У Охры тоже есть свой Монстр

Нить безобразно вибрировала между нами, нарушая спокойствие (какое к черту спокойствие рядом с НИМ?) и отвлекая. Тишина, повисшая в комнате от последней реплики Мирона, была звенящая и, кажется, ледяная. — Долго еще в гляделки играть будем? — сделав как можно более спокойный тон, спросил я, отпивая из своего бокала. Это как своеобразный спасательный круг, не знаешь, что сказать — хуярь алкашку, завис с ответом — хуярь алкашку, хочешь посмотреть на собеседника надменным взглядом — хуярь алкашку. Вот только, бля, она не бесконечная, а осталось уже меньше половины. Спасательный круг исчезает. — Да просто думаю, зачем… Нет, для чего ты пришел сюда? — и опять этот насмешливый взгляд. — Ну, ты позвал, я пришел. — не видя подвоха, я пожал плечами. — А ты у нас типо пёсик? Тебя поманил хозяин и ты тут как тут? — рэпер изогнул бровь в излюбленной манере, выбивая меня из колеи. Что блять? — Да не, ничего более интересного не представилось и я решил рискнуть. — улыбнулся я как можно более саркастически, переводя тут же тему, — Что было тогда в уборной? — Ты о чем? — Бля, хорош прикидываться идиотом, получается не очень. — Ой, ну я же обязан был познакомиться со своим избранным судьбой. Тебе ведь, кажется, понравилось, — он соединил в жесте указательный и большой палец, создавая кольцо и сделал несколько характерных фрикций, продолжая, — Разве нет? — Поэтому ты держал меня лицом к стене? — отголосками разума я начал понимать, что он просто пытается вывести меня из равновесия, из себя, соответственно, поэтому горячиться не собирался. Не сейчас. Не время. — А у нас что, вечер откровений сегодня? — засмеялся он, цепляя пальцами со стола бокал с тёмной жидкостью и припадая губами к стеклу. — Может ты являлся моей фанаткой и потёк бы раньше времени, а может и копыта отбросил бы, увидев кто твой соулмейт, я же о тебе, малыш, беспокоился, а ты вон какой неблагодарный. Нельзя так. — Фёдоров покачал головой, будто осуждая. — Я? Фанаткой? Потёк? Пф, знаешь, надменным бараном тоже нельзя быть, — парировал я, за что удосужился прожигающего взгляда, направленного куда-то мне в переносицу. — Ты гей? — Приплыли. А как же «Мирон, какая прекрасная погода, го гулять» или " Мирон, у тебя четкие треки, я потек». Тьфу, никакой лирики с тобой нет. — Про лирику читать этим будешь. — я изобразил, будто кладу ладонь на голову тянке и подмахивая бедрами, трахаю ее в рот, — Со мной у тебя вообще мало что будет, а то смотрю ты уже губу раскатал, — я показательно коснулся средним и указательным пальцем нижней губы, оголяя слизистую, — То, что мы соулмейты — ничего не значит. Эту связь легко прервать. — Ха, ты мне сейчас типо угрожаешь? — складывает губы в линию он. — Не в коем разе. Я сейчас типа озвучиваю факт. Будешь с натяжением меня заебывать, то перережу и глазом не моргну, обещаю. — Ты самоуверенный. — А тебе, смотрю, это нравится. — делаю последний глоток, опусташая бокал и ставлю его на подобие журнального столика. — Не то слово, — Мирон неожиданно для меня (сказывается расслабон от алкоголя) поднимается со своего места и подходит ко мне, сажая свою царскую задницу на подлокотник слева от меня, — Малой, ты что сразу такой напряженный стал? Побаиваешься? — Много чести для еврея, — разумеется, я пробежался по его биографии, пока сидел дома и пытался понять, с кем имею дело, тем не менее я интуитивно сжался, напрягаясь всем телом, будто перетянутая струна, готовая вот-вот порваться. Леска завибрировала практически хаотично, и я по привычке закусил губу. Он ловко взял меня за подбородок, чуть задирая голову, вынуждая смотреть себе в глаза. И почему, блять, я не сопротивляюсь? Что с моим телом? — Самоуверенный фотограф, — цокает языком Мирон, приближаясь ближе к моему лицу, кажется, я забываю, как дышать, — Ты интересный, сука, такой непокорный. Якобы. — Буду считать за комплемент. — перебиваю его я, но и он в долгу не остается. — Но я более чем уверен, что если сожму сейчас твой член через джинсы, ты потечешь. Как и в туалете тогда. — он нарочно медленно протянул последнее предложение мне прямо в ухо, касаясь мочки губами, дразня. По телу даже не разряд тока прошел, как говорят, описывая подобные эмоции, а сука все 220 вольт проебашили через меня. Вот, блять, для чего я шел сюда, эмоций же и ощущений новых мне же мало! Идиот! — Кто из нас фотограф, в принципе не сомневаюсь, а вот по поводу самоуверенности я бы поспорил, Мирон, — легко дергаю головой в бок, уходя от его прекосновений, задирая подбородок, нагло улыбаясь. — Ты слишком много на себя берешь и считаешь, что при одном твоем взгляде все должны раскладываться или вставать в коленно-локтевую? Ха. — Ну, — он задумчиво отклонился от меня, а потом засмеялся в голос. — Не поверишь, но так и происходит. — Тогда спешу заверить, что со мной эта тема не прокатит. — пихаю его в бок под ребра по-дружески, если, конечно, можно это вообще так назвать. — Я всегда открыт чему-то новому. И интересному. Если никакая сука связь не оборвет. Думаю, в этой фразе он имел ввиду и леску, что нас связывает, и звонки-телефоны. Что ж, интересно. — Может ну нахуй, а, Фёдоров? Потрахай фанаток, фанатов, сгоняй в тур, а я дерану связь и ты заживешь спокойненько. Ты что, реально веришь в эту всю… — договаривать я не стал, даже не смог, его лицо резко оказалось настолько близко, что я открыл рот в изумлении, прерывая поток слов и мыслей. В голове лишь горела неоновая надпись, нет, даже билборд со словами «БЛЯТЬ. ПИЗДЕЦ.» — Ты слишком много пиздишь не по делу. Это минус. — он выдыхает воздух сквозь сжатые зубы, медля еще несколько секунд, и потом, видимо, что-то решив для себя, кладёт широкую ладонь мне на загривок, не давая возможности отодвинуться, и накрывает своими губами мои. Он настолько близко прижался, что казалось, будто мне прожигает всю грудную клетку, выжигает ее просто, блять. Боюсь представить, каким идиотом я казался, когда быстро-быстро стал моргать зенками, будучи с открытым ртом, и лишь когда я начал более отчетливо ощущать чужие, до странности мягкие губы, и ловко проникающий язык за пределы моих зубов, я охнул, возвращая рассудок себе. Мирон был расслаблен донельзя, ведя в этом поцелуе, впрочем он был так же… нежен? Будто это мой первый поцелуй и он боялся спугнуть. Лучше в туалете так боялся меня спугнуть, бля. И да, блять, это был мой первый поцелуй в засос с мужиком! Нет, мы с ребятами бывало и прикалывались, чмокая друг друга по-пьяни или при проигрыше в глупые игры, но такого не было и быть не могло априори! К плену моих губ добавилось ненавязчивое поглаживание моего затылка, он зарывается пальцами в отросшие волосы, то слегка оттягивая, то прижимая. Не сказать, что я растекался и плавился от этого действия, но внутри что-то расслабляло всю мою напыщенность и, наконец, (что, бля?) сдался. Отчасти. Хуже ведь не будет?.. Правда (нет)? Я до жути не умело стал двигать языком, оглаживая ровный ряд зубов рэпера, проводя по кромке десны, отталкивая его собственный язык, словно борясь с ним, на что почувствовал ощутимый смешок сквозь поцелуй. — Еще один смешок и я тебя ударю, обещаю. — с придыханием говорю я, глотая побольше воздуха и сам затягивая Мирона в незатейливый поцелуй, не несущий какого-либо смысла. Точно? От дальнейших комментариев и усмешек он воздержался, буквально вгрызаясь мне в рот. Зубами цепляет мои губы, чуть прикусывая и оттягивая, тут же зализывая это место. Я позволял ему это делать. Мне было приятно, как не страшно это было принимать, и я рад, что сидел, хотя уже полулежа, от навалившегося тела на меня, иначе я бы просто упал. Как в херовых мелодрамах, воздух стал катастрофически быстро заканчиваться и вздохов между поцелуями уже не хватало мне, хотя по Оксимирону это не скажешь, ибо он так же продолжал ловить мои губы и оперативно втягивать в поцелуй. Ну да, у него то дыхалка по специфике работы лучше моей явно. Чтобы всё-таки не отключиться здесь от недостатка кислорода в легких, я выставил ладони вперед, опуская их на его грудь и отталкивая от себя парой движений, хотя и это давалось с трудом. Наконец, отодрав от своих губ наглеца, я вздохнул полной грудью, приводя в порядок ритм дыхания и мысли в голове, что носились там со скоростью света. — Не хочу, не буду, а потом, смотрю, вошел во вкус, да? — склонил голову на бок, практически опуская на плечо и передразнивая меня, при этом проведя несколько раз языком по своим губам. — Блять, вот сейчас точно ударю, Мирон! — я снова пихнул его под ребра, отчего тот таки скатился со своего места. На меня. Мы оба засмеялись. Как-то по-детски открыто и честно. Вроде даже без фальши. Приятно. Кое-как вылез из-под все еще улыбающегося Мирона, отряхивая штанину, которую успел загваздать вышеназванный, пока брыкался в приступе смеха. — Было вкусно, всем спасибо, все свободны. — улыбнулся я, направляясь к выходу из комнаты. — Что, прям так сразу? — вдруг до меня донесся не громкий возглас и я обернулся, кидая взгляд на развалившееся тело поперёк кресла, свесившее ноги с подлокотника, — А как же оставить номер телефона, пообещать встретиться снова и чмокнуть на прощание? — Фёдоров протянул руки вперед, поигрывая бровями, добавляя, — Или может сразу ко мне? Открыв рот от изумле… ахуевания над словами рэпера, я смог лишь выставить вперёд себя фак на вытянутой руке, все еще подбирая слова, которыми можно было бы ударить Мирона, да чтоб по больнее. — Ладно, ладно. — он выставил руки вперёд в примерительном жесте, а потом поднялся за секунду, сокращая дистанцию между нами и взял меня за правую руку, выворачивая ладонью вверх. Сарказм. Сука, когда он успел заметить? — Ты слишком легко загораешься. Это плюс. — я услышал теплые нотки во фразе, тряся головой. — Пока, Мирон. — я махнул ему этим самым «сарказмом» на прощание, вырывая руку из цепких пальцев и возобновил шаг. — До встречи, Рудибой. — вновь высоко поднял руку в уже привычном жесте, выставив средний палец в потолок, — Не подавись, язва. Я хмыкнул, выходя, наконец из помещения и глубоко вздыхая. А это будет труднее, чем я думал, но зато гораздо интереснее. Я прикусил язык, упирая его в щеку, погружаясь в мысли. Очнулся только на улице, когда в распахнутый балахон засквозил ветер. Скорее бы добраться до дома — это единственная верная и отрезвляющая мысль за сегодняшний вечер.