Курортный роман

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

      Дни без Чонина тянулись мучительно долго. Минсок заглядывал к Сокджину после его смены, гулял у моря, иногда составлял компанию Сехуну или Ханю, которые полностью погрузились в заботы об альфах и показывались в номере редко. Минсок даже в море заходил. Он пробовал лежать на воде, но без Чонина ему было грустно и неинтересно.       Минсок собирал ракушки, пропускал песок и ветер сквозь пальцы, позволял морю ласкать свою кожу и сидел часами под кипарисами. Перечитал половину книг из библиотеки, которые приносил Сокджин специально для него. Но иногда Минсок зависал над строчками, думая о Чонине, и приходилось перечитывать, чтобы вспомнить, что он читал минутами ранее.       Чонин снился каждую ночь, и Минсок долго лежал под пледом, переваривая сны. Они все, как один, пахли смешанными запахами кипариса и апельсина и отдавались приятной тянущей тяжестью внизу живота, волнуя фантазию и тело. Тело, которое желало чего-то большего.       Сехун словно летал, не чувствуя земли под ногами, куда только запропастилась его замкнутость. Он буквально светился от счастья, щуря глаза-полумесяцы. Хань побурчал для приличия на Минсока пару дней, но тактично не задавал вопросов о Чонине и больше не пытался засватать его каждому. И Минсок задумался, что же такое ему сказал Бэкхён, что Хань вёл себя прилично и согласно возрасту.       Время тянулось и тянулось, дни сливались в бесконечные часы. Но встреча рассвета и заката Минсоком не позволяла утонуть в серости будней. Он представлял, что рядом с ним Чонин и смотрел на море и горизонт. Вяло отмахивался от альф и ходил на процедуры. Месяц будто бы превратился в год ожидания, но уверенно подходил к концу.       Минсок ждал Чонина, с каждым днём хотел увидеть его сильнее и ничего не мог с этим поделать. Он даже сорвал несколько молодых шишек кипариса и положил у кровати, чтобы пахло Чонином. И менял, когда запах улетучивался. Это попахивало одержимостью, но Минсок отмахивался и мечтал.       Он нагуливал мышцы, блуждая аллеями, вернулся к выполнению упражнений, пусть пока и в облегчённом варианте. Проснувшись в какой-то день, он понял, что лечебной физкультуры недостаточно, и тело выдержит большую нагрузку. Однажды Минсок возвращался после тренировки у пирса и ежедневного созерцания закатного моря, как услышал громкий недовольный голос Ханя: — Я категорически против! — Па, не ты же будешь с ним жить, — ответили низким голосом. В котором Минсок узнал голос Тэхёна, что слышал по телефону не раз. — Омега старше тебя! — привёл довод Хань, пытаясь образумить упёршегося Тэхёна, и упёр руки в боки. — Всего на два года! — возразил Тэкхён, прикрывая спиной изящного омегу в очках. — Па! В конце концов, это уже маразм! — Ладно, — вздохнул Хань, понимая, что ничего не докажет. Да и не так уж он и был против, если честно. Его больше другое волновало. — Но я против задуманного! Ты меня понял?! Я против! Ты ещё мал! — повторил Хань. — Бэк, скажи ему! — Пап, ну что ты в самом деле? Мне двадцать один уже, — влез Тэхён, не давая Бэкхёну слова вставить. — Хан-и, пусть попробует, — проговорил Бэкхён, успевая до тирады Ханя. Хань побелел и прожёг мужа злым взглядом. — И ты, Брут?! — повысил голос Хань, переходя в гневе на фальцет. Он поджал губы, выдохнул и повернулся снова к Тэхёну: — Тэмин, ну ты хоть ему объясни!       Минсок вскинул брови. Если уж Хань обращается к омеге сына, то дело серьёзное. Если уж дошло до этого, то пиши пропало. Минсоку даже стало жалко альф, понуро взирающих на разошедшегося Ханя. — Я согласен с вами, господин Бён, — мягким голосом проговорил Тэмин, выглядывая из-за спины Тэхёна. — Я не Бён, — взвизгнул Хань. — Я — Лу! Ты представляешь это мракобесие Бён Хань? — Хань отдышался для нового потока слов, но замер: — Стоп. Что ты сказал? — Я согласен с вами, господин Лу, — повторил Тэмин и несмело улыбнулся. — Так, Бёны, вы слышали? Ваши омеги против! Но если вам так приспичило, то ради бога! Ломайте шеи и отбивайте мозги. Но потом не удивляйтесь, если в колокола придётся звонить в одиночку. Тэмин, идём, — Хань вылетел из круга, освещённого светом фонаря, и потащил за собой на буксире Тэмина. Через плечо бросил альфам: — Если вы убьётесь, домой можете не возвращаться.       Минсок юркнул в тень и медленно вышел из неё, сделав вид, что пришёл только что. И не стал случайным свидетелем непонятного разговора и бреши в защите Ханя. Раз уж он признал омегу, значит, всё не так уж и плохо. Просто Хань взрывоопасный. Немного.        Минсок кивнул озадаченным и растерянным альфам и хотел уже идти дальше, когда Хань заметил его и поманил к себе. Минсок подошёл и поприветствовал омег. — Мин, знакомься, это мой зять Тэмин. Тэмин, а это мой сосед по номеру Минсок.       Минсок едва не подавился на словах «мой зять» и сдавленно пробормотал «приятно познакомиться». Тэмин выглядел не менее шокированным, чем Минсок. Зато Хань сиял начищенным медяком и не выпускал ладони Тэмина из рук. — Сейчас выпьем по рюмочке чая за знакомство, а завтра берём Сехуна и едем в спа-центр. — Но… — в два голоса начали Тэмин и Минсок. — Никаких возражений! Приведём себя в порядок, — Хань понизил голос и с видом мудреца заговорщически добавил: — Слышал, на днях возвращается Чонин.       Этот довод стал решающим, и Минсок не мог не согласиться. Тэмин выглядел всё так же ошалело и мило одновременно. Хань заметил, что Минсок и Тэмин зависли, взял их в оборот и потащил в номер, обещая альфам едва ли не вечное воздержание.       Утром Хань собрал своих крошек, вызвал такси и привёз парней к спа-центру. Минсок только рот открывал, когда вошёл вовнутрь. Сехун и Тэмин реагировали бурно и шумно, смущая посетителей, но отнюдь не Ханя, который расправив плечи, вёл себя как папа трёх сыновей, безумно гордый этим фактом.       Парни лежали на процедурах и говорили о разных вещах, обсуждали многое и смеялись. И вовсе не чувствовалось, что Хань мог бы стать папой каждому из них. Хань их смешил и, судя по всему, совсем оттаял к Тэмину, который не поддержал безумную идею Бэкхёна и Тэхёна — попробовать полетать на параплане. Поэтому, пока как две капли воды похожие сын и отец пытались угробить свою жизнь где-то неподалёку от санатория и превратить молодых и свежих омег во вдовствующих, омеги под предводительством Ханя расслаблялись и подчёркивали свою красоту. — Волосы красим? — задал риторический вопрос Хань и потащил ребят на покраску.       Минсок долго не соглашался, но вспомнил слова Чонина и согласился покраситься в рыжий. Тэмин высветлил пряди, Сехун попросил оттенок виски, а Хань решил подкрасить корни. Вышли оттуда ещё более красивыми, чем вошли, что подняло настроение до немыслимых высот.       Из спа они вывалились ближе к вечеру, довольные, как стадо слонов на водопое. От усталости немного покачивало, хотя они провели день в отдыхе. Добрались до санатория вновь на такси и высадились у самого корпуса. Хань подобрел и даже не стал рычать в трубку на Бэкхёна, который позвонил поинтересоваться, живы ли мальчики. — Пирс, полночь. Ты и я, — проворковал Хань и повернулся к Тэмину. — Мальчик мой, предохраняйтесь. Ты ещё совсем юн, поживёте для себя, а потом уже о детях задумаетесь. Этих темпераментных Бёнов надо иногда осаждать. Иначе ходить не сможешь.       Сехун подавился бабл-ти, Тэмин просто закашлялся от неожиданности, а Минсок покраснел до кончиков волос. Хань умел вгонять в ступор одной фразой. Пока все откашливались и приходили в себя, Хань, сверкая улыбкой, сообщил: — Всё, мальчики, мне надо подготовиться к встрече с самым лучшим мужчиной в мире. Целую носики. Пока-пока.       Минсок, Сехун и Тэмин так и остались у дверей в номер переваривать сегодняшний день. Решили сесть на скамье в беседке, откуда первым исчез Сехун, бросившись в объятья Ифаня. Потом подошёл Тэхён и забрал Тэмина. А Минсок посидел ещё немного, глядя в небо.        Но когда голова начала клониться вопреки силе воле, он пошёл в номер и упал на кровать. Он не хотел наблюдать, как Хань ещё собирается на свидание, чтобы не расстраиваться. Он не завидовал, но тосковал по Чонину, к которому успел привязаться так стремительно и неожиданно сильно.       Уснул он мгновенно и не слышал, как Хань вышел из ванной, укрыл его, долго наводил марафет и ушёл на свидание. Далеко после полуночи вернулся Сехун, от которого ярко пахло — видимо, началась гиперфаза, — и завалился к Минсоку на кровать. — Миииин! Мин, ну проснись.       Минсок сонно завозился и попытался сбросить закинувшего на него свои длинные конечности Сехуна, но ничего не получилось. Сехун сжал его в объятиях сильнее и жарко задышал на ухо. Тогда Минсок открыл один глаз и пробурчал: — Хун, что ты хочешь? — Мин! Мин, я тебя так люблю! — счастливо затараторил Сехун и мазнул горячими губами по щеке Минсока. — Ты пьян? — Минсок постарался отодвинуться от Сехуна, но тот приподнялся над ним на вытянутых руках и совершено безумным взглядом посмотрел ему в глаза. — Нет. Я счастлив! — Сехун упал на Минсока и поцеловал его в нос. — Мин, он предложил своё сердце и попросил руки! — Оу, а ты? — Минсок рассмеялся и сбросил с себя Сехуна, когда тот навалился на него всем телом. Сел по-турецки и с интересом посмотрел на румяного друга с блестящими глазами. — А я согласился! — радостно выдохнул Сехун, но тут же улыбка его померкла. — Блииин, родаки меня убьют. Уехал лечиться, а приехал с альфой. — Мне кажется, что они должны порадоваться, — заметил Минсок. — Не уверен… А знаешь, он какой?! — у Сехуна даже глаза мечтательно вспыхнули. — У меня так не вовремя началась активная фаза, а мы по городу гуляли, так он от меня всех приставучих альф отвадил, в аптеке как телохранитель стоял у кассы, а потом даже возле сортира караулил. И ни пальцем не притронулся больше, чем положено. Выдержка какая! Я ж вижу, как ему тяжело, по виску капли пота одна за другой, зубы стиснуты, пальцы в кулаки. Но и бровью не ведёт, — затараторил Сехун, мечтательно щуря глаза. — А меня первый час же ничего не берёт. Знаешь, плохо так, что хоть вой. Я на нём вишу, а он терпит и только интересуется, как я?.. — Вот это да… — выдохнул Минсок. — Сехун, я рад за тебя! — он обнял друга за шею и почувствовал слабый запах виски. — Ммм, и что у вас было?       Сехун так и упал на кровать с висящим на шее Минсоком. Вытянулся во весь рост, сгрёб Минсока в охапку и выдохнул ему в шею, щекоча дыханием: — Ничего такого, — вздохнул Сехун и зажмурился, тиская Минсока, как большую плюшевую игрушку. — Только целовались. Хотя, если честно, мне от него крышу сносит. Думал, не выдержит, сдастся. Нет! Никакие мои доводы не сработали. Доставил домой и чуть ли не насильно в номер загнал. Эх… настоящий мужчина… — Вот тебе и довод для родителей. К тому же не им с ним жить. А тебе, — резонно заметил Минсок и легонько щёлкнул Сехуна по носу. — А как ты? — спохватился Сехун и заглянул в глаза. — Чонин вернулся? — Нет ещё, — грустно проговорил Минсок и посмотрел в потолок с розоватыми разводами от шампанского. — Послезавтра должен. — Всё хотел спросить, почему у тебя нет телефона?        Минсок закусил губу и напрягся. Он не хотел никому говорить, что он сирота. И старательно избегал этой темы во всех разговорах. Не желал он жалости к себе. Но Сехун смотрел упрямо, ожидая ответа. Блестел лихорадочно глазами, отвертеться бы не вышло. — Я детдомовский. — Ой, прости, — Сехун замер и задумался, а потом затараторил с удвоенной силой. — Слушай. Только не подумай, что я подачку тебе кидаю. У меня два телефона. Ты же видел. Один был левый, чтоб родаки не знали, куда и кому я звоню. А теперь он мне ни к чему. Я завтра уезжаю с Фанем домой. И телефон мне больше не нужен. Выкинуть жалко, а так тебе пригодится. И связь у нас с тобой будет, я не хочу, чтоб ты потерялся. Что скажешь?       Минсок прищурился, переваривая информацию. Он видел, что у Сехуна два телефона и понимал, что он не врёт. Он тоже не хотел потерять связь с Сехуном, который ему понравился. К тому же Сехун обиделся бы, если бы он сейчас отказал. — Давай. — Только сразу свой номер запишу, чтоб ты знал, куда звонить, — Сехун подошёл к тумбе, взял телефон и стал записывать себя в телефон. Сделал селфи и подписал. — И да… ты будешь моим дружкой? — Я? — удивился Минсок. — Я думал, у тебя есть друзья. — Друзьями вы с Ханем стали. В школе и в универе я как-то сам по себе больше… А так… ты ж видишь, сколько я учусь. Ботан ботаном. Не понимаю, что Фань во мне нашёл…       Сехун отдал Минсоку телефон и всхлипнул. Раз-второй, пока не зарыдал в голос. Минсок потянул его к себе на кровать и обнял, успокаивающе гладя по спине и перебирая волосы, чтобы отвлечь от грустных мыслей. — Ну что ты? Хун-и, ну не плачь, — Минсок гладил Сехуна по голове и вздрагивающим плечам и не знал, как его успокоить. — Это всё гормоны. Если бы Ифань был заинтересован в твоём прекрасном теле… а я тебе серьёзно говорю, ты красивый. Очень! Так вот, если б он хотел с тобой переспать, то воспользовался бы подвернувшейся так вовремя гиперфазой. А он замуж позвал. Ну, Хун! — Кого замуж позвали? — раздался от дверей голос Ханя. Язык немного заплетался, а губы распухли от поцелуев. — Меня… — прорыдал Сехун. — Рельки-гантельки, — выдохнул Хань и уронил пляжную сумку на пол. — Серьёзно?!        Минсок кивнул и вновь прижал к себе вздрагивающего Сехуна. Рядом присел Хань, и кровать жалобно скрипнула. Он тоже погладил Сехуна и громко сказал: — А ревём чего? — Он такооооой, а я… — Таааак, — Хань принюхался и посмотрел на Минсока, — гиперфаза?       Минсок кивнул, Хань цокнул языком и покачал головой. Поднялся и открыл дверцы своего шкафа. Покопался там какое-то время. Звякнуло стекло, а потом из шкафа вывалилась трость Минсока. — Хань? — хохоча, пробулькал Минсок. — А трость тебе моя зачем? — Как зачем? Чтоб ты сам ходил, — хихикнул из-за дверцы Хань. — Бэк сказал, что у тебя зависимость от трости, и что надо тебя от неё избавить. Вот я и… Но трусы или носки я не краду, не подумайте.       Минсок захохотал в голос, к нему подключился вынырнувший из недр шкафа Хань с бутылкой коньяка, а потом присоединился и смеющийся сквозь слёзы Сехун. — Крошки мои, — отсмеявшись, сказал Хань, — давайте отметим предстоящую свадьбу и мой отъезд. — И мой, — подал голос Сехун. — И твой, — согласился Хань. — Я рад, что судьба свела нас вместе. Так что первый тост за знакомство.       Хань разлил коньяк по рюмкам, поднёс свою к губам и хлопнул себя по лбу. Зарылся с головой в сумку и выудил оттуда фрукты. В течение пяти минут перед парнями красовалась нарезка. Не Хань, а находка. — Так вот, за знакомство.       Они чокнулись бокалами и выпили. Минсока аж передёрнуло. И он поспешно сунул в рот дольку апельсина. Сехун же взял неочищенный банан и с таким видом сунул его в рот, что Минсок мгновенно покраснел.       Хань отобрал банан у слабо сопротивляющегося Сехуна, почистил и отдал обратно. По ходу дела растрепал волосы на голове Минсока и подмигнул: — Не нервничай, Лисёнок, дыши. И не такое будет в твоей жизни, поверь.       Минсок почувствовал волну жара по телу и спешно зажмурился, чтобы не видеть, как Сехун водит бананом по языку вперёд-назад и тяжело дышит. Его гиперфазы проходили обычно спокойно в плане возбуждения, но тяжело из-за полной потери интереса к жизни. Но с другой стороны, их было всего три или четыре, считай, толком и не было. А после аварии и вовсе пропали. — Второй тост, — проговорил Хань, — за здоровье.       Хань наливал совсем чуточку, потому Минсок выпил и вторую рюмку. На этот раз закусил киви и зажмурился. Язык немного покалывало, а в горле горело от коньяка. Третий раз он решил не пить. Но Хань сказал «за любовь», и Минсок выпил и в этот раз.       Больше Хань не наливал, и они просто ели фрукты и говорили. Сехун немного успокоился и спокойнее реагировал на окружающий мир. Даже Ифаню начал звонить, хотя Хань и пытался отнять у него телефон. Поговорив, он вообще расплылся в улыбке и вновь улёгся на кровати Минсока, сцапав его себе под бок.