Дом.
19 ноября 2017 г. в 16:01
Настоящая реальность снова обрушивается мне на голову, как кирпич на строительной площадке. Всё осталось именно таким, каким я оставила: моя комната, моя кровать, мои снимки. За окном всё ещё сгущается ночь. Я не могу спать. Лежу на спине, смотрю на потолок и вижу перед собой лицо. Лицо бледное, с грубыми чертами, большими глазами и лёгкой улыбкой. Она такая красивая. И ведь она всегда мне нравилась. А теперь она кажется ещё более красивой, не смотря на следы глубокой депрессии, пережитой за все эти пять лет, что я оставила её одну.
Как странно, я же видела её перед собой несколько минут назад, живую, настоящую, реальную. Я чувствовала её запах, слышала её голос, могла прикоснуться. Но теперь всё это растаяло в воздухе, словно пыль. Мне казалось, что всё это мне лишь приснилось, что Хлоя – лишь игра моего воображения, что всё это не могло быть реальностью.
«Макс, прекрати сходить с ума».
Мне удаётся заснуть лишь под начало утра, и в итоге я сплю всего два или три часа. Будильник несчадно рвёт мои барабанные перепонки и заставляет оторвать гудящую голову от подушки. Дальше всё как во сне: я принимаю холодный душ, в надежде, что это меня разбудит, одеваюсь, завтракаю... Еда не лезет в горло. Кажется, я перестала получать удовольствие от еды очень давно, хотя раньше всегда любила вкусно поесть. Во рту не было ни крошки со вчерашнего дня, но я лишь понюхала свой завтрак и больше не притронулась. Кейт замечает меня, когда я иду из общежития в академию, повесив на плечо сумку с невыполненным домашнем заданием.
– Слушай... Я не думаю, что тебе стоит ходить в школу, Макс. – Тихо говорит она. – Я вижу, что тебе очень тяжело...
– Я справлюсь, Кейт. – Сухо отвечаю я и ускоряю шаг, чтобы больше с ней не сталкиваться. Не хочу говорить о себе. Но мне кажется, что если я проведу ещё один день в одиночестве, то точно съеду с катушек.
Моя мама присылает мне подбадривающее сообщение на номер 1001, пишет, что хочет приехать ко мне как можно скорее, как только попросит отгул на работе. Она даже более заботливая и внимательная чем обычно. Я уверяю её, что со мной всё хорошо. Но кому я вру?
Чем ближе я подхожу к Блэквеллу, тем меньше остаётся во мне уверенности, а когда я вхожу во двор, силы окончательно покидают меня. Я не могу здесь находится. Вижу парочку скейтеров, которые тусуются возле фонтана. Они тоже замечают меня. Кажется, если я подойду ближе, опять начнутся разговоры про Хлою, они же были с ней знакомы. Я разворачиваюсь и иду в совершенно другом направлении. Не хочу с ними разговаривать. Иду к автобусной остановке. Сажусь на первый попавшийся и быстро мчусь по дороге, как можно дальше от Адвелла. Я уже знаю, куда мне нужно сегодня.
Звонок в дверь. Невольно вздрагиваю, когда в замке поворачивается ключ. Мне открывает Дэвид. Он долго стоит на пороге и выглядит очень растерянно. Кажется, несколько секунд его взгляд проходит сквозь меня, но наконец он кивает и приглашает меня войти. Я неловко прячу глаза, стараюсь не смотреть на Девида, прохожу внутрь. Я ещё никогда не находилась в этом доме без Хлои, но здесь всё выглядит точно так же, как и всегда. Её отчим закрывает дверь и продолжает стоять в стороне, не зная, что следует сказать или сделать. Он застыл, уставившись в пространство, лишь отрывисто кивает или качает головой, когда я пытаюсь у него что-то спросить.
Мне не по себе.
– Джойс дома?
Качает головой.
– А где она?
– Работает. – Хрипло отвечает Девид.
Любая попытка завязать разговор у-м-и-р-а-е-т. Я начинаю переступить с ноги на ногу. Мысленно ругаю себя за то, что совершенно не могу ничего придумать в такой ситуации. Внезапно вспоминаю ссору в этой гостинной: Хлоя кидается на Дэвида, Джойс смотрит расфокусированно, не знает чью сторону принять, как и я... Дэвид злится, он в бешенстве. Даже тогда я не смогла найти компромиссное решение, чтобы разрешить спор. Воспоминания меняются. Я стою напротив кухонного стола, за которым сидит Уильям перебирая медицинские счета за лечение своей дочери-инвалидки. Он не выглядит сломленным, но я чувствую в каждом его движении, в каждой его фразе эту глубокую рану, которая мешает ему двигаться, тревожит его сознание, завладевает его чувствами. Джойс пережила столько страданий, что я могу лишь восхищаться её мужеством. Она не опустила руки, когда Уильям ушёл от них, она не сдалась, когда Хлоя попала в инвалидное кресло, она не отчаялась даже там, в закусочной, когда шторм снаружи вырывал деревья с корнем и валил здания.
– Она справится... – тихо говорю я, хотя в звенящей тишине эти слова звучат будто бой колокола, и удивляюсь тому, как лицемерно они звучат. Испуганно смотрю на Девида. Но он кажется даже не слышал меня.
– Макс, как ей это пережить? – вдруг спрашивает он. – Она справилась со смертью Уиль... Уильяма, но её дочь... – он заикается и замолкает на полуслове, плотно стиснув губы.
Я пытаюсь сдержать слёзы, которые уже подступают к горлу, душат, не дают вздохнуть и ответить что-нибудь утешительное, как-нибудь подбодрить, не дать этой семье окончательно пасть духом, вселить в эти сломленные сердца надежду. Но я не могу. Просто ничего не могу. Почему я такая бессильная? Я не знаю что нужно сделать в такой ситуации, как правильно подобрать слова, что вообще можно говорить сейчас? Тут мне не поможет даже перемотка. Зачем мне эти проклятые силы, если они несут только разрушение и беды? Мне казалось, что если я отпущу Хлою, принесу в жертву своё сердце, то смогу спасти множество невинных жизней. Мне казалось, что я наконец поступлю правильно. Но разве это можно назвать спасением? Разве я хоть чем-то помогла этой семье?
– Зачем ты пришла, Макс?
– Я... – наконец глотаю слёзы и поднимаю взгляд на Девида. – Мне нужно последний раз взглянуть на комнату Хлои. Она ведь не изменилась? Вы же не стали трогать её?
Качает головой. Опять.
– Быстрее. Не хватало, чтобы Джойс вернулась и застала тебя здесь. – Грубо обрывает он.
Я сама рада, что не наткнулась на Джойс, я бы не смогла смотреть на неё. Коротко благодарю Дэвида и быстро поднимаюсь по лестнице на второй этаж дома. Холод проникает под рёбра, когда мне кажется, что я вот-вот открою дверь, а за ней Хлоя, лежит на своей кровати, курит косяк и держит пепельницу на груди, выпуская через губы дым красивыми кольцами. Но чудес не бывает. Это место теперь такое же холодное и траурное, как всё в этом доме, хотя там всё же сохранилась частичка её бунтарской натуры. Я проскользила взглядом по исписанным стенам, с которых родители Хлои всё-таки содрали почти все плакаты. Я останавливаюсь на её комоде и внимательно рассматриваю содержимое каждой полочки, по ходу смахивая с поверхности пыль. Вот она. Среди журналов и книг нахожу забытую всеми, заброшенную камеру Уильяма, которую Хлоя должна была подарить мне в альтернативной реальности.
«Наверное я могу считать её своей».
Протягиваю руки, беру полароид осторожно, кладу в свою сумку, будто это всегда была моя собственность.
«Не думаю что кто-нибудь в этом доме вообще заметит пропажу старой камеры».
Больше не могу здесь оставаться и покидаю дом, даже не попрощавшись с Дэвидом.