Оленёнок Нара

      Сколько времени прошло с того момента, как я очутилась в Конохе? Целый год?       Да. Ровно год.       Прошла осень, наполненная сомнениями, что это все нереально, что скоро я проснусь дома рядом с Камю и Сеней. Что всё встанет на свои места. Но не тут-то было — дни бежали со скоростью света, а я не возвращалась. Пролетела зима, за время которой я смирилась со своей участью. Я адаптировалась к местным порядкам, законам. К их жизни. Потом наступила весна. Про это время я могу сказать многое, даже не знаю, с чего начать. Наверное, за эти месяцы я успела разрушить и восстановить свою жизнь в Конохе аж дважды. Я узнала тайну Кокоро, а её близкие узнали мою — но, к удивлению, никого вся сложившаяся ситуация сильно не удивила. Меня лишили всего и вновь вернули к жизни. А что я? Я безрассудно бросилась в пекло за каким-то Сенджу, которого едва толком знала.       В тот день я умерла. Но лишь для того, чтобы восстать словно феникс из пепла. Я увидела смерть. Увидела ужас в глазах людей. На моих руках была кровь — тёплая, вязкая. У неё был запах — запах смерти. Резкий, пугающий.       В тот день я поняла: если хочу выжить и спасти хоть кого-то, надо учиться. Больше, сильнее. Я буду защищать этот мир. Таков мой удел, ведь я хочу вернуться обратно домой, к семье. Деми обещал.       «Ты обещал!»       Поэтому лето прошло полностью в тренировках. Изнурительный, жестоких. Я сломала руку дважды за один лишь июль. Харета не щадила меня. Только нагнетала, что я должна была умереть в тот день. Я не должна была выжить.       Но я спаслась.       И Харету не на шутку напрягло то, что она увидела в тот несчастный день. Её пугала сила, показавшая ей своё лицо. Но она знала: я — не зло. Она верила мне, поэтому и вручила старый деревянный клинок и каждое утро проводила спарринги. Шикаку обычно лениво лежал на крыше и наблюдал за нами, медленно и громко хрустя чипсами. Он вечно отдыхал. В отличие от меня он был талантлив. Ему всё давалось быстро и без особого труда. К концу августа он уже мог дотянуть свою тень на метр вперёд. Поверьте, чтобы сделать это, нужна невероятная концентрация. У меня никак не выходило повторить за ними. Тень обрывалась, преодолев путь в двадцать сантиметров. Она, трепыхаясь на земле из стороны в сторону, просто разрывалась и таяла в лучах горячего солнца.       Это раздражало. Но я держала себя в руках. «Не получается — ничего. Я смогу, я знаю», — думала я, глядя на свои дрожащие от бессилия руки.       Но всё было не так уж и плохо. Хоть я и была слаба в техниках клана Нара, всё же что-то да у меня получалось лучше, чем у Шикаку. Вы подумаете: стратегия? Нет, не она. Тут мы были почти на равных. Я была лучше брата в стихийных техниках.       Шикаку обладал стилем ветра. В то время я имела в рукаве катон, как и все Учиха. Он давался мне легче теневых фокусов, и к августу я с горем пополам, но научилась выдувать из лёгких огненный шар, размером с крупный арбуз.       Да, слабый успех. Но этому я научилась сама. Без помощи Хареты-сан, которая не владела катоном и, соответственно, не могла помочь мне. И, к сожалению, в то лето бабушку Учиха по имени Рен, с которой мне сильно хотелось познакомиться, отправили на переговоры со страной Песка. У них в плену по ошибке оказался её внук. Его украли в тот день, когда на Коноху напали нукенины из Суны. Почти всех удалось нейтрализовать. Однако двоим удалось не просто сбежать, но и прихватить с собой нечто, как они считали, ценное. Они пробрались в поместье Учиха. Тот взрыв, в который попали мы с Наваки, предполагался как отвлекающий маневр. А основной целью был наследник Учиха Фугаку, который, к удивлению врагов, сумел не только спастись, но и убить двоих. Тогда, в бегстве, один из нукенинов схватил годовалого малыша, посчитав, что тот младшая сестра Фугаку — Учиха Сарада.       Но это была не она. Это был внук бабули Рен, которого оставили на воспитание дядюшке Учиха родители, ушедшие на сверхсекретную миссию. Они так и не вернулись. Их судьба осталась неизвестной для всех Учиха. И многие сплетничали, что Рен потеряла единственную дочь. Но бабуля не могла расслабиться, не могла позволить себе унывать, ведь знала, что её внук всё ещё жив. Ниндзя Суны перехватили его в тот же день, как нукенины перешагнули границу наших стран. Конечно, Рен отправилась за ним.       Мне до сих пор не известно, почему они так долго разбирались с делом о мальчишке. Но почти всё лето эти двое были в Песке.       А я тренировалась. И тренировалась.       И ещё тренировалась. Иногда мне помогали: Шикаку учил меня играть в разные настольные игры, Кохаку рассказывал интересные истории Конохи, Чоуза научил отличать ядовитые плоды от съедобных, и даже Ичиро как-то раз заметил, что я не правильно метаю сюрикены. Пару раз я пересекалась с Минато, который радостно говорил мне лишь об одной новости: этой осенью он пойдёт в академию вместе с нами. И я была рада за него.       Жизнь билась ключом в Конохе.       Для меня. Для Нара. Для одноклассников. Для учителей. Для многих.       Но, к сожалению, не для Наваки. Тот день я помню так, будто он был вчера.       Вот, я бежала к нему. Он бежал ко мне. На моих глазах слёзы, в его — страх. Но не за себя, а за меня. Он кричал, кричал громко. А я молчала. Секунда, за которую мы добежали друг для друга, сливалась в вечность. Он схватил меня за плечи, и, внезапно, я почувствовала резкий толчок, словно кто-то ударил меня с помощью чакры, чтобы я вылетела назад из дома. Огонь был везде. Он больно обжигал мою кожу. Я бы закричала, если бы могла. Но я не могла. Не могла кричать, не могла думать о себе. Я зажмурилась, прикрыла руками лицо, чтобы пламя не коснулось его.       Глупо. Как глупо.       Когда я летела назад я видела, как огонь окружал его, как он окружался меня. Наваки не улыбался. Нет. Он был в ужасе. А я вылетела наружу. Ударилась головой о землю и получила сильные ожоги на руках, на ногах, на теле. Я не потеряла сознание. Сама даже и не знаю, откуда у меня были в тот момент силы. Но я резко вскочила, хотела побежать обратно, понимая, как глупо это звучит. Но дом в этот момент взорвался, разлетаясь в щепки прямо у меня на глазах. Ужас и страх окутали меня. Я упала на землю, не в силах стоять. Меня трясло. Из глаз текли слёзы. Они сливались с кровью на моём лице и больно щипали раны. Но я не чувствовала ничего кроме ужаса.       Вот что такое война? Вот что такое смерть невинных людей? Я не понимала тебя, отец. Никогда не понимала.       Огонь громко потрескивал, съедая одну доску за другой. Я заорала. Взвыла. Рыдала.       Больно! Почему? За что?       Внезапно из-за дома выбежала Харета. На её руках был Наваки. Живой, невредимый? У меня вновь появились силы. Я вскочила и побежала к ней навстречу.       — Как? — заорала я, когда женщина осторожно положила мальчишку на землю.       — Так, — немногословно ответила она.       Я дрожащими руками дотронулась до красных щёк Наваки. Нащупала пульс — он был жив. Но состояние было критическим. Всё тело в ожогах. Одежда словно смешалась с его кожей на руках и ногах. Я не знала, что могу сделать, чем помочь. Харета вела себя сдержано, спокойно. Но ничего не предпринимала.       — Надо что-то сделать! — завопила я от безысходности.       — Кокоро-чан, — тихий голос раздался у меня из-за спины.       Знакомый голос. Женский. Это была Харета-сан. Но, подняв глаза и встретившись взглядом с Нара, я нервно сглотнула и медленно отклонилась назад. Я тогда подумала, что, возможно, Наваки и Харета — это либо иллюзия, либо техника превращения. Ведь я видела, как он умер. Видела, как огонь поглотил его в секунду.       Нара, сидящая передо мной, шмыгнула носом и, встав, отошла на два шага назад. Где-то позади я слышала, как деревянный дом потрескивал в агонии. Я отпрыгнула назад, но не к Харете, стоящей за моей спиной. Боялась, что и она шпион.       — Олеся, — уверенно произнесла она, не сводя взгляда со спасительницы Наваки. — А ты ещё что за тварь? — злобно прошипела она, сощурив глаза.       — Как неуважительно, — промурлыкал незнакомец. — Олеся, тебе не кажется, что твоей тёте стоило бы поучиться манерам?       Я в ступоре уставилась на наглеца. Вопросов не было — это был он, Деми. Он спас Наваки. Он, а не я.       — Говори со мной, — грубо произнесла Харета, демонстративно выставив остриё катаны на обидчика.       — Эх, — недовольно хмыкнул Деми, пнув камушек под ногами. — Скажи им, что спасла мальчишку сама. Я чую, они уже рядом.       С этими словами он резко исчез. Харета вздрогнула, но стойко стояла на месте.       — Они и правда идут, — со злостью произнесла она, опустив катану, с лезвия которой стекала кровь. — Замети его следы. А я пока попробую помочь Наваки до прихода его глупого сенсея.       Я удивлённо хмыкнула и быстро подбежала к месту, где только что стоял Деми. Сказать, что я удивилась — ничего не сказать. На земле остались следы. Следы громадные, пугающие. Лапы незнакомца были размером пятидесятым, а того и больше.       — Что вылупилась? — закричала Харета, оглянувшись на меня.       — Да, — нервно произнесла я и начала быстро сметать следы, ведущие со двора здания. Там я увидела ещё одну картину, которая то ли пугала меня, то ли интриговала. Вся стена была разбита в клочья. На земле валялись щепки, доски, уцелевшие вещи из дома. Видимо, Деми разгромил стену, чтобы выбраться с Наваки из пожара. Но как они уцелели?       Летом я этого не узнала. Ведь Деми вновь испарился в небытие. Он исчез. Потерялся где-то в закромах моего разума до осени.       Харета лишь один раз спросила меня, что я видела в тот день вместо монстра.       — Тебя, — честно ответила я, на что Харета промолчала.       Она верно почуяла, что на месте «чужака», я видела кого-то иного. И мне хотелось задать вопрос, что видела она, но Нара резко перевела тему. И после делала вид, что того случая не было. Мне было ясно — она знала то, что не знала я. Она боялась его? Почему?       Мне она не рассказывала.       И вот, сметая последний след, я услышала чьи-то крики и оглянулась. У ног Наваки стоял высокий и худой мужчина с длинными чёрными волосами — Орочимару. Харета громко орала на него, покрывая парня всеми известными и не известными мне матерными словами японского языка. Оказалось, что в этот момент, Орочимару должен был быть рядом с Сенджу. Он был его наставником. По его вине Наваки мог погибнуть. Саннин молчал, а его глаза не выражали никаких эмоций. Удушающее спокойствие. Я быстро подбежала к ним.       — Наваки надо отнести в больницу! — закричала я на Харету.       — Что здесь делает эта? — презрительно отозвался обо мне Орочимару.       — Эта здесь чуть не умерла опять же по твоей вине, муди… — Харета продолжила смешивать саннина с грязью.       Её поведение смущало меня. Я бы посчитала, что это и вовсе не настоящая Нара. Но ведь она знала моё имя. Я спросила себя, неужели Харета может быть такой — грубой, резкой, бестактной. Возможно, Орочимару не отвечал ей по той причине, что был ниже её по званию — всё же Харета была главой команды АНБУ, а он — джоунином с командой не менее легендарных учеников, чем у того же Какаши. Но всё же пока он не стал героем войны, не стал известным гением-психопатом. Он был самым обычным рядовым, который не мог сказать и слова грубому капитану.       Внезапно рядом с нами оказались ещё двое. Цунаде в ужасе вздрогнула, увидев брата в таком состоянии, но быстро собралась с мыслями и подскочила к мальчишке. Джирайя, которого как и Орочимару я видела впервые за всё время проживания в Конохе, встал позади всех и внимательно осмотрел территорию. Он был крупнее большинства жителей деревни, но черты лица были вполне непримечательны — разве что волосы казались мне странными, слишком уж белыми. Не заметив никого поблизости, он резво подскочил к нам.       — В радиусе пятидесяти метров никого нет.       Его голос был приятным: низким и глубоким. Но и Орочимару тоже обладал красивым тембром. Джирайя удивлённо посмотрел на меня.       — Что здесь делает эта? — спросил он с нулевым презрением, но всё же задев меня.       Харета злобно вздохнула. Она еле увернулась от ответа первого подчинённого, не зная, что ответить на вполне логичный вопрос. Второй раз кричать было бы странно. Я схватилась за волосы и завопила:       — Я убежала из дома! Из до-ма!       А потом отбежала в сторону, споткнулась о ветку и упала. Харета поняла, что я решила разыграть карту «сумасшедшая Кокоро». Ведь как ещё объяснить тот факт, что я очутилась рядом с Наваки в этой богом забытой деревушке. К счастью, Цунаде не обращала на меня никакого внимания. Ей было не до того, чтобы думать о моём мнимом сумасшествие. Она тихо приговаривала что-то брату, проводя ладонью, источающей ярко-зелёный свет, по телу мальчика.       — Возможно, не совсем я виноват в том, что ваша племяшка оказалась здесь, Харета-семпай, — тихо прошипел Орочимару.       Женщина недовольно хмыкнула и подбежала ко мне. Она крепко схватила меня на руки и погладила по макушке, приговаривая: «Всё хорошо. Всё обошлось, Кокоро». Я плакала. По правде, от нервов.       — Готово! — резко выкрикнула Цунаде.       Видимо, Наваки нужно было срочно провести какую-то минимальную помощь, прежде чем нести куда-то дальше. Я сильно сжала кофту Хареты в кулаках. От неё странным образом пахло не только кровью и грязью, но и свежеиспечённым печеньем. Этот запах немного успокаивал. Нара прижала меня сильнее, подхватив под колени и спину.       — Тогда берите Наваки и отправляйтесь в больницу! — приказала Харета, встав в полный рост и обернувшись к будущим саннинам. — Я беру Кокоро на себя. И попробуй только где-то свернуть от своего генина, Орочимару, — гневно произнесла она и быстро побежала в сторону Конохи, не дожидаясь остальных.       Мы бежали молча все семь минут до деревни. И всё это время Харета думала. О Наваки, о спасителе, обо мне. Она быстро отвела меня домой, убедилась, что с Шикаку всё в порядке и, взяв нас обоих за шкирку, повела со всех ног в больницу. По пути я слышала крики, раздающиеся с юга деревни — там находился квартал клана Учиха. Мимо нас пролетели знакомые мне ниндзя: отец Наваки и Цунаде, а так же Хатаке Сакумо. Никто не поздоровался. Все ниндзя уже знали — деревня в опасности. Возле больницы скопилось немного человек. В основном это были гражданские и генины. Харета, резко подхватив нас, прыгнула на крышу. А оттуда сразу во двор. Я чувствовала себя хуже. Голова кружилась от скорости, с которой мы всё это время бежали. Но я старалась не падать в обморок. Держала себя в руках.       Но как только врачи перехватили меня, всё вокруг резко стало сливаться в одно размытое пятно. Харета попросила Шикаку оставаться рядом со мной и побежала куда-то дальше. В секунду всё вокруг стало чёрным.       По крайней мере, чёрный лучше красного.       Через неделю я пришла в себя. Могла самостоятельно ходить и бегать. Всё это время за мной неустанно следили врачи. Многие боялись, что это именно я подорвала то здание, в котором чуть не погиб наследник клана Сенджу — Наваки. И это мнение так быстро распространилось по деревне, что жители стали опасаться меня ещё больше, чем раньше. «Убийца наследников», — вот как в шутку меня называли люди в народе. Жаль, что шутку многие воспринимали всерьёз. Друзья, конечно, не верили сплетням. Лишь Ичиро поначалу с гневом смотрел на меня, думая, что это и правда я чуть не убила Сенджу в тот день. Однако, внезапно, в середине июля, он поменял своё мнение. Он стал чуточку добрее ко мне, периодически даже осекая людей, обзывавших меня убийцей. Он изменился после того, как навестил в больнице своего друга семьи.       Наваки выжил. Но его раны, по сравнению с моими, были почти летальными. Он проходил реабилитацию всё лето. Июнь — он был в коме. Июль — не мог ходить и бегать. Август — наконец, сделал первые шаги. И раз в неделю я приходила навещать его. Я приносила цветы, еду, книги. Он был рад видеть меня. Он знал: я не поджигала то здание. Он верил, что именно я спасла его, приведя за собой Харету-сан. Он в шутку говорил, что назначит меня первым советником, когда станет Хокаге. А я смеялась, учтиво соглашаясь на его детское предложение.       Он выжил.       И вот прошло три месяца. Наступил сентябрь. Что я могла бы сказать о сегодняшнем утре?       Холодно. Чертовски холодно. Дождь лил всю неделю как из ведра, и сегодня он не решил прекратить свою деятельность. Наоборот — он лишь усилился и вместе с собой приволок северный ветер, который лишь усугублял положение.       А ведь сегодня было первое сентября. И знаете, куда я направлялась в это утро? В академию, конечно же. Второй год без меня просто не мог бы начаться. И я бежала.       Бежала по лужам, не замечая, как грязная жижа прилипала к подолу синих спортивных брюк. Срезала путь через парк, где мне хоть как-то удавалось спрятаться под кронами высоких деревьев от назойливого дождя. Я торопилась. Не хотела опоздать.       А ведь сегодня я проспала. И сама не поняла, как это со мной приключилось. Просто… я просто выдохлась от изнурительных тренировок, которыми теперь занималась почти каждый день. После тех событий, когда Наваки чуть не погиб, я очень изменилась. Конечно, старалась не корить себя за случившееся, но понимала, что меня словно бес попутал — бежать в одиночку, без плана, без хороших техник, без умения Наруто бить в лоб тупыми дзюцу — да я была просто уникум. Гений. Псих.       Я злилась на себя. И, не заметив ветки на дороге, упала прямо лицом в грязь. Дождь лил на меня, как из ведра. Я ударила кулаками по земле, от чего ещё сильнее испачкала себя.       — Бесит! — крикнула я.       — Обаа-чан, — протянул чей-то высокий голосок. — Можно купаться в грязи?       Я усмехнулась детскому вопросу и резко встала с земли, стряхнув с ног и рук прилипшую грязь. Благо дождь в этой ситуации лишь помогал мне.       — Кокоро? — чей-то другой голос прозвучал неуверенно, но с надеждой.       Я оглянулась на незнакомцев. Передо мной под синим большим зонтиком стояли невысокая старушка с мальчиком приблизительно двух лет. У неё были серебристые седые волосы, подстриженные под каре. Чёрные глаза смотрели на меня одновременно и с грустью, и радостью. Она едва заметно улыбнулась, когда увидела моё лицо.       — Мы не знакомы, я…       — Учиха Рен, — договорила я за неё и поклонилась. — Я знаю о вас. Можете называть меня Кокоро.       Она поклонилась мне в ответ. Мальчишка с удивлением смотрел на меня. Он улыбался вовсю ширь. У него не до конца прорезались зубы, отчего его детское личико показалось мне ещё более смешным. Я подошла к ребёнку ближе и присела на корточки. Он, смутившись, схватил бабушку за подол юбки. Видимо, мальчик всё же опасался незнакомцев. Рен учтиво накрыла меня под зонтик. Я добродушно улыбнулась ей, моргнув в знак благодарности, и вновь посмотрела на мальчишку. Он внимательно смотрел на меня, но не решался что-то сказать.       — А где Шикаку-кун с Харетой-чан? — удивлённо спросила Рен.       В её голосе чувствовалась забота, что меня ни капли не удивило.       — Я одна, — меланхолично протянула я и пояснила: — Харета-сан уже пять дней как на миссии. А брат у Акимичи: Чоуза собрал у себя дома мальчишек.       — А, — многозначительно протянула Рен. — Хорошо.       Она тяжело вздохнула, глядя на меня. Видела ли она во мне своего племянника — Рюу? Видела ли в моих глазах отца Кокоро? О чём она думала, что вспоминала? Одно я могла сказать точно, Кокоро была очень сильно похожа на Рен.       — А где же ты потеряла зонтик? — наконец, спросила она.       — Его забрал Шикаку, — спокойно ответила я.       Повисло неловкое молчание. Рен была рада меня увидеть, но совсем не знала, что спросить или сказать. Я усмехнулась.       — А это, как я понимаю, мой дядя? — с интересом спросила, глядя в огромные чёрные глаза-бусинки любопытного мальчишки.       Он с минуту молчал, глядя то на меня, то на бабушку. Она ласково улыбнулась ему и прошептала: «Ну же, представься, дорогой». Он застенчиво покраснел и, схватив сильнее бабулину фиолетовую рубашку, произнёс:       — Учиха… Обито.       Я нервно сглотнула.       — Как? — переспросила я, глядя на мальчишку ошарашенным взглядом.       — Обито, — повторила Рен, улыбаясь.       Я нервно усмехнулась.       — Хорошее имя, — мой голос вздрогнул, но я быстро усмирила себя и, выдохнув, привела эмоции в чувство. — А я Нара Кокоро.       Мальчик улыбнулся мне в ответ. Но всё равно не решался отпускать бабулю. Боялся.       «Значит вот ты какой, Учиха Обито, — пронеслось у меня в голове, пока я смотрела на смущённого ребёнка с непослушными волосами. — И ещё ты, оказывается, мой родственник. Совпадение? Нет, не думаю».       Я встала и взглянула на Рен.       — Вы ведь разговаривали с Харетой? — серьёзно спросила я у бабули.       Она, не говоря, просто кивнула мне.       — Тогда мне хотелось бы объясниться, — я кашлянула в кулак и поймала обеспокоенный взгляд Рен. — Не беспокойтесь, у меня с собой запасная одежда. Я предполагала, что с везением Кокоро я точно сегодня попаду в подобную передрягу. — Учиха тихо усмехнулась. — Так вот, я понимаю, что я, по сути дела, чужой вам человек, но всё же мне бы хотелось…       — Не волнуйся, — голос Рен звучал успокаивающе. — Ты всё равно часть моей семьи.       Она нежно коснулась моего плеча и аккуратно стряхнула грязь с футболки. От неё действительно исходило такое приятное тепло, что мне на душе в момент стало спокойно. Так мирно. Я и вовсе забыла о том, что опаздываю на занятие, что мой новый дядя будущий убийца, что на моих плечах жизни людей. Учиха Рен была человеком, с которым находиться не просто хорошо, а даже уютно.       — Я опаздываю, — тихо произнесла я, глядя в бездонные глаза Рен.       — Мы проводим, — так же тихо ответила она и, нежно коснувшись моего плеча, повела нас к академии.