Допрос с пристрастием.

Сколько бы раз Чонгук не пытался себя убедить в том, что он не виноват в случившемся тремя месяцами раннее, сколько бы раз его не успокаивал Чимин, пытаясь хоть как-то угомонить и успокоить изнывающее от тоски и боли сердце; помогало — но не надолго, всего лишь на пару ночей, после которых он снова впадал в депрессию, вспоминая каждый проведенный день вместе с Тэхёном, вновь возрождая адскую, душевную боль. Каждый день — год, мучительный и холодный. Чтобы не говорили другие люди, Чонгук знал, понимал, что отчасти виноват, что, если бы вовремя смог понять, чего хочет старший, если бы смог остановить, обнять и никуда не отпускать, сейчас, на данный момент, он бы был счастлив. Пусть даже если бы его и Тэхёна уволили, за то, что они не выполнили приказа сверху, пусть они бы упали в глазах народа, да даже если бы весь мир был бы их общим врагом, главным было бы совсем другое. Счастливые, но побитые и никому, кроме друг друга, не нужные. Вот, чего хочет Чонгук — счастья и Тэхёна. Здорового и такого же счастливого, как и он. Два дурака, которым было бы плевать на все, кроме их общего счастья и огромной любви. Но несмотря ни на что, убрав мутные мечты куда подальше, Чонгук снова и снова возвращается в суровую реальность, выходя из проклятой больницы с мокрыми щеками и разодранной на сто тысяч мелких кусочков душой, с мольбой в глазах смотря на небо и в миллионный раз прося Бога, чтобы его любимый вернулся на землю, ныряя в мечты вместе с ним. А тот словно оглох, день за днем насмехаясь над бедным парнем, который готов сделать все, лишь бы Тэхён снова был рядом. Готов убить, украсть, сломать — на все, чтобы снова слышать хриплый, нереально глубокий и завораживающий голос, смех, увидеть недоброе поблескивание в любимых глазах, а потом утонуть в горячих и самых нежных объятиях на свете, почувствовать, как холодные, но мягкие губы аккуратно касаются его щеки, а шепот опаляет ушко, заставляя съежится, прижаться. Чонгук уже готов душу продать, потому что надоело просыпаться одному, ежась от утреннего холода, надоело постоянно одергивать себя и брать с полки не две, а одну кружку, чтобы заварить горький кофе, а потом неторопясь идти на работу, игнорируя настойчивые звонки от Намджуна. Тот давно уже смирился с тем, что младший постоянно опаздывает, потому что понимает, что тот все еще тоскует, ждет, но для приличия все же ругает, грустным взглядом провожая Чона до его стола, тяжело выдыхая. Остальные же просто наблюдают, иногда для приличия тихо спрашивая, все ли в порядке? Даже не смотря на то, что ответ всегда один и тот же, они постоянно делают вид, что не замечают, как сильно мучается Чонгук, постоянно смотря на фотографию на убранном соседнем столе, который пустует вот уже третий, мать его, месяц. Да нифига он не в порядке, ни спит и не есть, и, уж тем более, не отдыхает! Измученно выдохнув, Чонгук медленно закрыл очередную папку с глупым и бесполезным делом, кидая ее к другим таким же, игнорируя сердитый взгляд со стороны Намджуна, который всегда ругался, когда кто-то позволял себе так обращаться с важными документами. Как ни странной, но именно младшему доставался лишь суровый взгляд, когда другим прилетало толстой папкой по голове, плюс, выговор и трех часовая лекция. Молча поднявшись с места, Чонгук окинул взглядом комнату, натыкаясь на настенный календарь. Взяв черный маркер, он жирным крестом перечеркнул вчерашнее число, грустно улыбаясь. Через неделю весна, любимое время года, когда практически все деревья в цвету, солнце начинает просыпаться, радость, веселье… — Чонгук, на сегодня твоя работа окончена, — поправив сползающие очки, Намджун мельком посмотрел на часы, так и не подняв взгляда на младшего. Никакого ответа, лишь спешное копошение и негромкий хлопок двери, за которой скрылся Чонгук, даже не удосужившись со всеми попрощаться. Прикрыв глаза, Ким резко снимает очки, тяжело выдыхая. В голове снова та картина, заставляя моментально открыть глаза, а сердце разогнаться. Чонгук не виноват, виноват только он, потому что позволил действовать без плана, позволил выйти в одиночку. — Снова он за свое. Когда же он уже поймет, что делает так только хуже. И не только себе, но и Тэхёну… — Когда рак на горе свистнет, тогда и поймет, — безразлично хмыкнув, ответил Юнги, продолжая что-то печатать. Чтобы ни случилось, а от сарказма и колких высказываний, Мин Юнги никогда не откажется, даже если Земля рухнет. — Не думаю, что ты бы на его месте счастливым и веселым ходил. — Да уж, с каждым днем все хуже и хуже, — недовольно покачав головой, выдохнул Нам. Если бы он только мог чем-то облегчить ту душевную боль, что так дерет Чонгука. Но что он может, когда тот сам не хочет ничего с этим делать? — Как бы он совсем руки не опустил. Не дай Бог руки на себя наложит, он же у нас тот ещё паникер. — Нужно будет как-нибудь Тэхёна навестить, все же, от части, в случившемся виноваты и мы, — переведя взгляд с окна на побеленный потолок, предложил Чимин, слегка улыбаясь, когда Юнги резко перестал мучить клавиатуру, а Намджун заинтересованно приподнял брови. — То есть, я имею в виду, что мы должны поддерживать с ним связь, даже не смотря на то, что он в коме, вот… — Может быть, ты и прав, — откидываясь на спинку стула, Юнги задумчиво прикусил краешек карандаша, хмуро смотря на календарь. Даже не смотря на то, что он пытается казаться холодным, в мыслях он каждый день ругает и винит себя. Резко поднявшись с места, он серьезно посмотрел на Чимина, молча кивая. — Думаю, ты прав. Раз на сегодня работы больше нет, как насчет того, чтобы наведаться к нему сейчас? *** Медленно выйдя из автобуса, Чонгук слегка поежился, чувствуя, как зимний холодок пробегается по спине, хоть на улице и светило солнце. Снова остановившись около лавки, где старенькая бабушка продавала красивые, красные лилии, он слегка улыбнулся, когда та завидев его, начала собирать самые лучшие в один букет. Расплатившись за цветы, он быстро направился в сторону виднеющейся больницы, выкидывая из головы обнадеживающие мечты. Все, о чем он сейчас думает, так это о том, что Тэхён не спит, проснулся и сидит, ждет его. А после улыбается, когда Чонгук ошарашенно посмотрит на него, стараясь сдержать слезы. Цветы бесшумно упадут на пол, а он незамедлительно кинется к Тэхёну, больше не смея сдерживать слезы. Потому что, наконец-то, дождался. Но все это глупая мечта, сон, который еще не скоро станет явью, как бы сильно этого не хотел Чонгук. — Ох, Чонгук-и, ты уже здесь! Это очень даже хорошо, потому что у меня для тебя есть новости! Широко улыбаясь, к Чонгуку подошел пожилой доктор, держа в руке белую папку. Вероятнее всего, он только недавно закончил обход, а значит, новости касаются состояния здоровья Тэхёна. Сняв с себя куртку и поудобнее взяв цветы, Чонгук пошел следом за доктором, молясь всем Богам, чтобы все было хорошо и Тэ стало лучше. — Присаживайся, не стесняйся, — указывая парню на рядом стоящий стул, сказал мужчина, присаживаясь за свой стол. Как только Чонгук сел, он снова растянул губы в ухмылке, открывая папку. — Ну что же, могу Вас поздравить. Спустя долгих и мучительных три месяца, Ваш Ким Тэхён, наконец-то, потихоньку выходит из комы. Но, все же, недельку или две, он еще проспит, но самое главное, что он все же смог выкарабкаться. Что же могу сказать про остальное… Рана заживает хорошо, гноя нет, швы мы сняли еще вчера… — Доктор Чхве, м-могу ли я-я ночевать эту н-неделю здесь? — умоляюще смотря на мужчину, Чонгук дрожащей рукой вытер одинокую слезу, неверя услышанному. Тэхён скоро будет с ним, рядом и больше никогда и никуда не уйдет. Чонгук больше не позволит. — Прошу Вас, пожалуйста… — Конечно. И все. Чонгуку больше ничего не надо, лишь чтобы он сам лично увидел, услышал, почувствовал, что Тэхён очнулся. И лишь потом, он отругает его, будет реветь и истерить, но обнимет и скажет… «Я так скучал по тебе, Тэхён…» Аккуратно закрыв дверь, Чонгук медленно поворачивается, впервые за долгое время позволяя себе растянуть губы в улыбке. Пододвинув к кровати стул, он поставил цветы в вазу, даже и не думая, что там нет воды. Ему плевать, ведь теперь в сердце трепещет надежда, и где-то поглубже — радость. Аккуратно положив свою ладонь поверх руки Кима, Чонгук часто задышал, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции. Ему нужно успокоиться, прийти в себя, успеть поговорить с любимым, пока толстая и вредная медсестра не пришла проверять его. — Привет, Тэ, — нервно покусывая нижнюю губу, неуверенно начал Чон, чуть крепче сжимая чужую руку. — Не знаю, слышишь ты меня или нет, но… Знаешь, я очень по тебе скучаю, да. Все эти гребаные три месяца я не находил себе места, мучился, боялся, плакал и стиснув зубы, старался держаться и вот, спустя столько времени, мне дали надежду. Если бы ты только знал, как я за тебя тогда испугался, я думал, что потерял тебя, позволил умереть. Но, знаешь, кома, это тоже не самый лучший вариант, Тэ! Ты бы мог просто полежать и проснуться на следующий день, но ты, тварь эдакая, опять играешь на моих нервах! Наигранно злобно фыркнув, Чонгук обиженно отвернул голову в сторону, изредко посматривая на спокойное лицо мужчины. Прыснув от смеха, он ударил себя свободной рукою по лбу, понимая, какой фигней сейчас страдает. Ну, как говориться, на больных не обижаются. — Пожалуйста, Тэ, возвращайся скорее, ладно? — выдохнув, тихо проговорил Чонгук, серьезно смотря на любимое лицо. — Я очень хочу, чтобы ты сделал мне предложение, хочу, чтобы мы поехали в путешествие, хочу, чтобы у нас была дружная и большая семья, дом, из которого будет слышен счастливый детский смех… Пусть сейчас не самый подходящий момент, но… Плевать, что у нас нет колец и нет свидетелей, я согласен даже так. Ким Тэхён, я, Чон Чонгук, согласен стать твоим мужем. Обещаю, что никогда не предам и не брошу, буду рядом в трудную минуту, буду любить, не смотря ни на что. Я… люблю тебя, Ким Тэхён… Улыбнувшись, Чонгук медленно наклонился вперед, аккуратно целуя Кима в губы. Прикрыв глаза, он положил голову на кровать, нежно поглаживая руку мужчины и мечтая, чтобы тот все это услышал. И, кажется, Тэхён не только услышал, но и принял, потому что в следующую минуту, Чонгук почувствовал, как один из пальцев под его ладонью дернулся, а следом и за ним, он услышал глубокий вздох. Крепко зажмурившись, он несильно ударил второй рукой по свободному на кровати месту, пытаясь выгнать из головы глюки. Слишком реально, а значит, он по немногу сходит с ума. От любви, от боли, от страданий. — Чонгук-а… Резко открыв глаза, Чонгук медленно поднял голову, мысленно молясь, чтобы этот родной и хриплый голос, был настоящим. Глаза наполняются слезами, стоит только ему увидеть легкую полу-улыбку на сухих, родных губах, стоит только посмотреть в глаза напротив, почувствовать, как легко и аккуратно рука Тэхёна касается его щеки, раз и навсегда заставляя того вынырнуть из холодного одиночества и поверить в то, что сейчас он видит сквозь пелену слез. И Чонгук верит, жмется щекой сильнее, растирая горячие слезы по чужой руке, прикрывая глаза. Он так хочет высказаться, разреветься, устроить скандал, но не может, сердце все ещё бешено колотиться, переживает, что любое лишнее слово, движение, сделает хуже. Но Чонгук этого не хочет. Не хочет снова быть виноватым и одиноким. — Чонгук-а… Воды, — прерывая тишину, которую нарушали лишь не частые всхлипы младшего, тихо просипел Ким, не в состояние больше ничего сказать. Горло адски сушит, такое чувство, будто бы там пустыня. — Пожалуйста… — К-конечно, сейчас, — резко подрываясь с места, Чонгук быстро подходит к столу, хватая стакан и графин с водой. Не беспокоясь о том, что половину воды он пролил на пол, он так же быстро возвращается к мужчине, аккуратно поднося стакан к его губам. Жадно все выпив до дна, Тэхён тяжело выдохнул, слегка болезненно скорчившись, когда рана неприятно заныла. Напугавшись, Чонгук быстро поставил стакан на тумбочку, вставая перед кроватью Кима на колени. — Б-болит? О Боже, н-нужно позвать в-врача, сейчас… Поднявшись с колен, Чонгук взволнованно забегал по палате, вспоминая, где находиться кнопка вызова врача. Так и не найдя ее взглядом, он чертыхнулся, быстро направляясь в сторону двери. Только он хотел дотронуться до ручки, как кто-то резко ее открыл, чуть не сбивая с ног опешившего Чона. Удивленно уставившись на Намджуна, который держал в руке букет, он широко улыбнулся, отходя в сторону, чтобы дать ребятам пройти. Стоило тем только посмотреть в сторону кровати, как тут же все радостно заулыбались, бросаясь в сторону Кима, что приветливо всем улыбался. Все совершенно забыли, что находятся в больнице не одни, что в любую минуту могут быть выгнанными за такой шум и гам, но даже это никого не пугало. Все были счастливы, что Ким Тэхён, наконец-то, соизволил прийти в себя. — Что тут происходит? Почему такой шум в палате больного? — сердито смотря на парней, что все разом повернулись в сторону двери, где стоял доктор Чхве, серьезно спросил он. Но стоило ему только опустить взгляд на Тэхёна, как злость тут же исчезла и на смену пришло удивление. Улыбнувшись, он достал из кармана очки, приветливо кивая Тэхёну, что улыбнулся в ответ. — Что же, я рад, что вы снова с нами, господин Ким.

***

Аккуратно закрыв дверь палаты, Чонгук перевел взгляд на стоящих не подалеку друзей, на последок ещё раз взглянув на мирно спящего Тэхёна. Ему так не хочется уходить, оставлять его одного. Ведь может что-то случится, произойти что-то плохое, пока его не будет рядом. Тэхён так нуждается в нем сейчас, пока раны еще не до конца затянулись, а туман в голове все еще не до конца рассеялся, немного давя на затылок. Но с лечащим врачом спорить было бесполезно, так как он просто уверял его, клялся, что с Тэ все будет хорошо, что Чонгуку нужно хоть немного поспать, оправиться от всего и со свежей головой, прийти сюда завтра. Да и Тэхён выглядел слегка вымотанным, и даже не смотря на посторонний шум, ближе к вечеру, уснул. Набрав в грудь воздуха, Чон медленно выдохнул, уверяя себя, что больше не произойдет ничего плохого. В конце-концов, его Тэхён сильный, он не оставил его одного. Сняв с вешалки свою куртку, Чонгук попрощался с проходящими мимо мед.сестрами, медленно направляясь к друзьям. Те что-то бурно обсуждали, постоянно смеясь. — О чем болтаете? — заинтересованно посмотрев на Юнги, что продолжал дразнить насупившегося Чимина, тихо спросил Чонгук. На самом деле, ему бы и вправду не помешало хорошенько выспаться, но узнать, что успели сотворить его напарники, хотелось больше. — Опять вспомнили про тот случай с диваном? — Да нет, — переводя взгляд с парочки на Чонгука, ответил Намджун. — Я тут подумал, может быть, нам всем не помешало бы немного развеяться? Сходить в караоке-бар, выпить по кружке пива? Что думаешь? - Ну, думаю, можно, — пожав плечами, согласился Чон. Заметив за спиной Кима спешащего к ним Сокджина, он широко улыбнулся, отходя на несколько шагов назад. Буквально несколько недель назад, тот принял предложение Намджуна стать парой и теперь оба, словно попугаи-неразлучники. Не могут друг без друга и дня. — Оу, а кто это так к нам торопится? — Фух, прошу прощения за опоздание, — снимая с шеи тонкий бледно-розовый шарф, Сокджин виновато улыбнулся, слегка поклонившись. — Как Тэхён? С ним все хорошо? — Жить будет, не переживай, — приобнимая мужчину за талию, Намджун поцеловал его в щечку, заставляя щеки судмедэксперта моментально вспыхнуть красным румянцем. — Ну что? Мы сегодня отдыхать идем или нет?! Я плачу, так уж и быть! — Я согласен, — наконец-то вливаясь в разговор, довольно улыбаясь, сказал Юнги. — Как говориться, за ваши деньги, любой каприз! Посмеявшись, все быстро направились к выходу, бурно о чем-то разговаривая. Чонгук шел рядом, с улыбкой смотря на всех, но почему-то чувство одиночества снова возвращалось, портя настроение. Ему не хватает Тэхёна, именно сейчас, тогда, когда он бы мог его обнять, щелкнуть по кончику носа пальцами и прошептать тихое: «не грусти, малыш». Он так соскучился по его шуткам, по теплу его ладоней, по голосу. И даже не смотря на то, что они идут отдыхать, Чонгуку, почему-то, хочется развернуться и уйти. К Тэхёну. Пусть даже если тот и спит, просто побыть с ним рядом — уже сделает его счастливым. Но пока он ничего не может, кроме как слабо улыбаться и идти позади веселящихся парней, думая о своем любимом мужчине.