Save me

— Что с ней? — выскочил с сидячего места Джэхен, как только в дверном проеме показалась фигура доктора. На первый взгляд спокойный и рассудительный Пак Джинен внушал ему доверие, однако все равно Чона что-то отталкивало от этого медбрата. Это было интуитивно и необъяснимо, но то, что Наен так быстро с ним сблизилась и то, что она сейчас без сознания… Слишком много совпадении для того, чтобы уверенно утверждать, что этот Пак Джинен чист. — Ее состояние стабильное, а потеря сознания была вызвана шоком. Но есть кое-что странное… — задумчиво тянет Джинен, листая результаты анализов. — В ее крови было обнаружено сильнодействующее снотворное. Много снотворного. — Снотворное? — удивился Джэхен. Он не знал, что Наен их принимает. — А это опасно? — Она приняла больше шести таблеток. Вроде бы не выглядит, будто она пыталась себя убить. У неё были проблемы со сном? — Я не знаю… Джинен смотрит на обеспокоенного Джэхена и думает, говорить ли ему правду или нет. Пак не хочет совершать одну и ту же ошибку дважды. За один день он уже во второй раз столкнулся с тяжелым выбором лицом к лицу. Брюнет около минуты молчит, сверля взглядом окончательный диагноз девушки на клочке бумаги, прежде чем с тяжестью в груди начать говорить: — Было так же обнаружено, что она принимала сильные успокоительные без рецепта врача. Кажется, у Наен зависимость… Выражение лица Чона становится более мрачным и испуганным. — Что это значит? — У неё наблюдаются некоторые симптомы биполярного расстройства. Возможно, вызванные от переутомления и стресса. Одним словом, сейчас Наен психически нездорова… — Ч-что? Ты это так шутишь сейчас? — Джэхен нервно усмехнулся и с трясущимся от страха сердцем перевёл взгляд на саму девушку, которая все так же без сознания лежала на койке. Чон еле удержался на ногах и обратно уселся на небольшой диванчик, стоящего возле пациента. Он отказывался в это верить. Джэхена словно ударили кувалдой и оставили с невыносимой болью в голове истекать кровью. Только так он мог бы описать свои ощущения, после услышанных слов. Наверное, это какая-то ошибка. Точно ошибка. Ведь его Наен весёлая и жизнерадостная, всегда пытающаяся казаться сильной. Да, она приставучая и немного заносчивая, но никак не психически нездоровая! — Я оставлю вас. Советую долго не задерживать с лечением, — выдохнул Джинен и сам испугался от холодного тона, проскользнувшего в своём голосе. Ему раньше говорить подобные слова пациентам и их родным было проще, но в этот раз, как и в тот, что-то пошло не так. Наен удалось пробить его защитный барьер, который он старательно строил все эти годы. В одно мгновение весь механизм рухнул, стоило ему только увидеть слезы на её глазах. Джинен не должен был тогда давать обещание, которое не смог бы сдержать в будущем, не должен был забываться. Но он поступил так, как не должен был. И теперь не знает, что с этим делать дальше. Именно эта мысль мучает его, когда Пак выходит из палаты. — Наен-а, почему ты мне ничего не говорила, почему все держала в себе? — с дрожащими губами шепчет Чон, аккуратно беря ее руку в свою. Рука холодная, даже холоднее, чем его собственная, а кожа цвета снега. — Я всегда думал, что знаю тебя лучше всех, но, оказывается, и в этом ошибся, — глаза парня намокли и по щекам непроизвольно стекли соленые слезы, — пожалуйста, вернись ко мне… Джэхен бессознательно вспомнил день, когда он впервые встретил эту шумную, неугомонную и пытающуюся спасти всех и каждого девушку. Тогда же он был совсем другим… В его сердце было столько дыр и ран. Они кровоточили, причиняя ему невыносимую боль, которую никто и ничто не могло притупить. И, когда Джэхен уже почти смирился со своей участью, в его жизнь сильным и беспощадным ураганом ворвалась она, и под ее влиянием исцелились все его раны и затянулись дыры. «Мое самое заветное желание — видеть ее улыбку.» — Я заставлю заплатить всех, кто сделал это с тобой, Наен. Обещаю… *** — Не могу поверить, — охнула Джису, прикрыв рот ладошкой и изобразив удивленное лицо, — сколько тебе? Двадцать три? И ты ни разу не был на острове Чеджу? Тэен посмотрел на девушку и отрицательно покачал головой. — Ни разу. — Господи, ты тогда даже не жил до этого, если не гулял по берегу пляжа Чунмун*. Девушка шутливо похлопала его по плечу, а Тэен, как ни странно, ничего не сказал, залившись смехом вместе с брюнеткой. Джису не смогла скрыть удивления. Последние два дня Тэен вёл себя странно и непривычно рядом с ней. То есть, он больше не был тем грубым идиотом, каким Ким привыкла его видеть. И что было самым невероятным, Тэен сам проявлял инициативу разговаривать с ней, задавал вопросы, шутил в меру и иногда сам смеялся над шутками Джису. Он даже начал слушать ее, а не просто делать вид. И теперь глядя на него теперешнего, Ким даже и подумать не могла, что прежний мятежный, импульсивный, хмурый Тэен может быть таким веселым, чутким и теплым. Бесспорно, с ним было поначалу трудно и Джису даже искренне возненавидела его: грубого и эгоистичного. Но с каждым днём, с каждой минутой, проведённой с ним, Ким медленно начала открываться ему, как и он ей. Это маловероятно и практически невозможно, но в этом хаосе они нашли друг друга. Разбитые и раздавленные, они заново собирали себя по кусочкам, преодолевая взаимную неприязнь и постоянные споры, и в итоге, на месте обрушенных развалин их души, построили новую, нерушимую крепость. По крайней мере, им так казалось. — Неужели там и вправду так прекрасно? На острове Чеджу. — Да. Это самое лучшее место, где я была. Хотя мне особо не с чем сравнивать… — Поедем туда. Я хочу поехать. — Ч-что? — Джису остановилась и повернула голову на парня, думая, что ей это послышалось. — Я не шучу. Я хочу поехать туда, — посерьёзнел на лице Тэен, а затем добавил, — вместе с тобой. — Это… это же прекрасно. Я сейчас же предупрежу твою маму, чтобы она подготовила машину. И мы вместе поедем, — обрадовалась Джису, не веря своим ушам, и уже развернулась, чтобы как можно скорее сообщить эту хорошую весть госпоже Ли, как вдруг парень резко схватил ее за запястье, тем самым останавливая. — Нет, Ким, ты не поняла. Я хочу поехать туда с тобой. Давай просто сбежим. Только ты и я… — Оу-у… — замерла Джису, чувствуя, как внутри нарастает волнение, а сердце отбивает в груди глухую чечетку, пока рука парня все так же сжимает ее тонкое запястье. *** Женщина отодвигает занавеску и, скрестив руки на груди, сквозь окно следит за сыном. Ким Джису что-то без остановки тараторит, при этом активно жестикулируя руками, и Тэену это нравится. Наблюдать за Тэеном, который счастливо улыбается кому-то, немного странно. Особенно, если его улыбка искренняя и без фальши. Госпожа Ли не помнит, когда в последний раз видела сына таким счастливым. Казалось бы, это было так давно, что она даже забыла, как выглядит его улыбка. Но зато она все ещё отчетливо помнит тот день, когда она потухла. — Наш сын, наконец, улыбается, но почему ты не счастлива? — сзади аккуратно подходит мужчина, невесомо целуя жену в щеку. Женщина сразу же улавливает от него запах чужих женских духов и брезгливо морщится, вырываясь из объятий Ли Сухека. — Ты прав. Я наняла ее именно для этого. Но почему мне так неспокойно? — Расслабься, дорогая. Это всего лишь мимолетное влечение, — спокойно сказал мужчина, взмахнув рукой.  — Нет. Это начало беды. *** Солнце медленно близится к закату, пока морской бриз бьет в лицо, а в воздухе ощущается запах водорослей, соли и рыбы. Песчаный берег меняет окраски и именно неоднородность в цвете делает это место особенным. Где-то далеко видны горы и в свете последних солнечных лучей они кажутся похожими на картинки. Словно все это — одна сплошная иллюзия, ведь даже невооруженным глазом можно увидеть, что все вокруг слишком прекрасно, чтобы быть настоящим. У Джису от восторга перехватывает дыхание и, раскинув руки по обе стороны, она бежит по нежному песку прямо в сторону моря. У неё беззаботная улыбка на счастливом лице и яркий блеск на дне карих глаз. Она быстро скидывает с себя обувь и, не долго думая, залезает в воду. Слабые волны омывают ее ноги, и Джису машет рукой Тэену, который наблюдает за ней с берега. — Правда красиво? Тебе нравится? — кричит Джису. За ее спиной солнце скрывается за морем, но пока не полностью, а всего лишь наполовину. Оранжевое пламя теряется в ее каштановых волосах, изменяя ее оттенки, а звонкий смех заставляет парня расплыться в слабой улыбке. Когда они сидели в поезде на пути сюда, Джису показывала ему то облака на небе, то пышные деревья, которые мелькали за окном, и всегда спрашивала: «Ты видишь? Тебе нравится?». Сейчас она делает тоже самое. Ей было важно не самой насладится красотой этого мира, а показать этот мир ему. — Да, нравится, — отвечает ей Тэен, наблюдая за ее сияющим лицом. На пляже кроме них ещё две пары, но на секунду Тэен представляет, что они одни, и ему хочется затеряться в этой мимолетной секунде. Джису подходит к нему и помогает слезть с кресла. Когда они оба садятся на песок, Тэен не прекращает смотреть на девушку, а она, словно чувствуя это, не спешит поворачиваться к нему лицом, позволяя легкому ветру гулять между ними. Некоторое время пара сидит молча, а когда тишина становится почти невыносимой, Ким все же решает заговорить первой. — В детстве папа часто привозил меня сюда. Я купалась, а он спокойно наблюдал за тем, как я веселюсь, прямо как ты сейчас, — зачем-то рассказывает ему Джису. Она сама не знает почему, но эта история из ее жизни как-то само вырвалась наружу. Тэен наклонил голову набок и посмотрел на неё своим укоризненным взглядом. — Ты никогда не рассказывала о себе. — Потому, что ты не спрашивал. Ты как-то не особо интересовался моей жизнью, — иронично усмехнулась Джису. — Ты был слишком занят самобичеванием и обвинением всего живого за свои страдания. А я была всего лишь тупицей, над которой ты время от времени издевался. — Ты говоришь так, как будто я какой-то самовлюбленный нарцисс. — А разве это не так? — саркастично сказала Джису и для убедительности вопросительно подняла правую бровь. — Ой, ты у нас тоже не подарок, знаешь ли. Доставала меня своими тупыми шутками, которые только ты и понимаешь, и заставляла пить чай, который больше смахивал на отраву. — Эй! Можешь обижать меня, но не мой чай! — нахмурилась Джису, состроив обиженный вид, заставляя Тэена слабо приподнять уголки губ. — Просто ты была странной. Обычно все девушки пытаются вести себя рядом со мной мило и соглашаются с каждым моим словом, а ты мне постоянно перечила, даже орангутангом назвала. Джису вдруг захотелось рассмеяться в голос. Знал бы сейчас Тэен, что он сохранен у неё в контактах, как «чокнутый орангутанг». — Конечно, мне не сравниться с теми гламурными девицами, с которыми ты встречался. Да ты бы даже не взглянул в мою сторону, если бы не эта авария! — игриво стукнула его по плечу девушка, после меняя позу на более удобную, ведь от прежней затекли ноги. — Спал, — подправил ее Тэен. — Ни с кем из этих девиц я не встречался, да я даже имён их не помню. Джису слегка приоткрыла рот. — Да ты был ещё большим козлом, чем сейчас! А хотя, почему это я так удивляюсь? Ты наверняка был типичным бэд-боем, который считал себя пупом Земли. Тэен многозначительно усмехнулся, вместе с тем подправляя челку из-за ветра, который по вечерам усиливался. — Знаешь, многие девушки ведутся на это. Начитавшись любовных романов, они считают, что могут изменить этих бэд-боев, направить их на путь истины, — Ли выделил последнии слова и ему захотелось рассмеяться от сказанного, что он и сделал после. — Только не я. Я была бы невзрачной и неприметной медсестрой, которая слилась бы на фоне этих самых любительниц любовных романов. Даже собственная мать от меня отказалась, как кто-то может полюбить такую, как я, — с грустью сказала Джису, а потом резко замолкла, осознав, что выпалила лишнее. Она сглотнула наступающий ком в горле и торопливо отвернулась, оглядывая горизонт. — Уже темнеет. Может вернёмся? — улыбнулась Ким, ловко меняя тему. Для неё это норма. Скрываться под маской веселой и глуповатой девушки, которую ничего и ничто не волнует или может обидеть. Её маска — это её кокон, где она чувствует себя в безопасности и, где никто не сможет залезть ей в расшатанную душу и выкопать оттуда её прошлое, которое она не желает вспоминать. Тэен посерьезнел. — Расскажи мне о себе. Джису повернулась к нему лицом и мысленно чертыхнулась, лихорадочно пытаясь придумать что-то, но ничего разумного в голову не лезло. Наступившая напрягающая тишина начинала ей действовать на нервы. Она как будто требовала от неё чего-то, а Тэен же продолжал терпеливо ожидать от неё этого "чего-то". — Мой папа… он умер из-за меня… — Мне очень жаль, — тихо отвечает Тэен, так тихо, что Джису приходится напрягать слух, чтобы его услышать. — В день его смерти я узнала, что я — ребёнок мамы от чужого мужчины. Не просто чужого, а того, кто изнасиловал ее и бросил. Я всегда хотела, чтобы она любила меня, а оказалось, что у меня даже не было никаких прав требовать от неё этого. Я испортила ей жизнь… А когда папа умер, она вышвырнула меня из дома, как и из своей жизни. Джису заканчивает на этом и изо всех сил пытается не заплакать. Она стискивает зубы и повторяет про себя: «нельзя», «нельзя», «нельзя». Ей страшно посмотреть на Тэена. Меньше всего ей хочется, чтобы он жалел ее или хуже — считал ущербной. Но он молчит и с непроницательным видом смотрит на чаек, которые пролетают мимо. — Хуевая у тебя мама, — говорит Тэен и, подобрав рядом лежащий камушек, швыряет его в воду. — Я думал, что моя мать — истеричка на всю голову, но твоя переплюнула даже ее, — иронично усмехается Тэен. — Если уж без слез никак, то лучше плакать от счастья, чем от горя, так? — Тэен смотрит на Джису проницательным взглядом, вспоминая ее же слова. — Так что давай не будем плакать из-за того, как нам не повезло с матерями. — Давай, — невинно кивает и широко улыбается Джису, чувствуя, как слезы текут по щекам. Но она уверена, что это от счастья. Потому, что впервые нашёлся человек, который понимает ее: не жалеет, не считает ущербной, а просто принимает такой, какая она есть. Тэен аккуратно полностью ложится спиной на мягкий песок, подперев голову руками и устремив взгляд на облака, которые медленно плавали на небесах. — Знаешь, с тех пор, как я встретил тебя… Я чувствую, словно… Я жил, чтобы тебя встретить, Ким Джису.