Mass Effect: Immortal Code

      Горячая ванна являлась самым прекрасным способом, которым только можно было завершить этот чертовски длинный день. Напряжённое и затёкшее от долгого нахождения в неподвижной позиции тело постепенно расслаблялось, посылая в мозг волны приятной тянущей боли. Клубы пара, поднимающиеся над плёнкой воды, затмевали всё вокруг белым покровом, снижая видимость до такого состояния, что едва можно было рассмотреть противоположную стену ванной комнаты.       Лёжа в горячей воде, внутренне она находилась в полнейшем смятении — её естество бурлило и кипело от смеси ещё не выветрившегося из крови адреналина, каких-то совершенно животных эмоций, что будоражили всё её сущее, и глубочайшего потрясения от всего произошедшего. Это не давало её душе ни мига покоя. И пускай тело уже отходило от боевого угара, духом она всё ещё оставалась на взводе. Потребуется не один десяток часов, прежде чем она сможет уложить в своей голове произошедшее сегодня.       День, который начинался как последний, закончился самым неожиданным из всех возможных вариантов исходом. Проигранная, казалось бы, битва в какое-то мгновение ока повернулась на сто восемьдесят градусов, превратившись в ошеломительную победу.       После приказа о прекращении огня отряду Ханны выпала знаменательная участь играть роль сопровождения для шаттла с вражеским командующим. Двадцать восемь ало-красных машин с раскрытыми на максимум энергокрыльями выстроились во что-то вроде почётного караула, тогда как сама Ханна вместе с Дорнабетте сопровождали медленно движущийся шаттл к посадочной площадке на Пендрагон-Прайм, где пленного генерала ждал сам Зеро.       Зеро…       Ханна никогда не понимала того ореола таинственности и величия, которым простые люди стремились наделять Первого Зеро. В её семье хранилось достаточно военных хроник и мемуаров участников Второго Чёрного Восстания, чтобы понимать, что Зеро был простым человеком.       Гением — безусловно. Невероятного таланта актёром и фокусником — всенепременно. Опытнейшим мистификатором — тоже правда. Но прежде всего Зеро оставался обычным человеком. Из плоти и крови, со своими слабостями и желаниями.       На старых архивных видеозаписях из числа тех, что являлись больше записями систем наблюдения, чем специально смонтированными пропагандистскими роликами, Зеро всегда был и оставался человеком. Бабушка Каллен в видеомемуарах рассказывала о том, что у Зеро имелись патологические проблемы с физподготовкой, отчего ему под страхом страшной кары запрещали выходить в поле без охраны, и о том, как часто Зеро это правило нарушал.       Она не понимала той ностальгии и того восхищённого преклонения, что сквозили в глазах членов Ордена каждый раз, стоило их спросить про Первого Зеро.       Для неё, для её поколения, что не знало войны и позабыло даже лица тех, кто в ней участвовал, всё это было лишь историей. Красивой байкой для тех, кто ещё верит в сказки.       Орден для её семьи был франшизой. Успешной, внушительной, дающей немалые преференции и вес в обществе, но франшизой. С самого своего детства Ханна понимала, что никакого другого будущего у дочери Штадтфилдов нет и быть не может. Не тогда, когда о твоём рождении трубила половина британских телеканалов. Не тогда, когда за твоими успехами в лётной школе следил каждый уважающий себя пилот найтмара. Не тогда, когда приходилось отшивать десятки ухажёров-подхалимов в день просто потому, что ты обречена стать наследницей одной из немногих частных корпораций по производству «ночных кошмаров».       Вся её жизнь была расписана по минутам и оговорена в заголовках жёлтых газет. Она знала о своей жизни всё. Дату свадьбы, имя ребёнка, цвет глаз любовницы мужа. Для неё всё было предопределено. Она являлась достоянием Штадтфилдов, идеальной копией своей прабабки, а Штадтфилды всегда предпочитали, чтобы их усилия окупались втройне.       Но всё изменилось.       Мир изменился.       Блеск вспышек вездесущих фотокамер угас, как только не стало Арктура. Ухажёры исчезли в тот же день, когда объявили военное положение. А дата свадьбы… была отодвинута на неопределённый срок.       Сложно планировать что-то, если знаешь, что умрёшь.       Её отец попытался было оставить дочку на Земле, перевести в тыл, но она сама для себя решила, что если ей предстоит прожить свои последние часы, то она хочет понюхать настоящего пороху, как когда-то решила её предшественница.       И невероятное случилось.       А имя ему было Зеро. Неизвестный, непохожий на всех тех, кого она только знала. Человек, который смог каким-то образом проникнуть на Пендрагон-Прайм и занять место Зеро. Подобно призраку возникший из ниоткуда в самый необходимый момент, он… производил впечатление.       Ханна всё ещё упорно верила в то, что где-то за сценой спрятаны дымовая машина и зеркала, но ей было абсолютно без разницы, каким образом человек в маске делает то, что он делает. Важна лишь эффективность.       Наконец-то почувствовав себя нормальным человеком из плоти и крови, а не деревянным чурбаном, девушка с явной неохотой выбралась из ванной. А полчаса, которые были потрачены на приведение в порядок того бардака, что люди называют «волосами», спустя Ханна выбралась и из ванной комнаты, после чего сразу же плюхнулась на огромную стеленную белым покрывалом постель с двухметровым балдахином. Холодный воздух комнаты неприятно холодил кожу, заставляя ту покрываться мурашками.       Так, лёжа на кровати и уставившись нечитаемым взглядом в никуда, она провела несколько часов. Это было состояние своеобразной прострации, эмоционального отката после всего произошедшего, который настиг её уже дома.       Даже когда служанка робко постучала в дверь, чтобы пригласить госпожу на поздний ужин, который сегодня по особому случаю проходил на три часа позже обычного, она отреагировала чисто машинально.       Машинально оделась в подобающую одежду, машинально поправила нехитрую причёску, машинально спустилась вниз и так же машинально поздоровалась с семьёй.       — Что же до выступления… В войне нет понятия «этичность», мистер Карвер. Есть лишь грань между эффективностью и глупостью. Моё выступление было эффективным способом отвлечь противника от залпа «Фрейи». К тому же я высказал вполне конкретные намерения и поднял боевой дух моих солдат. Эффектность — лишь побочный продукт эффективности.       Голос… голос… это… говорил. Зеро?       Мир вокруг Ханны словно взорвался, затапливая её восприятие красками и выдёргивая девушку обратно в реальность. Она внезапно обнаружила себя сидящей в просторной зале столовой с занесённой около рта вилкой с нанизанным на неё кусочком говядины. А на другом конце зала, там, где на стене располагался прямоугольник голопроектора, высилось изображение Зеро. Судя по значку в верхней части экрана, это была запись с прямой трансляции.       — Пришла в себя? — осведомился у неё отец, как обычно сидящий во главе стола.       Рубен Штадтфилд был предприимчивым человеком. Не унаследовав от своего отца, её деда, ничего кроме фамилии и репутации семьи непроходимых вояк, он сделал всё, чтобы вернуть своему дому былое величие. С детства отец вбивал ей в голову догмы того, что она никогда не должна забывать, кем является, какой семье принадлежит и что стоит на кону.       — Да, отец. — кивнула Ханна.       — Что ты можешь сказать об этом? — Рубен кивнул головой в сторону замершего за трибуной Зеро.       — Я не видела этого выступления. Когда оно было?       Рубен кинул взгляд на часы на своей руке. Сия раритетная модель являлась предметом особой отцовской гордости, и тот всегда носил их больше как знак статуса, нежели обычный хронометр. Тем не менее, эти часы всегда исправно показывали точное время.       — Не далее как три часа назад. Зеро устроил пресс-конференцию сразу же после того, как закончилось чрезвычайное заседание Генеральной Ассамблеи. И всё же, ты не ответила на мой вопрос.       Ханна задумалась. Ей было достаточно трудно выразить всё, что она ощущала по отношению ко всему происходящему, особенно в той форме, которой требовал Рубен. Спустя полминуты, немного собравшись с мыслями, девушка начала:       — Я… не могу описать всего, отец. Я лишь получала от него приказы по голосовой связи, а видела его только мельком, но… он не выглядел как безумец, пусть и хочет им выглядеть. Он играет с разумом как захочет. В один момент тебе кажется, что то, что он делает, приведёт вас к разгрому, а ещё спустя секунду ты уже готов сражаться до последней капли крови за его слова и идеи. Он страшный человек. Но он на нашей стороне…       Рубен слушал внимательно. Даже слишком внимательно, как на её вкус. Пристальный взгляд отца словно сканировал её на малейшие уязвимости в обороне. И стоит ему только найти их, как удар последует незамедлительно.       — Вот как. Что ж, это было интересное дополнение к тому, что я сам увидел и ощутил к этому человеку. И даже, возможно, верное. В свете же открывшихся событий… — отец выдержал многозначительную паузу, — мы с твоей матерью приняли одно важное решение, — Рубен показал рукой на женщину, сидящую напротив неё.       Эшли Штадтфилд была под стать отцу. Единственная дочь главы оружейного концерна «Asplund Military Technologies» была рада такой партии, как Рубен, но особой любви к мужу не испытывала, пускай и хранила ему верность. Её мать была куда больше увлечена делом своей семьи, нежели самой семьёй. И потому Ханна не могла сказать, что её отношения с матерью были сильно тёплыми. Дочь для Эшли всегда была тестовым объектом-испытателем новых технологий и идей, какими бы странными они порою ни были. Поэтому девушка весьма здраво рассудила, что мать Рубен упомянул лишний раз для того, чтобы обозначить важность очередного принятого решения.       Меж тем Рубен продолжил:       — Мы решили, что твоя свадьба с лордом Стейнфилдом откладывается на… неопределённый срок — до тех пор, пока эта война не закончится. Также благодаря моим связям я добился твоего перевода в экспериментальный отряд, сформированный из пилотов найтмаров «высоких» поколений и новых прототипов.       — Но как же… — Ханна уже вскинулась, чтобы возразить, но напоролась на ледяной взгляд Рубена.       — С твоим отрядом ничего не случится. Я уже дал указание на сборку ещё одного «Сейтена». Пилота подберут. Командовать будет твой зам, Дорнабетте. А ты, — выделил голосом Рубен, — отправишься в экспериментальный отряд. Который будет находиться под личным командованием Зеро.       — Ясно, — угрюмо кивнула Ханна. Отец вновь решил поиграть в свои игры с пиаром, не оставляя ей никакого выбора. Чего-чего, а ограничивать свободу действий он умел…       — Я ещё не закончил, — и кажется, он придумал что-то, что вряд ли ей понравится. — Твоя задача, Ханна, — она встретилась с ним глазами. И то, что она увидела там, по нраву ей совершенно не пришлось. В глазах мужчины стоял белоснежно-голубой лёд. — Твоя задача — сделать всё, чтобы оказаться во внутреннем круге этого человека. Средства и материалы не имеют значения. Ты получишь требуемое. Методы тоже оставляю на твой выбор. Твоя главная цель — получить на него влияние. Ты поняла меня?       — Кристально.       Всё её нутро словно бы облили жидким азотом. Вот как всё обернулось. Отец решил ковать железо, пока не стало совсем жарко. И в качестве инструмента он выбрал её, свою родную дочь.       — Приказ о переводе придёт завтра, — таковы были последние слова её отца, прежде чем тот утратил своё внимание к ней.       На вновь ставших деревянными ногах Ханна покинула столовую. Осознание действительности сжимало её тисками, не пуская воздух в лёгкие.       Но ей удалось взять контроль. Слёзы, душившие её, уступили место холодной ярости. Холод поместья сменился жаром бьющейся в ушах крови.       Отец хочет, чтобы его дочь взошла на пьедестал подле Зеро? Она взойдёт. Для этого Рубен и растил её как полезный и послушный инструмент, давал ей всё необходимое. Она умела трезво оценивать свои шансы, и они у неё имелись. Навыки, знания, тело — всё это у нее было.       Она взойдёт на этот пьедестал. Взойдёт только для того, чтобы сбросить оттуда Рубена. Чтобы раз и навсегда освободиться от власти этого человека. Чтобы самой решать, кто она и зачем была рождена. Так когда-то сделала её прабабушка. Так сделает и она.       Да, она не Алая Дьяволица Кодзуки. Даже близко нет.       Но до сих пор по академии Ордена бродит слух про невероятные рекорды, поставленные на симуляторах пилотирования. Нет ни имени, ни звания. Лишь приписка, ставшая притчей во языцех.       «Бойтесь Красной Королевы».