Очки

- Почему окно открыто? – Спросила медсестра - Вы опять вставали? - Вы совсем ку-ку? Я же привязан! - Тогда кто, по-вашему, открыл его? Кроме вас в палате никого нет...       Женщина подошла к кровати и проверила крепления. - Странно... Вы точно никого не видели? - Что за глупые расспросы?! – Возмутился Кошкин. – Лучше позовите кого-нибудь, и пусть меня развяжут! А то я на вашу клинику в суд подам! - Могу охрану позвать... - Не надо... - Вот и хорошо – с улыбкой произнесла медсестра и подошла к окну и закрыла его. Затем как накануне ночью уселась на пустую койку. – Я уже вторые сутки подряд тут дежурю, и вы, Кошкин, не единственный пациент, за которым я обязана следить. Ваши выходки очень сильно сказываются на всём отделении. - Ваши личные проблемы, как и проблемы всей больницы, меня не касаются... Я хочу поскорее отсюда убраться. В городе у меня есть важное дело, и я не могу валяться здесь, пока... - Вы не понимаете одного, если вы сбежите, и у вас случится приступ, ответственность ляжет на клинику, и в том числе на меня... - Я же сказал... - Уж позвольте мне договорить! - Как скажете! - Так вот, меня, Александра Семёновича и ещё нескольких людей могут лишить работы. У Александра Семёновича беременная жена, её беременность протекает не стабильно, на лечение нужны деньги, и если он лишится работы, вероятно и жена и ребёнок погибнут. – Медсестра посмотрела в окно. – У меня в этой самой больнице лежит дочь, ей нужна операция по пересадке сердца. Мы так и не нашли донора, а искусственное сердце – это лишь временная мера. Сейчас она в медикаментозной коме, иначе от боли сильно кричит... Я стараюсь, как могу... работаю сутками по двое-трое без перерыва... Я практически живу здесь... У меня порой нет времени навестить дочь... На поддержание комы и на операцию нужно очень много средств... Я не обязана была всё это вам рассказывать... Простите!       Женщина быстро встала и покинула помещение, проходя мимо Артёма, она смахнула слезу, которая, блеснув на свету, упала на кровать пациента.       Артём впал в ступор. Его словно облили холодной водой. За всеми своими заботами, выполняя поручения начальника, расследуя дела о разводах, бытовых ссорах, драках, он и не задумывался о том, что все люди вокруг имеют собственную судьбу, порой даже трагичную. Неужели он настолько чёрствый? В сердце заскрежетало, ему стало невыносимо, ведь своим необдуманным поступком он мог лишить жизни троих человек... В палате темнело, наступала ночь, ремни сняли, но Кошкин так и лежал на спине, смотря в потолок, по которому бегали отсветы от фар машин, проезжавших вдоль больницы, мерцание красных и синих огней проблесковых маячков. Из-под двери в палату проникал свет, и когда мимо проходили, он преломлялся от их тени. Говор людей в коридоре, шум дороги на улице, всё это стало давить на Артёма. Голова гудела, появился страх. Постепенно всё стихло. Артём сел на кровати, затем встал и неуверенной походкой подошёл к окну. За ним открывалась всё та же картина. Территория больницы, машины скорой помощи, небольшой сад, Деревья с пожелтевшими листьями. Вдоль территории больницы дорога, по которой мчится поток машин. Небо хмурое, но дождя нет.       Кошкин посидел у окна десять-двенадцать минут, затем вернулся и лёг на свою кровать. Не прошло и минуты, как он крепко заснул. Наутро всё повторилось. На этот раз завтрак дошёл до него, но позже. До этого ему сделали анализы крови, несколько раз смерили температуру и давление. В середине дня провели повторное сканирование и отправили обратно в палату.       Но в палате теперь появился сосед. На той кровати, что была пуста, лежал худощавый мужчина лет пятидесяти, с лысиной на макушке и лохматой, торчащей во все стороны, редкой бородой тёмного цвета с проседью, которая доходила ему до середины грудной клетки. Мужчина был одет в майку и семейные трусы. Он лежал поверх одеяла и читал электронную газету, используя маленькие очки с круглыми линзами. - О, добрый день, сосед! – Откладывая газету в сторону, с улыбкой произнёс мужчина. – Будем знакомы, меня зовут Кирилл Анатольевич Шепарин. Я учитель истории в 415 школе. - У меня нет никакого желания заводить с вами знакомство. - Холодно проговорил Артём, поворачиваясь к стенке и накрывая себя одеялом. - Ну как хотите. Вас ведь сюда с сотрясением привезли, верно? А вот я на уроке сознание потерял, даже не знаю почему, раньше со мной такого не бывало... Завтра сканирование проведут... Выяснят... - Я же сказал, мне не интересно. – Сказал Кошкин в подушку. - Дети, ради них я готов на многое – как ни в чём не бывало, продолжал Шепарин. – Вот встану на ноги и поспешу в школу... А у вас есть дети? Если есть, то вы должны меня понимать. Вот мне бог не дал, бесплодие...       Мужчина продолжал говорить, что сильно действовало на нервы. Кошкин вспомнил вчерашний разговор с медсестрой, вспомнил то, что чувствовал потом, вспомнил то, что видел в детдоме, всё это с силой сжимало его мозг. - Заткнитесь!!! – Крикнул он, садясь на кровати. – Пожалуйста, прекратите! Я прошу вас, перестаньте!       Мужчина нахмурил брови, но вскоре понял, что задел парня за живое. - Простите, я иногда сильно заговариваюсь... Профессиональная привычка, знаете ли. Вот недавно тоже ходил в музей истории... - У вас есть кнопка выключения? Или мне запустить в вас подушкой. - Хорошо, хорошо не буду докучать вам... - Спасибо!!! - Сказал Кошкин, ложась обратно на кровать.       В комнату снова зашла медсестра. - Кошкин, вы опять нарушаете порядок! Пожалуйста... - Если вы не хотите, чтобы я нарушал порядок, то не селите со мной книжных червей, которые любят капать на мозг окружающим. - Ну, знаете! – Оскорбился Кирилл Анатольевич. – С таким грубияном, как вы, я больше не намерен общаться вообще! - Вот и замечательно, – продолжал Кошкин, – сидите в углу и читайте свою газету, а охота поговорить – коридор свободен.       Мужчина махнул рукой и продолжил чтение газеты. - Идёмте со мной, Кошкин. – Сказала медсестра – Я вам кое-что покажу. - Что именно? - Пожалуйста, пойдёмте...       Медсестра повела Артёма к лифту. Они зашли внутрь и дверь закрылась. - Меня уволят, если узнают, что я вам это показываю, но вы знакомый Константина Нью, и может вам удастся убедить его заняться этим делом. - Постойте – сказал удивлённо Артём. – Как это всё связано с тем, что сейчас произошло в палате? И какое отношение ко всем имеет мой бывший босс. - Когда вы увидите всё это своими глазами, я поясню.        Лифт остановился на десятом этаже. В коридоре было тихо. Лишь одна уборщица, которая кивнула медсестре, когда они проходили мимо. Дальше по коридору находились палаты. Женщина открыла одну из них. В ней стояло шесть коек, на которых лежали дети. Все они были подключены к аппарату искусственного дыхания и в состоянии медикаментозной комы. - Что это за дети, - шёпотом спросил Кошкин. – Это реанимация, почему отдельно от основной больницы? - NeiroLive не хочет портить репутацию. – Пояснила Женщина. – Все они, как и моя дочь, ученики 415 школы. Сейчас школу закрыли, но успело пострадать двадцать пять детей и трое взрослых. Четверо детишек погибли. - Но что это за чертовщина? Какой-то вирус? - Нет. У них не обнаружено ни бактериальных, ни вирусных заболеваний. У каждого из этих детей абсолютно разные симптомы... - Но почему тогда они все вместе и здесь, а не в общей больнице? - Потому что у каждого из них есть нейроустройство, разработанное NeiroLive. Теперь вы всё поняли? - Более чем... - Учитель попал к нам позже... В его теле нет устройств, поэтому его и поместили в общую палату. - Но почему вы не обратились напрямую к моему боссу? - В этот лифт может заходить только медперсонал и пациенты. А в коридорах говорить опасно. Повсюду камеры. - Сейчас в системе охраны перезагрузка, и камеры выключены, а вы расчётливая... - Теперь вы всё знаете... - Но я ведь ничем не могу вам помочь... Я ведь... - Вы должны выздороветь... - Хорошо, как вас зовут? - Наталья Андреевна. Нам лучше вернуться...       Когда лифт спускался вниз, Артём посмотрел на медсестру, на её усталое измученное бессонными ночами лицо, ему стало грустно и одиноко. - Простите, за то, что грубил вам вчера. – Сказал он и глубоко вдохнул.       Медсестра промолчала. Когда Кошкин вернулся в палату, соседа не было. Его, видимо, забрали на процедуры. Артём лёг на койку и, взяв с тумбочки фотографию, снова посмотрел на неё.       Ему всё ещё хотелось выбраться из больницы, но теперь к этому чувству добавилось желание спасти детей. На следующий день Александр Семёнович попросил Артёма зайти в его кабинет. - Мы получили результаты вашего сканирования – сказал он спокойным голосом. - И что там, нашли что? - Нашли. Это не связанно с сотрясением, но... - Ну, договаривайте... - Устройство в вашей голове. Оно вызывает отторжение тканей мозга. - Так удалите его... - Не всё так просто... Удаление устройства может убить вас... - И что дальше? Сколько мне осалюсь? - Что же вы так уж сразу? - Я повторюсь, сколько... - От года до трёх лет... точнее сказать невозможно, всё зависит от вашего организма...       В кабинете повисло молчание. Кошкин вздохнул. Чёрт угораздил его установить этот прибор в голову. Теперь уже поздно сожалеть. - Хорошо... - Глубоко вздохнув, сказал Артём - Мне придётся провести эти годы здесь? - Нет, что вы, – ответил врач. – Болезнь будет развиваться постепенно. Ваши головные боли это только начало. Мы выпишем вам специальные препараты и будем проводить сканирование раз в месяц. Завтра вы можете вернуться домой... - Принято, я могу идти в палату? - Да. Простите... - Я сам виноват в этом...       Кошкин вернулся в палату и лёг на койку. Сосед при виде него нахмурился и уткнулся в газету. На следующий день Артём выписался из больницы. Перед уходом медсестра напомнила ему о больных детях. Парень пообещал передать всё начальнику.       Артём медленно шёл по улице города, в котором он жил, в котором любил и вскоре должен умереть. Он был в апатии, не нервничал и не страдал, не кричал и не корчился от гнева на судьбу и жестокую жизнь. Ещё в детдоме он понял, что жизнь несправедлива и с этим можно либо мириться, либо просто сойти с ума.       До смерти у него ещё есть время. Так что теперь нужно как можно скорее решить все незаконченные дела. И в первую очередь спасти Алёну. Её отец, Григорий Клисор, человек, заменивший ему отца. Отступать некуда. Кошкин зашёл в интернет-кафе и открыл почту.