Оленёнок Нара

      На кровавом закате я отчетливо вижу, как вражеский ниндзя с мечом несётся вперёд прямо в сторону моего друга. Нобу не успевает среагировать и скорее всего теперь страшно поплатится за свою ошибку. Цена на войне — это всегда чья-то жизнь. Я хотела бы помочь в эту секунду, но видела, что не успею добраться. Не успею спасти. Моё оружие не долетит до врага прежде, чем он вонзится своими лапами в тело Учиха. В эту секунду я слышу крик голубоволосой девушки, что в момент рванула к нему сломя голову.       — Нобу, осторожно! — завопила она в ужасе и испуге.       Я закрываю глаза, почувствовав страх, внезапно пробежавший по моим жилам. Я зачем-то крепко сжала пальцы в плечах трупа того парня из Песка, что я убила три секунды назад. Его ещё тёплое тело бездыханно лежало на мне. Я чувствовала его кровь на себе, на своих руках. Все мы тут по локти в крови чужих и близких. И я чувствовала ненависть: к войне, к бессмысленности массовой бойни. Я ненавидела себя, что не успевала спасти всех, кого люблю, что обязана была убить других невинных людей, запутавшихся в играх людей сверху. И теперь Нобу. Теперь мой друг тоже умрёт.       Я не могла на это смотреть. Услышала тишину. Гробовую, долгую. Довольно странную для войны. Мои чувства, скорее всего, не соответствовали действительности. Ведь бойня у остальных продолжалась, но в моей голове этот миг словно остановился, заморозился. Где-то лязгали металлические кунаи, где-то звучал хруст поломанных веток под ногами шиноби. И вся эта какофония создавала в общей массе бессмысленный фоновый шум, наполняющий реальный и смертельный звук войны — тишину. Холод окутал меня, и я почувствовала, как по телу побежали мурашки.       — Я… люблю тебя, — сказал кто-то в темноте тихим голосом так, что я еле расслышала слова, и, судя по всему, этот человек рухнул на землю.       И, вот, я проснулась глубокой ночью вся в холодном поту, словно кто-то пытался утопить меня в ледяном океане. По телу бежали мурашки, а по щекам катились слёзы. Я не вспрыгнула с кровати от ужаса, как это часто показывается в фильмах. Я не закричала от пережитых во сне страха и боли. И мне приходилось с неистовым усилием вытаскивать своё сознание из безумия сна, отделяя грань между реальностью и вымыслом. Перед глазами мелькали картинки: огромное кладбище, серое небо, тысячи людей, потерявших своих близких, старый Хирузен, юный Асума, взрослый Ичиро. Затем картинки сменились на ту палатку, в которой я подслушивала разговор Нобу с Сарутоби. Почувствовала вновь тот запах травы, перемешанный с запахом дыма и крови. И в миг чувства меняются на страх — передо мной война. Жар вновь окутывает тело, паника накрывает с ног до головы — пощёчина от Наваки. Его лицо, его крик — отрезвляют. Я убиваю врагов. Хладнокровно, без оглядки и каких-либо мыслей, словно я не человек. Больше не человек. Но в момент всё меняется, когда я вижу как лезвие врага оказывается в миллиметрах от Нобу. Я закрываю глаза — открываю их здесь, в реальности. И вновь чувствую то, что пережила во сне. Все чувства обострены. А голова гудит от мыслей. В ушах звенит мольба от незнакомца: он просит меня ответить ему, просит проснуться.       Проснуться.       Раньше мне никогда не снились сны. У меня не было приключений в неизведанных выдуманных странах. Никаких любовных линий, которые обычно усердно рисует разум остальных людей. Ночью я никого не спасала, никуда не бежала, не летела. Я не жила чужой жизнью в стране грёз.       И вот — спустя тридцать с копейками лет одной жизни и нескольких лет другой — мне приснился сон. И не абы какой — а самый красочный и настоящий. Живой. Яркий и пугающий. Перед глазами мелькали образы моих одноклассников, моего возможного будущего — и это пугало. Ведь я всегда была скептиком, который подвергал анализу всё, что происходит вокруг. Но в данную секунду эмоции были такими яркими, такими живыми, что я не могла остановить слёзы. К счастью, в комнате я была абсолютно одна. А точнее я находилась в больничной палате, которую мне доводилось ранее посещать несколько раз. И обычно на соседних койках был кто-то ещё: кашляющие старики, дети с синяками, переломами и ссадинами. Но не сегодня — я была одна в помещение для четверых, и это в данную секунду было скорее плюсом, чем минусом.       Поджав ноги к груди и уткнув лицо в колени, я старательно начала считать и делать глубокие вдохи и выдохи. Обычно, это помогало мне справляться с паническими атаками, которые в прошлой жизни периодически случались со мной после смерти отца.       Раз. Вдох.       Два. Выдох.       Три. Вдох.       Четыре. Выдох.       Становилось чуточку легче, но один голос не хотел исчезать из памяти. Этот человек будто не хотел покидать мой разум, с яростью вцепившись прямо в сердце. Его хриплый тембр тихо нашёптывал: «Кокоро, скажи, что ты спишь. Кокоро». С этого начался мой сон.       — Возможно ли, что этим всё и закончится? — знакомый голос тихо произнёс эти слова, прежде чем я поняла, что это не мои собственные мысли.       — Деми? — спросила я, резко оглянувшись по сторонам.       Но ответа не последовало. В палате была гробовая тишина. Из окна пробивался холодный свет от белой луны. Это ещё больше наводило на душу тоску и… злость. Каждая секунда в этой тишине сводила с ума. Каждая секунда неведения в ту минуту разрывала меня словно на части. Безумие сна меня сломило и я завопила, чтобы негодяй моментально появился передо мной. Чтобы он объяснил, что за сон мне приснился. Правда ли это? Или вымысел? Я хотела знать. Я жаждала ответов. Я хотела знать правду.       — Кто ты, чёрт побери, такой?! Что тебе от меня надо?! Ответь сейчас же, трус! Честно ответь! — я вспрыгнула с кровати, но мои ноги резко подкосились и я начала падать вниз.       Закрыв глаза, готовясь к удару, я поняла, что кто-то внезапно подхватил меня, не дав рухнуть коленями на холодный жёсткий пол. Чьи-то обжигающе горячие руки цепко держали меня за плечи, медленно опуская вниз. Я чувствовала странный запах чакры того, кто стоял позади — запах табака. И я вспомнила, где ещё был именно этот запах: в поместье Мито-сама на её юбилее; у домика, где мы с Наваки чуть не погибли при пожаре; на последней схватке с Кохаку. Очевидно, что так пах Деми. Но раньше я об этом не догадывалась, потому что до боя с Шимура причисляла этот запах к чему-то другому. В доме Удзумаки сигаретами пах отец Цунаде. При спасении Наваки я не думала ни о чём достаточно рассудительно и адекватно, и перепутала запах табака с запахом гари. Но теперь всё встало на свои места.       Деми опустил меня на колени и отошёл на шаг назад. Он не старался быть тише. Я отчётливо слышала, как по деревянной половице он переступил с ноги на ногу. Такой шум обычно исходил от каблуков, но в данном случае моя догадка была другой.       — Это когти, ты правильно думаешь, давай уже, оглянись на меня, — злобно прошипел Деми на русском.       Я осторожно повернулась назад и увидела перед собой высокое существо под два c половиной метра ростом. Он спокойно мог бы дотянуться до потолка, если бы просто захотел. У него была тёмно-синяя кожа, а ярко-жёлтые глаза словно горели в ночной темноте. Ноги и руки Деми были непропорционально огромными, а вместо ногтей — длинные слегка закруглённые металлические когти. На нём были надеты короткие грязно-чёрные штаны и ободранное тусклое пальто в тигриной расцветке. Выглядело бы это комично, если бы не его пугающий взгляд. Ведь лицо его лишь чем-то отдалённо напоминало лицо человека: изо рта выпячивались длинные клыки, при этом нижние были длиннее верхних, кудрявые чёрные волосы неряшливо торчали во все стороны, перекрывая небольшие рога на лбу, а широкий нос был словно переломан в трёх местах. Он стоял передо мной, скрестив руки у обнажённой под плащом груди и недовольно то ли вздохнул, то ли рыкнул.       — Это у тебя бита за спиной? — неуверенно спросила я, оглядывая виднеющуюся из-за его спины деревянную рукоять.       Деми недовольно хмыкнул, закатив глаза, отошёл к окну и прислонился к стене. За его спиной я разглядела огромную деревянную биту, как и догадывалась. Этот его внешний вид не заставлял сомневаться меня в том, кого именно он хотел из себя показать.       —  Ох, Олеся, прекрати, — недовольно произнёс Деми. — Я никого из себя не строю. Это мой настоящий облик.       — И с чего я должна верить тебе? — спросила я, встав с пола и пересев на край кровати. — Очевидно, что ты из тех, кому я могу доверить жизнь. Но, хоть это и смешно звучит, верить твоим словам я не могу. Ты лжёшь и не договариваешь мне с самого начала.       Деми пристально смотрел мне в глаза, не моргая. Словно маниакально хотел докопаться до всего спектра чувств, что я испытывала в данную секунду. Я не сопротивлялась. Уверенно смотрела на него в ответ. Я не боялась его: убьёт — и хорошо, может тогда и попаду обратно домой. Ведь кто знает, что есть правда для меня в этом мире, а что ложь.       — Я и не намерен был быть честным с тобой, — Деми странно усмехнулся и поморщился. — Чтобы ты почувствовала, если бы не встретилась со мной в первый день? Насколько хорошо ты бы прижилась в этом обществе, если бы я не соврал тебе насчёт моего происхождения и твоего здешнего существования? Что бы с тобой случилось?       Своими вопросами Деми и насмешил меня и в то же время заставил задуматься. В действительности, он в какой-то степени ввёл меня в курс дела до того, как кто-либо начал со мной контактировать. Он не дал мне остаться одной в этом безумии, и был некоей моральной опорой. Признавать его правоту мне не хотелось, поэтому какое-то время я молча анализировала, что именно хотела бы узнать от него. А он явно наслаждался моим смятением и одновременно с тем злобой.       — Какой бы ты вопрос не задала мне, какой бы ответ не услышала — всё это не имеет никакого значения, — Деми нагло улыбался, глядя мне прямо в глаза. — Но всё же, да, ты права, я лгал тебе с самого начала. Я не Бог, хотя знаю парочку — пересекался по долгу службы. Твоя тётка права, да и мелкий Яманака узнал меня правильно: я — Они. Деми — от слова Демон, а не от слова Демиург. Я специально ввёл тебя в заблуждение.       — Зачем? — резко перебила его я, глядя куда-то вбок. — Зачем тебе помогать мне? Зачем стараться спасти? Почему не дал мне умереть? И зачем Демону вообще защищать кого-то? Да и, в конце концов, с чего ты говоришь по-русски?       Деми как-то странно улыбнулся, глядя на луну. Впервые я увидела в его взгляде подобную доброту. И это удивляло. Пугало.       — Может, когда-нибудь я и расскажу тебе свою историю, Олеся, — он оглянулся на меня, продолжая быть каким-то излишне милым для своего облика, — но не сейчас. Хотя,— слегка помедлив, он томно вздохнул, — я скажу тебе лишь одно: я не могу дать в обиду Кокоро. Я в долгу перед этим ребёнком.       — Кокоро? — удивлённо переспросила я.       Деми усмехнулся и потянулся руками вверх. Он дотянулся до потолка и аккуратно провёл когтем по белой краске на дереве. Штукатурка моментально начала осыпаться вниз на и без того не идеально чистый пол. Глядя вверх на оставленный порез в потолке, он продолжил:       — Можешь не верить, но этот ребёнок повязан со мной с рождения. Не знаю, как это произошло и какие там планы на меня в частности у моего начальства, но не будь ты в теле этой мелкой психопатки — я бы и пальцем не пошевелил ради тебя.       Ответ Деми казался искренним, но…       — Ты опять можешь врать мне, с чего я должна верить тебе?       Деми легко и непринужденно засмеялся, и облокотился обратно к стене, запустив руки в карманы пальто. Он как-то добродушно глядел на меня, что вводило в диссонанс. Огромный, злобный демон из детских сказочек, который в теории есть детишек, ведёт себя как первоклассная нянька, спасая сумасшедшего ребёнка из передряг. Он и сам понимал, что это звучало смешно и нелепо.       — А ты и не должна верить мне, достаточно просто доверять. Как ты и говорила, — с этими словами, он забрался на подоконник, уменьшаясь на моих глазах в размере. — Я не собираюсь вредить Кокоро. И других детишек я есть тоже не буду. В своё время я и без того переел их .       Последняя фраза звучала зловеще, и было не совсем ясно — был ли это сарказм или грубая правда жизни. Он явно наслаждался моим смятением. Теперь в его улыбке, наконец, промелькнуло что-то соответствующее образу: злобный оскал. Но я продолжала пилить его взглядом, боясь лишь упустить его вновь из виду. Он рассмеялся и открыл окно, когда я подумала про его очередное исчезновение.       — И что, снова собираешься сбежать? — саркастично спросила я, оглядывая его с интересом. —  Мог бы напоследок объяснить, что за сон мне снился. Ты же тоже видел его? Это твоих рук дело?       Деми покачал головой из стороны в сторону, глядя на луну. Было в его облике что-то натуральное, мне хотелось верить, что он действительно не врал мне на этот раз. Но, как и раньше, я поняла, что все его слова для меня уже давно не имеют ключевого значения — я не хотела спасать Коноху ради своего спасения, я хотела спасти всех людей, которых встретила здесь потому, что полюбила их. Деми это чувствовал, я знала.       — Видимо пребывание в коме так подействовало. Я не думаю, что весь этот бред, что снился тебе — правда, — он грустно вздохнул и как-то неуклюже почесал макушку. — Хотя кто знает, может и будущее.       — Ты в курсе, что в теории ты бесполезен, Деми?  — упрекнула его я, укрывая плечи лёгким одеялом. — Хотя спасибо за то, что не дал потолку обвалиться на нас с Кохаку. И что спас нас с Наваки.       Деми грустно улыбнулся, глядя в окно. Было в его взгляде что-то одновременно и звериное, и человечное.       — Обращайся, — произнёс Деми, нагло ухмыльнувшись, и оглянулся на меня.       Я с интересом разглядывала его, не особо скрывая своё любопытство. Он тоже смотрел на меня с каким-то вопросом, изучал моё поведение. Вновь и вновь подслушивая мои мысли.       — Ладно, спрашивай, — с неким одолжением прорычал он. — Но не про моё происхождение и прошлое. Обещаю ответить честно.       Я удивлённо хмыкнула. Деми раздобрел от вида Луны. Рамки он мне поставил конкретные, и мне это не нравилось. Но не воспользоваться случаем и не задать вопросы я не могла.       — Во-первых, знаешь ли ты как я оказалась здесь? Во-вторых, какими сверх способностями ты обладаешь?  — я задумалась, прищурив глаза, — Что значит повязан с Кокоро? Ты живешь в нашей голове или что? И напоследок… правда ли, что есть шанс моего возвращения обратно домой при спасении близких или это была твоя главная ложь?       Деми недовольно хмыкнул что-то про себя и открыл окно.       — Я не знаю, как ты здесь оказалась. Но, как Они, я вижу, что твоя душа не принадлежит этому телу. Я вижу души, а не людей. И я знаю, что ты не просто подсадная Яманака от того мерзкого врачишки. Ты не здешняя, не такая. Да и… душа той Яманака не прижилась в теле Кокоро, она ушла в другое измерение, тебе этого не понять,  — на этом месте Деми слегка запнулся, недовольно поморщив нос. — Я не буду тебе объяснять подробностей того, что знаю. Не хочу говорить об этом, сама всё увидишь, когда придёт твоё время. Поэтому про себя и свои способности в полной мере рассказывать я не намерен. Но с самого рождения Кокоро я появляюсь рядом, когда ей нужна помощь. Я постоянно слышал её мысли. Я видел её и чувствовал всё то же, что и она. И как бы я не старался, куда бы ни убежал — её голос всегда был в моей голове. Ровно до того дня, пока не появилась ты.       Внезапно из-за двери раздался скрип. Я резко обернулась назад на звук, заметила, что дверь в помещение было слегка приоткрыта. Деми что-то недовольно хмыкнул и залез на подоконник, уменьшившись ещё больше в размере.       — Не бойся, это Кохаку. Она уже давно подслушивает. Тебя. Меня она не видела и не слышала, и вряд ли это когда-нибудь изменится,  — буркнул он, подбираясь к краю окна, — Я вновь покидаю тебя, Олеся-сан. И не бойся, я не живу в твоей голове. Я живу своей жизнью. Просто меня словно магнитом телепортирует к тебе, когда Кокоро чувствует опасность.       — Кокоро?  — удивленно переспросила я, — она жива?       Деми вновь оглянулся на меня. В его глазах была тоска и печаль.       — Ещё как жива. Просто не хочет ни говорить, ни действовать, ни жить эту жизнь. Ей нравится, что ты появилась. Она нашла покой в тихом сосуществовании твоей тени.       С этими словами Деми выпрыгнул из окна. Я резко подскочила с кровати к подоконнику, чуть не вылетев вслед за ним, но кто-то схватил меня за ногу, прежде чем я рухнула вниз.       — Ты не сказал про меня, подлец!  — завопила я вдогонку Деми, которого уже не было видно.       — Кокоро-чан, с кем ты говорила? — тихий голос Кохаку вновь вернул меня в реальность.       Я злобно смотрела в сторону леса, думая, что именно туда мог убежать подлец, оставив меня вновь с миллионом вопросов и всё так же без ответов. Без решений. Без понимания. Очевидно, что он просто решил красиво скрыться, оставив меня размышлять — правду он мне сказал или же ложь. Гробовая тишина, белая луна и тёмно-синее умиротворённое небо без единого облака.       — Кохаку, как ты думаешь, судьба каждого здесь предрешена или нет? — спросила я, сползая с подоконника в больничную палату.       Девочка, одетая как и я в больничную рубаху, удивленно потупила на меня взгляд, оглядываясь в сторону леса за окном. Она выглядела испуганной и недовольной.       — С кем ты говорила, Кокоро? Кто оставил след на потолке? Кто открыл окно? За кем ты погналась? Что это был за язык?       — Знала бы я, кто он такой, — недовольно фыркнула, присев на край кровати.       Кохаку не успокаивалась. Она оглядывалась по сторонам, принюхивалась, ходила из стороны в сторону. Что-то заставляло её чувствовать ужасный дискомфорт. Наконец, она успокоилась и присела на край соседней кровати.       — Эта энергия… она схожа с той энергией, что чувствуется от призывной техники моего отца.       Я вспомнила бой Данзо с Учиха. Он призывал Баку — пожирателя снов из японского фольклора. Известное существо, которому был удивлён даже опытный на тот момент Обито. Может, между моим Они и Баку было что-то общее. Кохаку чувствовала это. Но я не могла сказать ей ничего вразумительного, поэтому просто молча наблюдала за девочкой. Она сверлила взглядом потолок. Видимо, Деми специально поцарапал его для Кохаку. И окно открыл сам по той же причине. Он пытался доказать Шимура, что со мной не всё так просто? Я до сих пор не знаю тех мотивов, но мне было это на руку.       — Так что ты тут забыла, Кохаку? Тебе разве не опасно находиться в здешней больнице? — сказала я, спокойно рассматривая синяки на её тонких руках.       Она вскинула брови и тяжело вздохнула.       — Врачи из нашего клана работают здесь, поэтому мне позволили лечиться, как и всем детям в здешней больнице. Иначе слишком много вопросов возникает к моим родителям, — безэмоционально протянула девочка, глядя на луну в окне. — Судьба предначертана, Кокоро. Кто-то должен умереть. Кто-то выжить. Кто-то может жить беззаботно и счастливо. А кто-то обязан соблюдать правила, чтобы в будущем перенять все обязанности на себя. У всех своя судьба, от неё не уйти. Не сбежать.       Мы с минуту молчали, просто думая над ответом. На улице было прохладно, и лёгкий ветерок неприятно дул мне в бок, пока я сидела у спинки кровати. Я усмехнулась, глядя на грустное лицо Шимура. Она же вновь начала смотреть в потолок.       — Возможно ты и права, Кохаку. Но всё же я не считаю, что вся наша жизнь подвластна судьбе. Мы сами вправе выбирать, как поступать и кем мы хотим быть в первую очередь перед собой. Прежде чем заявлять миру о том, кто ты есть — надо сначала разобраться, а кто ты есть для себя. С этого и начинается наш истинный путь в жизнь. С себя, но не с судьбы, случая или решения окружающих. Кто ты, Кохаку? И кто я? Это главные вопросы.       Кохаку грустно вздохнула и прилегла на кровать. Она была ещё ребёнком, поэтому было действительно не ясно — девочка она или парень. Но мне было очевидно, что её уже с таких малых лет отчаянно задушили ответственностью за будущие поколения. Она была слишком юна. Но в этом мире все взрослеют раньше времени. Она пока не знала кто она.       И я тоже пыталась найти ответ на этот вопрос. Ведь когда я его найду — тогда точно смогу ответить, почему и для чего я здесь. И насколько важно мне мое липовое предназначение Деми.