу бара:  — Сомневаешься?..  — Но кто посмел? Рэй выпрямился, вздохнул и рассказал. В корчме забеспокоились, как только охотники открыли ее дверь: слишком многие завсегдатаи имели дело с нежитью и нечистью и едва ускользнули от пристального внимания таких же команд (я согласно кивнул), их грубость и запальчивость известны; да и охотничьим собачкам, пусть и волшебным, притравленным на мантикор, грифонов, василисков, химер и волколаков, не место в людском обществе. В общем, встретили охотников нерадушно. Зеленая персиянка на каминной доске в изумлении открыла золотые глаза и выгнула спинку — чего никогда не совершала на памяти посетителей «Зеленой кошки». Макговерн прикрикнул на охотников, собак вывели, но напряжение осталось висеть в атмосфере корчмы, пока поздно ночью охотники не покинули ее. Утром зеленая кошка не обнаружилась. Рэй тер стаканы и зримо скорбел. Его горе тяжелой ладонью давило на посетителей. Видеть это было невыносимо! Я опустил порожнюю кружку и, с трудом дотянувшись, похлопал Рэя по плечу:  — Налей еще одну, и я пойду за твоей персиянкой. Я аккуратно собрал с любимой кискиной подстилки зеленые волоски и начал раскидывать магическую поисковую сеть. Ни земля, ни вода, ни море, ни суша, ни деревья, ни дикие звери не признали сродства с зеленой шерстью нашей котэ. Ее не было ни в одном мире, куда открывалась дверь корчмы. На мои магические призывы отозвалась лишь пыль межмировой дороги да пронизывающий ветер, запорошивший мне глаза. От этого ветра сильно затрепетало перо ворона, которым я чертил знаки на каминной доске. Значит, ее действительно украли странствующие по мирам в поисках волшебных зверюг охотнички. Выследить их было непростым делом — по привычке они в пути накидывали маскирующие чары, — но мне это удалось! Я застал их в точке перехода в новый мир. Очень выгодно: магия одного мира уже не действует, магия другого еще не работает, а магия границ и порогов не подвластна бездомным бродягам.  — Эй, друзьяки! Притормозите-ка! Вы кой-что прихватили вчера из корчмы. Ай-яй-яй. Нехорошо. Вернули бы.  — Ты обвиняешь нас в воровстве, маг? — вожак охотников не поверил своим ушам. Охотники остановились. Псарь, державший лягавых на короткой сворке, обернулся и показал острые и длинные, как у его питомцев, зубы:  — Сейчас с собачками познакомлю — враз захорошеет! Собаки, чувствуя волю хозяина, дружно оскалились. Передние головы, порыкивая, потянулись понюхать меня, определить, есть ли во мне химерная кровь. Подозрительного не вынюхали, но на всякий случай задние головы затявкали. Я встал как вкопанный и сложил пальцы в защитном жесте Черного Мага — перстнем с аметистовой пентаграммой наружу. Псарь презрительно захохотал и присел отстегнуть ремешки:  — Узи!  — Стой, куда! — крикнул вожак, но… охотничья свора уже кинулась на меня со всех лап. Вдруг земля под ними расселась, и собаки, жалобно взвизгнув, ухнули в трещину. Неглубокую — я, хоть и Черный маг, но не злой человек. Псарь, все еще сидевший на корточках, от сотрясения плюхнулся задом в грязную лужу, которая возникла под его пятками. Волна жижи окатила его с головой и внезапно застыла. Из замерзшего болота торчали голова и руки-ноги замороженного в падении хозяина лягавых. Он мог лишь вертеть головой, хлопать глазами, шевелить кончиками пальцев и непечатно выражаться. Вожак и двое оставшихся на ногах слаженно сдернули с плеч устрашающего вида оружие. Не дожидаясь дружного прицельного залпа, я упал на землю и крепко приложился кулаком с перстнем. Из-под аметиста взметнулось облако пыли, закрутилось в столб и сгустилось в стаю саранчи. Пыльный вихрь с саранчой на борту целенаправленно устремился к охотникам. Выстрелы грянули вразнобой, пули точно взрыли тот клочок дороги, где миг назад валялся я, но в это время я уже взмахом руки низводил на охотников близь летевшую тучку. Для эффекта я добавил к ней темноты, густоты и две-три молнийки по краям. Псарь орал и ругался из застывшего, как камень, болотца, собаки выли на дне свежего провала, из клочьев тьмы, пыли и ошметков саранчи раздавалась беспорядочная, но упорная пальба, мелко дребезжали слабые раскаты грома… Охотники пытались выскочить из магической тучки, но я прочно привязал молнии к их огромным винторезам. Да, пустынный переход между мирами вряд ли раньше видел такую активную жизнь. Я уселся рядом с болотом и стал ждать, когда в магазинах кончатся патроны. Какой бы псувней не обкладывал меня собачник в замерзшей луже, у него хватило ума не кричать напарникам: «Он тут, стреляйте на голос!», так что я не тревожился. Наконец, повинуясь свисту, тучка приподнялась и показала мне охотников: промокшие, облепленные грязью и дохлой саранчой, оглушенные громом, они не утратили боевитости. Боеприпасы, к счастью, иссякли.  — Ты, выблядок гарпии, левиафанов потрох, падаль Птицы Рух, козолуп, овце*б, дерись как мужик, а не как эльфийская потаскуха! Эк, неуемные… Они двинулись ко мне с охотничьими ножами, явно желая освежевать одного Черного Мага и забинтовать его шкурой свое самолюбие. Я наскоро соорудил клинок из не успевшей разрядиться последней молнии и подставил его под порхающий нож вожака. Клинки звякнули, проскользили с мерзким скрежетом, я кинулся вперед, отводя его оружие подальше вбок и вверх, на какое-то мгновение мы замерли, переламывая врага грубой силой. Сзади крался еще один, намереваясь ударить в спину, я крепко вцепился в противника, потянул на себя и резко присел, сбивая равновесие. Второй охотник рухнул и откатился, сбитый с ног немалой тушей своего предводителя, пролетевшей мимо моего плеча; вожак царапнул меня зубцами ножа, врезался в напарника и ткнулся мордой в землю, я выпрямился. Третий, оставшийся на ногах, бросился в атаку, но намертво застрял в неожиданно возникших зарослях держи-дерева.  — Я убью тебя, Черный маг! — прохрипел вожак, выплевывая раскисшую от дождя дорожную пыль.  — Кошку отдай, — соизволил объяснить я. Из кустов держи-дерева вылетел мешок и упал к моим ногам тяжело и звонко. Я поднял его — да, весОм, — расшнуровал и вывернул. На дорогу выпали мужское белье, какие-то одежки, свертки в белом холсте, железные крючья, связанные веревкой, маленький ножик, фляжка, кисет с трубкой. Зеленой кошки — ни живой, ни мертвой — в мешке не было.  — Кошку отдай! — повысил я голос.  — Мало тебе? — злобно огрызнулся вожак, вставая и очищая нож. — Забирай все! У нас больше нет. Нужно еще — кузнецу закажи!  — Зеленую кошку!  — Да ты охренел, я вижу, мужик… — вожак, пожалуй, оправился и снова рвался в бой. Из грязной лужи донесся голос псаря:  — Не трогали мы твою зеленую кошку! И собачки мои не трогали! Еще, не дай боги, отравились бы — она ж неспроста зеленая… Чем побожиться, что не брали мы ее? — жалобные интонации из болота доставили мне минутное удовольствие.  — Не трогали?! Вожак воззрился на меня, потом истово закивал, пряча нож:  — Чтоб меня упырь укусил! Чтоб меня волколаки заели! Чтоб меня бегемот заломал! Чтоб мне с этого места не сойти, из этого мира не уйти! Чтоб у меня винтарь разорвало! — он перехватил свое чудовищное ружье, как дубину, стволом вниз, и с чувством поцеловал ложе.  — Чтоб меня мои собачки порвали, не трогали мы ее! — подхватил клятвы голос из болота. Выпутавшийся из держи-дерева мрачно угукнул и сделал сложный жест, вроде бы тоже клянясь, но одновременно обирая крошечные колкие семена. Оглушенный промолчал.  — Хм?.. — я остановился в раздумьях. — И не знаете, где она сейчас? Поклянитесь: «Чтоб меня Мрак побрал», — скомандовал я. Охотники снова затрясли головами, уверяя меня в своей непричастности, и произнесли всё, что я требовал. Собачки из расщелины поддержали их печальным воем. Мрак не прибрал клятвопреступников, гром не разразил. Кажется, я и впрямь промахнулся… Под неласковыми взглядами охотников я тщательно отряхнул с кожанки пыль межмировой дороги, стер каплю крови из расцарапанного запястья, движением пальца отпустил тучку, мявшуюся около, и разморозил лужу вместе с возлежащим врастопырку собачником.  — Ошибся. Бывает. Извиняйте, братаны. Кабы в дудку не полезли, давно бы разошлись миром… — Ну нет! Большего извинения от меня эти охотники не дождутся! И собак своих пусть вытаскивают сами — железные крючья для скалолазанья, называемые кошкой, я оставил им в целости. Огорченный и пропыленный появился я в корчме и в ответ на безмолвный вопрос Рэя покачал головой. Что я мог сказать?.. Что уникальная кошка чудесной расцветки бесследно затерялась среди миров, и даже лучший Черный маг не смог ее отыскать? Рэй понял меня без слов. Весь вечер мы пили за помин кошачьей души, а наутро кисанька вернулась сама, с огромным вороном в зубах. Такая же зеленая, как и была, — зеленая, как новая шерсть охотничьих лягавых — разве я не ужасный Черный Маг? Нали не съм грозън Черън Магът? © Т. Модестова, 2011.