Свора

Imperatorem stantem mori oportet/императору надлежит умереть стоя.

      Его преследовали днем и ночью. На него объявили охоту, а за голову назначили щедрую награду. В долю секунды весь мир перевернулся, погрузился в хаос. Люди обезумели, превратились в самых настоящих тварей с единственным желанием – нагнать добычу и выпотрошить до основания. Ведь от этого получаешь неописуемое удовольствие, особенно когда смакуешь чью-то печень. Человека ничего не отличает от животного в такие моменты. Потому что пробуждаются древние инстинкты и азарт плещется в крови, как старый добрый скотч.       Для пущего абсурдизма не хватало лишь плакатов, изображающих главную проблему человечества в приглушенных желтых тонах с выделяющейся черной подписью "Wanted". Или же трех билбордов на границе Республики с обличающими слоганами о вреде такого продукта, как Себастьян Гудвин. Ибо он предал всех: Родину, добропорядочных граждан, собак на тротуарах и себя самого. Своими действиями он нанес жутчайший удар по безопасности государства, пошатнув все каноны. Странно, что его еще не отлучили от церкви или не упрятали в соответствующие учреждения.       Да в сравнении с ним сам Нерон, сжигающий крестьян ради собственной утехи, достоин возведения в лик святых. Жаль, что с мощами Гудвина не будут разъезжать по городам и странам, выставляя их напоказ и позволяя облизывать всем, кто приобрел свечечку на входе. Не хотелось бы расстраивать их или оскорблять чувства верующих, намекая на то, что они, возможно, соприкасаются языком с непонятной частью тела, и вряд ли она в действительности принадлежала тому, чье имя написано на табличке.       Впрочем, кому какая разница?       Гудвин постоянно размышлял об этом, когда выдавалась свободная минутка, а такое бывало очень редко. За ним неустанно следили, не давая передохнуть. Целые скопища гвардейцев, вооруженных до зубов, могли спокойно вломиться в чей-то дом и без предоставления формальных документов перевернуть все, в надежде найти поганого беглеца. Шокированные жители молча сносили все эти нерегулированные набеги, после чего смиренно подбирали опрокинутую мебель. А вот смельчаков с тревожным боевым духом валили на пол и обрабатывали дубинками или прикладами.       И ради кого? Обыкновенного валютчика и недоконтрабандиста, попавшего в эпицентр борьбы двух кланов? Вот что происходит, когда пытаешься увиливать за красивой женщиной с целым арсеналом в подвале и ордой злобных бойцовых псов на заднем дворе. Следовало выбрать более доступный вариант или сходить в местный бордель и снять напряжение стандартными методами. Но нет. Надо обязательно ввязаться в игру с предрешенным исходом и неравноценными силами противников. Иными словами, выйти в центр арены, где сражаются два громадных быка, и нарисовать у себя на груди красную мишень.       Почему бы и нет? Он же переродился, стал другим. Получил повышение и продвижение вверх по карьерной лестнице. От заурядного менялы долларов, злотых, евро и прочей лабуды до торговца оружием с незаконными формированиями. Журналисты быстро смекнули что к чему и раздули сенсацию, дабы поживиться на эксклюзивных новостных заголовках. Красивое же зрелище: "Любовник Королевы из Эдема заключил многомиллионную сделку с боевиками на Востоке". Обворожительно. Будто бы в Городе мало подпольных диверсантов – просто зайдите в Парламент и найдете как минимум всех.       Однако всем плевать. Общественность окрестила невинного Себастьяна и вынесла приговор в виде смертной казни. Поэтому по его следу пустили так много ублюдков с ищейками. Приказ один: найти и, в случае сопротивления, уничтожить. Можно, конечно, доставить во дворец правосудия, но лучше стрелять на поражение. Ни к чему отвлекать законников от важных обязанностей, иначе они совсем расслабятся и перестанут облапошивать налогоплательщиков.       Какая жалость.       Но Гудвину приходилось волноваться из-за куда более серьезных проблем. Во-первых, его могут и даже жаждут застрелить, свалив при этом чужую вину за нарушение оружейного эмбарго. Хотя он в глаза не видел все эти пресловутые контейнера с гранатами, минометами и другими находками для шпионов. Во-вторых, Себастьяна не объявят великомучеником и не повесят портрет на стене в одной из этих миловидных захолустных церквушках. В-третьих, политика снова его настигла. Он уже становился жертвой себялюбивых сладкоголосых болтунов, обещавших вечную жизнь и амброзию в качестве каждодневного бонуса, но закончилось это тюрьмой. К несчастью, в данной ситуации все может завершиться куда банальнее.       Какой синоним к слову плаха?       – С кем ты тут разговариваешь? – знакомый шепот вторгся в личное пространство и резко вытащил из рассуждений о несправедливости жизни. Через пару секунд хозяин голоса слегка приоткрыл люк, пропуская внутрь яркую полоску света. – Заткнись. Я слышал сирены – они уже рядом, прочесывают улицы и кварталы.       – О, ты же пригласишь их в гости? Здесь места на всех хватит, – съязвил Себастьян, попутно заслоняя себя рукой от выжигающей лампы. Его заперли в подвале одной из конспиративных квартир, где в свое время скрывался сам Президент, будучи в опале.       Где-то снаружи раздались выстрелы, заставившие спасителя действовать немедленно: захлопнув дверцу убежища, он тщательно замаскировал ее ковром, а потом придвинул изношенный красный диван чуть ближе. Разобравшись со всем необходимым, мужчина налил себе немного виски и приготовился ждать непрошеных гостей. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стук в дверь оповестил о приближении опасности. Но это не смутило нарушителя закона, натянувшего на лицо гостеприимную улыбку, так подходящую для классической внешности правильного парня.       – Добрый вечер, чем могу вам помочь? – поморщившись от беспощадного фонаря, выставленного вперед, защитник обездоленных контрабандистов вопросительно взглянул на новоприбывших. Те, в свою очередь, подозрительно оглядывались.       – Вы здесь живете? – говоривший знал ответ на вопрос. В этом месте не живет никто. Известный во всей Республике приют опальных государственных деятелей или их родственников мог бы давно стать музеем. Каждый оставил после себя какой-нибудь след, будь то царапины на паркете, пятна на матрасе или окурки в пепельнице со сколом.       – Нет, работаю, – с этими словами подозреваемый извлек удостоверение личности. Агент СБР. Эта корочка внушала благоговейный страх в сердца простых смертных. – Какие-то проблемы?       – Никаких, – произнес мужчина без опознавательных знаков. В быту их именуют звероловами. – Вы видели этого человека? – портрет самого разыскиваемого преступника страны вывешивали едва ли не на каждом углу, поэтому рассматривать его смысла не было. – Нам сообщили, что последний раз его видели в этом районе.       – Неужели? – удивленно вскинув брови, Мэтт наконец-то полностью открыл дверь. Ради должного доверительного эффекта. – Я сам выслеживаю его уже пятый день. Но мой подход не настолько… радикален. – намекая на недавнюю перестрелку и висящий на плече собеседника автомат, агент таким образом выигрывал время. Личная гвардия какого-то кичливого сукиного сына не осмелится перешагнуть через охраняемый порог.       – Удачной охоты, – не представившийся враг слегка наклонил голову в знак уважения перед другим соперником. Но он даже не подозревал о том, что цель еще никогда не была так близка.       Они познакомились в средней школе. Мэттью Раф, блистательный и послушный ученик, любимчик всех преподавателей и тот самый пример трудоголизма, в который Вас тыкают носом на собраниях. Он мечтал стать идеальным полисменом, съедающим по коробке пончиков в день и превознося сей дивный новый мир вкупе с образцовой системой. Но стал очередной сломанной марионеткой, работающей за баснословные гонорары и перспективу избивать несчастных сторонников свободы слова раз в неделю. А вот Себастьян Гудвин, прилежный раздолбай и сплошное огорчение, весьма далекий от идеалистических представлений, свою мечту исполнил. Вот только из них двоих убить почему-то хотят именно его.       Где справедливость?       – Не представляю, как сильно нужно было кому-нибудь насолить, чтобы на тебя спустили эту грязь, – испытывая подсознательную ненависть к наемникам, Раф фыркнул и прислонился спиной к стене.       – Они все думают, что я причастен, а точнее – ответственен за создание нового Иран-контрас. И не лги, что не видел ту сраную пресс-конференцию, иначе я разочаруюсь в тебе, Мэтти. *       – Я говорил тебе не приближаться к ней. Предупреждал, как это опасно, – причитал занудный избавитель. Но он имел право. – Ты не послушал. Ты никогда не слушаешь.       – Как думаешь, Нерон действительно отравил собственного брата на пиру? – будучи подростками, они постоянно вели оживленные споры на исторические темы. Как иногда хотелось вернуться к тем беззаботным часам, когда мир еще не разваливался на части, а треклятый лучший друг не носил в нагрудном кармане пистолет и значок с перьями.       – Вполне вероятно. А еще он приговорил своего учителя Сенеку к самоубийству. У вас с ним судьбы могут сойтись в любой момент.       – С тобой невыносимо скучно, – пожаловался валютчик, разминая затекшие конечности. Просидеть в темноте и сырости пару дней и не сойти с ума – задача поистине невыполнимая. – Понимаешь, почему я так отчаянно жаждал общества госпожи Маргулис? С ней хотя бы весело.       – Особенно после того, как она тебя подставила.       – У всех бывают плохие дни. К тому же, я уверен, что за мной охотятся не ее люди, а Волкера, – имя, магическое по своей натуре, произвело на агента особое впечатление и вынудило кожу покрыться мурашками. – Просто наш Серый Кардинал страдает от принудительного воздержания. Представь, каково ему. А я стал невинным катализатором его безудержной агрессии. Вся эта ситуация с грузом, несомненно, прискорбная, но…       – Прискорбная?! – несмотря на угрожающе приглушенные нотки, помещение дрогнуло от громкого смеха. – Люблю твое неиссякаемое чувство оптимизма. Оно меня особенно порадовало, когда ты вломился в мою квартиру посреди ночи и начал умолять спасти твою шкуру.       – Мы же здесь. А значит, у меня все еще есть мизерная надежда на Оскар, – последовав примеру товарища, Себастьян рассмеялся. Впервые за адски тяжелую неделю. – И не смей говорить мне, что не был рад вырваться из повседневной рутины и провести пару дней в компании старого приятеля.       – Не благодари, – уставший Раф убрал со лба вспотевшие светлые пряди, выбившиеся из общего пробора. – Каков план? – вот этот поганый вопрос, висевший в воздухе с самого первого мгновения. Гудвин вздохнул и ударился затылком о деревянную перекладину, рассчитывая получить сотрясение и отключиться на пару лет. Впоследствии он очнется не в грязном подвальчике размером с гроб, а в какой-нибудь больничной палате, где ему сообщат о гибели правящего режима и торжестве демократии.       Такое в кино часто случается.       – На самом деле, я бы перекусил. Вчерашний паштет еще остался? – гробовая тишина, нарушаемая легким потрескиванием деформировавшихся деревяшек, свидетельствовала о желании получить вразумительный ответ на довольно серьезный вопрос. Можно поспорить, что именно сейчас лицо Рафа исказил фирменный взгляд. Взгляд благочестивого епископа, заставшего служку отнюдь не за молитвой. Без этой фишки не обходилась ни одна их школьная шалость. – Я подумываю обратиться за помощью к старым знакомым. Они мне должны и не смогут отказать в такой маленькой просьбе.       – Я не смогу вечно прикрывать тебя. У меня есть работа, обязанности…       – К этому списку могла бы с легкостью добавиться графа личной жизни, если бы ты пошел с Кэрол Мелоуз на выпускной, – услужливо напомнил контрабандист, испытывающий сентиментальные порывы с промежутком раз в несколько лет. Нависающий над головой меч инквизиции творит и не такие чудеса.       – По крайней мере, я знаю свое место и не зарываюсь на так называемых Королев.       – Как же тоскливо ты живешь, – прошептал Себастьян, постепенно закрывая глаза. Он быстро заснул, погружаясь в непроницаемый, защищенный со всех сторон купол. Выстрелы не проникали туда, как и тревожные образы звероловов с автоматами.       На следующее утро Мэттью подогнал к парадной небольшой мини-фургон, которым пользовались оперативники для перевозки необходимой аппаратуры. Тщательно продумав весь маршрут, двое нарушителей расположились в разных частях машины и двинулись в путь. Спокойно развернувшись и выехав с проклятого квартала, Раф испытал неподдельное облегчение. Как правило, оказание помощи приговоренному к смерти расценивалось как пособничество и каралось не менее сурово. Даже крепкие узы дружбы и нелепый школьный кодекс не стоили того, чтобы тебя подвесили на главной площади в назидание остальным.       – Мы на месте, – открыв заднюю дверцу, Мэтт снова превратился в должностное лицо, похожее на то, что изображено на значке. – Я остановился за пару кварталов, чтобы не привлекать внимания. Надеюсь, доберешься без происшествий и мне не придется приходить на опознание.       – Не волнуйся, я не доставлю им такого удовольствия. Спасибо тебе, Мэтт, я твой должник, – пожав друг другу руки, они расстались приятелями с одной тайной на двоих.

Через несколько часов.

      – Вот так я и забрел в ваши земли. Надеюсь, вожак не будет сильно против такого приблуды, как я, – избавившись от скопившегося в горле сигаретного дыма, Гудвин неотразимо улыбнулся. Перед ним сидело трое человек, внимающих рассказу и изредка переглядывающихся. – Так что, не соблаговолите ли вы провести меня к нему? А точнее – к ней? Нам бы не помешало побеседовать.        – Исключено. Уже сам факт того, что ты сидишь здесь, за нашим столом и свободно куришь, говорит о многом. Стоит проявить терпение, скромность и благодарность, – прорычал один из хранителей Эдема, чья нижняя челюсть непрерывно дергалась, словно ее хозяин не мог прожевать стейк.       – Не хочу показаться, как вы выразились, неблагодарным, но позвольте напомнить, что именно из-за вас всех я попал в эту передрягу. Если бы на кону стояла моя репутация, испорченная еще в две тысячи десятом году, то я бы держал язык за зубами. Но так как речь идет о вещи более ценной, именуемой в простонародье шкурой, я предпочитаю высказываться откровенно и без обиняков.       – С Викторией Вы не увидитесь, это решенный вопрос, – вмешался Маркус, перебив разъяренного коллегу, не терпевшего протестов. С судьями в отставке всегда так – они до сих пор чувствуют себя в зале суда, где заправляют балом. – Но она с Вами может. – Гудвин демонстративно фыркнул. Как же иначе, ведь именно Короли назначают аудиенцию, а не наоборот. – Но точно не сегодня. И уж тем более не завтра. Однако мы получили распоряжение разместить Вас в клубе со всевозможными удобствами и сделать персональную ключ-карту.       – Иного я и не ожидал от Ее королевского величества, – едва подавив рвущийся наружу удивленный возглас, валютчик сделал еще одну затяжку. Ему нравилось окутывать собеседников ядовитыми парами и наблюдать за реакцией. Например, у вредного, вечно брюзжащего старика побагровело лицо и начался приступ кашля. – Отчасти, это искупает вашу оплошность. И прошу заметить – я не оперирую такими словами, как умышленный ущерб или хорошо продуманное коварство.       – У Вас нет доступа ко второму этажу, но можете наслаждаться бонусами первого и нулевого. Третий называйте своим домом или спальным местом – выбор за Вами. Комнату можете подобрать сами, – проигнорировав сознательный манипулятивный выпад в сторону Своры, Салливан продолжил вести себя профессионально. Он объяснял условия договора методичным хозяйским тоном. Ему нередко отводилась почтенная роль своеобразного ремонтника, исправляющего проблемы в нарушенных Викторией механизмах. – Позднее Вам принесут на подпись кое-какие бумаги, формальность, не более того. Также я постараюсь прислать к Вам одного человека, который лучше объяснит, что тут и к чему. Я же настоятельно рекомендую…       – Маркус! У нас проблемы! – разнесшийся по залу крик привлек внимание сидящих. Обернувшись, троица почтенных старейшин без особого энтузиазма встретила бегущего консьержа.       – Я слишком часто слышу эту фразу за последние пару месяцев, – запустив пальцы в растрепанные кудрявые волосы, адвокат ударил рукой по столешнице, а затем, поднявшись, поправил галстук. – Что на этот раз?       – Люди на проходной требуют пропустить их внутрь. У них оружие, – запыхавшийся мальчишка едва подбирал слова. Не вовремя он заступил на смену. Следует понизить его до лакея или улыбчивого швейцара.       – Развлекайтесь, мистер Гудвин, но не злоупотребляйте своим положением. Вы не гость, а заложник обстоятельств, – подмигнув новоявленной неприятности, юрист отправился решать другие. У входа его поджидали зеленые человечки в камуфляжах. – Доброго времени суток, господа! Чем обязан?       – У нас приказ обыскать здание, – прежде чем Маркус успел раскрыть рот, ему предоставили бумагу с собственноручной подписью главного судьи Верховного Трибунала, заверенную печатью. – Ордер.       – На кого вы работаете? – нарочно долго вытаскивая очки из кармана, Консультант попутно следил за жующим жвачку главарем шайки. – Мелкий шрифт, витиеватые формулировки и прочая ерунда. Какова основная причина вашего посещения?       – Стандартная проверка. Вашу организацию заподозрили в экстремистской и антигосударственной деятельности. Вы знаете, как это работает.       – За три года я уже успел забыть, – улыбнувшись, Салливан приготовился устраивать экскурсию по знаменитому клубу, однако появившийся из ниоткуда Данбар перегородил всем дорогу. На сей раз пса, спущенного с поводка, облачили в выглаженный белый пиджак с черной рубашкой. На секунду он даже стал похож на человека, но внутреннего монстра не скрыть за дорогими тряпками. Скорее это антураж, маскировка для заманивания невинных жертв. – Илай?       – Виктория попросила меня спуститься и помочь тебе. Сказала, что я точно пригожусь здесь.       Значит, у лидера имелся план. Уже неплохо. Ранняя безучастность Маргулис начала настораживать и посеяла смуту в рядах участников – им не хотелось в один прекрасный день проснуться в тюрьме. Или на виселице – тут уж как заблагорассудится вышестоящим. А с внутренней полицией мало кто хотел связываться. Они являлись неизменными проводниками на Ту Сторону. Законы, милосердие, нравственность, мораль, справедливость – все это неведомо карающей длани Большого Брата. Над его верными служителями никто не властен. Их методы весьма эффективны и приносят желаемый результат. А попытки договориться, невзирая на заманчивость гонорара или предлагаемой услуги, заканчивались плачевно.       – Они ищут груз, переживший пожар в Арсенале, – незаметно подхватив местного палача под руку, Маркус тем самым заставил его замедлить шаг и наклониться поближе. – Надеюсь, они не смогут преуспеть в этом деле? – его самого, заместителя чертового вожака, не посвятили в тайные махинации с исчезнувшими сокровищами. И это раздражало. – Иначе наша жизнь превратится в Ад, куда ты итак попадешь, но позднее.       – Боишься темноты и ее служителей? А ты стареешь.       Гудвин, заинтригованный происходящим, с неприкрытым любопытством разглядывал ворвавшихся без ключей-карт посетителей. Впрочем, им явно не нужно подтверждать свою личность. Этих ребят знали все: от самых трущобных районов Городка и отдаленных поселений на границе Республики до помпезных аристократических кварталов, откуда из окон нередко, ради потехи, выбрасывали дорогостоящую мебель или пачки купюр. Себастьян понимал, что они пришли не по его душу – их интересовала крупная рыба, которую можно потрошить до основания, до косточек и внутренностей с контрабандной икрой. Поэтому бесполезный меняла не представлял особой ценности.       Через пару минут залы и коридоры опустели. Несколько флегматичных незнакомцев показывались на виду, но вскоре удалялись со скучающим видом. Наверняка раньше стены клуба вздрагивали от неописуемой вакханалии, но нынешнее положение намекало на упадок. Теперь здесь можно было целомудренно почитать книжку или выпить в одиночку. Иными словами, либо стать философом и спиться, либо спиться и стать философом. А в этой поганой Своре еще кто-то придумал разделение на касты. Обдумывая произошедшие за двадцать четыре часа события, бездомный странник искал себе занятие. От телефона, увы, пришлось избавиться ради безопасности, а в технологичную эпоху это равносильно самоубийству.       – Значит, Вы пренебрегли моими словами, – вздрогнув от услышанного, валютчик поднял голову и встретился взглядом со старым знакомым. По-прежнему грузное тело, заплывшее жиром и едва перемещающееся в пространстве, буквально рухнуло в рядом стоящее кресло. – А я предупреждал. Но никто не слушает. – держа пальцами-сардельками пачку документов, мужчина начал аккуратно рассортировывать каждый листик. – Когда меня послали зарегистрировать нового члена клуба, я не поверил в увиденное. Это же тот молодчик из ресторана, смиренно ожидающий Королеву, а не ее приспешников.       – Вы тут работаете? – поинтересовался шокированный Гудвин, ожидавший встретить кого угодно, кроме персонажа из первой главы двухтомной трагедии. – В этом Городе есть хоть кто-то, кто не имеет отношения к Своре?       – Боюсь, нет, – плотные губы растянулись в некоем подобии мерзкой усмешки. – Теперь распишись здесь. – без колебаний поставив подпись на пяти разных экземплярах, Себастьян надеялся быстрее отделаться от неприятного собеседника, но тот не планировал уходить. – Мои поздравления, твоя душа официально продана Дьяволу. Постарайся его не разочаровывать.       – Да-да, я помню выдержки из Вашей воодушевляющей речи.       – Ты так до сих пор ни черта не понял, – сложив руки на выпирающем брюхе, не представившийся псевдо-наставник прикрыл веки. – У тебя есть право на одну ошибку. Конечно, зависит от степени вины, но впасть в немилость очень просто. Полагаю, тебе еще не успели рассказать местные мифы и легенды? Посвятить в детали истории? – презрительно фыркнув, контрабандист пожал плечами. – Значит, ты не слышал о первом человеке, посмевшем перейти дорогу Виктории Перри–Маргулис? Что же, тогда усаживайся поудобнее и слушай историю про Клиффорда Грэма.

Республика, несколько лет назад.

      Дядя уговорил ее остаться хотя бы на пару недель. Притереться к нынешнему обществу, побывать в эпицентре событий, стать свидетельницей интриг и скандалов, познакомиться с приближенными к Президенту или с ним самим, если повезет. В общем, прочувствовать вкус жизни, померкшей в связи со смертью супруга. Разумеется, Флоррик также преследовал собственную выгоду: привезти в страну вдову печально известного оппозиционера и ткнуть в это носом тех, кто его изгнал – значит, всполошить осиное гнездо и получить удовольствие. По этой причине он упорствовал в своем желании и расписывал племяннице ее перспективы остаться одинокой во всех черно-белых красках, а с ним у нее появится шанс начать новую жизнь.       Наконец, заручившись согласием строптивицы, Райджел стал разрабатывать план. Ввести Викторию в политику сразу не получится, хотя на ее популярности можно сыграть. Избиратели падки на такие романтические истории с привкусом несломленного боевого духа. Потому, для начала, следовало пристроить девушку в какую-нибудь фирму, желательно поближе к сильным мира сего и на весьма многообещающую должность. Случай подвернулся неожиданно – один старый приятель изъявил желание открыть филиал в Республике. Так как на тот момент в амбициозных работниках был недостаток, то два компаньона заключили своеобразную сделку.       – Значит, высшее экономическое образование? Любопытно, – с тоскующим видом рассматривая претенциозный диплом, бизнесмен все же рассчитывал на нечто большее, чем золотистый герб университета на черной обложке. – Имеется опыт работы в крупных компаниях и даже существует свой бизнес?       – На университет я потратила пять лет своей жизни. Впустую, – при этих словах мужчина повернулся в кресле и вопросительно взглянул на потенциальную сотрудницу. – Потом еще пару лет убила на практику, не желая вмешиваться в дела мужа. И самое золотое время припало на сотрудничество с Майклом. Вы наверняка о нас наслышаны.       – Несомненно. Вы вкладывались в развитие информационных технологий и запатентовали множество проектов. Работали в США, Японии, на Ближнем Востоке. Но я всегда думал, что это целиком заслуга Вашего спутника жизни. Всем известного идеалиста.       – Многие так думали, – вежливо улыбнувшись, кивнула будущая Королева, вынудив работодателя вспотеть от умственного напряжения. – Но мы были равноценными партнерами. И неизвестно, кто в нашей паре больше подвергался воздействию мечтательных порывов. Майкл предпочитал более практичные занятия в виде разработок и исследований, а я уже занималась внедрением. Нередко мне доводилось встречаться с такими же энтузиастами, как мы. Эти имена вам ничего не скажут, но, уверена, через пару лет они станут родоначальниками новой промышленной революции. Запишите или запомните имена таких людей, как Илон Маск и Стив Джобс и вложитесь в них, когда придет время. Не пожалеете.       – Ваш дядя оказался прав, – задумчиво склонив голову, очарованный Грэм откинулся назад. – Тогда два оставшихся вопроса: почему Вы продали свою фирму и, принимая во внимание весь успех, зачем Вам мы?       – Могу ответить сразу на оба – хочу начать все сначала.       Три года она работала как исправный, непогрешимый механизм. Возможно, именно благодаря ее стараниям фирма стала процветать и приносить неплохой доход. Вот только все закончилось плачевно. Однажды, обнаружив незафиксированное перемещение средств с одного счета на другой, Виктория задала вполне справедливый вопрос. Клиффорд прикрылся ошибкой производства, при этом пообещав во всем разобраться. Но катившееся вниз колесо уже невозможно остановить, если не сломать ему подпорки. Увлекшись расследованием из банальной упорности и желания сделать мир лучше, она вышла на людей, чьи интересы не стоило затрагивать таким наглым образом.       Попутно втягивая в свой крестовый поход во имя справедливости все больше невинных жертва, Перри уже не могла отступить. Колесо стремительно неслось в пропасть. И когда настал решающий миг, когда все взоры были обращены на молодую сумасбродку с пресловутым адвокатом, проклятым журналистом и чертовой контрабандисткой, Грэм испугался. Он пообещал помочь разобраться со всей этой грязью и покончить с порочным кругом жестокости, но в итоге сдал назад. Его запугали и велели забиться в нору, иначе последствия будут ужасными. Отступничество Клиффорда стало так называемым толчком для череды печальных событий: Салливана обвинили в убийстве и принудили скрываться от служб безопасности, мисс Кокс мгновенно собрала вещички и покинула страну, Вэнс отделался небольшим шрамом на щеке и предупреждением.       А Виктория…       В общей сложности на ее счету было четыре покушения за тот год. В конечном итоге ее упрятали за решетку и готовились отдать под суд с возможным смертным приговором. Если бы не магическое воздействие господина Волкера на разгневанного Президента, то от скандальной Королевы вряд ли бы осталась хотя бы кучка пепла. Простое везение или очередные игрища судьбы, но освобождение из-под стражи тоже сыграло свою роль. Выйдя на свободу, Маргулис пообещала отомстить тем, кто причинил вред ее соратникам. Так на свет появился проект Свора.       Клуб униженных и оскорбленных.

Республика, наши дни.

      – Думаю, ты догадываешься, что виновники произошедшего, за исключением недосягаемых, были медленно и методично уничтожены, – поставив печать на бумаги, рассказчик достал сигару, чтобы насладиться произведенным эффектом.       – А как насчет Клиффорда? Где его печальный финал? – Гудвин жаждал подтвердить все теории и догадки. Он часто представлял свою встречу с полулегендарной реакционеркой, за чьей спиной уже как минимум десятки поверженных врагов.       Это возбуждает.       – Клиффорд? Ох, с ним она поступила особенно жестоко. Виктория умышленно не трогала его, хотя это была самая легкая мишень из всех остальных, – мерзкий смех с характерным хрюканьем на миг прервал речь толстяка. Выпустив дым изо рта, он продолжил странно улыбаться. – Но нет. Нужно запугать добычу, превратить ее жизнь в настоящий Ад, заставить дергаться и озираться, медленно доводя до безумия. Ведь в конце концов она сама приползет с мольбой о пощаде и прекращении невыносимых страданий.       – Ей следует давать мастер-классы, – прокомментировал впечатленный Себастьян. Иного он и не ждал от великого вожака. Желая задать еще один вопрос, валютчик даже не заметил, как все вокруг пришло в движение. Двери распахнулись, выпуская наружу ищеек и их сопровождающих. В этот же момент на площадке второго этажа, явно предназначенного для обозрения поданных, появилась героиня недавнего рассказа. Она остановилась возле перил, положила на них руку, но не двинулась с места.       – Позволь рассказать тебе об идолах, которых ты так яро боготворишь, – поддавшись вперед, к уху отвлекшегося контрабандиста, член клуба перешел на заговорщицкий шепот: – Самым опасным из них по праву считается Маркус Слливан. Ты уже успел познакомиться с этим низкорослым господином с забавной прической, судя по всему? Так вот, это все лишь фасад, – упомянутый юрист показался из-за угла, задержавшись для разговора с одним из соратников. – За его так называемой харизмой, обаянием, интеллектуальностью и внешней безобидностью скрывается расчетливая тварь. Его у нас не просто так прозвали Консультантом. – облизав жирные губы, сомнительный экскурсовод снова заговорил: – Лоуренс Боунс. У него в голове сплошные опилки, но от него не ждут великого чуда по части философских размышлений. Главное, что он свято блюдет законы общины и не позволяет их забывать другим. Ревностный фанатик, иными словами. – прихрамывающий калека оказался рядом со своим несменным напарником. Вечно молчаливый, угрюмый и неинтересный, он все же сумел завоевать доверие мнительной Королевы. – Есть еще Кларк Долан, хотя он давно не показывался. Говорят, она подобрала его с такими безумными карточными долгами, что государственная казна любой страны третьего мира вздрогнула бы. Очень хорошо зарекомендовал себя в полиции, картах и лизоблюдстве. Что-то из этого определенно привлекло нашу госпожу. – лишний раз оглянувшись по сторонам, мужчина нагнулся чуть ближе. – Вот тот человек в углу – Илай Данбар. Если большая часть людей из общины знакома с понятием смерти лишь косвенно, то этот субъект воочию следил за рассветом Ада на земле. Он познакомился с Дьяволом еще задолго до того, как ты контрабасил долбанные сигареты Ричмонд себестоимостью три бакса за пачку. – вздрогнув, Гудвин старался запомнить описание каждого. – Они все убийцы, но Данбар был на войне и получил карт-бланш на любые действия насильственного характера, после чего окончательно слетел с катушек. Его обычно держат на коротком поводке и строгом ошейнике, но если отпустят… Это будет сраный новый Нил. – кривоватая улыбка постепенно исчезла с потемневшего лица слушателя. – Это, друг мой, вершина пищевой пирамиды. Над ними никто не властен. Кроме одного человека. – пауза, для нагнетания обстановки, затянулась. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем предложение закончилось: – Миф. Легенда. Самая коварная сука из всей Своры.       – Клиффорд! – оба человека как по заклинанию подняли глаза вверх, на фигуру в черном. Тогда до Себастьяна дошел весь смысл. Все это время ответ лежал на поверхности, прямо перед ним. Но он упорно отказывался признавать очевидное. Глупая ошибка. – Ты закончил?       – Разумеется, – с трудом поднявшись на коротких ногах, живой экземпляр немилости Ее величества вежливо поклонился. В результате такого маневра дюжина складок под подбородком собралась в капюшон, а затем вернулась на место. – Прошу прощения. – повернувшись на носках, Грэм протянул огромную ладонь в направлении изумленного Гудвина, чья челюсть уже почти касалась пола. – Не забывай – многие пытались взобраться на эту вершину.       Но где они теперь?       Сделав неосознанный шаг вперед, контрабандист буквально пожирал вдову взглядом. Какая ересь. Не может одна женщина держать под контролем абсолютно все. Это физически невозможно. Но ее взгляд, не менее опасный, чем она сама, говорил обратное. Они смотрели друг на друга довольно долго, не желая отводить глаза, отказываясь проигрывать. Эта немая сцена продолжалась ровно до тех пор, пока Гудвин не услышал отчетливое покашливание за спиной. Обернувшись, он едва не столкнулся с незнакомцем в темных очках. Тот явно не располагал лишней минуткой, ибо быстро и бесцеремонно прошел мимо, толкнув при этом мешавшую персону.       – Утомленные днем, мы поем колыбельные для темных времен, – пританцовывая на ступеньках, очередной посетитель двигался пластично и даже элегантно в такт собственному пению. – Что еще остается нам? Смысл бороться, силы тьмы восстают со дна. – став напротив женщины, Винсент взял ее за руку и поцеловал. – Мое почтение. **       – Знаешь, я все еще жалею, что не отобрала у тебя пропуск, – кивком головы пригласив остальных наблюдателей проследовать в кабинет, Перри увела журналиста подальше от любопытных взоров. – Ты не появлялся здесь целый год. Как это расценивать?       – Я работаю на тебя дистанционно, не забывай об этом. Ты же не думала, что я буду одной из этих послушных собачонок, что ты держишь на коротком поводке? – мятежный дух, гнездившийся в нем с самого начала, лишь нарастал с годами. Но это не создавало проблем, а наоборот – забавляло. – Я же посылаю ежемесячные взносы за свое членство. Мои руки чисты. Эй, Марк, как дела? – старые друзья обменялись крепкими рукопожатиями с последующим легким объятием за плечо. – Боже, я словно в родные края вернулся. Но мне все же хочется узнать, с чего вдруг я вам понадобился? Сначала тот телефонный звонок с просьбой прислать съемочную группу в порт, а затем конфликт с правительством. И никто ничего не объясняет. Даже у Волкера молчат.       – Но не он сам. В последний свой визит он сломал нос одному из наших охранников, – вспомнив о недавнем телефонном звонке, оставшемся без ответа, Виктория непроизвольно сжала кулаки.       – Мощный парень, – хмыкнув, ведущий новостей легко опередил шеренгу идущих, чтобы первым открыть двери своего излюбленного места – центрального кабинета. – Но чего еще ждать от подобных субъектов? Филистер. Однажды я черканул про него весьма любопытную статейку. Обычная биография, коею точно не сыщешь на просторах Википедии. И ничего более. Но на стадии редактирования мне вдруг сообщают, что придется согласовать некоторые детали с самим персонажем. Я, конечно, воспринял это как небывалый комплимент своему творчеству и даже купил новый пиджак для предстоящей встречи. – опустившись в объемное кожаное кресло, Вэнс размял затекшую шею, но очки не снял. – Представь, каким же было мое удивление, когда, вместо заслуженной похвалы, я получил в свой адрес вполне четкую и откровенную угрозу о том, что за подобное бумагомарательство меня могут сожрать и выплюнуть. – сопровождая речь красочными эмоциями и жестикуляцией, Винсент также не брезговал драматичными паузами. – Снимаю перед тобой шляпу, дорогая, ты всегда подбирала себе чудесных любовников. Лучших представителей человечества.       – Осторожнее, Винни, ты слишком много себе позволяешь, – без тени недовольства проговорила Маргулис. – Наши с ним отношения вне твоей юрисдикции и уж точно за пределами понимания.       – Господи, ты же прекрасно знаешь, что я тебя не осуждаю. Мы же просто учились в параллельных классах – я осознаю, что в некоем роде принадлежу к низшей касте, не имеющей доступа ко всей документации. Особенно той, что под грифом "интимность". Но я не претендую.       – Нет, ты просто выдаешь желаемое за действительное, – сев за главный стол, приличествующий хозяйке положения, Виктория могла спокойно смотреть на собеседника сверху вниз.       И не важно, на каком пышном троне тот восседал.       – Бога побойся. Это вовсе не я, а новости. Когда ты последний раз смотрела телевизор? Да ведь ты – главная сенсация всех новостных каналов. Популярнее, чем предстоящий Оскар. К слову о нем, на кого ты ставишь в категории лучшая мужская роль второго плана?       – А ты не солгала, когда сказала, что он ни капли не изменился, – голос, резанувший по уху и сердцу, ворвался в комнату вместе с ее обладательницей. Репортер, не ожидавший подобного поворота, вскочил с места и снял очки. – Здравствуй, Винс.       – Мелисса, – не решаясь подойти ближе, Вэнс машинально коснулся своей изуродованной щеки. Она не должна видеть его таким уязвимым. Но осознание пришло чересчур поздно. – Какая же ты сука, Виктория. Просчитала все варианты.       – Если ты думаешь, что все это подстроено ради тебя, то вернись к суровой реальности – Мелисса приехала в гости без предупреждения. У меня было примерно такое же лицо как у тебя, когда я об этом узнала.       – Так чем же я могу помочь, Ваше величество? – сквозь зубы проскрежетал раздраженный Винсент, не отводивший взгляда от Кокс. Давным-давно, еще в школе, у них был роман, который с легкостью мог бы перерасти в нечто серьезное, если бы женщина не предпочла перспективы.       – Скоро пройдут выборы в мэрию, а о нашем кандидате до сих пор никто не знает, – Маркус, давно испытывающий отвращение к нескончаемым душещипательным сценам, решил прервать идиллию своим вмешательством. – Пиар-компания и эфиры не помешают. Если ты этим займешься, будем безмерно благодарны.       – По мне, вашу благодарность переоценивают. Она приносит больше неприятностей, чем выгод. Да и я уже предвкушаю новую порцию проблем. "Я не пассионарий, чтобы в каземате прозябать, но то, что назревает называется концлагерь".

Республика, улица графа Вине. ***

      Надев пальто, мужчина подошел к зеркалу и критически осмотрел себя. Для предстоящей встречи с компаньонами он вполне прилично выглядит. Остался последний штрих – кепи, чтобы спрятать от проницательных шакалов признаки старения в виде залысины. Нельзя демонстрировать слабость даже в таких абсурдных мелочах. Покончив с туалетом, он натянул на руки перчатки и взял поводок. Следовало выгулять монстра перед отправлением, а затем поручить водителю и заняться делами. Также не мешало бы позвонить племяннице и узнать о ее состоянии – последние новости давали неутешительные прогнозы. Над Городом нависла непонятная угроза, своеобразный купол.       И мало кто мог предугадать развитие дальнейших событий.       – Сидеть! – кобель, услышав громогласный бас хозяина, заметно напрягся и опустился на пол. Пять лет они мирно сосуществовали, несмотря на животную натуру обоих. Изредка, правда, на руках оставались заметные следы от укусов, а на усеянном мышцами теле виднелись синяки от ударов палки. Но их свела сама судьба и не собиралась разлучать до самой смерти. – Хороший мальчик. Стоять здесь.       Выведя пса наружу, Райджел повернулся, чтобы закрыть входную дверь. Осторожность – превыше всего, если учесть, насколько важные документы хранились в квартире. Поэтому он не заметил, как поводок натянулся, не обратил должного внимания на приглушенное рычание и не сразу осознал, что в него выстрелили. Пуля вошла в затылок, заставив тело дернуться и повалиться на спину. Кровь осталась на грязноватых стенах, приоткрытой двери и собачьей морде. Профессиональная работа.       Из-за глушителя никто из соседей не вышел на лестничную клетку – их привлек пронзительный, душераздирающий вой, наполненный отчаянием.