Hoc est in votis

      Собираясь в спальне в библиотеку, Драко не стал говорить Блейзу, что он идёт не просто «зубрить, как прокажённый, с мисс Зазнайкой всея Гриффиндора», но и в компании всего золотого трио. Почему-то казалось, что такая новость не останется только между ними и обязательно выльется в миллион шуток от самого Блейза, а потом и во всякие проклятия и сочувствия от Панси.       Он складывал свои книги и пергаменты с записями, всеми силами игнорируя то, как больно бьётся сердце. Оно не просто заходилось в каком-то безумном ритме. Нет. Совсем нет. Оно билось почти ровно. Может быть, совсем чуть-чуть быстрее. Но оно билось больно.       Каждый вздох, каждое сокращение отдавалось острой резкой болью, после которой по коже пробегал рой мурашек.       Малфой шёл в библиотеку, стараясь максимально замедлиться, заполнить голову мыслями посторонними, но обязательно важными, собраться. Он раньше замечал, что на пути в библиотеку встречаются целых два портретных хода? Возможно, один из них мог выходить прямо к подземельям. А то, что в коридоре ему встретилось целых пять рыцарских доспехов? Это всё ведь, несомненно, важно и…       — Малфой! — его резко позвала Гермиона. Драко заморгал и понял, что стоит прямо на пороге читательского зала. — Мы здесь! — возле неё были Уизли и… Поттер. Малфой тихо выдохнул и ускорил шаг.       Драко положил сумку на стол и принялся доставать учебники. Он приветливо кивнул Гермионе, но полностью проигнорировал остальных. Повисло трещащее, как сине-фиолетовые молнии, напряжение.       Стол, который выбрала Грейнджер, был небольшим, квадратным — самым обычным и простым. Драко, не глядя, выдвинул один из стульчиков и сел. Какое-то время спустя напротив сел Поттер. Малфой открыл учебник и смотрел на знакомые английские буквы, не видя их. Ему безумно хотелось поднять голову и взглянуть на Гарри. Он расстроен? Ему не понравилась идея Грейнджер? Какие эмоции у него на лице? Но Драко не решался.       Зато рядом неожиданно разыгралась драма. Единственный оставшийся свободный стул оказался по правую сторону от Драко. И именно он достался Рону.       — Я не буду сидеть с ним рядом! — зло, громко заявил тот, отпихивая стул.       — Рон! Прекрати вести себя как ребёнок! — Гермиона, успевшая сесть по левую сторону от Малфоя, поднялась. Она прищурилась и часто дышала. Драко видел как трепещут крылья её носа. Её взгляд, обращённый на Рона, был полон чистого гнева. — Садись и не шуми. Мы в библиотеке, — последнее слово было сказано с особым нажимом.       — Нет! — Драко впервые взглянул на Уизли. Он окинул Рона нарочито медленными презрительно-надменным взглядом, ухмыляясь при виде того, как из-за этого тот пошёл красными пятнами и крепко сцепил челюсти, от чего кожа на лбу натянулась.       — Не пялься! — зарычал Уизли сквозь зубы. Он почти дрожал от едва сдерживаемой ярости. Драко видел, как он сжимает кулаки, и от этого ещё шире растянул губы в ухмылке.       — Даже и не думал. Твой вид оскорбляет моё чувство прекрасного, — Уизли ожидаемо дёрнулся, намереваясь напасть, но был остановлен резким окриком.       — Прекрати! — Драко удивлённо оглянулся на Поттера. Гарри не повышал голос. Но сила, прозвучавшая в этом простом и крепком слове, была поразительной. Малфой ощутил, как по спине пробежал холодок. Он быстро отвернулся ото всех и вновь стал безразлично листать учебник, стараясь дышать ровно.       Послышался звук отодвигаемых стульев, и через мгновение Гарри сел рядом. Не глядя на Малфоя, он открыл тетрадь и взглянул на Уизли:       — Теперь всё нормально?       — Да, — краснота ещё не успела сойти с лица Рона. Его веснушки выделялись яркими красноватыми точками.       — Гермиона, можем начинать, — обратился он к ней, смотря поверх головы Малфоя.       Драко сидел, стараясь лишний раз не двигаться. Если он поднимал голову, то смотрел только на Гермиону. Всё остальное время изучал свои записи, даже говорить старался, не поднимая глаз. Иногда Малфой разглядывал руку, которая лежала близко к нему. Слишком близко.       Гарри за время обсуждения умудрился оказаться ближе. Он положил руки совсем рядом с вещами Драко. И даже касался тетради рукавом школьной мантии.       Его руки были красивыми. Очень. Пальцы длинные, очерченные. Такие пальцы должны виртуозно колдовать, ведь держать палочку ими — это уже искусство. Можно видеть выступающие косточки. Тонкие, но они не казались хрупкими. Совсем. Драко украдкой изучал собственные руки. Ему всегда говорили, что у него тонкие, хрупкие запястья. Это признак аристократии. Руки могли быть порой ещё более выразительными, чем глаза. На их ладонях пересекались линии судьбы, славы. Там, среди черточек и бороздок, вся жизнь. Руками чувствовали и жили.       Борозды и линии на руке Гарри были длинными и глубокими. Хотелось провести по ним подушечкой пальца. Прикоснуться к чужой жизни. Драко сглотнул.       Такие мысли надо обрывать. Вытаскивать с мясом, чтобы ни один корешок не остался. Но ведь это всё Поттер. Его руки лежали рядом. Это они манили его своей кожей цвета миндаля. Когда Поттер тянулся вперёд, спрашивая что-то у Грейнджер, то показывалось ещё больше. Лёгкий пушок темных волос, покрывавший кожу, едва заметные прожилки вен.       Рассматривал ли Драко когда-нибудь так подробно, с таким восторгом, с таким щемящим ощущением внутри чьи-нибудь руки? Нет. Никогда.       — Драко, ты согласен? — он взглянул на Гермиону. Её глаза сверкали интересом и воодушевлением. На лице было выражение лёгкого восторга. О чём она говорила? Кажется, там что-то было о пропорциях…       — Да, — согласился он, плохо понимая, о чём идёт речь.       — Но почему? — возмутился Рон. Он смотрел на Грейнджер, старательно игнорируя Малфоя. Драко тихо фыркнул. Какое великое одолжение.       — Я же только это объяснила! Чем искуснее заклинание, тем больше требуется затрат на преобразование чего-то маленького.       — Но это не логично! — Рон хмурил густые брови и сдувал с лица рыжие пряди. Он водил бурым пером по изрядно исписанному листку, тыкая в только ему понятные каракули. — На меньший размер должно уходить меньше магии.       — Потому что ты рассуждаешь, как плебей-дровосек, который только умеет махать топором, — фыркнул Драко.       — Чего? — Рон со скрипом встал.       — Чтобы создать настоящее искусство на чём-то, что не больше монеты, требуется огромное мастерство и большое количество магии, — Драко старался не останавливаться взглядом на руках, которые сейчас машинально вертели в руках белое с черными полосками перо. Его перо. — Волшебство начинается не просто с махания палочкой, а с расчётов и пропорции.       — Именно, — Гермиона кивнула. Во взгляде, обращённом на Уизли, читалось лёгкое превосходство. Уизли сдался, тяжело вздыхая и бросая своё перо на тетрадь. — А теперь давайте разберём ваши ошибки в проектах и расчётах, — она села ближе к Рону и притянула его тетрадь, хмурясь, изучая записи. Тот, слегка откинувшись на невысокую спинку, негромко объяснял свои действия.       Драко глубоко вдохнул и повернул голову в сторону Гарри, впервые решившись посмотреть прямо на него. Он вздрогнул, когда столкнулся с сосредоточенным взглядом. Зелень за стеклами была ровной и тихой, как лес в пасмурный день, когда небо спрятано за облаками — белыми и серыми — но всё равно светло. Малфой опустил глаза и приглушённо спросил:       — Есть вопросы?       Гарри ответил не сразу. Он продолжал смотреть на него, а потом не спеша перевёл взгляд на стол и подтянул ближе тетрадь.       — В целом, нет, — раздался наконец его спокойный голос.       — Тогда в чём проблема? — Драко слегка придвинулся ближе, чтобы лучше рассмотреть записи. Он нервно повёл плечами, устраивая руки на столе, всячески избегая случайных соприкосновений.       — Я не знаю, во что должен превратить вазу, чтобы всё это рассчитать, — Гарри резко и громко придвинул ближе свой стул. — Я думал о чём-то наподобие кубка, — он наклонился и оказался так близко, что пряди тёмных волос прошлись по щеке Драко. Малфой моргнул, наклоняясь следом. — Если брать что-то среднего размера, то нужно много работать над мелкими элементами, — смуглые, крепкие пальцы обхватили перо Драко и нарисовали кривую чашу. — И здесь начинаются проблемы, — его плечи двигались, когда он украшал свой рисунок деталями и что-то прописывал вокруг. Волосы щекотали кожу. И от них шёл знакомый запах. Драко старался сосредоточиться. Он смотрел на записи, на рисунок. И пытался вспомнить.       — Какие проблемы? — быстро спросил он.       — В магии. Она распределяется неравномерно, — что-то очень знакомое. Сочное. — В итоге конструкция выходит хрупкой, — сладкое? Или больше кисло-сладкое? — А так как это делается в паре, то она почти мгновенно разрушается, — грейпфрут! Но что-то ещё… Более тонкое и неуловимое… Пряное? Нет. Не может быть пряным. Слишком…       — Несовместимо.       — Что? — Поттер поднял на него глаза. Драко незаметно больно укусил щёку. Он посмотрел на Гермиону, которая что-то долго и упорно втолковывала Уизли, и прочистил горло:       — Я говорю, что у вас заклинания плохо совместимы. Поэтому колдовство так быстро рассеивается. Нужно лучше представить конечный результат, — Драко потянул кончик своего пера, забирая его; Поттер легко разжал ладонь, — так вот, если представить лучше конечный результат, то будет легче направлять магию. Надо, чтобы заклинания накладывались друг на друга, слой за слоем, — рука едва заметно дрожала. Сам Малфой весь ощущал что-то близкое к ознобу. Смесь стыда, неловкости, которая захватила его, не давала твёрдо держать перо, и его всегда ровный, аккуратный почерк всё больше начинал пестреть быстрыми, незакрученными линиями. Закончив писать, он выпустил перо из пальцев и немного отодвинулся.       — Я попробую, — глаза за стеклами смотрели пристально. И в них невозможно было что-либо прочитать. Но почему-то хотелось спрятаться, словно сейчас всё самое тайное, сокровенное, постыдное они вытаскивали наружу.       — На сегодня хватит, — голос Гермионы был спасением. Драко тут же встал и принялся собираться, краем глаза отмечая, что Поттер тоже поднялся. — Может, теперь у вас с мертвой точки всё сдвинется.       Уизли что-то ответил, но Малфой уже не слышал. Он быстро покидал книги и тетради в сумку и, кивнув Грейнджер, быстрым, размашистым шагом вышел из библиотеки.       Больше терпеть эту пытку он не мог.       Драко почти бегом вернулся в гостиную Слизерина. Он всё ещё ощущал запах грейпфрута и еще чего-то пряного, сладкого, лёгкого… чего-то, чего он не смог угадать и вспомнить. Но что продолжало висеть в воздухе. Хотя и был уверен, что тонкий, терпко-сладкий аромат так остро ощущал только он.       — О, а я как раз тебя искал! — со стороны спален шёл Блейз. Малфой внутренне выругался. Не лучшее время. Совсем. — Ты чего такой запыхавшийся?       — Быстро шёл, — он отошёл от стены, за которой был каменный проход, и сел на диван, с трудом сдерживая себя от желания просто повалиться на него без сил. — Зачем искал?       — Вот, — Забини достал из кармана мантии две желтоватые половинки листа с какими-то записями и размашистой росписью. — Наши согласия на выбор курса прорицаний.       — Что?! — Драко вскочил и почти выдрал из рук бумажки. Он быстро взглянул на них и вперился шокированным взглядом в Забини. — Ты записал нас на прорицания?!       — Да. А что? Ты же сам говорил вчера утром, что рассматриваешь этот курс. Я облегчил тебе работу, — белозубая улыбка играла на губах Блейза. И она Драко казалось слишком подозрительной.       — Это были только мысли! — возмущениям Малфоя не было предела. У него несколько серьёзных, сложных курсов, полная неразбериха с будущим и кавардак в душе, так теперь к этому добавились обязательное слушание полоумного бреда Трелони в комнате, где воняют благовониями и уверяют всех в огромном несчастье. Превосходно!       — Ну и что? Я хочу отдыхать хоть на одной паре. К тому же на прорицания ходят несколько очень милых студенток, — Забини озорно подмигнул.       — Вот бы и пошёл один, — Малфой вновь уселся на диван, откинувшись на спинку и прикрыв глаза.       — Не, так нельзя. Панси что-то заподозрит. А раз и ты со мной, то она подумает, что мы решили разносторонне развиваться.       — Придурок, — беззлобно фыркнул Драко. — Буду на прорицаниях учить зелья.       — Или гербологию. Или трансфигурацию, — подсказал Забини. — Кстати, о ней — и как там ваш суперкрутой проект, который потрясёт мир? — он плюхнулся рядом. Малфой не открыл глаза.       — Нормально. Осталось всё на практике откатать. А у вас что? — он слегка приподнял голову и взглянул на Блейза.       — Вроде движется. Я-то заморачиваться не стал. Главное, выполнить всё правильно.       — Так неинтересно, — Драко потянул за ворот мантии, ослабляя его.       — Зато действенно.       — Угу, — лениво отозвался Малфой. И всё же, что же было в том аромате, кроме грейпфрута? Чертов Поттер!       В теории почти всегда всё идеально. Там рассчитано математически верно и не может быть никаких накладок. Практика — другая сторона мира, и у неё своя логика. Драко хорошо это уяснил, когда они пытались наложить с Гермионой с десяток разных, сложных заклинаний и столкнулись с тем, что всего оказалось слишком много.       — Но как же так? — она спрашивала это уже несколько раз. Галька, которую набрал у озера Драко, чтобы превратить в искусные хрустальные фужеры, почти закончилась.       — Возможно, просто нужно что-то крепче, — задумчиво протянул он, водя пальцем по глубоким трещинам, которые исполосовали камешек. — Или упростить некоторые заклинания.       — Возможно, — кисло ответила Гермиона. Она тоже смотрела на камень и автоматически постукивала волшебной палочкой по плечу.       Они занимались в одном из пустых классов. В Хогвартсе было много таких. Какие-то были почти кладовыми, куда стаскивали сломанные парты, старые учебники. Этот был почти пустым. Парочка парт у стен с разных сторон и доска.       Время приближалось к полудню. Занятия закончились, и можно было спокойно оттачивать заклинания. Поменяв школьные мантии на повседневную одежду, они встретились сразу после последних пар и уже около двух часов пытались превратить серый, невзрачный камень с берега Чёрного озера в изящный фужер из тончайшего хрусталя.       Драко вертел камушек в руках, сидя на одной из парт. Он хмурился, ощущая борозды под пальцами. Малфой слез с парты и подошёл к учительскому столу, на котором лежали их книги и записи. Брови хмурились, пока он изучал записи.       — Может, нам стоит изменить последовательность здесь и здесь? — Драко ткнул пальцем в несколько мест. Грейнджер подошла и из-за его плеча изучала заклинания.       — Давай попробуем, — неуверенно согласилась она. — Если и в этот раз не получится, то стоит поискать что-то крепче гальки.       — Да.       Драко положил нетронутый серый овальный камень на парту и отошел к доске, возле которой стояла Гермиона. Они переглянулись, молча кивнули друг другу и подняли палочки. Из палочки один за другим вырывались серебристо-сизые линии, которые дымкой окутывали гальку, почти полностью скрывая её от глаз. Они напоминали призрачных драконов, которые кружились вокруг, оставляя после себя искрящуюся дымку. Медленно стали появляться очертания фужера. Острый край, рельефный узор на стенках, фигурная ножка.       Драко быстро взглянул на Гермиону. Карие глаза широко раскрылись и искрились, отражая, словно зеркало, происходящее волшебство. Палочка в руках тепло вибрировала. Оставалось ещё совсем немного. Последние штрихи, последние черточки. Фужер стал видеться отчётливо, его хрустальные бока искрились. И…       — Берегись! — крикнул Драко, отворачиваясь и закрываясь рукавом пуловера. Гермиона вскрикнула и спрятала голову руками, закрывая уши. Фужер с резким, звенящим звуком разлетелся на кусочки. На волшебников полетел град из битого хрусталя.       — Ты как? — осторожно спросил Малфой, когда всё стихло. Гермиона с опаской убрала руки от головы и встряхнула волосами. Посыпалась лёгкая сверкающая крошка, которая почти рассеялась.       — Вроде нормально, — её голос дрожал.       — У тебя кровь! — Драко вздрогнул, увидев, как из глубоких коротких царапин на внешней стороне руки девушки идут красные тонкие ручейки.       — Ой, — Гермиона удивлённо смотрела на свою руку. Она побледнела и поморщилась. Шок отступил, и теперь появилась боль. Она попыталась встать с колен, на которые упала во время взрыва.       — Стой, не трогай, — одёрнул её Малфой. Он бросился к своей сумке и вытащил оттуда платок. Подойдя к Грейнджер и сев на корточки, Драко мягко прикладывал лёгкую, гладкую ткань к порезам, стирая кровь. — Надо остановить кровь сперва. Потом можно будет и заклинание наложить.       — Хорошо, — Гермиона кивнула. Она, почти не моргая, смотрела на то, как Малфой старательно стирает кровь, стараясь не нажимать на края глубоких ран и не причинять боли. Его серые глаза были внимательными и сосредоточенными. Ресницы отбрасывали длинные тени. И некоторое волнение выдавало лишь резкая бледность, которая придавала лицу мраморность.       Гермиона опустила глаза, чувствуя, как приливает кровь к щекам. Она часто, тихо задышала.       — Больно? — Драко перевёл взгляд на неё. Гермиона решительно помотала головой, нервно улыбаясь. — Потерпи немного, — он достал палочку из кармана прямых чёрных брюк.       Открылась дверь класса. Драко поднял глаза, ощущая, как резко стало холодно, будто по кровеносным сосудам тёк волшебный жидкий лёд. На пороге стоял Поттер.       Увидев, кровь, стекающую каплями на пол, он метнулся к Грейнджер, больно отпихивая в сторону Малфоя.       — Что случилось? — его голос звенел от непонятных Драко эмоций. Гнев? Злость? Страх? — Ты поранилась?       — Всё нормально, Гарри, — губы её изогнулись в улыбке. Брови замерли округлыми дугами. Она виновато смотрела и казалась смущённой. Драко приподнял бровь. — Неудачно наколдовали фужер.       Малфой взглянул на Поттера, и внутри всё сковало крепкими железными цепями. Гарри искрился злостью. Глаза — тёмный лес в грозу. Плечи напряжённые, а губы упрямо сжаты в тонкую линию. Драко против воли отшатнулся, сильнее сжимая в пальцах палочку.       — Что случилось? — ещё раз с нажимом спросил Поттер.       — Гарри, я же сказала, что просто неудачная попытка трансфигурации, — Гермиона попыталась встать с колен. Она неловко зашаталась и вцепилась здоровой рукой в локоть друга.       — Не объясняй, — грубо оборвал её Драко. Он схватил со стола сумку с книгами. — Хочет думать, что я виноват. Так пусть. Это очень по-геройски, — бросив это Гарри в лицо, он выскочил за дверь.       — Гарри, — Гермиона укоризненно посмотрела на него, когда дверь за Малфоем захлопнулась. — Зачем ты так? Он правда не виноват.       — Прости, — Поттер спрятал глаза за волосами. — Как ты?       — Лучше, — она отняла оставленный платок от руки и, сведя брови, провела пальцами по царапинам. — Заклинания только наложить осталось. Подай мне мою палочку.       Драко в ярости швырнул сумку на кровать. До каких пор это будет продолжаться? Почему Поттеру обязательно быть таким говнюком?       Внутренний голос сварливо напоминал, что, в целом, такое отношение возникло не без помощи самого Малфоя. И Поттер лишь, как и полагается всем святым, в лучах которых греются презренные, нищие и больные, подозревает его во всех грехах.       — Так ненавидишь, — вслух произнёс Драко. Прозвучало горько. Даже слишком. Он без сил повалился на кровать, вновь изучая балдахин. Скучный, зелёный балдахин.       Перед глазами было испуганное лицо Гермионы, которое сменилось виноватым и смущённым, и злое выражение лица Гарри. Злился он тоже эффектно. Черты лица становились острыми, яркими, придавая что-то хищное и опасное.       Драко потянулся к сумке и достал записи. Причина их фиаско была где-то в этих расчётах и записях. Он стал искать своё перо.       В комнату вошёл Блейз. Увидев Малфоя, потрошившего школьную сумку, он удивлённо протянул:       — Что-то потерял?       — Да. Перо найти не могу.       — Может, потерял?       — Да нет, не мог вроде. — Драко отбросил пустую сумку и задумался. Сегодня на уроках были практические занятия. Ничего писать не пришлось. С Гермионой он записей тоже не делал. А в последний раз… Смуглые, крепкие руки, вертящие в руках его перо. Кривая чаша и недописанные полукруглые буквы… Библиотека! Но ведь тогда же он забрал его у Поттера. Разве нет?       — Возьми моё. У меня их много, — предложил Блейз, подходя к своей тумбочке.       — У меня тоже. Ладно, — отмахнулся Малфой. — Я пошёл, — он поднялся с кровати и направился к выходу из спален.       — Ты куда?       — На квиддичное поле. Полетаю немного.       Драко давно не касался древка своей метлы. Метла завибрировала, когда пальцы крепко впились в шероховатую поверхность. Появилось томительное, ноющее чувство, которое требовало немедленно взмыть в небеса и отдать ветру душу и тело. Он истосковался по ощущению полёта, по нещадным царапинам ветра, когда паришь, почти рассекая пространство.       Взяв метлу из раздевалки команды Слизерина по квиддичу, Драко резво пошёл к полю. Но, дойдя, заметно сбавил ход. Предвкушающая улыбка исчезла, оставив кислую гримасу.       — Ты преследуешь меня, Поттер?       — Больше похоже, что ты, — Гарри стоял в нескольких шагах от него с «Молнией» в руках.       Обида и злость захлестнули вновь, но Драко встряхнул волосами, не позволяя себе портить ощущения от скорого полёта. Он открыл рот, чтобы напомнить о раздувшемся эго героя, но Поттер его опередил:       — Давай наперегонки?       — Что? — опешил Малфой.       — Посоревнуемся, кто лучше летает, — Гарри устроил метлу между ног и приготовился взлететь.       — Это так по-детски, Поттер, — фыркнул он, продолжая держать метлу в руках.       — Тогда как насчёт того, чтобы поиграть на желание? — глаза за стеклами опасно блеснули.       — На желание? — осторожно повторил Драко, на кончике языка чувствуя что-то тревожное. Он быстро облизал пересохшие губы.       — Да, — Гарри достал из кармана золотистый миниатюрный мяч, который тут же затрепетал быстро тонкими, как у стрекозы, крылышками. — Обыграй меня. Играем до трёх очков. И тогда сможешь загадать желание.       Драко смотрел на дергающийся из стороны в сторону снитч. Он тихо сглотнул. В животе ворочались холодные и склизкие змеи.       — Боишься? — голос Поттера звучал вкрадчиво. — Думаешь, что никогда не сможешь победить меня? — на аккуратных губах играла усмешка. — Верно, Драко?       Малфой вздрогнул и резко сел на метлу, отталкиваясь от земли.       — Черта с два! — и быстро взмыл в небо.       — Вот и отлично, — пристально следя за ним прищуренными глазами, Поттер поднялся следом.