***
После той стычки с Чонгуком Юнги долго сидел за столом, мешая ложкой давно остывший кофе и думал. Он ненавидит Чонгука. Всем нутром. И он нашел, что бесит чертей Чона, нашел, за что цеплять. Юнги не даст вот так просто альфе издеваться над собой. Он будет тянуть за тонкие нити, ведущие в самую душу, по одной их рвать будет. «Чонгук не на того нарвался», — считает омега. «Юнги не с тем играет», — считает альфа. Мин отпускает ложку и зарывается в свои волосы. Кай — отличный способ вывести Чонгука. Юнги заполучит себе этого альфу, и он будет пешкой в огромной битве Юнги и Чонгука. И первый не собирается так легко сдаваться. Не в этой жизни. Альфа на столько прогнивший, что на его гордость давит даже то, что его, якобы «игрушкой», пытается пользоваться бывший друг. Хотя Юнги не принадлежит ни тому, ни другому. Но до Чона это не дойдет. Он помешан на собственности. И пока омега не докажет, что он не будет подчиняться какому-то херу только из-за смазливого личика и бабла в трусах, Чонгук этого не поймет. Будет продолжать своевольничать, наигравшись Мином. Но нет. Юнги не игрушка и не вещь, которую можно присвоить. Юнги смотрит на свои колени и ухмыляется. Наконец появился шанс выиграть. Телефон вибрирует, оповещая о новом смс. Омега отрывается от мыслей и смотрит на экран. Пару секунд размышлений и… — Черт, работа! — вырывается из рта омеги, при виде недавнего пропущенного от директора кофейни, в которую Юнги собирался устроиться. Сообщения от Кая он даже не замечает. разблокировав телефон, Мин быстро набирает смс директору, с просьбой найти завтра время на их собеседование. Ждет пару минут, а потом замечает сообщение от альфы. Kay: Не хочешь провести этот чудный вечер в моей компании?) Yoongi: Прости, не смогу. Не отправляет. Ждет ответа от директора и ставит ставку. Откажет — примет приглашение Кая. Согласится — не примет. Уведомление: Kvan Dung: Нет, мы не даем вторых шансов. Омега мысленно материт директора. Еще одна надежда устроиться на нормальную работу испарилась, как и настроение Юнги. Но он утешает себя тем, что пойдет гулять с Каем. Может, хоть он сможет поднять настроение, а может и помочь. Yoongi: Хочу. Отправляет. Через минуту Кай пишет, что уже стоит у входа в общежитие. Кажется, план Юнги определенно сработает.***
Чонгук заходит на кухню и ищет аптечку. Кровь на костяшках затвердела и неприятно цепляет кожу. Открыв второй шкаф и не найдя ничего подходящего, альфа ловит взглядом омегу, ставящего на стол поднос с посудой. — Почему аптечки нет на видном месте? Мы тебе платим, чтоб ты вот так безрассудно раскладывал вещи? Что ты вообще здесь делаешь?! — омега испуганно смотрит на Чона и от испуга даже роняет поднос на стол, сразу же начиная извиняться и кланяться. — Ты еще и криворукий. Куда смотрел управляющий персоналом, когда брал на работу такую бездарь?! На кухню забегает бета и, предварительно извинившись и окинув взглядом чуть ли не плачущего новобранца, обращается к Чонгуку. — Молодой хозяин, вас ожидает Чон Ван в своем кабинете. Чонгук тут же забывает об омеге и непонимающе смотрит на бету. Закрыв глаза, альфа глубоко выдыхает и идет в кабинет деда. Остановившись у двери, Чонгук стучится и, получив разрешение войти, открывает ее. — Вы хотели меня видеть, дедушка? — альфа коротко кланяется и смотрит на старшего Чона, сидящего на черном, обтянутом кожей, диване. — Да, — отпив из бокала вина, отвечает дед. — Ты слышал, о чем шепчется персонал нашего дома? — Персонал? Когда меня, а тем более вас, это интересовало? — Никогда. Но в этот раз я заинтересовался. Чонгук мягко недоумевает и ждет продолжения. Мужчина молчит минуты две и только сейчас поднимает глаза на внука. — Чонгук, ничего не хочешь мне рассказать? Нахмурив брови, парень опускает глаза, не выдерживая взгляда альфы. Нагинать всех одними глазами — это у Чонов семейное. О чем эти тупые омеги опять сплетничали? О чем таком, что заинтересовало деда? — Нет, ничего. — Скатился в учебе, наворачиваешь круги по ночам на машине, приходишь и пропадаешь в спортзале, — Мужчина делает еще один глоток и ставит бокал на гравированную тумбу. — Кто он? От взгляда старшего Чона у парня язык к небу прилипает, ни то, что бы пытается соврать. Чонгук вздыхает и, получив приглашение присесть, садится на диван и рассказывает все с самой первой встречи. А вспоминая злючую мордашку Юнги, его фыркания и язвительные ответы не сдерживает улыбки. Пока Чонгук рассказывал, Чон Ван не отрывал взгляда от внука, наблюдал за мимикой, эмоциями и понимал. С Чонгуком такое впервые. Так эмоционально он описывал даже первую встречу с Тэхеном. В глазах альфы мелькает нежность, при описании внешности омеги и злость, на присутствие других альф рядом с ним. Чонгук впервые не может подобрать слов для описание всего одного человека. Кем бы ни был этот забавный и злючий омега, Ван уверен, Чонгук еще долго от него не отлипнет. Пока не получит его, а он это определенно сделает. Во всяком случае, дед поможет. И уже знает как. — И помните Кая? Эта мразь перешла в мой университет и ухлестывает за ним! Я больше, чем уверен, что, он им пользуется, а этот глупый омега верит, — глаза альфы сверкают злостью и где-то далеко, в самой глубине сидит страх, не посещавший Чона с самого детства. Этот страх за омегу. Этот страх Чонгук себе не признает. — Он сделает ему больно. Со всеми делал, — с каждой секундой лицо парня каменеет и черты его заостряются, над головой будто тучи одна за другой сгущаются. — Я ненавижу его. Я его живьем сож… — Ты боишься за него? — снова этот взгляд. Чонгук молчит. Он и сам не знает ответа на вопрос. Но его знает дед. Просто заставляет альфу задуматься. — Он мой. Я свое портить не позволю, — голос Чонгука звучит тихо, но слова несут такую силу, с которой на войнах приказы не отдают, тверды на столько, что им горные хребты уступают. Ван чувствует это, чувствует и силу, и твердость, и желание в этих словах, понимает, что Чонгук пока что видит в нем лишь игрушку, присвоенную себе. Но с таким взглядом об игрушках не говорят. — Он больше, чем твое увлечение. Чонгук медленно идет по коридору третьего этажа в свою комнату, обдумывая последнюю фразу старшего. Бред это. Чем он еще может быть, если не увлечением? Он не тянет на большее. Альфа уверяет себя, что он эту лису хоть сейчас может из головы вышвырнуть и не пускать больше никогда. Но где-то глубоко внутренний голос шепчет: «Можешь, но не хочешь.» Альфа ухмыляется, пытаясь предать себе уверенность перед самим собой. Для него никто не станет больше, чем увлечение, минутное помешательство. Кто такие эти омеги, чтоб больше положенного его мысли занимать? А тем более этот дворняжка. Чонгук заходит в просторную комнату и сразу идет к панорамным окнам вместо стены. Останавливается и всматривается в заснувший город. Такой тихий, такой спокойный. Люди в этих маленьких окошках также наслаждаются тишиной. На улицах число машин с каждым часом уменьшается, все спешат домой, а кто-то в клубы, бордели, заполнить пустоту в душе и заднице. Чонгук бы тоже сейчас был там, распивал дорогое виски и трахал элитных шлюх. Но нет. Не тянет. Впервые за долгое время нет желания купаться в похоти и алкоголе. Перед глазами хочется видеть только пустое, как и он сам, затянутое тучами небо и черный город. Глаза Чонгука цепляют одно из многочисленных окошек. В нем маленькая фигурка, подперев ручками подбородок, любуется бархатным небом. Белые волосы омеги прочесывает легкий предвесенний ветерок, от чего парень жмурится и чуть ежится. Чон неосознанно наблюдает за парнем уже несколько минут. За омегой появляется более крупная фигура альфы, которая накрывает омежку пледом и следом обнимает за плечи, кладя подбородок на одно из них. От неожиданности омега дергается и поворачивается к парню. Что-то возмущенно говорит и слегка пинает альфу. Тот только улыбается и нежно целует буйного омегу в лоб, от чего паренек успокаивается и обратно поворачивается к небу. Лицо Чонгука трогает легкая улыбка, стоит воображению нарисовать вместо этого омеги другого, такого же беловолосого, но намного более буйного паренька. Он видит эти лисьи глаза, чей взгляд устремлен в черное бархатное покрывало ночи. Видит приоткрытые розовые губки, снежного цвета руки и ключицы. Но не совместимо с ним присутствие альфы, обнимающего закутанного парня. Юнги никого не подпустил бы так близко. Никого… но Кай, вдруг он сможет, обнимет, а через минуту, наигравшись, воткнет нож в душу. Альфа хмурится и пытается избавиться от этих мыслей, ему нет дела до души. Тело его будет принадлежать Чонгуку. Оно уже принадлежит. Остальное не интересно. Да, это так. Но почему тогда по телу холод пробегает, а по костяшкам вновь текут теплые струйки крови? Почему зверь рвет цепь и вместо воя, глушавшего Чона минуту назад, его барабанные перепонки рвутся от громких, заставляющих голову трескаться рычаний? Почему Кая хочется убить? Убить за него? За его душу. Голова Чонгука с каждым днем порождает все больше вопросов, на которые альфа не хочет давать ответы даже самому себе. Не хочет верить, что какой-то омега занимает его мысли целыми сутками, заставляет чувствовать что-то новое, не привычное доселе, не присущее Чон Чонгуку. Но и в эту ночь он затыкает сирены в голове и внушает, внушает, внушает. Юнги для него никто. Юнги для него лишь игрушка. Пройдет время — пройдет помешательство. Чонгук подносит к лицу окровавленную руку и рассматривает разошедшиеся ранки, только покрывшиеся коркой, но вновь кровоточащие. Вид крови успокаивает сознание альфы, боль протрезвляет.Юнги вовсе не сахар, он — вино.
Самое пьянительное и дорогое вино.