Падение с Олимпа

«Мы снова скажем друг другу О том, как любовь умерла. Была ли она чудом? Наверное, не была никогда» - Ты неважно выглядишь, - заметил Дайки, разливая чай по кружкам и параллельно трогая лоб Ханако, который был горячее, чем его. В окно бился яркий дневной свет, девушка жмурилась и думала о том, что её голова сейчас начнёт раскалываться, начиная с глаз, потому что именно эти два отверстия доставляли сейчас больше всего неудобств. - И чувствую я себя как-то странно, - ей пришлось в этом признаться, несмотря на то, что она уже полчаса как уговаривала саму себя чувствовать себя лучше. Но мотивация помогала плохо, когда определённые границы были перейдены. - Тебе стоит остаться дома, - Дайки хотел даже настоять на этом, но знал, что не мог себе этого позволить на данный момент. - Тогда он приедет сюда, - пробормотала она, давая совсем иной ответ, нежели он ожидал от неё услышать. Всё, что угодно, но не упоминания каких-то мужчин. Это заставило Дайки почувствовать себя напряжённо. - Кто? – едва сдерживая более резкую интонацию, спросил он. - Наш врач, - пояснила Ханако, не зная, что этой информации ему будет недостаточно. - И? - Мне не хочется, чтобы этот человек осквернял мой дом своим присутствием, - она медленно выговорила каждое слово, поэтому понять её превратно было невозможно. Хотя, связать слова «осквернение» и «этот человек» было достаточно сложно в привычной форме. Речь шла не о мистике. Дайки оставалось лишь дальше теряться в догадках о том, что у Ханако есть «неприятели» или же люди, которые ей не нравятся. - У вас какие-то разногласия? – он попытался оставаться тактичным, пусть это было сложно. Дайки вообще редко когда мог похвастаться своей тактичностью или обходительностью. Вот хамством, всегда пожалуйста. - Что-то в этом роде. Он очень неприятный, - ей хотелось подобрать слово похлеще, но какое-то стеснение не позволило. Или же было сложно подобрать нужное название этому человеку. – Иметь дело с ним сравни занозе в одном месте. Но поставить меня на ноги он сможет. Причём очень быстро. Сейчас у меня нет времени болеть. - Олимпийский титул? – он знал, что даже спрашивать не стоило. - Он самый, - кивнула девушка. - Это будет последний, который я получу, - звучало ужасно уверено. Она не допускала того, что могли вмешаться обстоятельства или же её собственное здоровье подведёт её по полной программе. Эта девушка готова была броситься со скалы в морскую пучину, если её заверят, что в полёте ей достанется эта странная золотая медалька, которая ничего не будет значить позже ни для кого. - А потом? – Дайки хотел оставить этот разговор на потом, но раз уж случай «подвернулся», он им воспользовался. Ханако слегка наклонилась вперёд, чтобы быть ближе к нему. На её усталом лице промелькнула чуть озорная улыбка: - Придумаю себе какое-нибудь занятие. Может, стану твоей фанаткой? Как думаешь? У меня хорошо получиться быть в группе поддержки? – девушка щурила глаза и улыбалась. – Я даже могу нарисовать пару плакатов в твою честь. Дайки теперь тоже сидел и улыбался во все свои белоснежные зубы, которые выглядели настолько белоснежными только из-за его смуглой кожи, а не отбеливающей зубной пасты. - Стань лучше моей женой, как ты мне обещала, - без стеснения и иных трудностей проговорил он, смотря ей в глаза. Её брови поползли вверх, а рот чуть приоткрылся от удивления. - Даже так? – тем не менее, Ханако улыбалась, восприняв его слова куда положительнее, чем он ожидал. Дайки довольно кивнул, не подозревая о том, что начинает играть с тем, что помнит о них обоих больше, чем кто-либо. - Я прямо сейчас не могу, если честно, - нотки игривости искрились в её голосе. - Ну, ты же сама сказала, что потом, - Дайки начинало казаться, что от переполнения чувствами он может лопнуть от счастья. - Тогда мы поговорим об этом тоже попозже. - Ага, - только и смог выдавить от из себя, потому что слова будто стали лишними. Пришлось глотнуть чайку, чтобы немного успокоиться. Но сначала он поцеловал Ханако, позволив ей снова сесть удобно, облокотившись на спинку стула. - Надо выдвигаться, - она отпила свой чай, понимая, что пить становится тяжело, а жидкость отказывается вливаться внутрь. - Сиди спокойно, я схожу за машиной, - Дайки поддался своему желанию и осторожно погладил девушку по щеке. - И лучше бы ты осталась дома. Ты вся горишь. - Не могу себе этого позволить, - Ханако чувствовала, как что-то неприятно жгло глаза, не позволяя ей найти удобный вариант: оставить открытыми или же закрыть. Всё было достаточно неприятно. Парень настойчиво, но ласково поцеловал её губы, оставляя её на кухне одну. Ханако хотела подняться со своего места и подойти к окну, чтобы посмотреть на то, как он уходит. Ей очень хотелось продлить этот момент, эту возможность созерцать его фигуру. Но слабость была неумолима, жгущая истома припечатывала к стулу. Шею ломило, а по животу разливался нехороший жар. - Вот Генрю обрадуется, - прошептала девушка, тяжело откидывая голову назад. Рука привычно отрыла клапан кармана и проникла внутрь, чтобы извлечь наружу мобильный телефон. Перед глазами противно плыло, но палец ткнул в верную картинку. Ханако поднесла мобильник к уху и стала ждать, когда же абонент соизволит ей ответить. Ждать пришлось не так уж и долго, как это обычно бывало. - И с чего это наша прима-балерина решила позвонить своей сопернице? - голос говорившей сообщал сразу же море информации о том, что на этой части мобильной сети никого не ожидали услышать. Тем более четырёхкратную чемпионку мира по художественной гимнастике. - Почему ты взяла её телефон? - Ханако чувствовала, что в горле сильно запершило, а это означало, что можно было лишиться голоса уже к вечеру. Не столь велика потеря, петь ей, к счастью, было не надо. Да только голосом всё явно бы не ограничилось. - Скажи, что тебе надо, или я положу трубку, - Карин не нравилось, когда ей отвечали вопросом на вопрос. И плевать ей было на то, что здесь кто-то хотел услышать совсем иного человека. - Где Макото? – к сожалению, Ханако свою тактику разговора не меняла. - На какой чёрт она тебе сдалась? Если она помогла тебе вчера сбежать, это не значит, что вы стали лучшими подругами, - в рыжеволосой кричала её ревность. Этого чувства здесь никто особо не понимал. Даже сама Карин. Она пыталась обозвать это как-то и понять, почему так происходит, и что с ней не так. А потом заметила, что что-то подобное случилось с её подругой, которая ещё так недавно была довольно славным боевым товарищем многократной чемпионки мира по художественной гимнастике, да и с Карин был достаточно милой, насколько Макото вообще могла быть такой. Только изменилось очень многое, стоило одной милой леди окончательно свихнуться на почве погони за титулами. Ханако и без того была не в порядке, а тут совсем поехала. И тогда Карин с Макото будто оказались в одной лодке. Им осталось исключительно одно, держаться вместе за борт раскачивающегося судна. На такой дырявой шлюпке до Ханако им было не доплыть. Они обе не лежали в сфере её интересов. - Отключи свою фантазию, - Ханако тяжело вздохнула, чувствуя, что кого-то тут очень тянет с ней поговорить. А ведь давно уже не разговаривали. Было бы о чём. – Сделай одолжение, позови её к телефону. Послышался хлопок закрывающейся двери на заднем плане. - С кем ты уже трещишь там? - голос Макото был груб, как всегда. Сначала он прогремел где-то далеко, но затем стал куда ближе после громоподобного шороха и треска. - Ты совсем, что ли, спутала? Карин? Я к тебе обращаюсь. Ханако осталось только ещё раз вздохнуть. Это всё могло продлиться ещё какое-то время. - А что у вас там, секреты появились? - Карин не собиралась просто так прогибаться под плохое настроение подруги прямо вот так вот с утра. Оно и без того не задалось, потому что они уже успели как следует поорать друг на друга. – Неужели подружились так славно вчера? Небось, зажимала её уже? – возвращалась девушка к той самой злободневной теме. - Тебя это не шибёт, захлопнись, - рявкнула Макото. Да, здесь не только не с той ноги встали, но ещё пол с потолком спутали. - Ну и стелись перед ней на радость! Раздался резкий хлопок закрывающейся двери. Для Ханако этот спектакль разбитых сердец был более чем неприятной музыкой, для Макото обычным началом обычного дня. - Если ты мне звонишь, значит ещё не в спортзале, - словно и секунды не прошло, а в голосе девушки уже не было и намёка на ядовитое раздражение. Она в один миг полностью успокоилась, отключив свою боевую готовность. Но всем было известно, что всё включалось обратно с той же скоростью, что и выключалось, а иногда даже быстрее. - Извини, - Ханако говорила с натугой, немного растягивая гласные. Будто и не извинялась, а просто заполняла время словами. - Генрю с утра будет делать сегодня осмотр? - На какой он тебе... подожди, ты заболела, что ли? - Вроде того. Макото коротко и грязно выругалась. - Только не говори, что собралась жертвенно танцевать на ковре сегодня с соплями. - С бубном, - съязвила Ханако. - У него всегда есть способ поставить меня на ноги. К вечеру приду в себя. - Вот за это я ненавижу тебя ещё больше, - девушка стиснула зубы, не понимая, почему её так сильно всё это бесит. Точнее, ответы на эти чувства были найдены давно. Но их словно было недостаточно. Да и злость с раздражением последнее время приходили легче. - Меня реально бесит всё это. Все эти твои жертвы, стремления. Амнезия, постоянные головные боли, рвота, головокружения. Бесит до невозможного, понимаешь? - Нет, - Ханако была слишком честна. И трубку положить не могла, «оплачивая» внимание Макото. - Тогда, может, ты поймёшь то, что меня бы это не бесило так сильно, если бы ты хоть раз сказала об этом хоть кому-нибудь, - Макото быстро ходила по комнате из одного угла в другой. Её это не успокаивало. Скорее наоборот. - Пусть даже не мне, потому что я твоя соперница, потому что я грубая и жестокая извращенка. Хотя бы Карин. Не делай вид, что ты не знаешь, что мы обе к тебе чувствуем! - Знаю. - И теперь ты карабкаешься, подыхая за этот титул. Так ты решила сдохнуть? И я знаю, что ты его получишь, чтобы с тобой ни произошло, кто бы ни вмешался... Вот что? Что с тобой должно произойти, чтобы ты пришла в себя? - Ты получишь свой в следующем году. Макото не выдержала и зарычала, снова разражаясь грубыми ругательствами. От спокойствия не осталось и следа. - Вот поэтому я ненавижу тебя ещё сильней! Потому что ты просто уходишь, не давая мне возможности победить тебя. Дать тебе понять, что можно уже и на других смотреть. Хоть свысока, хоть снизу. Как тебе угодно! Только вообще смотреть начать! Я ненавижу тебя, Ханако. Я ненавижу тебя, и это всё потому, что ты такая, какая есть! Ты оставляешь меня! Четырёхкратная чемпионка закрыла глаза, понимая, что они опять говорят о том же, что и всегда. Так же внезапно, как и всегда. В такие моменты Макото напоминала сумасшедшую, не способную выстроить свои мысли в целенаправленный осмысленный текст и выкрикивающую гадости и обрывки своих эмоций. - Извини, но я не могу продолжать. Этот год — это всё, на что я ещё способна, - Ханако говорила это не в первый раз. Но почему-то верила, что скоро будет последний. - Если бы ты не гробила себя, ты бы продержалась дольше. Помимо олимпийского золота существуют и другие награды. Зачем оно тебе вообще? Почему ты отметаешь жизнь как таковую? Потому что у тебя нет прошлого? Ты никогда не была тупой, так почему выбрала такой путь? - Я не знаю. - Ты жестокая, Ханако. Жестокая к себе, а потому и к людям, которые любят тебя. И мы с Карин не твои родители, чтобы принять это по той причине, что знаем тебя с пелёнок, - её голос срывался. Макото не желала плакать, не хотела кричать, но не выходило иначе. Она не умела по-другому. Ведь все эти слова не давали ей спать, прокручиваясь в её голове в течение этой ночи несколько раз. Ей тоже нужно было высказаться. - Ты заставляешь нас страдать, продолжая молчать и измываться над нами этим! Мы обе любим тебя. И ты знаешь, что это за чувства. Могла бы и выбрать уже, даже если не это, то хотя бы мягче быть. - Просто скажи, приедет он или нет. - Я не знаю, за что полюбила такого ужасного человека как ты, Ханако. Даже зная, что ты никогда не ответишь мне или Карин взаимностью, потому что мы девушки, я могла бы жить с этим. И она смогла бы. А ты оставила нас наедине друг с другом, помахав своей синей ленточкой на прощание. Стерва! Порой я даже желаю, чтобы ты окончательно не свихнулась! И я даже готова этому посодействовать! Так что не жди от меня милости! Дура! Ханако молчала, сжимая руку в кулак, чувствуя, какие у неё холодные пальцы. Ей не нравилось это всё. Она могла бы позвонить Мизуро, та бы сразу ответила. Но сделай она так, эти две химеры разодрали бы девушку на части в один присест. Да, они ненавидели свою главную конкурентку. Но они же её и любили, пытаясь оберегать путём жестокости. Ибо ничего другого эта дура, как они её называли, не принимала. А больнее в итоге всем. - Хватит уже заливать ей, Макото, - послышался сильный треск, а за ним более громкий голос Карин. - Генрю приедет утром, ты же это хотела знать? Да, Ханако? - Именно это. - Вот и катись к нему, дура. Ненавижу тебя. Она отключилась. - Вот мы и поговорили, - Ханако рухнула лицом вниз на сложенные перед собой руки. Могло ли быть между ними иначе, помня она себя? Нет. Наверное, круг ада был бы иным, но таким же горячим и жестоким. Она не могла дать им то, чего они желали. Не могла, и всё тут. - Хотела бы я перед вами извиниться ещё и ещё раз. Тысячу раз. Миллион раз. Но вы обе возненавидите меня от этого ещё больше. *** Дайки вернулся довольно быстро, застав Ханако в ещё более помятом состоянии. - Ты же не собираешься тренироваться в таком виде? - осторожно поинтересовался он, понимая, что человек рядом с ним явно перестал обладать здравым смыслом некоторое время назад. Ханако была одета так, будто собиралась отпахать в зале по полной программе. - Думаю, что меня не хватит даже на пару проходов. Придётся некоторое время отлежаться у Генрю в кабинете, - от понимания такого развития событий девушку немного передёрнуло. Её всегда дёргало, но сегодня к этому добавились какие-то новые чувства. «Случиться что-то плохое», - промелькнуло у Ханако в голове. - Я отвезу тебя домой после того, как он тебя осмотрит, - лицо Дайки было спокойным и слегка напоминало каменную маску. Ему хотелось улыбаться, потому что было очень много поводов для этого. Но какое-то странное тревожное чувство не покидало его, как бы он его не уговаривал уйти. Что-то в этом всём не так, но его не спешили посвящать в какие-то подробности. Как нормальный мужчина, он не мог с этим смириться. Однако пытался оставаться тактичным и ещё раз тактичным. - А как же твоя тренировка? – Ханако обвела Дайки рукой, намекая на то, что одежда на нём всё та же, что и вчера. И это не было спортивной формой. - Я себе взял отпуск небольшой. Чтобы залить свои фантазии алкоголем, - решил он сказать правду, как есть. - У меня ещё есть пару дней свободного полёта. Тебя что-то тревожит? - он коротко взглянул на свою собеседницу, замечая, что она как-то странно затихла. - Нет, вовсе нет... Думаю, что только что я наплевала ещё на пару вещей, - Ханако поёжилась, чувствуя, что ей становится нестерпимо холодно. Уличный воздух был отчасти тому виной. - М? - Девушки порой слишком много думают. Предположу, что и девяносто процентов этих мыслей не стоит озвучивать. Ведь мы сами зачастую не понимаем, что чувствуем и насколько это для нас важно. Она села в машину, уже забыв о том, что чай они так и не допили. Да он и в горло не лез. Дайки тоже почему-то не смог осилить свою кружку с чаем. Возможно, это было из-за литра воды, который он выпил после утренней пробежки. И сейчас у него в руке уже была открытая бутылка с водой. - Нет, ты так не поступишь со мной, - Дайки хмыкнул, пытаясь не смотреть на неё слишком часто, хотя бы по той причине, что вёл машину. - У нас довольно странные отношения в команде, - Ханако отобрала у него воду. - Это я заметил. - Если сказать иначе, то у некоторых из них странные отношения ко мне, - она попыталась плотнее запахнуть спортивную куртку, но та и так была застёгнута на молнию до отказа, что позволяло лицо в горловину засунуть. Виной поискам тепла был знобящий холод. Организм уже начал борьбу с болезнью, но как-то это слишком бурно проходило. - Для меня это не останется лёгким и воздушным, если они увидят нас вместе. Но с другой стороны, не всё равно ли мне? - Погоди, - Дайки снова торопливо отвёл взгляд от её глаз, налитых зеленоватыми бликами свежей росы на траве. - Я немного не в теме. Они изменят своё отношение к тебе, если увидят нас вместе, потому что как-то странно относятся к тебе? - Тавтология, но это правда, - она ещё не знала, что понять ему её намёки было сложно. Дайки вообще не понимал намёков. Он нахмурился. - Я бы понял, если бы у них были какие-то отношения ко мне, - Дайки вспомнил о Макото, которая частенько предлагала ему свои услуги для приятного времяпрепровождения. «Это получается, что она всё делала, чтобы Ханако позлить? Или видела в ней соперницу?» - он отчаянно пытался догадаться, но не обладал и этой функцией. Нет, Дайки определённо не понимал, что творится в этом девичьем царстве. К счастью, Ханако это заметила. - Макото и Карин отчасти нетрадиционной ориентации. Они любят и мужчин, и женщин. И мне странно признавать это, а уж тем более говорить, что у них особый взгляд на меня. Говорить так, будто это поднимает мне цену, - она нахмурилась. Теперь молодые люди были похожи на две тучи, из которых вот-вот разольются дождём тяжёлые мысли. - Мне стыдно за это, - Ханако снова удивилась тому, как легко удалось сказать это ему. Ему. Никому другому никогда бы не рассказала. И до этого момента, держала свои мысли при себе, не признаваясь даже Макото и Карин в своих раскаяньях перед ними за то, что... вообще не была, по сути, ни в чём виновата. Но её настойчиво винили долгое время. - Мы не то чтобы ругаемся постоянно из-за этого. Просто делаем друг другу больно. При каждой встрече. И сейчас, если они увидят нас вместе, это станет острее. Но... - Мне плевать, - признался он откровенно. - Да, примерно так я решила для себя только что, - девушка робко повернула голову в его сторону, чтобы уткнуться взглядом в его скулу. - Я раньше тоже была такой... жестокой? Он коротко посмотрел на неё. Ему не хотелось предаваться воспоминаниям, потому что Дайки казалось, что это нечестно, ведь у Ханако их не было. Однако от воспоминаний ему было не сбежать. - Ты всегда оставляла всех, кто хотел быть с тобой, ради меня. Я никогда не подходил к тем, кто желал твоей дружбы. Они избегали меня, боялись. Особенно, когда мы стали старше. Мне бывало не по себе от такого. Я думал, что тебе нужны и другие люди помимо меня. Но ты снова... - Значит, я снова выбираю тебя, - Ханако улыбнулась и отвернулась, чтобы посмотреть на мокрый асфальт. - Это странно, но мне очень хорошо, потому что я делаю это. Будто кто-то снял тяжесть с моих рук. Они обе хотели, чтобы я выбрала. И я сделала это, оказывается очень давно. Вот и всё. Дайки ласково взял её холодную руку в свою большую тёплую ладонь. - Я не помню этого в точности. Мы были слишком маленькими. Но знаю, что я был счастлив, когда ты отказывалась от целого мира ради меня. Ладно... это совсем не похоже на меня, - парень усилием воли расслабил лицо и попытался остудить громадную волну чувств, которая приливала всё сильнее и сильнее с той минуты, когда Ханако пришла к нему так быстро и коротко поговорить. Это был важный разговор. Возможно, намного важнее всего того, что они говорили друг другу раньше. Он придавал всем сказанным ранее словам большое значение. Но если она забыла их, то, что делать? Строить снова из того, что осталось им двоим. Ему было всё ещё больно. А её пальцы холодными до ощущений льда. Их надо было греть, бережно и долго. И он был готов на любые жертвы и усилия, чтобы отогреть её и вернуть себе. - Мне кажется, я бы сделала это снова, - Ханако слегка шмыгнула носом, понимая, что болезнь начинает себя проявлять таким неприятным образом. - Наконец, мне так спокойно. Только, не заставляй меня отказываться от чемпионского титула. Что бы не произошло. Дайки внимательно посмотрел на неё. Их взгляды встретились. В его глазах читался не озвученный вопрос. - Я знаю это точно, что в твоей руке, - она сильнее сжала его тёплые пальцы, - есть сила, способная заставить меня это сделать. И всё потому, что я ценю эту руку гораздо выше своих побед. Но... не поступай так со мной, ладно? Парень отвернулся, чтобы избавиться от этого чувства, что она давила на него, не понимая, что сама обладает не меньшей властью над ним, чем он над ней. Ему даже казалось, что в её руках сосредоточено куда больше нитей, ведущих к его жизни, просто она этого ещё не осознала. Но на данный момент не это волновало его, хотя бы потому, что глубокое доверие к этой женщине рождало желание, быть ей подвластным. Сознание верило, что она никогда не воспользуется и не предаст. А теперь она будто поняла, что он задумал. Аоминэ Дайки на самом деле не хотел, чтобы Ханако Саичи дальше боролась в таком темпе за титул олимпийской чемпионки. Он знал, что это было её последним восхождением на гору синего чистого цвета, на вершине которой ждал её вовсе не он, а падение вниз. Не потому, что там не было его, а потому, что силы оставят её, покинут, и тело придёт в негодность. Ещё немного, последний трамплин, и она сломается уже насовсем. Шла ли она к этому целенаправленно? Хотела ли дойти до такого, чтобы уйти из спорта по такой причине, а не по прихоти или из-за слабости? Может, пыталась сбежать через такую жертву от ада отношений, в которые попала чисто случайно? Этого не знал никто. А Ханако об этом молчала. Но происходящее было Дайки отчасти знакомо, он видел это не один раз. Не только Киёши Теппей принял когда-то решение отыграть последний сезон с почти что мёртвым коленом, которое на самом деле чуть ли не развалилось на части после победы. И Кагами несколько раз уже доводил себя до реабилитации. Кисэ играл, умалчивая порой о своих проблемах. Но страшнее всего за тех, кто понимает, что эта игра будет последней, а потому не жалеют себя, истощая до победного конца. И это жаль, если конец не звенел маршами победы. Это было ужасно. «Ты сильна как никто другой в этом спорте. И тебе не обязательно выкладываться на полную», - хотел сказать он, но знал, что его слова мало что принесут сейчас. Ханако была слишком честной и в жизни, и в спорте. Она бы не позволила себе биться в пол силы, не разрешила бы так поступить со своими соперниками, которые не могли уже сейчас простить ей все свои будущие победы, залогом которых являлся исключительно её уход из мира спорта. Он тоже не смог бы поступить иначе. - Ты долго идёшь к этой вершине, - проговорил он как можно спокойнее. «И я обязательно поймаю тебя, раз ты решила упасть вниз», - Дайки больно сглотнул, перестраиваясь на дороге.