Создатель

В психиатрической клинике города Майами по длинным пустым коридорам разносилось эхо тихих, редких шагов. На улице стояла жара, июнь обрушился на город душно и влажно. Доктора и медсестры, вынужденные оставаться в стенах учреждения, работали вполсилы, мечтая лишь о том, чтобы их смена подошла к концу. В это время в одиночной палате раздался тихий электронный щелчок, который единственный обитатель комнаты с зарешеченным окном не перепутал бы никогда ни с каким другим звуком: это открылся замок его двери. Чуть погодя дверь приоткрылась, и в палату вошел пожилой длинноносый мужчина в белом халате, за ним темнокожая медсестра с тонко скрипящей тележкой, а следом шагнул и остановился у двери плечистый крепкий охранник в синей униформе. Обитатель комнаты не проявил к вошедшим никакого интереса, продолжая молча сидеть на откидной кровати, непрерывно глядя в дальний угол комнаты и сохраняя абсолютное спокойствие. В его палате всегда горел свет — и днем, и ночью. Единственным ярким пятном во всей комнате были темные гладкие волосы пациента. Сам он в бело-голубой пижаме и с неестественно бледной кожей будто выцвел за годы, проведенные при свете, как выцветает картина, долго висящая у окна. Выражение заторможенной задумчивости не сходило с его лица, он будто постоянно находился в тяжелых раздумьях. Неспешно войдя в палату, медсестра подкатила тележку к постели и, оставив ее, удалилась. Охранник закрыл за нею дверь, сел на желтый старый стул в коридоре у палаты и развернул свежую “Дэйли телеграмм”. Оставшись наедине со пациентом, доктор подкатил тележку к его коленям, снял крышку с тарелки. После этого он принес из угла единственный стул и сел напротив бледного человека. Тот его не замечал или же не хотел замечать. — Уолтер, — негромко позвал доктор. — Уолтер, — повторил он. Не получив никакой реакции, доктор наклонился вперед, коснувшись руки сидящего. Пациент перевел взгляд на доктора, после чего повернул голову в его сторону. — Как твои дела сегодня? — миролюбиво поинтересовался доктор. — Как насчет того, чтобы поужинать? — Я не голоден, — равнодушно произнес Уолтер. Доктор помолчал. — Снова не голоден? Ты ведь помнишь, что ты человек, Уолтер? — Я человек. Я помню. — И ты не будешь убеждать меня в том, что ты искусственная форма жизни и поэтому не нуждаешься в пище?.. — Нет, я не буду. У меня просто нет аппетита. — Уолтер... — Я поем, — понимая, что у него нет выхода, проговорил пациент. — Я хотел бы, чтобы ты сделал это прямо сейчас. Тебя ведь не смущает мое присутствие, Уолт? — Нет, я уже говорил. Ваше присутствие не доставляет мне неудобств. Уолтер дотронулся до миски, стоящей на подносе перед ним. Неуверенными движениями он поднял небольшое красное яблоко. — Что, если бы где-то существовал кто-то другой, кто на самом деле является искусственной формой жизни? — рассматривая точки на поверхности яблока, как бы невзначай и ни к кому не обращаясь, произнес Уолтер. Он думал, стоит ли рассказать доктору Либману, что, если присмотреться к яблоку, можно увидеть отдельные клетки. Но доктор волнуется, когда Уолтер рассказывает о своих способностях, и заставляет его спать. — Я не могу тебе ответить, потому что этого не может быть, — мягко сказал Либман. — Как твоих снов. Помнишь, мы с тобой говорили? — Сны ирреальны, — продолжая смотреть на яблоко, согласился Уолтер. Сегодня зрение работало особенно хорошо. Он немного хотел проверить зрение на докторе и скосил глаза на его длиннопалую кисть, лежащую на колене. — Именно. Также ирреально твое предположение. Ты сам это знаешь. — Да. — И ты поешь немного? Для меня. — Да. Сказав это, Уолтер откусил от яблока кусок. Он не чувствовал ни вкуса, ни запаха яблока. Но он знал все о его структуре, составе и текстуре мякоти. Он даже знал, какие вкусовые рецепторы должен возбуждать вкус, и какие должен испытывать ощущения человек, который ест яблоко. Все эти вещи казались логичными, и иногда Уолтер всерьез верил в то, что так воспринимают окружающий мир все люди. Но иногда по едва уловимым косвенным причинам он начинал в этом сомневаться. — Почему я человек? — спросил Уолтер, проглотив кусок яблока. Кусок начал движение внутри его тела, и это воспринималось совершенно ненужным. — Потому что ты всегда был им. — Почему я не помню этого? — Я уже объяснял: ты просто забыл. Это состояние называется… — Амнезия. Ваше объяснение я помню хорошо, — Уолт отложил яблоко на тележку. — Пока я не хотел бы принимать больше пищи. Этого достаточно? — Не совсем. Уолтер виновато замолчал. — Может, попробуешь свой суп? Не поднимая глаз ни на доктора, ни на еду, Уолтер продолжал смотреть на край кровати, будто находя это занятие очень интересным. Доктор со вздохом пододвинулся, вынимая из салфетки ложку. Уолтер, заранее зная, что будет происходить дальше, с готовностью взглянул на доктора и, приготовившись, замер. Доктор взял чашку с супом с подноса, отодвинул тележку в сторону и, подвинувшись к пациенту, зачерпнул суп ложкой. — Что, если бы ты вспомнил то, что забыл? — спросил Либман. — О… Я бы все отдал, лишь бы вспомнить, — пробормотал Уолтер, наклоняясь и съел суп из протянутой ложки. — Мгм, — кивнул Либман. — Что бы ты хотел вспомнить, Уолт? — Я бы хотел… — он снова съел суп. — Я бы хотел вспомнить правду. Неважно, какое у меня прошлое, все равно. Лишь бы это было реальностью. Не сном. — Тебе снилось что-нибудь вчера? — Мне снилось что-то странное. Вам не понравится. — Мы не можем влиять на то, что нам снится, Уолт. Не бойся и расскажи мне. — Мне снились необычные вспышки и сигналы. — Почему это может мне не понравиться? — Это все находилось в моей голове. Упорядоченные сигналы управляли моим телом. Я видел, что в моей руке нет костей, а есть металлический каркас, управляемый сигналами. Я проснулся, и у меня возникло очень сильное желание проверить. И я хотел разрезать поглубже палец, чтобы посмотреть, какой он под кожей, но испугался и не смог этого сделать. — Ты понимаешь, что сны ирреальны… — Я видел, что моя рука из металла, я почти уверен в этом, доктор Либман! — Я понимаю, что ты почти уверен, Уолт, но в том-то и дело, что “почти”. Пожалуйста, не проверяй ничего один. Если хочешь, я снова принесу тебе твои рентгеновские снимки… — Идите к черту со своими снимками! — взорвался внезапно Уолтер. — Хорошо, — настойчиво успокаивающим тоном сказал Либман. — Почему вы так вежливы. Почему вы не даете мне проверить. Я хочу знать точно. — Но согласись, ты сам сказал мне сегодня, что ты человек… — Я… — Ты ведь не выдумал это, ты сказал правду, Уолт. Я поверил тебе. Ты хороший человек, и мы с тобой друзья, так? Нолидж отстраненно взглянул на доктора и тут же, без каких-либо причин резким толчком выбил чашку с остатками супа из рук врача. Стукнувшись об пол, она, не разбившись, укатилась в сторону к двери. — Ты устал, Уолт… — пробормотал доктор, медленно поднимаясь со стула. — Черт! — вздрагивая так, словно нервы его шейного позвонка защемило, выкрикнул Уолтер. Он вскочил, хватая доктора за халат. — Почему вы со мной это делаете?! Почему вы не расскажете правду?! Что со мной не так? Почему? — Уолтер! Успокойся, пожалуйста! — Мне просто нужен хороший нож, я уберу немного тканей и… черт! Черт! Вы все знаете! Просто не хотите говорить! — Уолтер… Уолтер, хватит! — Это не дает мне покоя… Я не хочу ничего есть! Я не хочу спать! Мне это не нужно! Не нужны никакие снимки! — Я знаю, что если ты не успокоишься, я буду вынужден принять меры! — Я хочу, чтобы вы мне рассказали все, сейчас, вы все знаете!!! — Охрана! — Я не отпущу! Вы сейчас же мне все скажете, иначе… Ина… че... Вбежавший в комнату охранник подхватил секунду назад буйного, а теперь — внезапно лишившегося чувств пациента, оказавшегося несоразмерно тяжелым, помог доктору Либману отнести его и уложить на кровать. Пришедшая медсестра убрала остатки ужина и следы от упавшей тарелки. Дверь в комнату вновь заперли. И в ней наступила абсолютная тишина. Уолтер лежал, и его грудная клетка не шевелилась. Спустя пару минут ребра приподнялись и опустились, и снова надолго замерли.