Проблемы психиатрии

      — Ещё одного завезли, — до моих ушей донесся тяжелый и приглушенный вздох, когда я только вошла в кабинет.       Снова все такой же скучный и однообразный, слепящий глаза своим белоснежным цветом, который я могла увидеть везде, а в нос тут же ударил запах спирта, хотя и сопровождал он меня всегда, даже уже за пределами этого здания, и это не было чем-то необычным. Да и лампы эти, так ярко освещающие все помещения, уже не так раздражали, как тогда, когда я только начала здесь работать.       Напротив друг друга сидело два человека, что до этого момента достаточно оживленно, хотя и как-то устало разговаривали, а я аккуратно скрипнула дверью, входя внутрь комнаты, и привлекла их внимание. Мужчины с некой неохотой повернулись, посмотрев на меня с немым вопросом: «Тебе что-то нужно?», на что я поторопилась тут же ответить, так как слышать ещё один выговор с их стороны даже просто за банальное «стучись, когда заходишь» мне приходилось уже не в первый раз, после чего почему-то оставался неприятный осадок на душе. Хотя я ведь на самом деле просто-напросто забывала о такой маленькой и незначительной, на мой взгляд, детали.       — Мне велено передать вам некоторые бумаги… — замялась я, чувствуя, как медленно растворяюсь под их взглядами, которые, будто бы соревнуясь, смотрели один мрачнее другого.       Я тут же недвусмысленно потрясла желтоватой папкой в руках, полностью забитой макулатурой, за которую некоторые могли и голову оторвать — и ведь не абы кому, а именно мне — и протянула ее в их сторону, надеясь, что они ее сейчас заберут.       — Вот…       Никто из них даже не шелохнулся, не то, чтобы встал с места, поэтому я тихо подошла и аккуратно положила стопку бумаг на стол, все это время сопровождаемая их грозными взглядами. Ещё раз показала рукой на документы и поторопилась удалиться, чтобы не получить еще и за то, что слоняюсь по зданию без дела.       — Девушка, подождите, — тихо, почти беззвучно, но тем не менее достаточно властно сказал один из них. — Задержитесь на пару минут.       И только спустя какое-то мгновение я почувствовала, что уже давным-давно намертво вцепилась своими пальцами в ручку двери в надежде покинуть это помещение поскорее; но делать было нечего, и я медленно повернулась к ним, плотно прикрыв за собой дверь.       В этом кабинете всегда присутствовали горьковатые нотки табачного дыма, который здесь довольно часто выпускали из своих лёгких, высвобождая сероватые клубы, пахло лекарственными препаратами и не менее горьким, чем табак мужским одеколоном, который ещё никого, кто заходил хотя бы раз в этот кабинет, не оставил равнодушным. И несмотря на все это, сюда очень не любили заходить, так как никого и никогда так просто не приглашали в эту комнату.       Все попадали в это помещение в первый день работы, слушали пару ласковых слов в свой адрес и шли работать, после чего и начинали обходить стороной даже целый этаж. Да и выходили отсюда либо в некой задумчивости, либо с документами об увольнении, и с таким же, как и эти бумаги, грустным лицом, если это был последний, по мнению сидящего в этом кабинете, твой день в этой больнице. Несмотря на небольшую дрожь во всем теле, я старалась стоять смирно и прямо, глядя только на них, не сводя своего взгляда и пытаясь все же надеяться на лучшее, поскольку меня сюда не вызвали, а направили отдать кое-какие бумаги.       — Вас же Рейчел зовут? И вы начали у нас работать примерно около полугода назад, — сдержанным голосом начал мужчина, что сидел на большом кожаном кресле у самой стены, сложив свои руки в замок перед собой.       Этим самым мужчиной являлся тот самый человек, который руководил всеми нами или, грубо говоря, главврач, которого мало кто мог увидеть за все годы своей работы, не считая первый день пребывания в этом странном месте. Дверь здесь ужасно скрипела, из-за чего каждый раз незамедлительно оповещала всю больницу о новом госте кабинета, а наш главврач будто бы специально отказывался смазывать старые и проржавевшие петли, видимо, как раз-таки для такого эффекта.       Всегда заранее было жалко того человека, которого отправляли туда, ведь по слухам, наш руководитель или же «Магистр», как называл его весь больничный персонал, был не особо приятным человеком. Говорил все, что думает, и, в восьмидесяти процентах случаев, это было что-то неприятное и обидное, но его, как мне кажется, это не сильно беспокоило.       Всегда для беседы он вызывал к себе, никогда ничего не говорил в людном месте, а именно в наших коридорах или палатах, никогда не повышал голос, отчего почему-то становилось еще страшнее и неприятнее слушать его; редко хвалил, так как этого заслуживали только лучшие из нас, а именно профессионалы своего дела, именно так он говорил. Но несмотря на все это, его ужасно почитали и уважали те, кто был с ним хорошо знаком или хотя бы раз разговаривал с ним в неформальной обстановке, чего не понимали все непосвященные, к которым я относилась ровно до этого момента, ведь видели его в основном только в двух случаях.       Он мог в любой момент найти тебя и ворваться в палату, в который ты находился в тот или иной момент, а твое нынешнее занятие или же задание принижалось до уровня пинания балды и бездельничества. Бросая все, чем до этого занимался, ты кидался выполнять его поручение, ради которого он крайне редко выходил из своего кабинета, бегая по всему зданию немалых размеров. Это могло значить только одно — все это очень важно и ты не в силах проигнорировать «просьбу» самого главврача. А вторым же вариантом было увольнение, при котором он через кого-то передавал тебе, что нужно явиться в его кабинет, не считая нужным утруждать себя лишней беготней, и сразу же при входе в комнату отдавал подписанный документ с некоторыми вещами. Сейчас я боялась именно этого, поскольку работой своей, хоть и невысокой должности, но дорожила.       — Да, это так, — тихо ответила я, слегка кивнув головой, на что мужчина хмыкнул и поднял глаза к потолку, начиная детально его изучать.       — Друг мой, как ты считаешь, подойдёт она? — сощурив и без того узкие и хитрые глаза, спросил Магистр у своего недавнего собеседника, из-за чего тот стал тщательнее меня рассматривать.       Его бархатистый голос каким-то эхом отдавался в моей голове, да и сердце мое застучало быстрее, заставляя дыхание стать более частым. Я все могла ожидать в этом кабинете: грозные слова о том, что я должна немедленно покинуть это помещение, здание и работу; что я ужасно выполняю свои обязанности, и мне бы хорошо стараться еще сильнее для того, чтобы подняться хотя бы на уровень выше; да даже то, что меня заставят выполнять ещё более черную работенку, чем та, что и так входит в каждодневные дела обычной медсестры; но эта фраза заставила меня оцепенеть на какое-то время, а после слов «подойдет», у меня все будто бы упало куда-то вниз, сопровождаемое диким гулом в голове и убежавшим сердцем в пятки.       — Итак, Рейчел, послушайте меня внимательно, — сосредоточено, но довольно-таки спокойно сказал Магистр, привлекая к себе мое внимание. — Вам предоставляется шанс работать на этого человека, и несмотря на то, что это тоже работа медсестры, там будут платить больше, — задумчиво произнес он, на что тут же получил кивок со стороны, как он сказал, друга, но, будто бы что-то вспомнив, встрепенулся и слегка оживился. — Но есть парочка условностей, которые вы будете вынуждены принять к сведению и постараться всё-таки не нарушать. А именно поставить свою подпись о неразглашении и согласиться со всеми правилами, что будут вам перечислены ниже, — все также продолжал он, после чего уловил мой заинтересованный взгляд и чуть улыбнулся. — В таком случае, с завтрашнего дня вы будете работать в другом месте. Все равно вам здесь скучно, я же вижу, да и тем более вы здесь и года не проработали, поэтому забирайте документы и уходите, — бросил он и выложил стопку бумаг, на которых я увидела фото и свое имя «Рейчел Гарднер», что было написано жирными буквами на белом листе.       Но как только я подошла обратно к столу и взяла документы в руки, у меня тут же возник один вопрос, который, как мне казалось, мог появиться у любого, попавшего в такую же ситуацию.       — А почему именно я? — тихо спросила я, на что руководитель тяжело вздохнул и закатил глаза.       — Дорогая моя, если бы сейчас не вас попросили принести эту ужасную стопку бумаг, а какую-нибудь другую медсестру, что попалась на глаза, то пошла бы именно она. И ни в коем случае я вас не увольняю, но мой знакомый переживает тяжелые времена, поэтому вы и несколько других человек перейдут с завтрашнего дня работать к нему, — подперев голову рукой, уставшим голосом ответил он. — В любом случае, если вам там не понравится, вы всегда сможете уйти, перед этим пообещав выполнить несколько условий. Я ведь прав?       Он с неохотой повернулся в сторону мужчины, на которого мне придется какое-то время поработать, и он утвердительно кивнул, а я же тяжело вздохнула, поскольку выбора мне просто не оставили. Я как-то устало и нерешительно кивнула, хотя мое мнение здесь не особо и учитывалось, и все это уже решили без меня, а спросили только ради приличия.       Чуть позже оказалось, что отправили меня работать не абы куда, а именно в психиатрическую больницу для душевнобольных с тяжелыми случаями. А я настолько сильно радовалась этой новости, что удушение своего бывшего и нынешнего начальника за то, что они отправили меня в самый настоящий рассадник зла и абсолютно неуравновешенных людей, казалось еще легкой и совсем безболезненной карой. Меня даже начинало трясти в те моменты, когда я только представляла с чем мне придется работать: с теми людьми, которых знатно так потрепала жизнь, из-за чего они теперь лежат каждый в своей палате, а некоторые даже и со связанными руками, грубо говоря, что очень сильно ограничивало их действия. Мне, безусловно, было их жаль, да вот только и боялась я их не меньше, а даже, можно сказать, что чувство страха в какой-то степени перевешивало и затягивало куда-то вниз, на дно, не оставляя хотя бы и лучика света, чтобы вернуться назад. И, будь моя на то воля, я бы тут же забрала свои документы оттуда, вернувшись обратно к обычному образу жизни, но по договору, который меня чуть ли не под страхом смерти заставили подписать, я должна была проработать там не меньше месяца. Поэтому я сказала довольно-таки громкое и ужасно печальное «прощай» своему предыдущему месту работы, точно также, как и своему спокойному прошлому, и с трудом перешагнула порог психиатрической больницы.       — Вы по какому к нам делу? — тут же донёслось до меня из-за стойки регистратуры, как только я вошла, не сумев толком даже осмотреться.  — Простите, но посещения строго запрещены. Или же вы хотите к нам кого-то направить? А может, вы хотите узнать, как дела у вашего друга, подруги, родственника, или родителя?       Из-за того, что эта миниатюрная девушка настойчивым голосом начала меня закидывать вопросами, я не сразу сориентировалась, продолжая просто смотреть на нее потерянным взглядом. Но все же собравшись с мыслями, я, чуть покрутив головой в разные стороны, попыталась все же оценить, где я теперь буду работать. Все это время девушка не сводила с меня глаз, видимо, пытаясь выпытать таким образом ответ хотя бы на один ее вопрос.       — Нет, что вы. Меня зовут Рейчел Гарднер, и я новая медсестра… вроде… — неуверенно сказала я, снова подняв глаза к потолку, и услышала легкое шуршание бумаг, лежащих на столе регистратуры.       Я посмотрела на мою собеседницу. Светлые волосы чуть выбивались из-под белоснежной, как и сам халат, косынки на голове, маленькие глаза быстро бегали по многочисленным напечатанным строчкам, а такие же миниатюрные, впрочем, как и она сама, руки аккуратно перебирали листы с каким-то текстом.       — Да, это действительно так. Ваше имя есть в списке новых работников, — задумчиво протянула она, после чего резко встала со своего места и решительно направилась ко мне, хорошо так меня напугав.       Она, как оказалось, действительно высоким ростом не отличалась, даже не смотря на ее каблуки немалых размеров, которыми она стучала каждый раз по плитке пола при ходьбе. Своей макушкой она могла поравняться только с моим плечом, что меня в какой-то момент очень умилило, но взгляд тут же переключился на ее выразительные карие глаза, что смотрели на меня снизу вверх, из-за чего я даже поежилась.       — В таком случае, добро пожаловать в наш дурдом! — весело сказала она, пожав мою руку, а я же лишь нервно сглотнула, но кивнула ей в ответ, даже попытавшись натянуть на себя что-то похожее на улыбку.       Как же оптимистично это звучало… Я пришла сюда не потому, что выучилась на медсестру и решила в этом месте подзаработать, нет, меня силком приволокли в психиатрическую больницу, сказав, что если буду очень хорошей девочкой, то, возможно, мне дадут конфетку за хорошее поведение. Да вот только меня это сильно обрадовало, что ли?       Кратко введя меня в курс дела, Наталья, так звали девушку с регистратуры, выдала мне все, что было необходимо для работы медперсонала и попрощалась, сказав напоследок, что в случае чего, обращаться именно к ней, и что-то мне подсказывало, что бегать на регистратуру я буду довольно-таки часто…       Теперь оставалось найти кабинет моего нового начальства, а затем со спокойной совестью и приступать к работе; да вот только я в этом здании ориентировалась очень плохо, и тем более, к сожалению или к счастью, находилась в подобном месте первый раз. Из-за этого у меня не осталось иного выбора, кроме как бродить по абсолютно пустым и тихим коридорам, что уже навевали ужас одним своим видом. А ведь в нашей поликлинике всегда шумели, бегали медсестры, врачи, посетители, больные. Но здесь царили лишь гробовая тишина, что будто бы давила со всех сторон, и раздражающее бездействие, словно все умерли уже давно. Да и остались лишь голые, бесцветные стены от бесчисленных наслоений разных цветов краски, которые отчего-то не вызывали ничего, кроме гнетущей безысходности. И теперь мне оставалось надеяться только на то, что я по счастливой случайности найду нужную мне дверь среди всей этой унылости, либо встречу здесь кого-нибудь, кто сможет мне помочь.       — Золотце мое белобрысое, повернись ко мне, будь добра.       Звали, судя по всему, меня, так как в коридоре больше никого не наблюдалось. Правда, такое обращение в свой адрес приходилось слышать впервые, отчего меня на секунду передёрнуло по непонятным причинам, но я все же повернулась. Напротив меня стояла женщина хрупкого телосложения в точно таком же больничном халате, в который обрядили и меня, держащая в руках кучу какой-то ткани; но тут же вспомнив, что медсестры могут носить таким образом, я предположила, что несла она сменное постельное белье.       — Помоги мне, пожалуйста, — будто бы пропела она, но у меня создалось впечатление, что она так разговаривала всегда.       Такой приторно-сладкий голос, от которого сначала трепещет все внутри, а потом уже становится противно его слушать.       — Сможешь закончить работу за меня? Я просто не успеваю ничего, никого вечно не дозовешься, да и, в общем-то, и некого. Ладно, на меня просто повесили ещё много другой работы, поэтому, прошу тебя, постели новое белье в тринадцатой палате, — умоляюще посмотрев на меня, сказала она, перекладывая в мои руки все такие же белые вещи.       — Но я же… — попыталась возразить я, на что получила укоризненно взгляд, и тут же замолчала.       — Ты все равно ничем не занимаешься, поэтому помоги лучше мне. Всего лишь в одной палате, — продолжала она, на что я лишь вздохнула и просто кивнула.       Я тут же почувствовала, как нужная мне палата достаточно быстро отдаляется от меня, откуда и появилась мысль о том, что до доктора сегодня я просто не дойду.       — Делай все, как обычно, положи грязные вещи около палаты с внешней стороны. Спасибо! Я тебя просто обожаю, — пролепетала она, очаровательно мне подмигнув.       И только сейчас я почему-то заметила лежащие на полу тряпки, об которые я запиналась каждый раз, как только делала хоть шаг, да и почему-то только в эту секунду я обратила внимание, что волосы у моей новой знакомой — розовые. Не полностью, не совсем яркие, видимо, уже выцветшие, да и они не сильно-то и виднелись из-под косынки. Лишь парочка маленьких прядок свисали на лбу и на затылке, что очень меня заинтересовали, ведь я слышала, что в психбольнице нельзя ходить в таком виде. А может, это были просто слухи. Но вот про одну вещь я могла сказать точно — мне велели идти в палату с номером чертовой дюжины, красующимся на двери большими цифрами, чтобы поменять там постельное белье. И не сказать, чтобы я верила всем этим приметам, но вот последние слова девушки заставили парочку капель холодного пота выступить на моем лбу.       — Точно, напомню. Когда зайдешь, делай все, что угодно, лишь бы не выказывать никаких эмоций. Это может плохо кончиться, — а через небольшую паузу она добавила, — для тебя. Ну, бывай.       Она медленно развернулась на каблуках и пошла в противоположную от меня сторону, только чуть ли не прыгая от радости. Правда, причина ее внезапного поднятия настроения до сих пор оставалась для меня загадкой, и я просто молча пошла на поиски двери со страшным номером «13». Хотя искала я не сильно долго, побродив всего лишь десять минут от силы, после чего все же достигла своей цели, чему хоть чуть-чуть, но радовалась. Я аккуратно опустила дверную ручку вниз, но та не поддавалась ни в какую. Ни ручка не опускалась, ни дверь не отходила в сторону, поэтому я пришла к выводу, что делаю что-то не так. Все люди тут свободно перемещаются, а я тут одну дверь открыть не могу, и что-то не так именно со мной, ну уж точно не с дверью, конечно же; но увидев ячейку для карты, которую нужно было, судя по всему, вставить туда, чтобы открыть дверь, я удостоверилась в том, что новый мир с продвинутыми технологиями явно не предназначен для меня.       Тогда я стала просто перебирать все, что находила в карманах своего халата, держа вещи в другой руке, ну и, конечно же, я открыла вредную дверь после недолгого штурма.       Отворив ее в сторону, я увидела человека, который удивлённо, с какой-то долей разочарования смотрел на меня. На меня любимую, что очень долго, по нынешним меркам, разбиралась с механизмом этой двери, и, тут же ее захлопнула, как прошла внутрь комнаты.       — Эм, как я понимаю, вы новенькая?       Я толком не смогла разглядеть человека в палате за ту долю секунды, когда прошла в комнату, да и темно здесь было. Сейчас я могла лишь предполагать, что это был мужчина, который, судя по голосу, действительно недоумевал от происходящего.       — А как вы узнали?       Я задала вопрос будто бы в пустоту, аккуратно переступая с ноги на ногу и идя сейчас почти что на ощупь, пытаясь найти выключатель. Вероятно, со стороны я выглядела довольно комично, потому как услышала сдержанный смешок обитателя данной комнаты, но всё-таки нужно же было мне увидеть хоть что-нибудь, да хотя бы кровать, чтобы уже приступить к выполнению поручения.       — Опытные работники не будут выламывать дверь, пытаясь разобраться, что перед ними сейчас стоит, — усмехнулся он, начав перемещаться по комнате, о чем свидетельствовало какое-то шарканье о пол в разных концах комнаты в то время, пока я просто пыталась привыкнуть к темноте, чтобы в дальнейшем хоть что-то увидеть.       И это случилось быстрее, чем я ожидала, что меня даже порадовало, но я тут же заметила фигуру довольно-таки высокого человека, что будто прекрасно видел в этой темноте, словно какой-нибудь дикий зверь, и сверлил меня своим взглядом, отчего мне становилось совсем не по себе.