***
— Олег Евгеньевич, это совсем не то, о чем вы подумали! Отчаяние в глазах Петрова почти осязаемо. Рука, удерживающая на бедрах полотенце, дрожит от напряжения. Олег переводит взгляд со своего растерзанного шарфа на Петрова и вспоминает, что вообще-то всегда вытирал этим полотенцем лицо. — Вы дверь не заперли. — Действительно, мог забыть, — легко соглашается Олег. Воровства у них уже лет десять не случалось. Вот и отвык, расслабился. Зря, выходит. Шарф был дизайнерский, шелковый — штучный товар, ручная работа. Жалко. — Он шуршал. И пах вкусно. Олег давится воздухом. Петров тянется похлопать начальство по спине, почти роняет полотенце, спохватывается и отступает на шаг. Пытается босой ногой загрести обрывки под тумбу, как напроказивший ребенок. — Ты бы оделся все же, — рекомендует Олег, откашлявшись. — И, знаешь еще что, Саш… Иди-ка ты сегодня домой. Лучше бы в отпуск, конечно, пока с шарфов на людей не переключился. Вот только до премьеры меньше недели. Но сразу после — пинком на острова. Острова, они любой стресс снимают, Олег на себе не раз испытывал. А уж стрессов в их профессии — о-о-о! Шарфы в лоскуты — это еще цветочки.***
Ягодки поспевают через пару дней. Олег задумывается, уходит в себя буквально на секунду. Сидит в пустом зрительном зале, смотрит на подготовленные декорации. Нос Петрова, внезапно уткнувшийся в шею, действует похлеще ледяного душа. — Это не то, о чем я подумал, — любезно подсказывает Олег, кое-как оправившись от шока. Петров смотрит в ответ дикими глазами, словно только теперь, в это самое мгновение вообще понял, где находится. Резко распрямляется, отшатывается назад и едва не ломает себе что-нибудь, налетев на второй ряд кресел. Возможно, сразу после приема на работу его стоило записать на тренинг по субординации. Принудительно. Возможно, не стоило. Лишь бы не выяснилось, что вместо отпуска на островах Петрова уже пора бы пинать к наркологу. Остальное Олег как-нибудь переживет. Он, в конце концов, лояльный руководитель. Может быть, самый лояльный в мире. Не то что некоторые.***
А потом случается это. Олег идет по коридору, уже вынимая из кармана ключи от кабинета, когда из-за поворота ему навстречу выбегает лиса. Здоровенная и пушистая, рыжая, с темными лапами, мать ее, лиса! В центре Москвы, в театре! Вот где-то здесь Олег впервые задумывается, что возможно — только возможно — к специалисту пора идти вовсе не Петрову. Дальнейшие события лишь укрепляют его в этом мнении. Лиса резко тормозит, смешно приседая на хвост, скребет лапами по бетонным плитам. Олег спотыкается на ровном месте, хватается за стену, и они почти сталкиваются. В глазах на мгновение вспыхивают и тут же гаснут сотни мелких золотистых искр, а через секунду на полу вдруг оказывается абсолютно нагой Петров, и Олег только чудом не падает на него сверху. Очень, очень неловко. Психиатр определенно нашел бы, о чем с ним поговорить. — Кхм, — многозначительно произносит Олег и с трудом, трясущимися как у алкоголика руками, открывает дверь. Петров молча и сосредоточенно ползет на четвереньках внутрь.***
— Значит, ты у нас оборотень. — Угу, — печально соглашается Петров, выдыхая в стакан с дорогущим подарочным коньяком. Пьет залпом, наверняка, даже не ощущая вкуса. Плотнее заворачивается в реквизитный плед. — Всегда такой был или тебя… эм, покусал кто-то? Я не знаю. Другая лиса-оборотень? — Если б меня кто покусал, Олег Евгеньевич, я бы, может, был бешеный. Это с бешенством работает. А чтобы в кого-то перекидываться, надо таким родиться. — Восхитительно, — искренне, от всей души произносит Олег и без церемоний делает глоток прямо из бутылки. — Мне это совершенно не мешает, честное слово. В основном. Иногда, если сильно устаю, превращение само происходит. Но я и в форме лисы себя контролирую, вы не думайте. — Точно. Я так и понял. Не смотреть на свекольно-красные уши Петрова — уровень воли, для Олега недостижимый. — Только если мне чего-то очень хочется… Вы понимаете, у лис, у животных вообще, все намного проще. Захотел — надо получить. У них нет… как это правильно сказать? Социальных стоп-кранов. — Ну да, теперь все ясно. — Вы правда пахнете очень вкусно, — на грани слышимости замечает Петров и протягивает пустой стакан, чтоб налили снова. — А когда я чего-нибудь пугаюсь, сразу превращаюсь обратно. — Меня, например, пугаешься. Что, такой страшный у тебя худрук, Саша? Краснеют теперь не только уши, но и щеки, шея, наверное, даже спина. Исследовательский азарт принуждает Олега немедленно выяснить, как далеко по телу Петрова может распространяться румянец. — Да нет, вы что. Просто вы же, ну, не очень обрадовались. — А покажи, — просит Олег, забирая у него стакан и отставляя в сторону вместе с бутылкой. — Только я сначала дверь на ключ закрою. А то мало ли, что подумают. О том, что подумают, когда найдут где-то всю одежду Петрова без самого Петрова или когда он в пледе на голое тело выйдет в коридор, Олег совершенно не беспокоится. У них тут сборище творческих личностей. Сборище фетишей и странностей. Мало ли, кому-то нравится ходить по театру в образе римского императора. Мало ли, кому-то нравится чесать за ухом лису с синими-синими человеческими глазами.