— А цель у овцы — она вообще гуманна? — Гуманна... в понимании Овцы. Харука Мураками "Охота на овец".
Территория Эдема надежно защищена нерушимым уставом. Любое нарушение нижеуказанных правил карается со всей суровостью.
Клуб есть суверенное, независимое государство в государстве, со своими нормами и законами. На его территории не действуют внешние постановления, исходящие от правительства утопической Республики.
Эдем. Потрясающее название для местечка, в котором околачиваются сильные мира сего. Забавно. Ибо так называемый райский сад еще никогда не топтало такое количество чертей. Словно кто-то из них свергнул самого Господа и устроил настоящую оргию. И это при условии, что здание располагалось на небольшой малоприметной улочке Маркиза Набериуса. Примечательно, что название самого клуба варьировалось в зависимости от персонального к нему отношения. * Какой-то сомнительный графоман, наживающийся на благосклонности Королевы, любил называть свое пристанище для вдохновения Лавкой чудес. Красивая отсылка к единственной прочитанной им книге Жоржи Амаду; даже очень уместная. Особенно, если взять во внимание тот факт, какие чудеса там порою творились. Словно коллекция древностей, давно вышедшая из моды, демонстрировала свои самые худшие достоинства.Территория клуба также считается нейтральной зоной (любые личностные, межличностные или межгрупповые конфликты запрещены). Нарушения порядка воспрещены.
Злоязычники получали нездоровое удовольствие, когда смаковали уничижительное слово Псарня. По их мнению, это идеальный приют для бешеной свиты высокомерной суки, возомнившей себя царицей, что пользуется благосклонностью Кардинала. Тут реакция была однозначной: мужчины, явно страдавшие от переизбытка комплексов, посмеивались над потешной игрой слов в компании таких же кастратов. Женщины, в свою очередь, ненавидевшие тамошний бомонд из-за невозможности в него попасть, во всеуслышание заявляли, что за собаками нужно убирать не только на улицах.В клане существует вполне четкая и незыблемая иерархия.
Однако неизменным во всем этом круговороте людского скудоумия оставалось одно — яркая надпись на табличке, прибитой к кирпичной стене. Можно называть это место как душе угодно, но оно все равно будет гордо носить ошейник с золотым медальоном, на котором темно-красными буквами выгравировано: Эдем. Некто из местного сборища даже представил на всеобщий суд веселый каламбур: «Рай в шалаше, Ад во дворце или блаженство в скромном сочетании того и другого».Любой человек, находящийся на территории клуба, считается неприкосновенным как для властей, так и остальных участников.
Разумеется, большинство людей отдавали предпочтение последней тенденции. Для них Эдем — это пища и кров, безопасность и окрыление, стабильность и умиротворение. Эдем — это дом. В него не зайдет посторонний, его не отберут за неуплату налогов, его вообще никто не заберет. Поколения сменятся, наступит конец света, НАТО пошлет в Город войска, но здание выстоит.Стать членом клуба может любой желающий, готовый приносить пользу всей общине.
Мало кто бы подумал, что старомодное строение в индустриальном стиле, находившееся недалеко от центра, спрятанное в одном из внешне неприглядных кварталов, зажатое между готической церковью и заброшенным складом (впрочем, считавшимся таковым лишь по документам), и есть та самая обитель Адама и Евы. По другой стороне улицы расположились заброшенные офисы, малопривлекательные хостелы и необитаемые квартиры, перекрывающие вид на парк и реку. Но это мало кого волновало. Постояльцам Эдема было выгодно скрываться от посторонних глаз. Временами они радовались, что все СМИ давно куплены правительством и мало интересуются повседневными заботами добрых граждан.Все члены клуба обязаны уважать его устав.
Полицейские машины редко патрулировали окрестности. И дело не в том, что большинство умелых служителей порядка, включая высшие эшелоны, завтракали, обедали и ужинали в Эдеме. Нет. Им просто не было смысла тратить время на пустые короба (по документам) и мормонов (по убеждениям), а нешумные собрания в неприметном клубе того не стоили. Все-таки Эдем — частная собственность. Владельца никогда не видели, но доверенность с подписью, выписанная на имя Виктории, все же не позволяла усомниться в его существовании. При огромном желании никакой опытный юрист со стажем не найдет лазейку во многочисленных договорах. Потому что их составляли не менее сведущие нотариусы и обрабатывали матерые законники, любившие вечерами поиграть в бильярд и послушать заманчивые гонорарные предложения за стойкой бара — в общем, насладиться всеми привилегиями райских кущ. Таким образом вокруг уютного клубного гнездышка были воздвигнуты стены из самого прочного материала — закона. Конечно, в этой стране его чтили меньше всего, но рисковать не стали бы. Коррумпированные чиновники, привыкшие нарушать все легитимные принципы, или же прописывать их под себя, не переставали удивляться тому факту, что сторонники всего эдемского до сих пор ходят без нимбов и ряс. Мир не видывал подобных святош, ратующих за справедливость, со времен шествия Мартина Лютера Кинга. Но на самом-то деле там господствовали лицемерные аристократы без гроша за душой, посредственные сочинители и авторы дешевого бульварного чтива, контрабандисты, менялы, отставные военные, искалеченные ветераны, неудавшиеся революционеры — в общем-то, лучшие представители рода людского. А верховодит ими, или точнее — манипулирует — редкая сумасбродка, родившаяся в Республике, но ставшая чужой благодаря замужеству и многолетнему изгнанию.Предательство Эдема, равно как и самой Королевы, караются смертной казнью.
Либеральному политику и предпринимателю, судя по всему, не хватало проблем в личных делах. Нужно было обзавестись многообещающей спутницей жизни из древнего клана. Ведь самопровозглашенная королева претенциозного сброда раньше была никем. Девушка с немалыми родительскими средствами и амбициозными желаниями, но лишенная возможности действовать свободно в патриархальном государстве. Тем не менее, прожив множество лет за рубежом, в обществе, лишенном стереотипного мышления и гендерной дискриминации, она приобрела некоторый опыт и закалку. Но вот о заманчивых перспективах создать дивный новый мир пришлось забыть. На время. Прошло не меньше пятнадцати лет, прежде чем самоуверенная жена изгнанника превратилась в циничную вдову. Иного не следовало ожидать от человека, прошедшего все круги Ада.Весь мир у твоих ног.
Такова последняя фраза на серебряной табличке, висящей у парадного входа. Каждый, кто заходил внутрь, заучивал свод правил, как молитву. А в награду получал воодушевляющую цитату, призывающую всегда помнить одну простую истину. Эта идея принадлежала Маркусу Салливанну, хранителю всех кодексов, создателю второй Библии. Главный привратник клуба. Сейчас, сидя на кожаном диване, в центре огромного зала, в окружении апатичных курильщиков, он наблюдал за песочными часами — символом Эдема, расставленным по всем комнатам. Дождливая погода не располагала к общению. Чувствуя ненавистную сонливость, Маркус достал пузырек с таблетками и принял одну. Это поможет смягчить симптомы, но не избавит от них. Таково проклятие неизлечимой нарколепсии. Через десять минут весь песок наконец-то оказался на дне. Пора. Поднявшись с насиженного места, Консультант вышел из клуба и отправился в соседний дом. Старая испещренная трещинами дверь оказался незапертой. Как непредусмотрительно. Когда-то давно здесь уютно располагалось подпольное казино для тех, кто позднее объявил войну всем незаконным игорным заведениям по стране. Просто это не заплатило вовремя, а хозяин исчез без следа. Опустевшее здание, чудесно подходящее для натурных съемок фильмов ужасов, как ни странно, осталось нетронутым. Лет одиннадцать оно стояло без дела, пока дельцы смерти не нашли ему применение и не приватизировали под свои нужды. Снаружи — убогий выродок архитектуры, внутри — склад ненужных ящиков и коробок, а в глубоких недрах — пыточная для неугодных. Люди из общины панически боялись подходить к Арсеналу, как его именовали среди своих. Но на самом деле оружие там почти не хранили. Обычно благодарные клиенты просили сохранить их разнообразный товар взамен на услуги в будущем. Особого труда это не составляло. Наоборот, открывало новые возможности сотрудничества с разными организациями. Пройдя сквозь ряды нескончаемых сундуков, лотков, строительных материалов и коробок, Маркус подошел к неприметной железной двери, сливающейся со стенами, и потянул массивную ручку на себя. Спускаясь по винтовой лестнице все ниже и ниже, он неоднократно оборачивался. Серый плащ волочился за ним, собирая всю пыль с остроконечных ступенек. Не стоило спотыкаться в подобных местах. По необъяснимой причине, воздух в самом низу становился удушливым, а помещение приобретало красноватый оттенок. Если кому-нибудь понадобится вдохновение для изображения Ада на земле, то можно смело приходить сюда. Аккуратно придерживаясь рукой за перила, Салливан медленно шел по ступенькам, чтобы побыстрее достичь конца этого невыносимого лабиринта Минотавра. Его в любой момент мог охватить приступ. Отдышавшись, советник все же вырвался из сдавливающих грудную клетку тисков. — Все еще боишься темноты? — голос, задавший неуместный вопрос, разнесся по огромному залу. — Я не удивлен. — Я не проводил половину жизни в окопах, полных червей и человеческих останков, — стоявший спиной мужчина, увлеченный собственным занятием, никак не отреагировал на язвительный комментарий. — Ты помнишь, что твой час истек, Илай? Издав недовольное утробное рычание, военный отошел в сторону, предоставляя вошедшему шанс вынести мнение о проделанной работе. Перед глазами адвоката, изъеденными едким красным дымом, предстала неутешительная картина: жертва, привязанная к непрочному стулу, изнывала от глубоких кровоточащих ран. Под ним образовалась целая лужа крови вперемешку со свежими сгустками. Цена предательства, нарушение последнего закона. — Жив? — поинтересовался Маркус, брезгуя подходить ближе. Он хорошо знал перебежчика. Никто бы не сумел предположить, что с такой блестящей характеристикой тот окажется простым шпионом. Шестеркой в большой игре. — Пока что, — подтвердил Данбар, опустившийся на скамью. Он умел калечить людей, оставлять их еле живыми. Казалось, он был способен вырезать сердце и заставить его биться до тех пор, пока нужная информация не будет получена. Профессиональная машина для убийств. Животное. — Толку никакого, но это передашь Виктории. Внимательно изучив список имен, Салливан кривовато усмехнулся. Иного не следовало ожидать от Волкера. Углубившись в чтение, советник не сразу заметил, как предатель начал громко стонать и дергаться. Илай, словно четко заведенный механизм, подскочил и бросился к нему с ножом. Один взмах. Потребовался всего один взмах, чтобы из яркой полосы на шее вытекли скудные остатки жизненно-важной жидкости. — Омерзительно, — вздрогнув, Консультант наклонил голову, но не отвернулся. Он сам когда-то убил человека и уже не имел права лицемерить. Очередная маска спала. — Да, — не отличаясь особой словоохотливостью, мучитель подбил ножку стула, тем самым повалив обмякшее тело на пол. После этого он направился в дальний угол. Темные волосы, слипшиеся от пота и чужой крови, были тщательно вымыты в установленной неподалеку раковине. — Слабое звено. У нас таких раскалывали за пару секунд. Подвешивали за конечности и выкручивали суставы. — В твоем распоряжении был целый час. Стареешь. Щипцы, раскиданные в произвольном порядке, испачканные цепи, болтающиеся на крюках; тесаки, гвозди, грузы — все либо валялось на грязном полу, либо в железных подносах. Содержание одного из самых разыскиваемых военных преступников имело свои преимущества, но явно не моральные. Закончив процедуру омовения, Данбар посмотрел на себя в зеркало, а затем снял с гвоздя крестик и надел на шею. — Пусть пришлют чистильщиков, — попросил убийца, принявшийся начищать орудие пыток. — Скажи Виктории, что беспокоиться больше не о чем. — старое радио, стоявшее в углу, неприятно захрипело и привлекло к себе внимание. Оно заглушало крики. — Ответь на вопрос: если бы тебе представился случай убить любого, кого бы ты выбрал? — спрятав лист в карман, юрист направился к выходу, однако остановился на половине пути ради интересующего его дела. — Волкера. Исчерпывающий ответ. Загробную тишину прорезали шипящие звуки с отдаленным намеком на музыку. Настроив антенны, Илай размял плечи, сел на один из ящиков и уставился в пустоту. Книга, валявшаяся под ободранной табуреткой, была бережно поднята и положена на стол. Красующийся на кожаном переплете крест покрылся красноватым налетом. Каждая страница хранила следы чьей-то крови. Углубившись в чтение Библии, палач не заметил, как остался совершенно один. Не считая, конечно, бездыханного тела. Плотно затворив за собой двери, Маркус облегченно вздохнул. Контакт с удушливым помещением прервался. Осталось сыграть роль недоброго вестника и сообщить самую очевидную новость о причастности Кардинала ко всем затруднениям клуба. Если груз не вытащить прямо сейчас, произойдет страшная катастрофа. Нельзя этого допустить. На улице смеркалось. Зажглись одинокие фонари, едва освещавшие квартал. Плотнее закутавшись в пальто, мужчина подошел к входной двери и постучал. Его никогда не осматривали, не требовали предъявления карты или других бумажек, удостоверяющих личность. Все знали правую руку Королевы, волка среди псов. Стойка из красного дерева, стоявшая в центре узкого коридора, напоминала ресепшн отеля. Человек, одетый в выглаженную жилетку бордового оттенка, больше походил на крупье, нежели на консьержа. Позади него находилась ключница со свободными и занятыми ячейками. Как ни странно, ключи от главного кабинета висели на своем месте. — Виктория у себя? — Уехала около получаса назад, — со скучающим видом ответил женоподобный мальчишка, явно пресытившийся бессмысленным занятием. — Никаких указаний не оставляла. — Замечательно, — стиснув зубы, Салливан ударил кулаком по столешнице. Звонить сейчас не имеет смысла. Если она ушла, ничего не сказав, то таковы обстоятельства. В таком случае беспокоить ее не стоит даже в критических ситуациях. — Черт бы вас всех побрал.Республика, несколько лет назад.
Светское общество. Аристократия. Цвет нации. Кто их придумал? Кто дал им право распоряжаться государством? Решать, кто чего стоит? Разделять людей на классы и определять судьбу каждого отдельного человека? Чушь! Они — ничтожества, способные лишь насмехаться над себе подобными, рассуждать о тяжелой политической обстановке за бокалом вина, да пережевывать свежие сплетни. Общество потребителей собственной псевдо-эстетики, не представляющее из себя ровным счетом ничего. Волкер ненавидел их всеми фибрами души. На то было много причин, но основная заключалась в принадлежности к среднему классу. Когда тебе годами навязывают мнение о том, что ты ничего не стоишь, то поневоле начинаешь веровать во все услышанное. Но сильные личности, с несломленным боевым духом, к коим причислял себя Мануэль, до конца борются за выживание в этом жестоком мире. До полуобморочного, близкого к смерти состояния. Начиная обычным государственным служащим, фактически мальчиком на побегушках, шустрый юнец заполучил покровительство важных шишек в политическом мире (которых он впоследствии уничтожил). Многие отмечали его необычайный ум, умение анализировать, составлять грамотную детальную картину, вести переговоры и очаровывать. Да, пусть его не научили, как правильно пользоваться восемью вилками, разложенными на столе в шахматном порядке, как вежливо обращаться к любовницам полезных деятелей, кого называть по именам, а кого — по титулам; это не играло значительной роли. Амбиции и перспективность — вот, что превыше всего. Оценив вышеперечисленные качества по достоинству, чиновники стали приглашать Армана на разного рода встречи, конференции и закрытые собрания. Сегодняшний день не стал исключением. С утра телефон разрывался от сообщений с требованием посетить очередное мероприятие, тем самым уважив крупного инвестора с десятками фондов за спиной. Увидев в этом блестящую возможность не оставаться дома, Волкер откликнулся на зов. Ему не составило особого труда доехать в другой конец Города, невзирая на пятничную загруженность дорог. Это в его же интересах. За пару часов открытое пространство, предназначенное для своеобразного торжества, заполнилось разношерстной публикой. Писатели, актеры, телеведущие, спонсоры, толстосумы, министры — все играли по правилам. Большинство ожидали прибытия Президента, но тот в последний момент принес извинения. Впрочем, интересных гостей хватало и без него. Мануэль входил в их число. К нему подходили с большим удовольствием, обменивались соображениями относительно того или иного события или просто поздравляли с чем-то несущественным. — Вы читали новую книгу бывшего кандидата? — спрашивали одни. — Мне кажется, написано весьма сносно, но вот сама идея стара как мир. — Вы смотрели недавно вышедшее продолжение сериала, выигравшего престижную премию? — интересовались другие. — На мой взгляд, первый сезон куда лучше. — Конечно, конечно, обязательно позвоните мне, — сообщали третьи. — Вот моя визитка, набирайте в любое удобное время. Но все стремительно закончилось. Разговоры резко оборвались. Внезапно повисшая тишина начала смущать всех присутствующих, одновременно уставившихся на вышедшую из невзрачной машины женщину. Изысканная в деталях, утонченная в движениях и исключительная в вежливости. Она произвела фурор, стала едва ли не самой обсуждаемой фигурой не только всего вечера, но и Столицы. — Вдова бывшего дипломата решила вернуться домой? — облизнувшись, произнес один из тех, кого принято называть падальщиком. Такие питаются свежей мертвечиной, обгладывая кости до самого основания. — Какой интересный поворот событий. — Кто это? — случайно оказавшись рядом, Арман вполоборота наблюдал за удивительной гостьей. — Ее зовут Виктория. Родилась и жила здесь. Потом вышла замуж за денежный чемодан и уехала на восемь лет. Ее мужа считали важной персоной, прочили в лидеры страны, но затем объявили вне закона. Чтобы не было соблазна вернуться обратно и устроить революцию. — Это больше похоже на паранойю, — фыркнув, Мануэль пожал плечами, после чего взял с подноса два бокала и направился в сторону истинной королевы этого бала монстров. — Добрый вечер. Меня зовут Арман Мануэль Волкер. — протягивая бокал, мужчина широко улыбался будущей сопернице. — Какое необычное имя, — Маргулис очаровательно улыбнулась в ответ, принимая дар и кивая в знак признательности. — Не уверена насчет второго имени, но, кажется, первое с немецкого переводится как воин.Республика, наши дни.
— Помнишь нашу первую встречу? Она произошла именно тут, — поправив булавку на галстуке, Арман вышел из машины и, открыв заднюю дверь, галантно предложил даме руку. — А ведь ничего, в сущности, не изменилось. Ни общество, ни окружение, ни декорации. Даже мы с тобой остались все теми же. — Люди не меняются, Виктория, со временем они учатся тоньше лгать, — затянувшись, неистовый оратор выпустил никотиновое колечко и проследил его траекторию вплоть до исчезновения в ночном небе. — Не верь тем, кто скажет иначе. — А как же такое понятие как катарсис? — парировала Маргулис, не отстающая от оппонента по количеству выкуренных сигарет. Однако на сей раз проницательный кавалер явно оказался в тупике. Все-таки разница между ними иногда ощущалась. — В результате сильного эмоционального потрясения или пережитых страданий человек может измениться. — Значит, это называют катарсисом? — будущий советник Президента саркастично хмыкнул. — Что же, жизнь порою причудливее вымысла. — Просто люди не меняются, — напомнила Виктория, заходя в ослепительную, сияющую прожекторами бутафорию. По-другому этот рассадник скверны назвать нельзя. Занимательный разговор тринадцатилетней давности произошел на террасе после окончания мероприятия. Они курили, выпивали, делились историями из прошлого, впрочем, не затрагивающих душевные раны. Кто бы мог подумать, что обходительный, амбициозный и достаточно неглупый юноша превратится в отчаянного манипулятора, тирана и самодура с навязчивой идеей мирового господства в рамкам небольшого государства. Как бы там ни было, но она тоже трансформировалась в циничную правительницу мини–королевства со своими законами. Они идеально дополняли друг друга. Сумасшедший тандем заклятых врагов с общими интересами. Описание, достойное пера Шекспира. Особенно его неутешительных финалов. Если бы не преданность друзьям, вдова бы давно наплевала на все условности и сдалась под давлением напористого любовника. Но это слишком легко. Сразу же направившись к барной стойке, Перри игнорировала всех доморощенных пустословов, желавших потратить ее время на абсурдные домыслы. Несколько докучливых репортеров пришлось отослать прочь уже при помощи слов. Наличие этих шакалов на подобного рода съездах внушало определенное беспокойство. Они всегда собирались в стаи, когда предчувствовали сенсационные заголовки. — Меня дважды спрашивали о тебе, — Волкер присел рядом, попутно заказывая два бокала коньяка. — Я исчерпал вдохновение по части глупых оправданий и решил присоединиться. — А раньше ты заставлял меня улыбаться каждому встречному. Что-то поменялось с тех пор? — Политика партии, — усмехнувшись, подтвердил Мануэль. Его спутница, как всегда, выглядела обворожительно. Легкое, ненавязчивое темное платье, едва достигающее колен. Чувство стиля ей никогда не изменяло. — Я оказывал тебе услугу на протяжении долгих лет. Благодаря мне ты завела нужные знакомства и смогла пополнить свою… коллекцию. И все шло по плану ровно до тех пор, пока ты не затребовала большего. — Не смеши меня, — на них то и дело акцентировалось внимание публики. Еще бы, ведь мало кому предоставляется возможность лицезреть союз вождей двух противоборствующих кланов. Занятная пара, дисгармоничная и идиллическая одновременно. — Благодаря мне ты получил шанс избавиться от нашего общего друга, но позднее благополучно забыл об этом и начал третировать меня. — Не говори, что тебе это не нравилось, — откинувшись на спинку стула, Арман прикрыл глаза и погрузился в живую музыку, всколыхнувшую еще не до конца атрофированные струны души. Виктория не стала пререкаться дальше. Можно заняться этим позже. Оставив мужчину наедине со своими мыслями, Королева уделила пару часов ничего не значащему общению с местным бомондом. Искусство, политика, спорт, финансы — неотъемлемые составляющие жизни. Разнообразие вытекающих тем позволяло присоединиться к любой братии, и терпеть не такой уж плохой вечер становилось гораздо легче. — Вижу, Вы увлекательно проводите время, — голос, ранее искаженный телефонной связью, показался знакомым. Гудвин. Подчеркнуто равнодушный во всем — одежде и внешности, — он не становился менее обаятельным. — Пришли с Кардиналом? Все настолько плохо? — Мне было не с кем пойти, — непритворно безразличный тон продемонстрировал, что с ее желаниями считались в последнюю очередь. Какая жалость. — Я задолжала, а он, в отличие от Вас, более настойчив в такого рода делах. — Сомнительное достижение. — Вам помогли с грузом? — сменив тему беседы, Виктория достала из сумочки пачку сигарет и попросила зажигалку. Интересно, каким образом он получил приглашение? Сюда обычно не пускали контрабандистов такого мелкого масштаба. — Я позвонил Вашему человеку, но он мало чем смог помочь. Груз застрял. Бесповоротно. До особого распоряжения вышестоящего. Единственное, что остается — ждать. Всегда ненавидел это делать. — Если Вас это утешит, я в точно таком же положении, — Маргулис усмехнулась, глядя на то, как собеседник поправляет упавшие на лицо темные пряди. — Проблемы возникли из-за нового начальника. Рано или поздно он придет к общему знаменателю суммы, которая ему потребуется на жизнь, и не будет тормозить весь процесс. Рассмеявшись, Гудвин плотнее укутался в серое пальто. Холодный зимний ветер не достигал открытого пространства, спрятанного между зданиями, но пронизывал до костей. Устраивать такие встречи на свежем воздухе — не самая удачная идея. Поэтому существовал бесплатный бар под эгидой благотворительности. Впрочем, с бонусом в виде скучных разглагольствований. Как сейчас, например. Разговор, начатый скорее от скуки, перерос в оживленное обсуждение незначительного вопроса. Волкер, наблюдавший за происходящим со стороны, резко отодвинул пустой бокал и вскочил с места. На ходу очищая пиджак от несуществующих пылинок, он умышленно громко поприветствовал одного из старых знакомых, стоявших в дальнем углу. Уловив явную угрозу в голосе Регента, Перри отступила назад и склонила голову в знак мнимой покорности. Это не ускользнуло от проницательного валютчика, изобразившего гримасу отвращения. — Полагаю, ты нашла новый экземпляр для своей коллекции? Предыдущие мне нравились больше, — Советник встал меж двумя людьми, возвышаясь и не скрывая своего превосходства. По всей видимости, беглый осмотр потенциального соперника не произвел на него особо впечатления, так как Мануэль сразу же протянул тому руку. — Арман Мануэль Волкер. — Себастьян Гудвин, — задержав сигарету в зубах, мужчина принял крепкое рукопожатие. Даже чересчур. — Мы раньше не встречались? — Я знаком со многими людьми. Но ты не особо примечательный, — оскалившись, политик тут же всем корпусом повернулся к отстраненной Виктории. — Просвещаешь несведущих гостей в тонкостях общественно-политической деятельности? Или дискуссия о марках сигарет куда более захватывающая? — Ни то, ни другое, — наконец-то отозвалась Королева, туша окурок в пепельницу. — Он лично знал Майкла. Мы говорили о нем. — Да, благородный был человек, — подтвердил Гудвин, попутно наслаждаясь реакцией оппонента: расширенные зрачки и плотно сжатые кулаки выдавали Волкера. Парадоксально, ведь он считался безэмоциональной машиной, исполнителем самых жестоких приказов. И такая банальная ревность? Воистину, эта женщина способна затуманить любой рассудок. — Жаль, что погиб так рано. — Несомненно, — проскрежетал Арман, в упор смотря на зарвавшегося торговца дешевками. — Большая потеря. — Думаю, на сегодня хватит приятных воспоминаний, — вмешалась хозяйка клуба, при этом кладя ладонь на грудь застывшего в агрессивной позе любовника. Она стала своеобразным катализатором тепла, вернувшего безумца к реальности. — Нам пора. Доброй ночи, мистер Гудвин. С этими прощальными словами, напомнившими о том злополучном вечернем звонке после неудавшегося ужина, Виктория повела своего драгоценного спутника к выходу. Как всегда, оставляя за собой незабываемый шлейф духов и горьковатого послевкусия.Республика, главный порт.
Они осторожно обступили крупный железный контейнер. Один из тысячи. Пока что все шло по плану. Из темноты постоянно возникали фонарные лучи, освещавшие пространство и окружающих. Оттягивать время не хотелось, однако все почему-то медлили. Будто предчувствовали, что совершают нечто важное. Выворачивают наизнанку всю подноготную, вытаскивают наружу страшные тайны. Один из присутствующих все же рискнул первым совершить то, что позднее назовут неправомерными действиями. Контейнер вскрыли, а затем извлекли наружу несколько прямоугольных ящиков небольшого размера. Деревянные, пластмассовые, металлические — на любой вкус. — Разбивай, — начальник отдал приказ, не подлежащий обсуждению. На него надавили сверху. Выбора не оставалось. Искромсав внешнюю оболочку ценного груза, нарушители предусмотрительно отступили. Худшие опасения подтвердились. Неважно, кто обладал информацией относительно содержимого коробов, но он оказался прав. Оружие. Всевозможные виды. — Твою мать, — выругался управляющий, ошарашенно вытаращив глаза на выпавший груз. — Звоните в полицию.