Курортный роман

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

      Из одежды сухими остались только джинсы и оранжевая футболка. Минсок переоделся, собрал вещи на процедуры и на вечер и засунул в рюкзак. Двигался тихо, стараясь не разбудить ни Ханя, ни Сехуна.       Чтобы любопытный Хань не сунул нос в его дела, Минсок решил не забегать в номер ни после процедур, ни после завтрака или обеда, а сразу отправиться к морю. Он так и не дождался, пока машинка прополощет бельё. Потому что Хань начал шевелиться и потягиваться, и вопросов было не избежать. Ощущение, что запах альфы въелся под кожу не оставлял его, а от проснувшегося Ханя скрыться невозможно.       Ведь Хань бы без вопросов и развёрнутых ответов со стороны Минсока не отпустил бы. Допытался бы, выяснил. Ему бы в отделе дознания работать, а не тренером. Цены б не было как сотруднику. Кололись бы все. Поголовно. Минсок в этом не сомневался.       Весь день мысли Минсока плясали и ускользали, оставляя в голове лишь образ альфы с умопомрачительным запахом. Все шуточки альф он пропускал мимо ушей и думал только о предстоящей встрече вечером. Но вовремя появившиеся Бэкхён и Ифань разогнали всех. Хотя Минсок и нечасто с ними пересекался на процедурах, но был рад их видеть.        Правда, после приветствия постарался побыстрее ретироваться, чтобы не пересечься с настырным Ханем. А Хань намертво приклеился к Бэкхёну и не боялся попасться на глаза мужу. При этом совершенно не опасался задавать вопросы Минсоку, который был свидетелем измены. Вот уж точно мечта следствия, не остановится ни перед чем, чтобы получить желаемые ответы.       Еду Минсок глотал, не чувствуя вкуса. Тело пробирала дрожь волнения, а от ожидания он никак не мог найти себе места и с трудом высиживал процедуры. Хотелось вертеться волчком и прыгать на одной ноге, смеяться и кружиться. Но голова немного остужала все его желания и послушно шла кругом при одной мысли о Чонине.       Вечером Минсок сидел на скамье, у которой утром встретил Чонина, прикидывал, что ему сделает Хань, когда он признается, что разбрызгал почти весь драгоценный лак для укладки в воздух. Не меньше беспокоили мысли о возвращении в номер, ведь Хань с него шкуру спустит, когда узнает, где он был.       Он так умело избегал Ханя сегодня, что это наводило на мысли. Либо он так успешно шифровался, либо Хань готовил засаду и допрос похлеще, чем в фильмах. От этого становилось немного жутко, но мысли о Чонине затмевали всё. Он даже забыл о потерянной трости; хоть его иногда и кидало из стороны в сторону, передвигался он гораздо быстрее, чем когда только вдохнул морской воздух, входя в ворота санатория.       Минсок едва не подпрыгнул, когда над ухом низким голосом прошептали слова приветствия. Лишь сладко потянуло внутри, как будто тягучая карамель неспешно заполнила всё естество Минсока и плеснула жаром в лицо. Потому что такой красивый альфа как Чонин обратил на него внимание. Хотя Минсок и не считал себя красавцем или привлекательным. А все эти комментарии альф и вовсе мимо ушей пропускал. — Привет, — поздоровался Минсок и попытался не улыбаться, но улыбка сама собой растянула губы. — Идём, — Чонин протянул руку, и Минсок как завороженный взялся за неё. Поправил рюкзак и с интересом посмотрел на Чонина, который продолжил: — Я покажу тебе одно место, и поучимся в тишине, а не под присмотром десятков глаз. А потом зайдём проведать Сокджина.       Минсок закусил губу. Из-за наводнивших его голову мыслей и приятных воспоминаний, он вовсе забыл о бете, которого, по словам Чонина, спас. Стало стыдно, и неприятный осадок осел в груди, отзываясь тянущей болью в сердце.       Чонин вёл Минсока по пляжу, и он послушно ступал за ним, опуская голову и здороваясь с проходящими мимо отдыхающими альфами. Казалось, что тут собрался весь санаторий и смотрит на него осуждающе и оценивающе. Омеги, сопровождающие альф, зачастую провожали Минсока недовольными взглядами.       Делалось совсем неуютно, будто он шёл не с альфой за руку, а вертел задом перед каждым поздоровавшимся и давал себя зажимать всем подряд. Минсока будто грязью облили, и он совсем расстроился, коря себя, что вообще вышел из номера этим утром. Но горячая ладонь Чонина отвлекала его от нехороших мыслей, и он просто сжал её крепче, отгораживаясь его теплом от всех проблем.       Место, куда Чонин его привёл, оказалось живописным закоулком с россыпью крупных булыжников и тихой заводью, которую с другой стороны ограждал каменный пирс. Здесь никого не было видно и было достаточно тихо, в отличие от набережной, с которой он свернул, чтобы прийти на скамью, где продолжилось его знакомство с Чонином.       Минсок сбросил рюкзак и вскарабкался на камень, переступил на второй, пока не взобрался на самый большой валун, который показался идеальным местом для наблюдений. Он присел на него и оглянулся. Внизу справа стоял Чонин и смотрел на него, а слева…       Кровь ударила в голову, и Минсок поспешно стал слезать с нагромождения камней, его качнуло — и он поскользнулся на мокром булыжнике, нога застряла между камней, а тело стало цепенеть, болезненно скручиваясь очередной судорогой.       Чонин подлетел к нему мгновенно, стал растирать плечи, шею, массировать и нажимать нужные точки, но едва мышцы расслаблялись, как их скручивало по новой и ещё сильнее. Минсока затошнило, а в голове бухало словно паровым молотом. Бух-бух-бух. Даже моря толком не слышно. И крики чаек поутихли. — Мин, попробуй расслабиться, дыши медленно. Вдох. Выдох. Ну же, помоги мне. Дыши.       Минсок очень старался, но картинка мерно двигающегося Бэкхёна между широко разведённых ног полуобнажённого Ханя стояла перед глазами. И никак не желала исчезать. Он смотрел всего мгновение, но успел заметить и испарину на виске Бэкхёна, и закушенную нижнюю губу Ханя, и много-много подробностей, которые увидеть бы не хотел.        Он стал невольным свидетелем измены мужу и теперь не знал, как смотреть в глаза обоим. Хотя Минсок и не знал мужа Ханя, но как теперь говорить с Бэкхёном, который переступил через замужество омеги? Как отвечать Ханю, который всего несколько дней назад все уши прожужжал своим мужем, а теперь… Не к месту вспомнился их учитель с воспитателем альф.       В лёгкие воздух отказывался проталкиваться, голова кружилась всё сильнее, боль в сведённых мышцах становилась отчётливее. Звуки мира словно отдалились, даже голос Чонина едва угадывался в шуме, возникшем в голове. Минсок скривился и застонал бы от боли и бессилия, если бы смог. Боль нарастала, пока сознание окончательно не померкло, освобождая его.       ...Минсок поморщился и положил ладонь сначала на раскалывающийся висок, а потом потёр левую надбровную дугу и глаз, где концентрировалась боль после травмы. Тошнота и слабость накатывали волнами, будто он был тем самым далеко выдающимся в море пирсом.       Перед глазами плясали яркие круги, и никак не хотелось их открывать, ведь от света могло стать хуже. Как и всегда после той аварии. В ушах шумело, но он совершенно точно услышал раздражённый голос Чонина.         Минсок попробовал сконцентрироваться и прислушался. Вскоре среди серого шума, звучащего в голове, и буханья пульса в висках, он расслышал звуки, что складывались в слова и предложения, пока до него не дошёл смысл сказанного. — Ладно Хань, но ты?! Ты же врач, должен знать, с какой проблемой здесь Мин! — А я знал, что вас понесёт на камни?! — не выдержал Бэкхён. — Между прочим, мы первые туда пришли. А ты что там забыл? — Что надо, то и забыл, — рыкнул Чонин, — или тебе разжевать и в рот положить? И вообще. Нельзя, что ли, сексом заниматься нормально? Вечно экстрима ищете. — Что значит «ладно Хань»?! — запоздало взвился Хань, переходя на высокие ноты, от которых у Минсока вновь прострелило болью глаз. — Где хочу с мужем трахаться, там и буду! — Помолчите все, — едва слышно попросил Минсок, и в комнате резко затихло.       Даже сильные запахи раздражённых альф чуть поубавились в яркости. Минсок чуть приоткрыл глаза, глянул на взъерошенных альф и надувшегося омегу и спешно зажмурился, справляясь с тошнотой. — Ты как? — спросил Чонин. — Нормально, — тихо ответил Минсок. — Прости, что испортил вечер. — Прекрати. Ничего ты не портил, — возразил Чонин и положил горячую ладонь на предплечье Минсока. Сжал ободряюще.       Минсок благодарно, но слишком вымученно улыбнулся, пытаясь погасить отголоски боли. Но она, как всегда, билась за стенками черепа, ползла сотней пауков по телу, оплетала паутиной, сковывала. Но всё-таки отступала под действием лекарств. Просто не сразу. А Минсок их старался и не принимать вовсе, чтобы не привыкнуть. — Когда мне можно будет к себе? — уточнил Минсок и приоткрыл глаза, рассматривая забинтованную лодыжку. — Ночь ещё дежурный понаблюдает и отпустит, — сказал Бэкхён. Подошёл к Минсоку и осторожно сжал его ладонь в своей. — Прости нас. — Ничего… Я думал, Хань мужу изменяет… — пробормотал Минсок и с облегчением выдохнул, чувствуя, как дрёма накрывает его мягким крылом, скрывая от боли. Он откинулся на подушку и закрыл глаза.       Проснулся Минсок рано, потянулся, ощущая каждую мышцу, что вчера перекрутило в судорогах. Постарался размять каждую, которую мог. Сначала руками, потом упражнениями. Пошевелил ногой и поморщился. Голеностоп простреливало острой болью. Минсок недовольно цыкнул и поднялся, чтобы отправиться в уборную.        Умылся хорошенько, сгоняя дрёму. Он не помнил точно, что именно, но был уверен, что сквозь сон отвечал на вопросы врача. Пока чистил зубы, думал о том, что зря так переживал, и Хань не изменял. Мелочь, а приятно. И меньше нервов и секретов на его бедную голову.       Кое-как он доскакал обратно до кровати и уселся. Схрумал яблоко, что лежало на тумбочке и вздохнул. Будто мало ему было всех неприятностей, он ещё и ногу умудрился повредить. Как же глупо. Он недовольно фыркнул, положил палочку от яблока на тумбу и повернулся к окну.       Прямо за стеклом шевелился букет из колокольчиков, веточек вербены и кипариса. Минсок поднялся с кровати и, стараясь сильно не наступать на больную ногу, подошёл к окну. Всмотрелся и за всем цветовым великолепием увидел Чонина, который выглядел довольным, наевшимся сметаны котом.       Чонин положил букет на подоконник, подтянулся и пробрался в комнату через окно, вызывая у Минсока улыбку; ему пришлось чуть отступить и опереться ягодицами на спинку кровати. Чонин сел на подоконнике и, взяв в руки букет, спрыгнул вниз. Помог Минсоку сесть на кровать, сам присел на краю и вручил цветы.       Минсок тут же зарылся носом в ароматный букет и счастливо зажмурился. Смесь основного запаха Чонина и оттеночного Минсока приятно сплетались, щекоча ноздри. А вообще… Ему впервые дарили цветы. К тому же не кто иной, как Чонин. Альфа, от которого у Минсока случался приступ тахикардии. — Спасибо. Прости, что… — Прекрати извиняться, — Чонин поморщился и с видом заговорщика протянул Минсоку ещё одно крутобокое яблоко. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. А откуда ты знаешь, как разминать мышцы? — Минсок наконец задал вопрос, который волновал его с первой их встречи. — Старшему брату в беременность приходилось часто боли снимать, — ответил Чонин, но Минсок понял, что альфа что-то не договаривает. Но не стал акцентировать на этом внимание. – Тебе от Сокджина привет и спасибо. Ждёт тебя на процедуры.       Минсок укусил яблоко, сок брызнул в стороны. Во рту сразу сделалось сладко и совсем немного кисло. Яблоко оказалось именно таким, какие он любил. А не таким, как только что ел — приторно-сладким с банановым привкусом. Чонин сидел, закинув ногу на ногу, и смотрел то на Минсока, то на дверь. — А давай сбежим?       Минсок посмотрел на Чонина и задумался. Сотворить очередную глупость в компании Чонина? А почему бы не попробовать?! Он улыбнулся и согласно кивнул. Идея сделать ноги из палаты показалась необыкновенно забавной. К тому же сбежать именно с Чонином хотелось до нереальности.       Минсок поднялся с постели. Но тут же зажмурился, перебарывая головокружение и слабость. Когда они уже его отпустят-то?! Одежда на нём была вчерашняя, так что одеваться не надо было, а сланцы стояли рядом с кроватью. — В окно? — спросил Минсок и облизал губы. Слегка наступил на повреждённую ногу и поморщился. — Почему бы и да?       Минсок перенёс вес на одну ногу и встал, придерживаясь за кровать. Чонин уже весело болтал ногами, сидя на подоконнике, и протянул руку Минсоку. Он взялся за горячие пальцы и допрыгал до окна. Опёрся руками на подоконник и сел на место вылезшего в окно Чонина.       Осторожно перекинул ноги на ту сторону окна и оценил расстояние до земли. Прыгать было высоковато, учитывая травмированную ногу. Чонин расставил руки и приглашающе кивнул: — Не бойся, я поймаю.        Чонин говорил, а Минсок верил. Так будто, всё было прописными истинами и не подвергалось сомнению Минсоком ни разу. «Доверься», «я рядом», «расслабься», «дыши», «не бойся», «верь мне», «помоги мне». И Минсок расслаблялся, верил и доверял.       Минсок легко оттолкнулся и прыгнул. Чонин поймал, а Минсока обдало волной жара. Руки Чонина лежали на его бёдрах и предплечья задевали ягодицы, создавая опору. Нос Чонина уткнулся Минсоку в живот, тревожа дыханием кожу сквозь тонкую футболку.       Шли секунды, Минсок медленно сползал ниже в руках Чонина, но альфа не спешил его поставить на ноги окончательно. Минсок едва сдержал желание обхватить Чонина ногами для большего контакта. Но тут же покраснел окончательно от одной такой мысли.       Чонин был таким невыносимо горячим, ещё и жар смущения накатывал волнами, а нос Чонина утыкался теперь в солнечное сплетение и согревал дыханием покрывшуюся мурашками кожу. И эти твёрдые губы, прижавшиеся к животу… Сердце Минсока грохотало, но при этом было жарко-жарко, и что-то шевелилось в груди.       Казалось, что Чонин не собирается его опускать на землю. Он оторвался от живота Минсока, смотрел на него снизу вверх и мягко улыбался. Минсок улыбался в ответ и тонул в карих глазах альфы. Даже руки с его широких плеч убирать не спешил. Ни выкручиваться, ни отбиваться не хотелось. Хотелось только, чтобы этот момент длился дольше. Если не вечно.       Чонин всё-таки аккуратно опустил Минсока на землю, но придержал, прижимая к себе и не давая полноценно опереться на больную ногу. Минсок отвёл её чуть назад и в сторону, и поднял глаза на Чонина: — Куда идём? — Туда, — уверенно сказал Чонин и махнул рукой в сторону густых зарослей кипарисов. — Закидывай руку, поковыляем навстречу приключениям.       Минсок был благодарен, что Чонин не стал подхватывать на руки, хотя этого хотелось просто до фанатского визга. Но альфа будто чувствовал, насколько смущающими могут быть некоторые моменты и действия.       Ощущать боком гибкое тело Чонина была волнительно настолько, что Минсок не заметил, как они пробрались сквозь колючие заросли кипарисов и оказались на полянке с качелями. А он сам уже раскачивался на качелях, сидя рядом с Чонином.       Одуряюще пахло кипарисами, Чонином и морем. Даже голова кружилась, но уже снова приятно, а не как бывало от слабости. Чонин протянул Минсоку апельсин и сказал: — Сладкий. — Спасибо, — Минсок приложил апельсин к лицу и понюхал терпко пахнущую кожицу. — Тебе пошёл бы рыжий, — улыбнулся Чонин.       Минсок смутился и отнял апельсин от лица. Сначала букет с вербеной и кипарисом, теперь апельсин и кипарисы вокруг. То ли Чонин намекал на что-то, то ли Минсок слишком много думал. И не в ту сторону. Он смотрел на профиль альфы и кусал губы.       Многие вопросы вертелись на языке, но с губ не сорвался ни один. Хотя и было любопытно, откуда здесь взялся апельсин. Ну, явно догадывался, что Минсок согласится, потому оставил апельсин у спрятанных от лишних глаз качелей. Вопросов было много, но всё перевешивала рука Чонина на его пояснице.       На качелях они накатались вдоволь, Минсок даже начал вновь подрёмывать, умостившись на плече альфы. Солнце пригревало, и Минсока разморило. Он даже не сразу понял, что его зовут по имени. Он открыл глаза и огляделся. — Бэкхён лютует, — усмехнулся Чонин, глядя на хлопающего глазами Минсока. — Пора возвращаться. — Эх… неохота, но надо.       Минсок поднялся с качелей и оказался в кольце рук Чонина. Он прижал Минсока к себе и медленно наклонился к его лицу —  Минсок замер и напрягся, глядя, как приближаются полные губы, к которым хотелось бы прикоснуться, — тронул губами лоб Минсока и тихо проговорил: — Я уезжаю вечером, — Минсок напрягся, но Чонин вновь прижался ко лбу Минсока своими горячими губами. — Но через месяц вернусь. Дождёшься? — Да, — Минсок согласно кивнул и сжал в руках апельсин. — Только возвращайся скорее. — Я буду считать дни, — честно признался Чонин.