Я с вами свихнусь, Пауки!

По небесному своду катились тяжёлые, полные белой ваты облака, застилающие каждое пятнышко синего неба. Погода была мрачная и окрашивала всё в тусклый серый цвет, будто бы вторя хмурым лицам прохожих, чья угрюмость погружала город в мрачное затишье, предвещающая одну лишь беду. Каменный тип построек был схож с бетонными цитаделями Йоркшина, что несказанно злило одного, немного выделяющегося, человека из толпы. Короткие волосы пшеничного цвета неряшливо торчали во все стороны, в то время как нахмуренное и придирчиво поджавшее губы лицо, вместе с напряжённой позой тела выдавали в своём обладателе обеспокоенного чем-то человека. На фоне общей мрачности юноши слабый испуг, плескавшийся на глубине его тёмных, как два омута глаз, казался очевидным. Парень поплотнее закутался в грубый плащ, будто бы в любую секунду ожидая, что пойдёт дождь. Мгновением позже, он чуть ниже опустил капюшон, желая скрыть взволнованное лицо от посторонних глаз. Едва не скривившись от пронзившего его чувства беспокойства, Курута как по команде сорвался с места, молниеносно удаляясь вглубь города. Некоторые зеваки оборачивались, стараясь выявить в толпе таинственную угрозу, но, никого не заметив, забывали о проскользнувшей мимо юношеской фигуре. Как обычно, потеряв интерес, люди вернулись к своим повседневным заботам: разговорам с собеседниками, спешке на работу, спорам с товарищами. У Курапики этого выбора не было. Ужасная погоня наступала на пятки – он был в этом уверен, хоть и не видел ни одного из своих преследователей. Он просто чуял их присутствие, точно также, как они ни на шаг не отставали и криво улыбались при каждом его необдуманном шаге. Курута ясно понимал, что более он не станет их выносить. И преследующие его Пауки тоже не станут. Это должно закончиться здесь и сейчас! Наконец-то достигнув ранее намеченную цель – свою, нынешнюю съёмную квартиру, он отворил дверь, быстрым шагом заходя в полутьму апартаментов. Тут же включив свет, он развернулся на каблуках и запер проклятую дверь на все замки. Он знал, что их это не остановит, но надеяться всё же хотелось. Ни одна стена не остановит призраков. Курапика на секунду прикрыл глаза, опираясь спиной на дверь, и досчитал до трёх, прежде чем вновь открыть их. –Ну, что? Набегался, малыш? – вместе с голосом появляется образ великана, которого при жизни именовали Убогином. Он привалился спиной к стене, копируя юношу, явно издеваясь над ним. Кипучая ненависть гневно заклокотала внутри, обжигая внутренности и смешиваясь с неясным волнением, преследующим его с самого начала этого кошмара. Тут же, не в силах удержаться, Курута зло сверкнул алыми глазами и, не сдерживаясь в эмоциях, гневно рявкнул: –Задолбали! Крик наверняка разнёсся на несколько этажей сразу, от которого проснулась не одна спящая особа, а несметное количество сидящих на лавках пожилых дам зашлось в взволнованном шёпоте: «Это не к добру!». Ему было всё равно. Он устал, он взбешён до крайней стадии, и он, пусть даже сам себе всё ещё не признался, боялся. Одиннадцатый паук только потёр уши, неприятно оглушённый криком, – хотя, ему ли привыкать к подобным воплям, и с неохотой, каким-то цинизмом вполголоса произнёс: –Ну… не злись ты, что же так сразу кипятиться… Курапика даже не стал слушать паука, просто зарычал словно дикий зверь и, сердито прищурившись, выцедил сквозь зубы: –Вон. Из. Моего. Дома. – Убогин насмешливо усмехнулся, будто говоря: «Так давай, заставь меня», что лишь сильнее разозлило парня, – Какого дьявола вы за мной ходите, ублюдки?!… – едва ли удержавшись от того, чтобы не накинуться на паука, продолжил свою тираду Курапика. Впрочем, его только начавшаяся полная ярости речь почти сразу оборвалась, так как он почувствовал, как кто-то положил голову на его макушку и попытался приобнять его сзади. Он остолбенел – это была Пакунода, та высокая женщина, которая пожертвовала собой ради того, чтобы передать информацию о его способностях своим товарищам. Вот только прямо сейчас она пыталась протянуть свои тонкие пальцы к его лицу и закрыть ему глаза. К своему стыду он вновь попался на один и тот же трюк: пока один паук на виду, другой выскальзывает со стороны. Проглотив ругательства, Курапика попытался оттолкнуть белесого призрака, но тут же потерпел неудачу – собственная рука проскользнула сквозь тело паучихи и вышла с обратной стороны. Его сопротивление не получило должного отклика, поэтому женщина всё также настырно обвила его своими руками, нежно прижимая к себе, тем самым заполучая ещё одну жертву в свои тиски. –Давай, Паку, ты ещё посюсюкайся с ним. Эта фраза смогла отвлечь паучиху, и юноша с радостью воспользовался её сиюминутным замешательством, используя его как шанс вырваться из её объятий. –Какие настырные, – сердито фыркнул блондин, ещё больше взъерошенный от неожиданных действий этой женщины. Её поступки вечно приводили его в замешательство, пугали своей неожиданностью и тем самым ещё больше вносили смуту в сердце. Не желая показывать свои слабости, он весь ощетинился, напряженно следя за обоими пауками, совершенно не желая выпускать кого-то из врагов из виду. –А что нам ещё с тобою делать? – приподнял бровь одиннадцатый паук, после чего широко оскалился, наслаждаясь реакцией мальчишки на свои слова, – У нас теперь вечность. С тобой. Несмотря на всю свою смелость, Курапика всё же ощутимо побледнел от высказанной Убогином перспективы, чувствуя, как внутренности сворачиваются в тугой узел. Для него мир будто бы избавился от красок и перешёл в черно-белые тона, и лишь ярко полыхающие злостью алые глаза всё ещё имели некоторые цвета. На радость паукам. –Не надо, Уво, – укоризненно покачала головой Пакунода, – Ты его пугаешь, – настороженно отметила блондинка, чутко замечая перемены в настроении своего убийцы. Убогин лишь хмыкнул. –Хочешь сказать, что он может стать ещё белее? – с издёвкой переспросил усилитель, однако тут же был одарен грозным взглядом паучихи, предупреждающим его, чтобы мужчина заткнулся. Во внезапно образовавшейся тишине, сопровождаемой яростным поединком взглядов, слышится тихое, но яростное шипение: –Да пошли вы все к чёрту! Что же, день тоже не очень хорошо начинался... ничего удивительного, что и закончится он плохо! Ещё три дня назад, только трое суток назади, Курапика помнил, как закончил последний отчёт на благо выхода из банкротства семьи Ностраде. Эта мафиозная семья держалась лишь за предсказания Неон, а теперь, когда она потеряла свою способность, всё пошло прахом для них. Разруха затронула даже всю жизнь этой семьи: каждый день ему приходилось слышать многочисленные истерики Неон, недовольной решением отца не тратить больше ни гроша на её очередные прихоти; с другой стороны были неясны порывы его босса, Лайта Ностраде, который уже кажется разучился дышать без способностей дочери. Что давало немалый шанс пробиться вперёд, но стоило больших нервов. Друзья видели в какой стрессовой ситуации он оказался, поэтому иногда Леорио, иногда Гон с Киллуа разговаривали с ним, сами звонили ему, расспрашивали, всё ли у него в порядке. Каждый раз он немного ворчал, на привычные вопросы отвечал чётко и сухо, но на самом деле понимал, что был до глубины души тронут, за то, что ему пытались помочь. Помнится, в последнюю их беседу он даже признался в этом. –Знаете, я очень рад, что вы поддерживаете меня, – даже зная, что друзья его не видят, Курапика от смущения скрыл глаза за длинной чёлкой, – Но скоро я уезжаю на новую подработку, и у меня не будет времени отвечать на ваши звонки, – говоря это, юный охотник был очень осторожен, потому что сильно боялся затронуть чувства своих друзей. От волнения он даже понизил голос до шёпота: – Поэтому, пожалуйста, не звоните мне больше. Он опасался, что это прозвучало слишком грубо, но вместо обиженных фраз Курута услышал радостные голоса друзей, их поздравления за то, что он нашёл себе новую временную работу, и пожелания удачи. И что, самое главное, их совершенно не волновало, что они не смогут в ближайшее время общаться. Тогда он очень обрадовался, ведь для него было очень важно знать, что, несмотря ни на что, его друзья всегда останутся его друзьями. В тот день Курапика был настолько счастлив, что, следуя сиюминутному порыву, лёг, не раздеваясь, клубочком свернувшись на белой мягкой простыне. Единственное, что он сделал, готовясь ко сну, так это повесил рядом с выходом свою верхнюю одежду, уверенный, что возможно проспит, даже заведя будильник шесть раз подряд. День был трудный, пусть даже и полный хороших событий, поэтому, как только его голова коснулась подушки, он заснул. Утром обещали дождь, но в душе последнего в мире Куруты царило солнце. А утром он увидел это.