Wicked Game

Пригород Лос-Анджелеса окутывает вечер, первые звезды начинают виднеться на небе. В прохладном ноябрьском воздухе повисла непередаваемая атмосфера: сегодня шокирующий и пугающий Мэрилин Мэнсон обвенчается со своей великолепной невестой, иконой стиля — Дитой фон Тиз. С губ девушки слетает тяжёлый вздох: волнение охватывает всё её существо; сегодня она станет женой человека, которого безмерно любит. Глубоко входхнув, она улыбается Кэтрин и это становится сигналом. Оправив чёрно-белый костюм с плечиками, делающий её похожей на невесту 1940-х годов, которая зашла в церковь, готовая быстро сочетаться браком, а после отправиться на фронт — ее личный заказ и дизайн, фон Тиз выходит из комнаты первой, лучшая подруга следует за ней, и Дита почти физически чувствует её поддержку. Когда невеста спускается по большой винтажной лестнице, на неё устремлены взгляды немногочисленных гостей. Несмотря на то, что она привыкла к тщательному вниманию со стороны людей в силу особенности профессии, сейчас она смущалась, но ничем это не выдавала. На самом деле Хизер всегда жила внутри неё, маленькая пугливая девочка, которая боялась чужого внимания. Она привыкла к образу Диты, знала, что от нее ожидали, поэтому выступления уже не вызывали того панического страха. Но тут был другой случай — тут от нее уже не ожидали заученных движений. Взгляд Брайана грел и придавал ей уверенности больше всего. Она ужасно хотела верить в то, что их чувства не охладеют и они смогут пройти сквозь трудные времена, которые сейчас сжимали их в тисках. Подготовка к свадьбе уже ослабила узел на шее их совместного счастья, и Дита верила, что последующие события и вовсе уберут эту верёвку. Они вновь счастливо заживут, упиваясь любовью друг к другу. В полночь они с Мэнсоном зарегистрируют брак, а послезавтра уже будет само празднество. Оно пройдёт в Ирландии, в Kilshane House, старинном поместье с завораживающим зимним викторианским садом. Жених уже ожидает её внизу, на нём костюм, который делает его похожим на владельца похоронного бюро из книг Диккенса. Их свадьба — главное таинство, скопление мистики и готики года. — Ты прекрасна, — он улыбается, и Дита всматривается в родные черты лица; в его глазах она видит такое же волнение, и на её губах расцветает улыбка, она едва слышно шепчет: — Я люблю тебя. Самые близкие сейчас находятся здесь, не более двенадцати человек, являющихся друзьями будущих молодожёнов: несколько музыкантов Мэнсона и их спутницы, костюмы которых тоже выглядят весьма причудливо, старые подруги Диты, которые сейчас особенно сильно напоминают фарфоровых кукол, и миловидная официантка, разливающая по бокалам шампанское. Через десяток минут в доме появляется и припозднившаяся работница ЗАГСа. Она молода и немного растерянна, Дита выбрала её из-за красивого имени. Изабелла Скайлар показалась ей тем самым человеком, который сможет зафиксировать их с Брайаном брак. Чем-то было созвучно с именем жены первого министра финансов США, женщины, чьей самоотверженности она всегда поражалась. Оказавшись в эпицентре событий, юная девушка кажется шокированной. Растерянным голосом молодая дама произносит: — Вы же сказали, что это будет обыкновенная церемония! На ней простые чёрные брюки и свитер, она осматривает просторную столовую с высоким потолком, помещение действительно большое и почему-то напоминает ей палубу корабля, причудливые чучела двух павлинов и огромный потрет Марлен Дитрих, под которым пара произнесёт свои клятвы, эксцентричных гостей и будущих молодоженов. Вид столовой чем-то напоминает ей старинные мрачные фильмы с загадочными и аристократичными главными героями, высокие тёмные стены, украшенные множеством светильников, картин и декораций, хрустальные вазы, куча антиквариата, и на мгновение Изабелла вздрагивает, представляя, сколько пыли еженедельно приходится убирать. — Дайте ей, наконец, одежду священника! Добавьте религиозной атмосферы, ради всего святого! — говорит Мэнсон. Все начинают суетиться и жених, переглянувшись с Пого, решает всё взять в свои руки, после чего они с ним скрываются в тёмных коридорах их жилища. Через несколько минут мужчины появляются с сценическим костюмом Мэрилина из тура «Guns, God and Government», из-за которого артиста в Риме чуть не арестовали. Засунув себя в большой костюм папы Римского, девушка начинает церемонию. На фоне играют скандальные The Tiger Lillies, и все замирают в предвкушении. — Берёшь ли ты, Брайан Хью Уорнер, эту стриптизерку в жёны? — почти все присутствующие улыбаются. Мэнсон чуть сильнее сжимает руки будущей жены и уверенно произносит: — Да. — А ты, Хизер Рене Свит, берёшь эту икону в мужья? — из-за сильного русского акцента девушки и волнения вместо «иконы» слышится «психопат», но оба этих слова подходят, чтобы описать Мэрилина Мэнсона. — Да. — Тогда жених может поцеловать невесту.   Когда официальная часть заканчивается, Дита возвращается в свою комнату: настало время смены наряда. Неудобное, но ужасно величественное, огромное платье фиолетового оттенка сменяется строгим и аккуратным, но не лишенным аристократической вычуренности чёрным платьем. Переодеваясь, девушка чувствует ужасную радость: теперь они с Брайаном официально связаны узами судьбы. Возвращаясь в зал, Дита устремляет взгляд на мужа — по нему, обычно внешне невозмутимому, заметно, что он до сих пор сильно волнуется. Ее сердце сжимается от странного счастья — её могущественная, удушающая любовь взаимна. — Ты сделал это, — улыбается Пого и сжимает плечо Брайана, показывая, что в этот ответственный момент он рядом. Чуть позже, когда слова поздравлений уже отзвучали, алкоголь распит, и в просторной комнате повисла атмосфера необыкновенного уюта, Дита ведёт единственного журналиста на их свадьбе в свою гардеробную и рассказывает о своих нарядах. Это помогает ей чуть успокоиться, отвлечься. Там собраны страусиные перья, расшитые блестящими камнями сценические костюмы и обувь, винтажные сокровища. Даже в самые счастливые моменты своей жизни она не забывает об обязательствах, которые получила вместе с известностью. — Вообще я хотела, чтобы мы обвенчались в церкви, — улыбается Дита Хэмишу Боулзу, единственному журналисту на этом празднике любви, — В Санкт-Петербурге мы даже подошли к собору, чтобы полюбоваться на красивый золотой алтарь и необыкновенную обстановку, но при входе в церковь увидели знак с перечёркнутой туфлёй, тогда я поняла, что церковь не принимает и меня. Она очаровательно рассмеялась. В это время гости уже расходились; некоторые решили остаться в доме, и Мэнсон любезно выделил им гостевые комнаты, сам он прихватил полупустую бутылку абсента и ожидал Диту в их комнате, где внимательно изучал энергичное выступление Дональда Сазерленда в фильме Феллини «Казанова». — Я полностью поглощён консуммацией нашего брака! — заявляет он. И на этой ноте заканчивается официальная часть бракосочетания, теперь все ожидают необыкновенного приёма в Ирландии. Засыпая, Дита чувствовала тёплые руки Брайана на талии и на мгновение подумала о том, что уже через неделю заголовки множества газет будут пестрить новостью об их с Брайаном браке. И на мгновение чувство похожее на страх кольнуло её, она подумала, что все: бывшие подруги, фанаты её творчества, случайные знакомые и самое главное, отец, который старался игнорировать её существование, из-за чего мать всегда ругалась с ним, узнают, что они теперь официально вместе. Готовые защищать друг друга, делить горечь поражений и радость побед. Для неё брак был чем-то важным, официальным подтверждением их любви, обязанностью, которая принималась легко и с радостью. Но мысли об отце так и не дали ей спокойно провести эту ночь, она ворочалась, и смутное чувство тревоги сжимало её грудную клетку; она всегда хотела оправдать его надежды, хоть и понимала, что это было глупо. Каждая её победа, каждый шаг вперед лишь отдалял его. Он хотел обычную дочь, потому что действительно волновался за неё. Он не хотел, чтобы она осталась без ничего на обочине жизни, но все действия Диты противоречили его убеждениям, и никакая родительская любовь не могла бороться с теми чувствами, которые вызывал в нём образ жизни дочери. Даже мать, которая в общем то испытывала что-то отдалённо похожее на гордость, была против Мэнсона, против многих съемок, но никогда не могла открыто запретить ей что-то, уважая её выбор. Свадьба вообще была больной темой, многие друзья и родственники были против Брайана, они чувствовали в нём что-то действительно плохое, они знали, что их брак был обречён на смерть, но Дита верила в их любовь и готова была бороться за неё. Она считала, что знала привычки и образ жизни Брайана, могла принять его и исправить. Она чувствовала себя хорошо рядом с ним и хотела спасти его от самого себя, даже не подозревая, что это станет первым шагом к гибели их любви.