Бездействие закона, При содействии икон.
Арсенал едва не сгорел дотла. Вовремя прибывшие пожарные успели потушить часть склада, однако вынести содержимое не смогли. Груз бесповоротно уничтожен. Его уже ничто не спасет. Вот и чертовое крушение всех больших надежд. Прошлое, настоящее и будущее Эдема только что погибло в пламени. Естественно, через пару часов на пороге клуба уже толпились журналисты. Им не привыкать выуживать сенсации из пепла – поэтому несколько красочных снимков на фоне дома с черными смоляными пятнами сразу же отправились в редакцию. Кричащие заголовки о падении дома Маргулис заполнили все газетные полосы и бегущие строки местных каналов. Шакалы ликовали, смакуя сочные подробности низвержения эдемовских тварей. Дальше начали появляться мистические теории заговора, уморительные по своей натуре, но все же находящие своего потенциального зрителя или слушателя. Множество раз приверженцев общины обвиняли в сговорах с сомнительными партиями разных стран. Шпионаж, саботаж, вредительство и терроризм вкупе с финансовыми махинациями – таковы характеристики организации. Без них не примут на работу. Впоследствии в СМИ просочились видеоматериалы, на которых запечатлелись шокированные лица приспешников Королевы. Ярчайшая палитра эмоций: помесь ужаса, легкого отчаяния и удивления. А на отдаленном плане догорали остатки их могущества. Как символично. Какая идеальная почва для взращивания саркастических комментариев в прайм-таймах. Господи, репорты извращались как могли, стараясь переплюнуть коллег и соперников в завуалированных насмешках. Эдакая игра веселила Республику на протяжении недели. Все ждали ответной реакции, но гробовая тишина затягивалась. В данных обстоятельствах это была лучшая тактика. Постепенно история забывалась, сходила на нет и сменялась другим абсурдизмом. Прошло около пяти дней, проведенных все в той же кромешной тьме неведения. Виктория молчала, оставляя приверженцев наедине с истинными падальщиками. Никто не мог сказать, действительно ли время застыло или же двигалось с неимоверной скоростью, точно сердцебиение большинства сторонников Рая. Даже приближенные к Маргулис лишь пожимали плечами и отводили взгляд в сторону. Их более не ограничивали: не держали на коротком поводке, не натягивали намордники, не запрещали вещать о вечном. Всем резко стало плевать. И без того пустынные коридоры окончательно превратились в равнины с перекати-полем, а из комнат на верхних этажах начали массово выселяться все жители, некогда жаждавшие находиться поближе к лидеру. Какая расточительность. Преданность не вечна и по большей части эфемерна. Она заканчивается ровно там, где начинается страх или внушительная сумма. Увы, прославленные воины за справедливость, именующиеся псами, не отличились храбростью. Им хотелось Эдема во дворце, а не в шалаше. Так это не работает. Именно поэтому необитаемые бары и бильярдные закрыли. Встречи с избирателями и продажными союзниками свелись к минимуму, а подготовка кандидата к очередным выборам была отложена по причине незаинтересованности Виктории в дальнейшем существовании клуба. И себя в частности. Кто бы мог подумать, что простая шалость, как ее именовали некоторые не шибко наделенные интеллектом участники, выльется в настолько масштабную катастрофу. Покровительство Волкера – пусть и навязанное, пусть и подрезающее крылья, и создающее определенный дискомфорт всем, – все же давало больше свободы, чем сейчас. Эдемовцы боялись выходить на улицы, чтобы случайно не попасть в объектив камеры и не стать мини-событием на двадцать четыре часа. Ведь потом этого бедолагу бы ждал серьезный разговор с Королевой и последующий неутешительный приговор в виде крупного штрафа или изгнания. Но тяжелее всех приходилось вдове, замкнувшейся в собственном кабинете, куда регулярно наведывались просители, но получали вполне четкий отказ. Ей не хотелось никого видеть. Когда чертов мир разваливается на части, вестники смерти вряд ли смогут оказать квалифицированную помощь. Иногда люто хотелось весны. Пока что зимний период привнес сплошные разочарования и поражения. Даже поганого Кардинала нет рядом, дабы тот на секунду вытащил сигарету изо рта, а затем, в своей характерной циничной манере, оголил бы непреложную и неприглядную истину, которая бы разрушила все сомнения. – Но ты же так давно мечтала его уничтожить, а теперь жалуешься на всепоглощающее одиночество? – неустанно твердил один из голосов в ее голове, отвечающий за рационализм и истину в последней инстанции. Однажды кто-то сказал ей, что если в голове звучит больше одного голоса, то это плохой знак. Но кому какое дело? – Но ты ведь освободилась, не так ли? – вмешался другой незримый собеседник, обожающий все иллюзорное и извращенно-красивое. – Оковы сняты, цепей нет. Летай и не бойся высоты. – Да, но помни, что это чревато последствиями. Убивает не падение, а приземление. Падение – это как приземление. Только с более ожидаемым концом. – вторил иной монстр, довольствуясь задворками мозга. Многообещающий диалог с собой прервался из-за вошедшего помощника секретаря, сообщившего о прибытии некоего священнослужителя. Усмехнувшись про себя, Виктория выпрямилась и кивком подтвердила свою готовность встретить непрошеного гостя. Нужно проявлять гостеприимство, иначе в самый ответственный момент ты вдруг осознаешь, что остался без союзников. Даже ложных. Впрочем, она уже лишилась самого ценного из них. И он, в отличие от большинства, был настоящим. – Святой отец, – наигранно-смиренным тоном произнесла Маргулис, при этом слегка кланяясь. * – Ваше величество! – торжественно провозгласил мужчина, расставивший руки в разные стороны. – Скажите, сколько раз Вы согрешили за сегодняшний день? – Думаю, что достаточно. – Отлично! Ничто так не бодрит по утрам как старое доброе грехопадение, верно? – рассмеявшись от переполнявших эмоций, неожиданный посетитель облокотился на тумбочку. Его открытое лицо с морщинистыми складками не позволяло усомниться в выбранной им самим профессии. Несмотря на отсутствие привычных атрибутов, перед Королевой находился подлинный епископ. – К слову, я наслышан о недавних новостях. Сочувствую. Но, признаться, когда Вы позвонили мне вчера ночью и попросили оказать услугу, то… – на этом моменте он был прерван весьма красноречивым жестом: собеседница приложила указательный палец к губам, а затем несколько раза легонько постучала им по ушной раковине, чтобы предотвратить недоразумения. – Что же, Ваше желание прийти ко мне на исповедь было очень непредсказуемым. – Иногда следует изменять собственным привычкам и правилам. И, насколько я помню из наших с Вами приватных бесед, Вы не имеете ничего против исповедей, а даже питаете к ним определенные слабости. – Конечно! – расплывшись в блаженной улыбке, Карнэги поправил очки в железной оправе и снял с облысевшей головы старую черную шляпу, повидавшую много грешников. Ее хозяин сам походил на комичного и утрированного простачка, которому вручили Библию и велели стать на приклеенный красный крестик в центре амвона. – Общаясь со своими прихожанами, я понимаю, что мои пороки не настолько велики, как могли бы. И я точно встречусь с Отцом Небесным, который примет меня с распростертыми объятиями. Вот только… я не хочу. Мое потаенное желание все еще не изменилось. Я жажду попасть в Ад, поскольку нуждаюсь в интересной компании для разговоров. Мне не нужны места в царствах славы, я предпочту погружение во Внешнюю тьму. Представьте, как много интересных людей я там найду! ** – Не понимаю, как Вас сделали главой общины, – достав из специально предназначенного ящичка стола сигареты, Перри любезно протянула епископу. Тот, в свою очередь, без промедления принял столь щедрый дар, при этом извлекая из кармана поношенного пиджака зажигалку. Затянувшись первый раз, отец Давен облегченно вздохнул и почувствовал себя более раскрепощенным. Старый мормон любил хорошие сигареты. Это его слабость. Одна из многих. – Честно говоря, я тоже, – пожав плечами, мужчина поудобнее устроился в кожаном кресле и начал поглядывать на стеллаж с искушающими алкогольными напитками, выставленными этикетками к сидящим. – Но, наверное, все дело в том, что я построил так называемую церковь Иисуса Христа Святых последних дней на свои деньги. Мы ведь любим альтруизм и не считаем деньги решающим фактором. – Разумеется, Вы же предпочитаете другие виды деятельности, приносящие стабильный доход, – хитрого лиса ничего не смутило. Он лишь провел рукой по своим коротким седым волоскам, почти сливающимся с кожей и оттого визуально преображающим его лицо в некое подобие куриного яйца с маленькими прорезями для вечно бегающих глаз. – Или же это одна из форм самопознания и возвышения? – Прошу Вас, я же не какой-то ограниченный фундаменталист, искренне верующий в слова Джеффса и его самопровозглашенных апостолов, – фыркнув, явно раздраженный Карнэги затушил окурок и положил обе ссохшиеся ладони на колени. – Больше всего я ненавижу педофилов и коммунистов с их верными соратниками – атеистами. Вы не думали, как проще бы нам жилось без них? *** – Несомненно, лучше ввозить в страну контрабандные церковные свечи и продавать по двойной цене, – хотелось сказать именно эти слова, но лучше не повторять ошибок прошлого. – Мы немного отошли от темы. Вы разобрались с моим пожертвованием для церкви? – Боже, речь о такой мелочи? Я всегда приветствую любые проявления филантропии. Признаться, когда Вы позвонили мне…, я сразу же понял, что мое вмешательство необходимо. Все мои люди незамедлительно явились на зов страждущей души и помогли ей избавиться от тяжкого груза, а точнее – бремени, – разглагольствовал священнослужитель, играющий метафорами и прочими элементами лексики ради маскировки. – Не переживайте, Ваше щедрое пожертвование в данный момент недосягаемо для недостойных подручников Сатаны. – Хотя вы не единожды утверждали, что сами были бы не прочь с ним познакомиться, – напомнила Виктория, внимательно следившая за действиями компаньона. С ним стоит держать ухо востро и не поддаваться на льстивые увещевания, невзирая на то, что это самый добрый и честный человек, который только мог оказаться в стенах этого клуба. – Но лучше успокойте меня и скажите, что Ваша паства не станет задавать лишних вопросов. – Толпа многоголова… – оттянув кожаный выцветший ремень на брюках – верный признак того, что брюхо уже не помещалось в столь узком пространстве, – Святой Отец, как он сам себя любил именовать, легко и непринужденно улыбнулся. – Перестаньте уже подозревать меня в чем-то нехорошем. Я же не Карл девятый, отстреливавший бедных гугенотов с балкона собственного дворца. **** – Поверьте, в этом недобром Городе терять бдительность – роковая ошибка. Так же, как и не задавать вопросов, поэтому я засомневалась. – Ах, да, ведь все переплетено, – внутренне содрогнувшись, отец Давен поерзал в кресле с минуту, после чего поднялся и стал напротив женщины. – Полагаю, мы договорились? ***** Маргулис уже была готова к подобным переговорам. Рано или поздно ей бы понадобилась помощь исповедующего контрабандиста. Время пришло. Попросив у секретаря все необходимое, Королева терпеливо ждала. Нужно закрепить конкордат. Через пять минут в кабинет уже внесли серебряный кейс с известным содержимым и небольшой таз со святой водой. Апатичный взгляд епископа сразу же загорелся – от него можно было бы прикурить – а сам он с отточенным мастерством принялся пересчитывать наличные. Без каких-либо аппаратов – лишь мозговой калькулятор. На это ушло не более получаса. И расчеты совпали. – С вами приятно иметь дело, Ваше величество, – Карнэги закрыл кейс и, оставив его на полу, подошел к столу для последующего обряда очищения. Деньги – это грязь, но ее легко можно смыть и остаться непричастным к содеянному. – Кстати, я давно не посещал своего любимого собеседника. Как он там? По-прежнему не хочет обрести утешение в вере? ****** – Боюсь, что нет. Он до сих пор просит меня переименовать это место, – горько усмехнувшись, отец Давен последний раз поклонился и вышел из кабинета в обнимку с очередным взносом. На сей раз более приятным, нежели контейнера с оружием и прочим товаром, которые выносили его люди в ночь перед поджогом. Пусть Волкер и выбыл из игры, но она все еще была на шаг впереди других врагов. – Черт возьми…Республика, несколько лет назад.
– Дорогая, обещаю, твое интервью станет сенсацией! Это же нечто невероятное, многоликое, почти бессмертное! – возбужденный журналист не мог перестать размахивать руками, поворачиваться в разные стороны и вертеться на месте, тем самым привлекая всеобщее внимание к своей персоне и спутнице. – Если бы я раньше узнал, что ты в Городе, то мы бы вышли в эфир на следующий же день! Но нет, твой чертов дядя усиленно скрывал тебя от моего всевидящего ока. Целых два года! А ты не соизволила даже позвонить своему однокласснику. Я был обижен до глубины души! – Начнем с того, что мы учились в параллельных классах и формально не можем считаться… – ей не удалось договорить – шумный товарищ остановил весь разговор поднятием ладони. – Имя Маркуса было отмечено звездочкой в моей записной книжке, поэтому я импровизировала. Да и чем бы ты мне помог в том случае? Взял бы у меня интервью в тюрьме Республики? – Да брось, Викки, ты же все равно меня любишь, – с этими словами репортер снял темные очки и преданно взглянул в глаза той, кого недооценивал с самого начала. – Особенно когда ты носишь солнцезащитные очки в помещении, – Виктория взяла своего кавалера на вечер под руку, чтобы нагнать остальных приглашенных на прием гостей. Изредка местная знать устраивала своего рода вечеринки, где собирались разные представители общества. Маргулис туда позвали с определенной целью: во-первых, продемонстрировать высшим эшелонам племянницу известного депутата и вдову опального смертника-оппозиционера. Двойная доза зрелища. Во-вторых, недавнее участие Перри в новостной программе и ее впечатляющие дебаты с одним из закоренелых мастодонтов Парламента заставили некоторых заинтересованных лиц насторожиться. – Лучше познакомь меня с кем-нибудь нескучным, Винни. – Исключая себя самого? – тряхнув головой с налакированными до блеска темными волосами, охотник до публичных позоров тут же избавил официанта от двух бокалов вина на подносе. – Я не думаю, что ты найдешь здесь то, что искала. Признаться, аудитория тут разношерстная, зависящая от личного восприятия. Однако мой куратор в университете всегда говорил, что каждый человек являет собой животное. – поймав на себе скептический взгляд попутчицы, Винсент в излюбленной манере закатил глаза и поправил бутоньерку. Большего циника и франта не сыскать во всем мире. – В нем сидел дух Аристотеля, не иначе. Кто-то даже шутил, что он – доказательство реинкарнации. В общем, представь, что ты оказалась в террариуме или зоопарке, если угодно. И ты не хуже меня знаешь о существовании опасных зверей. Их следует остерегаться, если у тебя не припрятан кусок мяса. – Ты не представляешь, но иной раз я задаюсь вопросом: как такой раздолбай как ты, сбегавший с уроков через окна нижнего этажа, стал профессиональным журналистом с интересными взглядами, – будущая Королева постоянно осматривалась, надеясь встретить знакомых или тех, кто мог бы по крайней мере претендовать на такой титул. – Я был прилежным учеником до того, как нашего лучшего преподавателя и моего вдохновителя, профессора Джерри, не уволили. Можешь считать это своеобразным протестом против правящего режима, вынуждавшего нас слепо подчиняться скучной программе, – осушив бокал для разогрева, Вэнс почувствовал себя на высоте. – Как успехи с визуализацией? Нашла себе какую-нибудь тварь? – Перри тяжело вздохнула, намекая на отказ принимать участие в глупой игре. – Ну перестань, это весело. Чем же еще заниматься в подобных муравейниках? Смотри, как насчет того старого зубра в правом дальнем углу около стола? Между прочим, уважаемый парламентарий, в свое время продвинувший поистине драконовский налоговый законопроект. Или вон тот змееныш возле дамы в комичной шляпе – настоящий профессионал и неплохой игрок в боулинг. Или же та прелестная тонконогая лань около бара? Дочь одного из влиятельных консерваторов, которая дает к нему доступ всем, кто скажет, какая у нее прелестная сумочка. – наклонившись к губам фанатика своего дела, Виктория тем не менее не переставала наблюдать за самым загадочным гостем всего мероприятия. Это не укрылось от проницательного Винсента, зарабатывающего деньги благодаря качествам феноменального детектива и следопыта. – Хм, а может, тебе больше по вкусу волк? Маргулис готова была возразить, но появившийся из ниоткуда юнец сбил ее с основной мысли, как и его протянутая рука с ключами. Очередная дядина прихоть с водительскими правами и глуповатыми фамильярными замашками, оставшимися с криминальных годов, ожидала дальнейших указаний. Как жаль, что господин Флоррик любит уродовать все, к чему прикасается – в особенности своих же подчиненных. Ибо, в сущности, этот мальчишка с глубокими, проникновенными голубыми глазами и открытым лицом мог стать кем угодно. Но никак не безголосой марионеткой, держащей руку на ручке двери, когда заслышит шаги своего работодателя. – Винс, почему бы тебе не провести свои сомнительные эксперименты на нашем друге, – репортер, явно увлеченный прошедшей мимо девицей, не сразу понял, чего от него требуют. Однако удар по плечу вернул его к суровой действительности, в которой он отныне получил работу няньки. – Вуди, иди за ним. Развлекайся. – слабая попытка опротестовать приказ закончилась тем, что смышлёный Вэнс едва ли не силой потащил за собой строптивого трудягу, положив ему руку на плечо. Дабы не терять драгоценного времени, вдова направилась в сторону заждавшегося знакомого. – Добрый вечер, мистер Волкер. – Признаться, я все еще нахожусь под впечатлением от Вашего недавнего интервью. Вы никогда за все время наших бесед не проявляли столько осведомленности касательно некоторых политических аспектов, – наигранно обиженным тоном жаловался Мануэль, попутно подзывая официантов с бокалами. – Скоро я окажусь в Вашей тени и стану безработным. – Ни в коем разе, Вы же советник нашего многоуважаемого Президента. О чем я узнала не сразу, – подразумевая скрытность вероятного противника, Виктория упивалась эмоциями на приятном мужском лице. Они менялись с безумной скоростью, подстраиваясь под слова, жесты и обстоятельства. – Да, в моей биографии есть и не такие несмываемые пятна, – выпустив струю сизого дыма изо рта, Арман ловким движением создал колечко. – А еще у меня имеются пару претензий к Вашей миротворческой кампании. – Прошу прощения? – Вы не позвонили мне и не посоветовались о том, какие слова нужно говорить на подобного рода передачах, а какие я бы порекомендовал приберечь для писанины в стол, – на сей раз тон не блистал плохо скрываемой страстью или легкой нежностью с примесью иронии. Перед ней уже сидел совершенно другой человек. Истинный Регент, приближенный к сильным мира сего. – Вы же предпочли сделать все по-своему. Как обычно. – Я, видимо, упустила какой-то момент своей жизни, когда стала спрашивать у Вас советов, – вскинув подбородок, Волкер ждал последующих действий собеседницы, но та лишь одарила его уничижительным взглядом, после чего устремилась к выходу. Люди также вышли поглядеть на салют и столпились на лестнице у театра, где проходил вечер. Пора убираться из этого клоповника. Подальше от бала лицемерия, эстетики деградации и прочего аналога скомканного Версаля. К счастью, Вэнс оказался неподалеку: прижав несчастную жертву к античной колонне, зарвавшийся репортер явно намеревался взять интервью у отдельных частей ее тела. Фыркнув, Виктория нарушила идиллический экстаз соратника и буквально вырвала его из Рая. – Хватит заниматься ерундой, подгони машину поближе, мы уезжаем, – едва не швырнув ключи на пол, девушка рванула в сторону. Каким образом одному единственному человеку удается довести ее до морального истощения, до болевого шока и умопомрачительного помешательства? Шатаясь на ступеньках, Маргулис не замечала ничего вокруг: ни криков обезумевшей толпы, ни звона стекла, ни оглушительного грома праздничных взрывов. – Вуди, сделай одолжение – прогрей автомобиль, пока мы разговариваем, – подмигнув товарищу, Винсент отправился следом за подругой детства и обнаружил ее посреди лестницы. Опустившись на холодный мрамор, он достал любимые очки-авиаторы и спокойно завертел в пальцах. – Ты меня часто спрашиваешь, почему я до сих пор не женат, а сама прогоняешь потенциальных кандидаток. Могу ли я воспринять это как чувство ревности? – он всегда был клоуном, но чертовски умным и обаятельным. – Ладно, что там произошло? Ты обломала своему волку клыки или надежду на многообещающий вечер, плавно перетекающий в ночь? – Боюсь, наоборот, – приподняв брови, Вэнс явно ждал подробных объяснений. – Потом расскажу. Нам нельзя здесь оставаться. – находясь в каком-то непонятном бреду, Перри схватила журналиста за локоть и внезапно потянула наверх, вынуждая встать. – Та передача… была ошибкой. – Что ты несешь? Ты произвела фурор! Наконец-то эти ублюдки поняли, что в стране все еще есть оппозиция, способная критиковать власть и называть черное черным, а белое – белым. – Замолчи! Не здесь, прошу тебя, – задрожав всем телом, вдова, обычно не подверженная панике и паранойе, принялась озираться по сторонам. Взволнованный Винсент понял, что ситуация куда серьезнее, чем казалась изначально, поэтому уже приготовился ретироваться подальше от народа. Тем не менее, они не успели пройти и половины пути до припаркованной невдалеке машины. Резко возникший перед глазами Волкер схватил главу еще не созданной общины за руку, задерживая тем самым на месте. Виктория вздрогнула, но стоически пережила вторую волну страха. Наклонившись к уху недавней спутницы, Арман, в свою очередь, нашептал всего семь роковых слов: "Следи за добычей, а не за луной". Она не заметила, как хватка ослабла, а сам монстр исчез, растворившись во тьме. – Черт возьми, никогда больше не буду покупать часы от Армани, – отошедший на пару метров Вэнс неустанно колотил по прибору, чьи стрелки практически сошли с ума и завертелись с бешеной скоростью. Тем временем Вудро пытался вернуть к жизни поисковый маячок, отказавшийся работать на далеком расстоянии. – Ты долго будешь там копаться?! Мы хотим домой! – окончательно разозлившись, горе-творец перешел на крик, заглушаемый посторонними звуками. Все произошло слишком быстро и неожиданно. Смысл той фразы дошел до нее не сразу. Было уже поздно. Мощный взрыв раздался мгновенно, сразу же после слабого писка машины. Ударная волна отбросила близстоящих гостей назад, включая приблизившегося Вэнса. В радиусе около сотни метров не осталось ничего живого. На секунду стало до омерзения тихо, пока душераздирающие вопли не прорвались сквозь повисший купол и не слились в унисон. Все смешалось. Все переплелось. Даже картина тех, кто противился до самого конца и закончил так же, как и разорванные трупы на земле. ******* Приподнявшись на локтях, оглушенный Винсент едва нашел в себе силы пошевелить конечностями. Он осторожно поднялся на ноги, не ощущая никакой боли. Во рту стоял металлический привкус, от коего хотелось избавиться прямо сейчас. Но он продолжал идти к съеженному автомобилю; в ушах стоял невыносимый звон, а по щеке текла кровь. Позднее он узнает, что один из осколков раздробил ему скуловую кость. Но это неважно. Он все еще шел, невзирая на подгибающиеся колени и угасающее сознание. – Боже мой, Вуди… – Маргулис упала на колени, не в силах пошевелиться. Кто-то поддерживал ее сзади, но она не помнила того человека. Не помнила имени, лица и последующих событий. Все как в тумане. Единственное точное воспоминание – разбитые очки-авиаторы, в чьих черных линзах отражались ярко-желтые языки пламени.Республика, наши дни.
Она поднялась на третий этаж, предназначенный для постоянных и временных жильцов. Любой страждущий мог попросить о приюте, оплаченном за счет многократных взносов признательных членов. Конечно, они не оплачивали внутреннюю отделку, созданную не без чувства стиля. Легкий приглушенный свет едва освещал длинный узкий коридор с красно-коричневыми дверьми по обеим сторонам песочных стен, выложенных кирпичом. Мягкий ковер винно-зеленого оттенка, усеянный замысловатыми разводами, идеально дополнял общую картину. Ощущение спокойствия не покидало всяк входящего сюда, потерявшего надежду со дня рождения в Республике. В этом и заключался изначальный замысел трех основателей – уход от реальности в иллюзию с красивыми картинками. Подальше от Зиккурата пролитых слез, Вавилонской башни мертвых идей, от которых чреда одних черных полос; Колизея нереализованных грез, клуба одиноких сердец. И получалось, хотя и ненадолго. Нельзя вечно бежать от настигающих истин, разве что под воздействием наркотиков их проще воспринимать. Но это определенно неправильный подход. ******** Его апартаменты располагались сразу же за одним из кабинетов, предназначенных для общего сбора в экстренных ситуациях. Скоро этим помещением воспользуются по назначению, но пока его плотно затворенные двери лишь навевали тоску. Пройдя мимо многочисленных дизайнерских бонусов в виде застекленных рам с навсегда застывшими песочными часами, денежными купюрами, также скрытыми за стеклянным обрамлением, и редких картин с изображенными на них псами в разных позах – подарки с ироничным подтекстом от псевдо-преданных приспешников, – Виктория остановилась перед нужной комнатой. Номер двадцать пять. Любимое число находившегося внутри постояльца. Впрочем, такая паршивая сентиментальность была присуща человеку из прошлого, а не тому, что от него осталось. Не тем бренным останкам, заключающим мечущуюся душу страдальца в темнице, что денно и нощно покоились на измятых, пропахших потом простынях. Все верно, тот миловидный мальчишка с редкой невинностью в глазах погиб при взрыве; от него остался изуродованный кусок, одновременно вожделеющий к смерти и страшащийся ее. Мертвый ангел, лишенный крыльев по воле глупого случая. Он по-прежнему лежал там, в окружении специальных аппаратов и конструкций, помогающих жить – а точнее существовать. Он не спал. Несмотря на закрытые глаза и невозможность пошевелиться, Виктория все уже научилась оценивать общее состояние пациента. За столько-то лет. Именно поэтому Перри застыла на месте, наблюдая за оголенной грудной клеткой, медленно вздымающейся и так же плавно опускающейся. На вечно напряженном лице, терзаемом фантомными болями, ночными кошмарами и неизменными осложнениями, сегодня царило некое подобие безмятежности. Все из-за того, что Королева почтила его своим присутствием. – Я уже не надеялся увидеть тебя вживую. Приходилось довольствоваться некачественными снимками на экране, – даже не шелохнувшись, произнес Вуди. С того момента, как почти все его части тела отказались функционировать, он стал очень восприимчивым к запахам, шумам и колебаниям; мог распознать любого посетителя по походке или незначительным жестам. – Последние события, к слову, меня встревожили. И никто не хотел со мной разговаривать по этому поводу. – Извини, моя ошибка, – Маргулис улыбнулась краем губ, обходя тяжеловесную постель и становясь около широкой тумбочки, на которой стояли свежие цветы. – Но ты все равно окружен заботой, как я вижу. – Это все Маркус. Он приходил недавно и жаловался на жизнь. Говорил, она груба и жестока. И что он чувствует себя одиноко в угрожающем мире. Я порекомендовал ему сходить на выступление великого клоуна Пальяччи. ********* – Он оценил подобную отсылку? – полюбопытствовала глава общины, расположившаяся на кресле перед обездвиженным собеседником. – Он обозвал меня никчемной пародией на профессора Ксавьера и велел самому сходить на шоу, а потом любезно напомнил, что я, в отличие от него, не имею такой возможности, – хитрая усмешка проявилась на худом, немного костлявом лице. ********** – Вы друг друга стоите, – рассмеявшись, подытожила Виктория, при этом доставая сигарету из новой пачки. Звук щелкнувшей зажигалки моментально пробудил дремлющего зверя, вынудив его резко распахнуть по-прежнему голубые глаза. – Зачем я вообще вмешиваюсь в ваши отношения? Все на своих местах. – Лучше расскажи мне, что произошло? И дай закурить. – Сигареты убьют тебя, – с серьезным выражением заявила правительница Эдема, ловя на себе тот самый взгляд. – Посмотри на меня, – густые брови поползли вверх, намекая на общее состояние всего организма. – Поверь, пролежни сделают это раньше. – обдумав правдивость сказанного, Маргулис пожала плечами, а затем поднялась и, умышленно медленно, будто издеваясь, поднесла сигарету к губам несчастного квадриплегика. Если бы она сделала это быстро, с подчеркнутой нежностью и осторожностью, дрожащими руками и под аккомпанемент нескончаемых вопросов о самочувствии, то он бы перестал ее уважать. – Одна затяжка, не больше. – Ты просто изверг, – пожаловался Ландау, присасываясь губами к заветному наркотику, словно к материнской груди. Казалось, он провалился в нирвану, настолько долго сдерживая дым внутри. В конце концов тот прорвался наружу, окружая калеку своеобразным защитным куполом. – Но ты так и не ответила на вопрос. Что случилось? – Волкер случился. Он ужасно надоел мне со своей бесконечной любовью, – иронически подвела бывшая любовница Кардинала, облокотившись на мягкий подлокотник. Вопреки всем ожиданиям, Вудро лишь засмеялся своим сдавленным смехом. У человека из прошлого тоже был такой смех. – История древняя как мир, – куда-то в пустоту проговорил голос, совсем непохожий на привычный. Последний раз вдохнув желанный дым через нос, больной снова испытал подобие экстаза и едва не впал в экзальтационный транс. – Он желает получить то, чего никогда не добьется. – Викторию не особо порадовал такой вывод, но она предпочла сохранить молчание. – А теперь скажи мне: на основании чего ты пришла к заключению о том, что именно Волкер подставил нас? – Мне кажется, это очевидно, нет? – Бессвязные мысли, хаотичные умозаключения, глупые параноидальные видения – и больше ничего. По этой причине я выпрашивал у тебя аудиенцию. У тебя нет необходимых навыков для… – Он не оставил мне выбора! – не сдержавшись, вдова перешла на крик. Вскочив с места, она начала наматывать круги по комнате, игнорируя раздражающе спокойный взгляд друга. – Он представлял угрозу для общины! Мы не просто так эти правила придумали и только строгое их выполнение помогало и помогает нам выживать! А ты, упрямый гедонист, получающий наслаждение от того, что мир постепенно рушится, не имеешь права меня критиковать! Извечная ухмылка, свойственная разочарованным в жизни людям, мелькнула снова, однако Вуди не успел окончательно довести Викторию – ее телефон завибрировал раньше. Имя, проявившееся на экране, заставило сердце подпрыгнуть и удариться о ребра. Волкер. Ринувшись к выходу, Перри оказалась снаружи и прижалась спиной к стене. Какого черта? Ублюдок напился, заскучал и решил поиздеваться над ней? Что же, пусть так. Его голос действовал успокаивающе. Но она так и не успела принять вызов. Пол под ногами неожиданно затрясло, а стены начали вибрировать. Где-то внизу раздался шум битого стекла, сопровождаемый мощным столкновением. – Вуди! – осознав, что произошло, Маргулис бросилась назад вместе с испуганным санитаром. Они обнаружили Ландау на том же месте, бьющимся в ужасных конвульсиях. Аппараты неистово пищали, показывая абсурдные цифры. – Сделайте что-нибудь! – У него шок! – мужчина с крепкими руками пытался удержать неподконтрольное тело, но тщетно. – Господи… – наплевав на все, он бросился к стоявшим неподалеку ящикам и достал необходимый шприц вместе со жгутом. Все закончилось очень быстро: игла была введа с хладкновроным профессионализмом. Опершись на дверную раму, Королева прислонила ладонь ко рту. В помещении запахло смертью. Она уже чувствовала этот смрад раньше – больше тринадцати лет назад, на той самой парковке. Не заботясь о собственном состоянии, Виктория спустилась вниз на лифте. В центральной гостиной, на проходной, уже столпился жалкий остаток эдемовцев. Они перешептывались и оглядывались, часто указывая рукой в сторону улицы. Под их ногами валялись осколки разбитых окон. – Что случилось? – Мелисса первая вышла навстречу подруге, пытаясь убедить ее не выходить из здания. Но та не послушала. Главная улица превратилась в месиво. По словам очевидцев, мимо проезжала неприметная машина, резко затормозившая на середине пути, после чего боковое стекло передней двери опустилось, а с пассажирского места кто-то выкинул пачку листовок и гранату в качестве дополнения. Внимательно выслушав сбивчивую речь запыхавшегося надсмотрщика, Виктория без колебаний сошла с крыльца и подобрала одну из многочисленных агитационных бумажек. Ими оказались распечатанные снимки с разных мероприятий, на которых преимущественно были запечатлены Регент и Королева. Поверх же размытых картинок кто-то нанес надписи различного характера, отливающие красным цветом. Хозяйка Эдема не сразу распознала кровь. Но нужно отдать должное авторам задумки – получилось блестяще. На фотографии самой Виктории было написано сука; Армана наградили очаровательным прозвищем кобель, а их совместный снимок интимного характера носил наименование случка. Остальные копии также являлись примером чьей-то извращенной фантазии. Скомкав одну из них дрожавшей рукой, Перри ощутила подкатывающуюся к горлу тошноту. Еще немного и она бы утратила контроль и остатки без того пошатнувшегося рассудка. Это она во всем виновата. Вуди был прав, он все понимал. Нельзя демонстрировать слабость. Придушив зачатки незаметно подкрадывающихся рыданий, жертва правительственных тварей выпрямилась во весь рост и отшвырнула позорные и порочащие снимки. Ей бросили вызов. Что же, прекрасно. Давно она не пересекала невидимую черту. Падение – это как приземление. Только с более ожидаемым концом.***
Его встретили довольно холодно, несмотря на визитку с личной подписью самой Королевы. Она не произвела ожидаемого эффекта на скептически настроенного консьержа с презабавными усиками, попросившего подождать в коридоре. Прошло не меньше двух часов, прежде чем о нем вспомнили и решили проявить хотя бы мизерную заинтересованность. Все это время непрошеный гость изучал так называемые правила Своры, выгравированные или написанные на табличках. Безусловно, Эдем жил по своим законам, что позволяло ему удерживаться на плаву дольше остальных. Или все это – сплошная бутафория, театр одного актера под сценическим псевдонимом Регент. – Как вас представить? – наконец-то хранитель клуба произнес больше двух слов за весь день. Держа трубку у уха, он ожидал дальнейших подсказок. – Себастьян Гудвин.