пидарасы рурепа.

на артема больно смотреть. у него от бессоных ночей руки трясутся и двоится в глазах. он подписывает отчёт за отчетом и безбожно трет веки кулачком, по-детски так. на артема больно смотреть. он пьёт не вкусный кофе, который оседает на стенках горла и оставляет неприятное послевкусие. в стеклянной пепельнице, что стоит на краю стола больше сотни окурков самых разных сигарет. любимый бонд кончился слишком быстро, на прогулки до магазина времени нет, пришлось курить оставшиеся. на артема больно смотреть. у него трескается сетчатка глаз, но он упорно вникает в документы. стряхивает пепел на покоцаный ламинат, когда видит заполненную пепельницу. на артема больно смотреть. у него глаза слезятся и ноги подкашиваются когда ваня говорит «ты хуевый менеджер». хуевый? господин млечный, а вы пробывали неделями не спать и разгребать свои проблемы самостоятельно? пытались ли хоть раз прикрыть свою жопу без чьей-либо помощи? нет? ну, завалите тогда ебало пожалуйста. аккаев показательно последний контракт рвет и вздернув нос направляется к ванной комнате, не принимать душ неделю из-за какого-то безударного уебка, пиздец ведь. — тем, прости, — млечный за рукав сальной кофты хватается. — отъебись, я увольняюсь, чтобы когда я вышел тебя здесь не было, — он все же заходит в ванную. на артема больно смотреть. смотреть больно даже самому артему. он исхудал так, что галат тихо и мирно курит у выхода. ему было не жалко времени, но неблагодарность вани просто убивала. он никогда не умел выбирать правильных людей. он полотенце вокруг бедер заматывает и выдыхает. ваня сидит на кресле. — артем, ну, извини, — млечный встаёт и обнимает крепко, чтобы тема лбом в плечо утыкался, а после по голове гладит и нашептывает извинения. на артема больно смотреть. больно, потому что он вымученно руками чужую спину обхватывает и позволяет положить себя на диван. он впервые за долгую неделю забывается сном. ване на артема больно смотреть, а потому он не смотрит — укладывается рядом и засыпает.