Ольга

Фёдор со Святославом после казни оборотней перестали разговаривать, и князь не ходил больше в гости. Девушка не знала, что с ним. Басманов нервно отмахивался от её вопросов. Он скучал, но на примирение не шел. Но тут Малуша как раз воротилась, и сразу же за инквизитора взялась. -Ты не видишь что ли? – строго поинтересовалась она, глядя в окно за его головою, - народу на Москве поубавилось. -Не мудрено, - пожал плечами Басманов, - два года подряд воевать, а потом ещё и пожар этот. Тут какой угодно город обезлюдит. -Что делать думаешь? – она чуть подалась вперед. -Не пойму, - усмехнулся инквизитор, - к чему ты беседу ведешь. Мне самому баб топтать? У вас Фома да Гесер. Зовите в гости, девки по их части. -Плясать надобно! – рявкнула женщина, - траур все отбыли, кто горевал. Теперь празднику время. Двумя дозорами сойдемся, как раньше. На минуту повисло неловкое молчание. -Кто зовет? – буркнул Басманов, - ты, или муж твой? -Я, - слишком быстро для правды отозвалась Малуша, - Мы. -А чего «мы» с тобой не пришел? – так же мрачно спросил он. -Зол пока что, - женщина ткнула пальцем точно ему в грудь, - это ты виновен. Вы с Филиппом его на Москве остаться вынуждаете. Мало вам было битвы летней? Продолжения желаете? Каю зачем в неволю забрал? Ей родить скоро. Библиотеку к рукам прибрал. На что тебе? -А тебе на что? – вскочил Басманов, - вы же по несколько лет на Москве не показывались! Книги ухода требуют. Их читать надобно, переводить! Книга жить должна! Она для того и написана! С этими словами он с силой ударил кулаком о стол, и, легко взлетев по лестнице, хлопнул дверью спальни. Ольга осталась с Малушей наедине. -А что, - тихо спросила девушка, - без Фёдора и сплясать некому? -У него пляски особенные, - улыбнулась женщина, - после моих танцев город высветляется. А как Флор спляшет, по всему городу люди любятся. А потом дети родятся. Ольга прыснула. -Веселого мало, - пригорюнилась Малуша, - Святослав на Москве остался. Значит, войне быть. Не сегодня и не завтра, но и дети не сразу в кольчуге родятся. Время пройти должно. -А почто сейчас именно? – допытывалась девушка. -Новолетие весеннее*, - пояснила слепая княгиня, - Раньше в эту пору тепло было, уж трава вовсю росла. Прямо на меже любились, кто влюблен был. Сейчас не так. Снег ещё не везде сошел, конечно. Но уже тепло, и весна только что в лицо не дышит. Хорошо. Она поднялась, и ощупью добравшись до лестницы крикнула: -Тебе где плясать сподручнее, Флор? -Нигде! – раздалось из-за двери приглушенное ворчание. -Значит, в Ночном Дозоре «Сороки»** спразднуем, - кивнула женщина. -А кифаред*** будет? – капризно поинтересовался сверху инквизитор. -Гусляр будет, - улыбнулась Малуша, - лучший на Москве! -Тогда у себя на дворе плясать буду, - он чуть приоткрыл дверь, и глянул на Ольгу, - в Ночной Дозор падчерицу мою не пустят. Да и места у меня больше будет, чем у Освальда в развалюхе. На праздник и правда собрались оба дозора в полном составе. Даже рекруты. Ночная Москва была для них в новинку. Дозоры, иные. Все было странным и непривычным. Но со своих старых мест доброй волею ушли, и Басманов для Дневного Дозора уже троих отобрал. Теперь они в сторонке стояли. А Ольга с Гордеем их издали разглядывали. Один был высокий, плечистый. Чем-то отдаленно похожий на Буслая. Второй тоже высокий, но тонкий, с чуть женственными жестами и чертами лица. Гордей глядел на него с нескрываемой неприязнью. Третий новобранец ростом не вышел. Но Ольга отчего-то на него не отрываясь глядела. Был он восточных кровей. Но не татарин, не монгол. И не чиниец. По-русски хорошо говорил. Глаза у него были чуть раскосые, черные. Волосы ровно острижены, брови густые. И тоже ровно выщипаны. И весь он был какой-то аккуратный, лощеный. Не из крестьян. А взгляд такой, что девушка засмотрелась, и слова Гордея не сразу услыхала. -Красивый парень, - повторил он, - чосон****. С посольством по дороге встретились, и забрали, прямо из каравана вместе с лошадью. Из благородных. На трех языках говорит. И на дудке играет, заслушаешься! Парень тоже Ольгу заметил. И улыбнулся. Зубы у него были белые, крупные и такие ровные, как будто хорошим мастером выточены. Фёдор тоже подошел, и на чосона поглядывал. Гордей губы поджал, да отвернулся. -Этого тебе отдать? – инквизитор указал Ольге на юношу, - красивый, молодой. Только скажи, я его мигом с хорошо обученной ведьмой в Тень столкну. -А почто просто так нельзя познакомиться? – удивилась она, - зачем мне темный инкуб? Я уйду, а его куда? -Поглядим, - загадочно улыбнулся Басманов, - может и останешься. Время ещё есть. С инкубом удобно. Всегда хотеть его будешь. -А он? – Ольга подняла на отчима грустные глаза. -Тебе что за печаль? – удивился тот, - моя забота, чтобы тебе хорошо было. А инкуб не пропадет. На меня посмотри! Тем временем откуда-то послышались мелодичные переливы гуслей, и Басманов как-то сразу подтянулся, и пошел на музыку. Ольга вновь поразилась его походке. Как будто все тело его было мягким, как у кота. Да и в Ночном Дозоре Фёдора иначе, как «котярой», не называли. Инквизитор, провожаемый любопытными взглядами, махнул руками, и перстами прищелкнул. Вокруг сразу место освободилось. И так на дворе не холодно было, а тут ещё кто-то подшаманил, и вовсе тепло стало. А Фёдор все кружился, и танцевал уже свободно, сильно отгибаясь назад, так, что отросшие его волосы почти касались земли. Постепенно он в несколько красивых свободных жестов освободился и от кафтана, и от рубахи. Остался в одних штанах да сапогах. И танец его не походил ни на один, виденный Ольгой когда либо. Всю её жизнь танцы были чуть ли не под запретом. А тут! К гусляру присоединилось двое темных. Один с дудкой, а второй с бубном. И музыка окончательно перестала напоминать русскую. А за Фёдором, у которого все тело изгибалось в каждом суставе без затруднений, все замерев, наблюдали. И лица у зрителей заметно зарумянились. Даже у Малуши. К ней Сахар притулился, голову на колени положил, и тоже на Басманова глядел. И отчего-то плакал. Мальчик все больше в «хибаре» жил. В терем только убраться приходил. -Не печалься, - Малуша погладила мальчика по бритой голове, - это он сейчас тебя не гладит, не ласкает. А подрастешь – так на тебя запрыгнет, что ты сидеть не сможешь. Ольга тоже почувствовала себя странно. Уже не понимала, жарко на улице, или это у неё жар. Оглянулась, а чосон совсем рядом стоит. И улыбается. И она в ответ улыбнулась. Потом тут же устыдилась, глаза отвела. И только сейчас заметила, что на гуслях Святослав играет. Глянула недоумении на Филиппа, который случайно рядом оказался. И тоже взгляда от Басманова не отрывал. -Ничего удивительного, - пожал он плечами, - княжеское воспитание. Он и песни умело складывает. Правда, все больше про войну, да про смерть. И танцы у него все с оружием. Танцует Святослав Игоревич знатно. Дозорные тем временем, насмотревшись на танцующего инкуба, начали по двое, а то и по трое, отходить. И весь воздух, казалось, острым стал, покалывающим. И тут Ольгу за плечо кто-то тронул. Обернулась – а это чосон. Тоже румяный, дышит тяжело. -Ты Ольга? - поинтересовался он, - инквизитора дочь? Ольга кивнула. -Я Мэй, министра сын, - он протянул ей небольшой желтовато-розовый камень, покрытый искусной резьбой, - это тебе. У нас так принято. Перед тем, как возлечь с женщиной, нужно ей подарить что-то драгоценное. Уводя юношу к себе в «хибару» Ольга осмотрелась, и удивилась. Все, кто за рекрутами ездил тут давно, а где же Устин?