— Он, наконец, повернулся к ней лицом и встал, скрестив руки на груди.
Луна замялась.
— Шторм… давай потом? Я не хочу пока говорить об этом. Тем более, уже поздно, тебе и мне давно пора домой. — Луна встала и пошла к двери.
— Нет уж, — Шторм облокотился на дверь, загородив девушке проход. Он хмуро смотрел на нее. — Раз уж мы начали, давай все сразу и решим.
-Мне тяжело что-то объяснять…
-А мне не трудно? А, как ты думаешь? Мне не тяжело, Лун? Ты вообще представляешь, что я чувствовал? Когда лучший друг, человек, которому я доверял больше, чем себе, а потом возвращается лет так через пять и просто говорит «привет», как я, по-твоему, должен реагировать? Что я должен думать?
— Шторм, ну…
-Говори.
Луна вздохнула. Сегодня был явно не ее день. Она не хотела сваливать все объяснения в одну кучу, ей надо было морально подготовиться ко всему, а не вываливать все сразу. По — видимому, придется действовать так, как не хотелось.
— Я хотела спрятаться.
— Что?
— Ты прекрасно знаешь, что по всей стране известно имя моего отца. Он был местной знаменитостью еще до войны, а после победы осталось мало людей, которые бы не знали кто такой Нацу Драгнил. Стоит мне только сказать, чья я дочь, любые двери будут открыты передо мной безо всяких усилий. Любой университет, высокооплачиваемая работа, все, что только душе угодно. Ты же помнишь, как часто меня подлавливали журналисты у стен школы еще с младших классов. « А вы пойдете по стопам отца или матери?» « А что вы думаете о мистере Драгниле?»-передразнила девушка. Родители не давили на меня с выбором дальнейшего будущего, но желали мне блага и хотели, чтобы я воспользовалась некоторыми преимуществами. Мне безумно надоела вся эта кутерьма. Все хвалили меня, но я чувствовала, что они хвалят не мой талант, а мою родословную. И… я решила скрыться. Спрятаться ото всех, чтобы никто меня не нашел. Это было довольно трудно, но я справилась. О моем местоположении знали двое: Элис и дядя Фрид. Элис просто поступила туда же, куда и я, а дядюшка помог мне замести все следы, удалить все контакты телефона и e-mail, нелегально создать новые документы и подготовиться к экзаменам. Переехав в Шафран, я решила ничего не сообщать родителям. Мама бы не смогла просто так все оставить, она обязательно бы начала помогать мне или уговаривать вернуться. Не знаю, я хотела пожить сама, без чьей- либо помощи, доказать самой себе, что я чего-то стою и без родительской опеки. Знаешь, все студенты академии знали меня как Нанши Сердоболия. Детская кличка и мамина девичья фамилия были не самым надежным прикрытием, но оказались неплохой маскировкой. Приходилось обходить стороной все полицейские участки, не попадаться на глаза людям наших отцов. Я стала первой на журналистике, меня даже пригласили в известное агентство в столице, я работала там последние годы. Я даже довольно известная личность в Шафране.- Она подмигнула Шторму. — Я зарабатывала деньги сама, счастливо слушала похвалы от профессоров и знала — это все только мои заслуги. Мои, и ничьи больше. Я ни разу не пожалела о том, что я сделала. Я прекрасно понимаю то, что причинила немало боли моим родным, но это было необходимо. Однако Элис неожиданно заявила о том, что переводится работать сюда и начала агитировать меня на возвращение. Многим пришлось пожертвовать, но работа здесь — это, в принципе, то, к чему я так долго шла все эти годы. Ну, вот, в принципе и все.
Шторм все так же молча смотрел в ее искрящиеся карие глаза, стараясь уловить признаки лжи. Он не верил всему этому. Бред. Рассказ сошедшего с ума человека, совершенно чужого. Он знал, что все люди меняются со временем, но не могла произойти столь радикальная перемена за эти пресловутые несколько лет. Она пропала жизнерадостной, бойкой девчонкой с двумя хвостиками на макушке, мечтающей стать киллером, а вернулась взрослой, самостоятельной девушкой. Всегда она напоминала ему Нацу, а теперь Луна стала больше похожа на Люси. Он думал, что хорошо знал ее, но, оказывается, в тот последний год она была на грани срыва. Те же яркие розовые волосы, те же веснушки яркой россыпью на щеках и тот же уверенный взгляд, смотрящий, правда, не с вызовом, как раньше, а оценивающе-спокойный, но внутри — другой человек, будто кто-то лишь взял ее оболочку.
— Шторм, не молчи. Пожалуйста. Лучше бы ты крушил все вокруг, чем так молчать. Скажи хотя бы что-нибудь!
— И…и что мне сказать на все это?
— Боже, Шторм! Ну, прости, умоляю, прости! Я виновата перед тобой, перед всеми, кого оставила здесь, но, пойми, так надо было сделать! Мне…мне очень тебя не хватало все эти годы, и я хочу, чтобы все было по возможности так, как было раньше. Я понимаю, что тебе, наверное, будет слишком тяжело относиться ко мне так же хорошо, но дай мне шанс. Я постараюсь не разочаровать тебя. Мир? — она протянула ему оттопыренный мизинец.
Шторм перевел взгляд на руку. Они всегда так мирились в детстве после многочисленных ссор. Он понимал, что если он откажет сейчас — он не простит себе этого. Он не хотел, чтобы кто-то страдал так же, как он, чтобы кто-то перенес все то одиночество, что пришлось ему пережить. Ее исповедь казалась выдуманной сказкой, но Фуллбастер рискнул поверить в нее. « Ладно. Больше нечего терять в наших отношениях, хуже точно не будет», — подумал он и протянул ей руку.
— Ладно, но…
Луна, не дослушав, бросилась ему на шею и крепко обняла.
— Спасибо, — прошептала она, — я боялась, что ты оттолкнешь меня.
Шторм нерешительно обнял девушку в ответ, но затем прижал к себе, сцепив руки у нее за спиной.
— Имей в виду, я тебя еще не простил. Это так, жалко тебя, вот я и не ругаюсь, — пробурчал он, скрывая улыбку в ее волосах.
Луна улыбнулась.
— Да ладно, я же знаю, что ты…
Громкая мелодия вибрирующего телефона сорвала начавшийся было разговор. Луна неохотно расцепила объятия и достала телефон.
— Да? Да, все хорошо, Элис, не беспокойся…
— Вот приспичило ей именно сейчас позвонить, — раздраженно прошептал Шторм.
— …Я сама поеду домой, можешь меня не ждать. Да, с отцом поеду. Давай, до завтра.
Луна сбросила звонок и глянула на часы.
— Господи, уже почти девять! Надо поторапливаться, а то не успею папу перехватить.- она поспешно сунула телефон в карман.- Прости, но разговор продолжим потом.
— Да, конечно, не извиняйся. Я провожу тебя до корпуса.
Идя по затемненному коридору, Шторм чувствовал, что та стена, которая была между ними весь день, начинает разваливаться на гору обломков. Те навязчивые мысли, давящие на него с самого утра, рассеивались как плотный густой туман под лучами восходящего солнца. Спокойствие и умиротворение наполняло его до краев как горячее какао. Идя рядом с Луной, он ощущал то самое тепло где-то в животе, которое согревало лучше, чем любой алкоголь и так же кружило голову. Он остановился на очередной развилке.
— За следующим поворотом будут раздевалки. Там освещение хорошее, так что ты и сама дойдешь.
— А ты?
— А мне еще надо уладить кое-что.
***
Джордж уже заканчивал уборку в классе, как услышал шум. Обернувшись, он увидел стоящего в проеме Шторма.
— А, это ты, Саб-Зиро, заходи, как урок прошел?
— А ты про свой урок ничего рассказать не хочешь?
— Да ничего особенного, Драгнил, правда, поцарапалась немного, а так у всех неплохой потенциал, все налету схватывают…
— Весь коридор, где она шла, кровью заляпан. Поцарапалась? Серьезно?
— А ты что, видел ее?
— Да, я провожал ее в больничное крыло. Но, знаешь, что хочу узнать, — он подошел ближе, — ты почему не уследил?
— Что? В каком плане не уследил?
— Почему с твоего первого урока уходит раненая девушка?
— Да какая раненая, она просто порезалась! Зачем ты так все преувеличиваешь, у нее просто неглубокий порез, а ты раздуваешь все до такой степени, будто она кровью истекла на занятии. В нашей работе часто будут такие неудачи, и что, из-за каждой устраивать такой скандал?
— Я пообещал ее отцу позаботиться о ней…
— Ну и заботься себе на здоровье, я тут при чем? Слушай, дружище, давай не будем ссориться из-за этого, я буду аккуратнее, но она тебе не сказала, как это случилось? Все из-за ее вспыльчивости и заносчивости, она решила выпендриться и поплатилась за это. Так что ругать надо не меня, а ее.
Где-то хлопнула дверь, над высоком потолке тихо стрекотала неисправная лампа.
— Будь внимательнее. — Шторм развернулся и толкнул дверь.
— Ты можешь говорить все, что хочешь, что это тебя Нацу попросил, но это ведь не истинная причина, верно? Это ты сам волнуешься, и пытаешься обмануть сам себя, ища оправдание.
Шторм замер в проходе, но лишь на мгновение. Он решительно вышел из класса, задев плечом забежавшую Нову.
— Эй, Фуллбастер, поосторожнее! Извиниться не хочешь, а? Эй! Шторм!
Шторм не обратил ни малейшего внимания на нее. Он лишь тихо бросил вслед:
— Я тебя предупредил, Фернандес. Случись что-нибудь подобное еще раз — я за себя не ручаюсь.
Нова молча проводила парня взглядом, пока его не поглотила подземельная тьма.
— Ты… вы… Да что происходит? Вы что, поссорились?
Джордж все смотрел в пустоту коридора, где только что стоял его лучший друг, который никогда раньше ни в чем его не обвинял.
— Нет, не поссорились. Просто кто-то тронулся умом из-за девушки, а так совсем ничего…
— Из-за девушки?..
Джордж встряхнулся и хлопком закрыл сейф с оружием.
— Не бери в голову, Нова. Пойдем. Завтра поговорим.
***
«На окраинах Магнолии даже глубокой ночью жизнь продолжает кипеть и лопаться безудержным весельем. Ночные клубы, гремящие и звенящие до глухоты, кафе и рестораны — ничто не умолкает ни на минуту, кострами пылая в темноте городской ночи. В таких карнавальных кварталах, где люди перемеряют немыслимое количество масок и костюмов, почти не видно неба — навесы уличных ресторанов закрывают улицу от внешнего мира, а миллионы сверкающих лампочек сияют ярче, чем тысячи солнц. Здесь свои правила и порядки, люди, проводящие здесь большую часть жизни, существуют по негласным законам, нарушив которые, выпадешь из безумного хоровода. Не зная их, чужаку будет сложно прижиться в этом красочном водовороте — он утонет, захлебнется, вскруженный сладким огненным хмелем, потеряется между небом и землей и уже никогда не вернется в прежнюю колею. Никто не вернется..."
Луна устало потерла глаза и отхлебнула уже остывший кофе. Умирающее тепло чашки приятно согревало затекшие пальцы. По глазам больно бил слабый свет монитора, казавшийся в темноте безумно ярким прожектором. Она позвонила в агентство, и последний раз продлила срок сдачи статьи про «огненный квартал» Магнолии. Больше откладывать было нельзя, надо закончить доклад и как можно скорее. Девушка потянулась и устало откинулась на спинку кресла, в который раз перечитывая вступление. «Ну и дальше что делать?» — подумала она, — « В этом месте я уже сто лет не была, ни фотографий, ничего, как мне сдавать работу без материалов?» Она привычно оглянулась на висящие у окна часы. Надо же, за столько лет комната не изменилась совсем, полузабытые движения казались обычными, тело само помнило, как надо двигаться и ориентироваться в пространстве этого дома. Минутная стрелка дрожала, не дойдя до отметки без пяти минут час. Еще рано для того, чтобы застать самый пик ночного праздника, но позже будет уже слишком поздно, надо еще прийти в академию в нормальном состоянии, а не шарахаться до утра по клубам. Луна решительно закрыла ноутбук, подхватила камеру, сумку, карманный диктофон и сбежала по лестнице вниз. В доме свет не горел — родители уже спали, и девушка как можно тише оделась и повернула ключ в замке. Уже довольно холодный осенний ветер ударил ей в лицо, заставив застегнуть молнию на не по сезону тонкой куртке. «В Шафране было теплее. Еще до квартала ехать битых полчаса, тогда совсем холодно станет», — с жалостью подумала девушка, торопливо идя по направлению к ближайшему метро. Луна пожалела, что оделась так легко, но возвращаться домой было поздно. «Сгоняю быстренько и сразу вернусь», — решила она и поспешила к подошедшему поезду.
В пустой квартире безответно орал телефонный звонок. Полусонный парень, еле разлепив глаза, пытался на ощупь найти безжалостную машину, которая требовательно разрушила его спокойный сон.
— Какая сука в такое время… — ворчал Шторм, переворошив половину вещей в комнате. — Вот он, наконец-то. Я слушаю…
— Быстро к клубу «Пантера». Оружие с собой, чтоб одет был в гражданке. Бегом.
— Что происходит…
В трубке раздались частые гудки.
