***
Первое пробуждение было мягким и непродолжительным. Дерем только и успел, что поесть, принять ванну да сменить бинты. Изаран не дал ему и поговорить толком. — Изарэ, я тебя, помнится, месяц не видел, а ты как неродной теперь. — Неправда, — чародей нежно коснулся чуть впалой щеки мага. — Я теперь, как никогда, покорный и ручной, но давай мы поговорим завтра? Мне бы хотелось, чтобы ты хоть немного окреп. У тебя ничего не болит? Дерем сжал смуглую ладонь и только сильнее прижался к ней щекой. Васильковые глаза смотрели в карие с любовью и нежностью. Карие отвечали им почти зеркально, только к нежности явственно прибавлялось болезненное отчаяние. — Изарэ… — Молчи. После смены бинтов мага уложили спать почти насильно. Он не противился только прикосновению губ к векам. Раскрыть их после стало совершенно невозможно, поцелуи их словно припечатали. Уже погружаясь в темноту, охотник слышал на периферии глубокий и чуть хрипловатый голос. — Завтра мы поговорим. Всласть наговоримся, а теперь спи.***
За окном непогода. Море штормит с самой ночи, и над фортом периодически проносятся верещащие от голода чайки. Грохот такой, что слышно даже в спальне магов. Ещё не открывая глаз, Дерем уже знал, что чародей сидит рядом. Его горячая рука лежала на груди, и под ней становилось как-то тяжело и томительно. Манна, уже очень знакомая, не перестала быть чужеродной, но её охотник принимал куда охотнее, чем силу старшего чародея. Светлые ресницы дрогнули, поднимаясь. Губы сами собой расползлись в улыбке, и Дерем поспешил сжать смуглые пальцы, пока те не успели исчезнуть. Изаран ответил на улыбку улыбкой, как-то несвойственно мягко склонив голову. Раньше этот жест выходил у него по-птичьи резким, теперь в каждом движении появились томительность и плавность. Змея пропала окончательно; по крайней мере, по отношению к Дерему. Остались лишь кошачьи повадки. Медлительно-сытые, грациозные, но всё же хищнические. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Сесть можно? — Садись, только без резких движений. Грудь точно не болит? — Точно. Дерем ещё раз мягко улыбнулся, плавно приподнимаясь и садясь на кровати. Болит или нет — какая разница, когда напротив такие глаза. — Ты устало выглядишь. Ты хоть ешь? — Посмотрите на него — не успел проснуться, а уже беспокоится. Между прочим, из нас двоих болеешь ты. — Болеть под надзором чародея — всё равно что быть совершенно здоровым. Во мне твоей манны сейчас больше, чем ихора. — И всё же ты ещё не до конца поправился, — чёрный маг обеспокоенно провёл рукой по забинтованной груди охотника. — Нехорошая рана, плохо заживает. Я думал, придушу этого несчастного мальчишку, а с него даже взять нечего. Вылазка импровизированная, самовольная. Амулеты стащил… Ну что за народ, даже импровизированно кого-то убивая, не больно-то стараются. — Я смотрю, ты расстроен по этому поводу. Изаран даже возмутиться не смог, не нашёл слов, зато сделал выразительный жест рукой, да и взгляд его был красноречив. Светлый маг только переливчато рассмеялся, хотя в груди тут же заболело. — Ну прости. Это была не лучшая шутка, согласен. Но у тебя было потрясающее выражение лица. Ты не пытал его? — За кого ты меня держишь? — Извини, но я опасался, что ты сорвёшься. Чародей не возмутился. Он осторожно поправил золотую прядь, упавшую магу на лицо, и как-то очень естественно прошёлся тыльной стороной ладони по его скуле, лаская и отдавая манну. — Да, наверное, мог бы. Особенно в первые минуты. Я бы его не пытал — убил бы прям там. Но ты был прав: его жизнь нам выгоднее. — Ты с ним пообщался? — Совсем немного. Я был занят тобой. У меня не каждый день на руках умирает любимый. Светлый маг вздрогнул всем телом, недоверчиво всматриваясь в глаза улыбающегося чёрного мага. От него иногда ласкового слова было не дождаться, а теперь он говорил о любви так просто и естественно, словно последние несколько месяцев только тем и занимался. — Изарэ, ты головой нигде не ударился? Тонкие губы сложились в чудесную усмешку в такт с глазами. Мягкое, проницательное ехидство лисы. — Мне нужно удариться головой, чтобы говорить о том, что я тебя люблю? Судорожное движение было нервным, но охотник уже не мог себя сдерживать и взял лицо чародея в ладони. Руки у него дрожали. — Это правда? Ты это не из жалости? — Дерэ, подумай сам, если бы я тебя не любил, я нырнул бы в ту прорубь? Я лез бы в твои сны? Я и к охотникам на совет только из-за тебя подался. — Но… Изарэ, после купания подо льдом… — Я знаю. Извини меня за это. Я не хотел причинять тебе столько боли, но по-другому я, видно, не умею. Я не люблю слов, они сковывают. Пока ты не говорил о любви, была возможность для манёвра. — Но я тебе и так её оставил. — Не у меня. У тебя. Недоумевающий светлый взгляд вызвал ещё одну нежную улыбку тонких губ. Изаран, не удержавшись, провёл кончиками пальцев по чужим губам. Целоваться хотелось до одури, но сначала и впрямь нужно было поговорить и окончательно расставить все точки по местам. — Я всё надеялся, что ты одумаешься. Подуришь немного, но одумаешься. Ну, подумай логически, сердце моё, зачем тебе связывать судьбу с гонимым и взбалмошным чародеем? У тебя были такие чудесные перспективы. А теперь тебя, конечно, не тронут, но и не повысят. Не тронут из-за меня. Не повысят — также из-за меня. Видишь, как тяжело и неблагодарно меня любить. — Нет, неправда. Хотя иногда это действительно мука, но я не променяю это на какие-то призрачные блага. У меня есть всё, чего я только хотел. У меня есть ты. Скажи мне только одно: тебя тяготит наше замужество? — Нет. Но браслет всё же лучше снять.* Совершенно счастливое, наполненное эйфорией выражение глаз светлого мага изменилось. Он постарался задавить свою горечь как мог. — Конечно, я понимаю… Дерем потянулся к левой руке чародея, тот с той же скоростью её отвёл, насмешливо глядя в растерянные глаза. — Ничегошеньки ты не понял, де`Мирсо. Снять браслет нужно. А вот разводиться я с тобой не хочу. Растерянность сменилась лёгким упрёком. — А как ты предлагаешь осуществить одно без другого? — Очень просто. Пока ты отсыпался, я занимался вторым после уничтожения городов любимым делом. Библиотеку посетил. Чародей позёрски щёлкнул пальцами и поймал раскрытую книгу, словно бы упавшую с потолка. Дерем невольно хмыкнул. — Пожалуйста. Венчальный обряд между магами. — Радость моя, ты хорошо его читал? Тебя ничего не насторожило? — А что должно было меня насторожить? — Его не получится снять. Я не дам тебе развода, даже если захочу. — Какие мелочи. — Я на обычный брак тебя еле уговорил! — Удивительно, что вообще уговорил с моими-то поехавшими мозгами. Они, к слову, до сих пор такие. И в ближайшие лет сто вряд ли что изменится. Так что я тебя предупредил: это тебе со мной жить. Дерем скептически вскинул бровь. — Ты неправильно это делаешь. Больше скепсиса в глазах. И бровь выше. В общем, убери это выражение, Дерэ. Не умеешь — так не берись. Изаран издевался в открытую, но беззлобно. Настроение у него резко улучшилось и стало даже игривым. — Так ты будешь замуж меня брать или нет? Вообще это не лучшая идея, так что… — Да. Маг сплёл свои пальцы с чародеем. Правая рука к левой, ладонь к ладони. — Небо, я что, действительно так тебе сдался? — Представь себе. Я, видишь ли, люблю тебя. Вместе с твоим характером, прошлым, поехавшими мозгами и кучей надуманных проблем. Ряд белых зубов, обнажённых в улыбке, всё такой же острый, но теперь он не кажется опасным, и больше не мерещится, что эти зубы вгрызаются в мягкое и податливое сердце. Ритуальная фраза слетала с шепчущих губ просто и естественно. Ладони жгло, но мужчины так пристально вглядывались друг другу в лицо, что почти не чувствовали сопротивления сил. Браслеты жалобно звякнули, разомкнув свои объятия и упав на кровать. Изаран посмотрел на них почти с жалостью. Теперь они не напоминали кандалы. Просто украшения. Красивые, но уже ненужные, да ещё и опалённые манной и ихором. — Я тебе как-то серьги с чароитом обещал. Теперь всё равно нужно будет оправу переплавлять, — Дерем взял то, что осталось от его браслета. — Камни как раз не сильно крупные. — Жаль, — Изаран также рассматривал свой браслет. — Они мне нравились. Правда. Нужно было снять. — Не страшно. Теперь у нас другие украшения. Маг взял руку чародея в свою, поглаживая большим пальцем узор на смуглой коже. Два почти одинаковых рисунка, золотой у чародея и искристо-фиолетовый у охотника, органично сплетались меж собой, стоило только взяться за руки. — Ну вот… — Изаран потёр узор на коже светлого мага, словно намереваясь его стереть. — Знал бы, что у тебя останется такая отметина, может, ещё подумал, нужно ли такое делать. — Чем тебе не нравится? Мне фиолетовый очень даже по душе. Напоминает твою манну. А тебе очень идёт золотой. Изаран медленно повернул руку, рассматривая её со всех сторон. Узор не жёгся и не смущал. И совершенно точно не вызывал желания стесать его. Он поднял глаза на мага, да так и не отвёл, просто закрыл, наконец прильнув к таким желанным губам. Чёрный маг чуть отстранился и опёрся на плечи Дерема, только когда одежды на нём уже не осталось. Тёмный взгляд, полный вожделения, как-то стушевался. — Лучше не надо. Ты ранен, ещё, чего доброго, всё опять откроется. Дерем отрицательно покачал головой, не отпуская мага от себя. — Не откроется. Не уходи. Чародей не уходит, его и уговаривать-то особенно не нужно. Он между делом успевает поправлять подушки и чуть опускает светлого мага в полулежащее положение. Дерем уплывает под поцелуями и ласками, хотя его что-то смущает. Долго не может понять, что именно, пока не осознаёт, как осторожен, медлителен чёрный маг. Насколько он нежен. Всё оборачивается не совсем как надо, когда из зажмуренных глаз выгнувшегося дугой чародея бегут слёзы боли. Он дышит тяжело и неровно, его грудная клетка вздымается, а сам чёрный маг постанывает, но не похоже, что от удовольствия. Дерем с сожалением стирает мокрые дорожки с щёк мэстра. — Не нужно было так спешить. Ты же совсем не подготовлен, а теперь тебе больно… — Я готовился… практики просто нужно больше, а не раз в полгода… Несмотря на протесты светлого мага, Изаран плавно, но решительно начинает двигаться. Ему всё так же больно, хотя постепенно стоны меняют тональность, а прогиб в пояснице становится совсем уж выразительным. Под конец Дерем до боли впивается ногтями в чужие бёдра. За громким, торжественно-довольным стоном чародея он не слышит даже грохота остервеневших волн. Уставший, но довольный чародей осторожно ложится подле светлого мага. Со смешком потирая правую ягодицу. Полумесяцы от ногтей мага на ней более чем явственны. — Нужно было раньше за тебя замуж выходить! Кто знал, что страсть в тебе просыпается только в отношении мужа. Дерем, которого больше волнует самочувствие чёрного мага, фыркает. — Тебя ещё нужно суметь затащить под венец. Тут воистину нужно упрямство. Изаран целует ещё улыбающиеся губы, а рукой проходится по забинтованной груди, отдавая манну. Рисунок на левой руке искрит, он тёплый и совершенно не чета браслету.***
Молодой мужчина смотрел на магов волком. Изаран же рассматривал его без озлобленности и недовольства. — Исая, если не ошибаюсь. Чародей кивнул, неотрывно глядя на мэстра «Ириса». Чёрный маг понимал напряжение своего пленника. Кому понравится сидеть взаперти почти неделю с браслетами, отсекающими манну, и тугим стальным ошейником, вытягивающим и накапливающим магию. Но при этом ученик магистра выглядел совсем неплохо. Теяр исправно вылечил ему раны, сам приносил еду и воду, да и содержали пленного чародея не в подвале за решёткой с соломенным тюфяком вместо кровати, а в комнате. Да, расположенной на нижнем ярусе и не шикарно обставленной, но всё же комнате со всеми удобствами, включая ванную. Дерем устроился в кресле чуть подальше, ближе к двери, Изаран же поставил перед сидящим на кровати чародеем стул и сел задом наперёд, сложив руки на высокой спинке и чуть опершись о них грудью. Карие глаза и серые были примерно на одном уровне. Чародей мельком отметил, что Исая довольно красив. Не столь ошеломительно, как Теяр, но всё же совсем недурственно. Кроме того, он был немногим старше эль-мэстра «Ириса»… — Итак. Мне бы хотелось в красках услышать твою версию событий на Стеклянной площади. — Издеваетесь? — Исая скривил губы. К его чести, они не дрожали. — Держите взаперти, не пытаете, но и не объясняете ничего. — А каких объяснений ты хочешь? Я должен был всё бросить и заниматься твоей скромной персоной? А не зарвался ли ты, мальчик? Твоими стараниями у меня центр города разрушен. Спешу обрадовать — восстанавливаться он будет посредством твоей манны. Это первое. Второе. Ты, дорогой мой, сделал глупую вещь, которая очень дорого будет стоить. Не в финансовом смысле. Но за неё мне заплатят и ты, и твой учитель, и конклав. Дерем де`Мирсо, вон тот охотник, так молчаливо сидящий в кресле, мой супруг. А ты зашвырнул в него проклятием. Муж у меня один и люблю я его очень сильно. Намёк достаточно ясен? Молодой чародей посмотрел на Дерема. Охотник попытался ободряюще улыбнуться. Ему совсем не нравилась игра «кролик — удав». Тем более что Изаран в роль змеи вошёл очень хорошо, как бы и впрямь не придушил в конце этого недоучку-чародея. Исая заметил рисунки на руках магов, но что это — до него дошло только теперь. Он стремительно побледнел. — О, я вижу, что распинаюсь не зря. Это чудесно. Итак, Исая, где печатка от проклятия? — У магистра. Я взял без его ведома. — У магистра. Чудно. Что же, значит, буду торговаться с Сартом. — Магистр вам ничего не отдаст. Вы не сможете его обмануть. Он не дурак, чтобы поверить, что вы оставите меня в живых. — Не поверишь, так и сделаю. Мне нет никакого дела до твоей жизни. К тому же… — Изаран поддел подбородок собеседника и чуть подался вперёд, пристально вглядываясь в глаза. — Я приверженец равноценного обмена. Он мне печатку, а значит, жизнь и здоровье моего супруга, я ему — его драгоценного любовника и ученика. Серые глаза чародея загорелись, а скулы зарделись. Он рванулся было, но чёрный мэстр держал крепко и почти болезненно. — Не нужно дёргаться, мальчик. Ничего нового или постыдного в твоём случае нет. Половина учеников спит со своими учителями. Безобразная, но правдивая реальность нашего сообщества. Жаль, конечно, если по принуждению. По любви вроде как не так противно. — Вас это не касается. — Кто спорит? Итак, этот вопрос мы уладили. Можешь злиться если хочешь, но ты у нас ещё погостишь месяц-другой, пока портал с материка на архипелаг настроим, пока суд да дело… Но оставим. Мне теперь интересно другое. Тонкий и правильный расчёт по поводу окончания срока моего обвинения. Насколько я знаю, стороне, которая сделала ложный донос, не сообщают о том, что обвинённого оправдали. Во избежание эксцессов, так сказать. А вы так точно, так хорошо, под конец месяца. Кто донёс? Предупреждаю сразу, ты всё равно скажешь. Добровольно или под чарами. Исая замотал головой. — Мальчик, не зли меня. Серые глаза потупились. — Я не могу. Не по доброй воле, а там хоть пытайте. Изаран тяжело вздохнул и поднялся. — Ну почему все думают, что это доставляет мне удовольствие?.. Исая не успел ни среагировать на слова, ни отвернуться, Дерем не успел придержать чародея. Изаран не соврал ни единым словом. Он никого не собирался пытать. Сковывающие чары и чары правды никогда к пыткам не относились. Последние, правда, были под запретом для всех, кроме охотников-дознавателей, но чёрному магу сейчас было плевать на любые запреты. Свободной рукой он толкнул светлого мага в грудь, когда тот почти схватил его левую руку. Изаран мёртвой хваткой вцепился в чужого ученика, не позволяя прервать зрительного контакта, пока Исая, всхлипывая от унижения, говорил всё, что знает.***
— Изаран, так нельзя. — Больше не буду. После того, как всё уже сделано, покладистым быть легко. Это понимают и маг, и чародей. Дело о попытке переворота закрыто, у охотника больше нет рычагов давления на чёрного мага, разве что самому донос на него написать. Изаран же не собирается хоть как-то ограничивать себя в средствах. Он смотрит на Дерема очень выразительно. В тёмных глазах ответ на все просьбы, угрозы и вопросы. У него одна цель — вытянуть светлого мага с того света. Если для этого придётся массово утянуть туда других людей, то чародей вскинет руку в танце, не задумываясь. Карие глаза неожиданно смягчаются, выражение их меняется на какое-то лиричное. — Знаешь… Мне даже как-то полегчало от того, что это был Шардере. Дерем сначала удивляется, а потом хмурится. — Легче? Я вот не понимаю твоего чародея. Как можно сначала давать показания в пользу бывшего любовника, а потом сообщать об этом недругам? — О, в этом вся прелесть. Понимаешь, если бы он только дал показания в мою пользу, мне было бы как-то совестно, что я считал его гадиной. А он ведь действительно гадина. Всегда ей был. Это к теме о том, почему мы долго не выдерживаем людей с теми же недостатками, что и у нас. Когда, с позволения сказать, наши с ним отношения только начинались, я чётко представлял, с кем связываюсь. Как по мне, нашу личность, наш характер формируют наши качества. Действительно сильных качеств в человеке может быть не больше пяти, в основном же по два-три. И масса менее сильных, которые и дополняют картину. Это я к тому, что одним из сильных, главных качеств Шардере была подлость. Подлость, сравнимая разве что с твоим благородством. Я всегда знал, что от него ждать. А вот от тебя — нет. Поэтому меня этот его поступок не удивляет и даже своеобразно радует. Ну и ещё одно — предательство Шардере, гарантия верности наших магов. Приятно знать, что на корабле нет крыс. А мёртвому я уж как-нибудь прощу.***
Весточку магистру Сарту Изаран отправил почти сразу же после беседы с Исаей. Он в самых любезных выражениях просил явиться через месяц к нему на архипелаг и забрать ученика. Он бы и рад раньше отдать, но хороший портал на такие расстояния делать долго, а делать его Изаран хотел самолично. Магистр согласился удивительно быстро и на всё что угодно, только потребовал ежедневных весточек от ученика. Изаран не возражал. Бабочки у Исаи выходили бледными, но мэстр «Ириса» не собирался ради их качества снимать с пленника ограничители. Своё обещание по поводу строительства центра чародей выполнил. Исая каждый день уходил туда с Эженом и Теяром. Светлый маг тешил любопытство, эль-мэстр присматривал за чужим учеником и также строил. Сам Изаран центр города тоже посещал, но на работу чародеев только фыркал, в какой-то момент не выдерживал и вскидывал руки, после чего дома, когда покосившиеся, когда лишённые кровли, принимали должный вид. Дерем также уделял пленнику внимание. По большей части ему и заняться-то больше было нечем. От дел форта его отстранил Изаран при пламенной поддержке малого совета. О проклятии маги не говорили, но Дерем прекрасно понимал, что умирает. И что чародей не может этого исправить, как бы ни старался. — За что вы его любите? Он же чародей. Дерем только мягко улыбнулся, закрывая книгу и смотря на Исаю снизу вверх. — Да ни за что. Просто за то, что он это он. — И вас не смущает, что он уничтожил четыре города? — Пять, — машинально поправил охотник и тут же оглянулся, проверяя, слышал ли это чародей. — Я ведь тоже не праведник. Что бы там ни говорил Изарэ. А чем он не угодил твоему учителю? Исая пожал плечами. — Насколько я знаю, мэссэ Изаран примыкал к коалиции мэссэ Зарина. — Это случайно не того, что был учеником вашего бывшего магистра? — Мэссэ Сарт и мэссэ Зарин оба были его учениками. Они оба претендовали на этот пост. — Допустим. При чём тут Изаран? Он вроде бы ни к кому не примыкал… Золотая бабочка легко вспорхнула с пальцев. Чародей появился меньше чем через полминуты сильно встревоженный. — Дерэ, у тебя что-то болит? — У меня ничего не болит. Ты примыкал к коалиции мэссэ Зарина? — Кого? Светлый маг и молодой чародей переглянулись. Исая совершенно растерялся. — Мэссэ Зарин был эль-мэстром бывшего магистра, — Исая пояснял как-то не очень уверенно. — Вы его не помните? Изаран удивлённо похлопал ресницами. — Так. Аааа… Это, случаем, не тот самоуверенный жлоб, что хотел прибрать к рукам мой кусок земель? Так наше знакомство ограничилось дуэлью, с которой его вынесли вперёд ногами. — Ну да, вы его убили. А до того вы ему не помогали? — Я что, дурак, лезть в дрязги двух претендентов на титул магистра? Теперь трое магов переглядывались коллективно. Исая оставался самым растерянным и непонимающим. — Мэссэ был уверен, что вы предъявите претензии на титул магистра. — Угу, бегу и падаю. Дерем расхохотался так неожиданно, что оба чародея засомневались в его здоровье. — Изарэ, сердце моё, хочешь любопытный факт? Ваше сообщество обожает додумывать. Неважно что, но чем меньше достоверной информации, тем лучше у вас верят слухам. Как легко тебя записали в кандидаты на магистры. А главное — поддержали! Поддержали, испугались и почти сослали в Эшмарен. Но парадоксальнее всего то, что меня это не удивляет и это очень похоже на правду. Всего-то и нужно парочку недоброжелателей в стане Зарина, а я уверен, они у тебя там были. — Мэссэ, мне так жаль… — Исая совсем стушевался. — Если бы я знал, что вам не нужны место магистра и жизнь моего мэстра… — Да гори оно всё синим пламенем. Это даже было бы смешно, да только у меня перспектива остаться вдовцом. — Мэссэ отдаст вам печатку. Я его попрошу. Изаран только отмахнулся. Подставили его или нет, а Сарт всё же не был добряком. Чародей не обольщался. Если у магистра будет возможность ударить его в больное место — он ударит.***
Поздним вечером, после очередного гульбища, Изаран лениво вырисовывал на груди мага одному ему понятные знаки. Дерем дремал и уже почти заснул, приятно утомлённый и довольный, и неспешно поглаживал горячий бок чародея. — Дерэ? — Ммм? — Ты как-то говорил, что умрёшь без меня. Я тут подумал… Я без тебя не умру. Светлый маг не успел ни напрячься, ни отреагировать на эти слова, ни осмыслить их в полной мере, потому как чародей тут же добавил: — По крайней мере, умереть от тоски я не успею. Они убьют меня скорее. Если я не смогу снять проклятие, если ты умрёшь, я устрою тебе такой поминальный плач, какого короли не удостаивались. Дерем обеспокоенно поднял чародею голову, желая поймать его взгляд, и выражение тёмных глаз ему не понравилось. — Изарэ, не надо. — А кто меня остановит? За глупость надо платить, Дерем. Им нужно было убить меня. Меня, но под удар попал ты, и теперь континент взвоет. Я тебе клянусь. Поцелуй был горьким и злым. Охотник в один миг прочувствовал — Изаран его не обманывает. Чёрный маг близок к сумасшествию. Он в отчаянии, и отчаяние толкает его на то, что и впрямь может войти в историю как второй Катаклизм.***
Смуглые пальцы скользят по груди светлого мага — бинты с неё уже давно сняли, а на коже не осталось и следа. Круговые движения ласковые и вместе с тем гипнотизирующе-повторяющиеся. Как мантра. Как особая форма чародейства. Эта магия не имеет никакого отношения к чёрной. Это обряд кочевника, заключающего зло в круг, замыкающего его там. Дерем смотрит на чародея из-под ресниц. Изаран словно не видит этого взгляда, его тонкие и сухие губы беззвучно шевелятся. Он и впрямь ворожит, хотя охотник и не чувствует манны. Щупальца проклятия шевелятся, светлый маг чувствует это, хотя по всем параметрам не должен. Становится больно. Дерем сжимает челюсть, и боль отдаётся уже в зубах. Изаран приподнимается на локте, смотрит только район солнечного сплетения светлого мага. Теперь-то манна чувствуется. Лёгкий и заунывный напев слышится. Чёрный маг повторяет его раз за разом, голос его, глубокий и хриплый после сна, сам источает магию, хоть и не имеет к ней никакого отношения. Дерему легче от звуков этого голоса при всей их гортанной агрессивности. Проклятие словно бы совершает кувырок и срывается с крючка. Боль отступает, охотник вдыхает полной грудью, а вот чародей ударяет кулаком по матрасу со всей силы и злости, так что кровать жалобно скрипит. — Дьявол… Дерем, не веря, смотрит на супруга, но не успевает разглядеть лица потому, что Изаран как-то резко льнёт к нему всем телом, а лицо прячет на груди. А может, и не прячет, и, скорее, это даже верно, но за каскадом чёрных волос его не видно. Но видеть и не нужно. Светлый маг слышит протяжный и отчаянный стон, чувствует, как на грудь ему что-то капает. Чародей поднимает голову медленно. Тонкие губы искривлены в какой-то отчаянно-горькой усмешке. По скулам текут слёзы. Скупые, но оттого особенно выразительные. Тёмные глаза блестят влажно, солёные капельки бисером нанизаны на острые и длинные ресницы, но всё это вторично на фоне выражения отчаяния. Дерем смотрит и не верит. Чувствует, как дрожит горячее тело под боком. Охотник никак не может осознать в полной мере того простого факта, что Изаран боится. Это так же немыслимо, как если бы солнце вдруг село на востоке. Его чародей, его Изарэ, который не боялся даже в Северной Яме, не боялся, когда его пытали, когда обложили со всех сторон, когда шансов, казалось, и впрямь не было, который не боится никого и ничего, дрожит теперь. Мэстр «Ириса», живая и страшная легенда, бесспорно, одна из сильнейших политических фигур современности, боялся и был растерян. А ещё плакал — впервые за время их знакомства. Слёзы после пережитых трёх ночей кошмаров Дерем не считал. То была истерика, и чародей никак не мог её контролировать. Теперь же совсем другое дело. Слёзы уже высохли, хотя ресницы ещё были влажными, но они были. Злые слёзы бессилия и унижения. Действительно, сложно унизить кого-то, кто может перерубить гору, изменить течение реки, разделить континент на два материка, но Сарту это удалось. Изаран не мог выдрать проклятия из груди мага. На фоне того, что он мог, это казалось мелочью, но конкретно эта мелочь была роковой. Дерем мягко улыбается и нежно обнимает затравленного чародея. Потом ещё и целует в лоб, максимально удобно устраивает на кровати, не забыв укрыть одеялом. Изаран вздыхает прерывисто, с придыханием, словно сдерживая или глуша остатки рыданий. — Слабак… — Какая чушь. — Нет. Не чушь. Я не могу это выдрать. По крайней мере, так, чтобы не оборвать при этом твою жизнь. Я абсолютно бессилен. — Ты любишь себя накручивать. Прям удовольствие от этого получаешь. — Не получаю. — Получаешь. Притом почти сладострастное. — Это сейчас намёк на мою порочную натуру? — Это констатация факта. Твою любвеобильность я пороком не считаю. Несмотря на господствующее настроение уныния, чародей иронично смеётся. — Меня всегда поражает, как ты подбираешь слова. Говори уж прямым текстом — похоть. — …А ещё ты любишь всё очернять. То, что тебе требуется для удовлетворения больше ласки, чем другим, ещё не говорит ни о похотливости, ни об испорченности. Надо и надо. Если я могу эту потребность удовлетворить, то и славно. — Мда… — чародей, окончательно успокоившись, устраивается под боком мага совершенно вольготно. — Я так и не понял до конца: то ли ты маскируешься под святого, то ли, по недочёту, твой нимб где-то потерялся. Ладно. Завтра я попробую ещё раз. — Уже лучше. Такой твой настрой мне нравится определённо больше. Уже почти заснув, Дерем бережно проводит по смуглому плечу. — Изарэ?.. — Ммм?.. — Если я умру… — Не начинай. — Нет, послушай. Если я умру, пусть моё тело будет где-нибудь недалеко от форта. — В море выброшу. За то, что спать не даешь. Охотник задорно фыркает и целует смоляную макушку. — Сильно в этом сомневаюсь. Скорей уж организуешь саркофаг и будешь бродить подле, как неупокоенная душа. Вот этого и не нужно. Лучше где-нибудь в саду. И без всяких глупостей в виде надгробия. Будет чудесно, если положишь мне на грудь яблочное семечко. Изаран поднимается на руках стремительно. Смотрит недобро, и зрачки его отливают фиолетовым. — Ни за что. Ты не будешь Эй-Сири*. — Я мог бы быть рядом с тобой. — Рядом?! Это ты называешь рядом?! Если это твой выход решения проблемы, то после того, как я сотру с лица земли Азуран, пусть мне отрубят голову и бросят рыбам. Чудесная будет компания! Хранитель дома и Душа сада. — Изарэ, я не хочу, чтобы ты становился Эй-Вокко. — А я не хочу, чтобы ты становился Эй-Сири, но ты же меня не спрашиваешь! Светлый маг тяжело вздыхает и притягивает раздражённого чародея обратно в объятия. Гладит по голове и плечам, пока тот отходит от очередной вспышки. — Изарэ, я не хочу умирать. Не хочу оставлять тебя. Но если это случится, месть — не выход. Тебе не станет легче. — Я знаю. Знаю, как и то, что после исчезновения Измарена я не перестал быть дорогой шлюхой. Ни боль, ни прошлое не ушли. Нет. Я к этому и не стремлюсь. Чтобы ушла боль — нужно, чтобы ты воскрес. Я не буду искать утешения, Дерем. Я буду искать мести ради мести. Боли ради боли. Да, это дурно. Да, это мне не поможет. Нет, я не оставлю этого пути, если карта ляжет таким способом. Я знаю себя. И ты меня знаешь. Удивительно, если Сарт не поймёт, что ты — единственный барьер между мной и его жизнью. Давай спать. Это недобрые темы. Дерем вздыхает, но не спорит. Парадоксально всё же. Надо жить для Изарана, надо жить для себя, надо жить для Сарта, который косвенно виноват в его возможной смерти. Ах да, ещё нужно жить ради мира. А то этот сумасбродный чародей разорвёт его на куски, и собирай потом до посинения…***
Весь месяц Изаран был занят порталом. Он делал его на совесть — так, чтобы контролировать его каждый миг. Он танцевал со всем мастерством, на какое был способен, иногда даже по ночам. В постели ему теперь совершенно не было удержу. И даже не столько от потребности, сколько от того, что он прощался. У Дерема было полное ощущение, что оставшиеся три месяца остались не ему. Они разделили их пополам, чародей собирался уйти в отрыв, а после и за грань на полном серьёзе. Он не собирался как-то длить свою жизнь без охотника. Сказать, что два ордена были в ужасе от происходящего, — не сказать ничего. Эль-мэстры, мэстр Зирингар, с которым Дерем окончательно примирился, в три голоса говорили чародею, что он задумал безумную глупость. Изаран не слушал. Он занимался порталом и светлым магом, все остальные вопросы его не волновали. В последнюю ночь перед визитом магистра ни Изаран, ни Дерем не могли уснуть. О близости ни один даже и не заикался. Сейчас это было бы кощунственно. — Пойдём хоть поплаваем. Лето же. Море тёплое. — Ага. В таком топиться одно удовольствие. Усмешка тонких губ должна была быть язвительной, а вышла несчастной. Дерем мягко её стёр и потянул чародея за собой на пляж. Море действительно было тёплым и тёмным. Дерем в открытую любовался чародеем, а тот, шутя, уходил на самое дно и так же легко всплывал. В неверном свете луны казалось, что губы у него посинели, а щёки как-то особенно сильно запали, и тут Дерем вспомнил предсказание Холодной Крови. Сердце твоё вниз я утяну, Вместе со мной спустишься ко дну, Станешь меня обнимать руками холодными, Выбрала ты смерть себе сама, Очи твои затопила тьма, Век вековать ныне будешь с нами, свободными. Чародей удивлённо посмотрел на мага. Он никогда не слышал, чтобы тот пел, тем более такое. Твои сёстры так веселы, Зубы остры, губы гнилы, Но не видят зла те, чья кровь тепла. Осока, тина и камыш, В глубине до поры ты спишь, Ожидая их, до поры живых.* — Я не помню, чтобы ты пел. — Я думаю, ты понял почему. Голоса у меня нет от слова совсем. — Неправда. Да, не оперный, но хороший. А что это за песня? Какая-то она… мрачная. Дерем рассказал о встрече. И о том, что ему не спели и чем это обосновали. Изаран слушал не перебивая. Он наполовину оставался в воде, сложив руки на камне и чуть хмурясь. — Ну, ты нашел кого слушать. Русалку, у которой мозги то ли есть, то ли нет. — Но он ведь не соврал. Только я так одного и не понял: какое отношение ты имеешь к морскому народу. Чёрный маг хмыкнул и вылез из воды. Он долго вытирался. Использовать чары самому не хотелось, но он не возражал, когда это сделал Дерем, и тут же привалился к сухому и солёному боку мага. — Моё имя состоит из двух рун: из — кровь, сердце и ра — холод, спокойствие. Спокойный, хладнокровный. В понятии кочевников мужчина должен обладать этими качествами сполна. Как видишь, никакой хвостатой прабабушки у меня в роду не водилось. На хладнокровного я, по-моему, тоже не тяну, но не менять же имя. Тем более мне нравится, как оно звучит в твоём исполнении. Это у меня с глазами что-то не так или правда посветлело? — С твоими глазами всё в порядке, просто рассвет. Да ясный такой… Солнце и впрямь вставало над спокойным морем. На небе не было ни облачка. Изаран тихонько вздохнул и, поцеловав охотника в плечо, поднялся. — Пойдём, пора.***
— Тебе не мешает? — Нет, делай что хочешь. Чародей судорожно разбирал последние документы, а Дерем неспешно заплетал ему косу, попутно вплетая в неё все украшения, какие были под рукой и более или менее сочетались между собой. Где-то на острове пробил колокол. Изаран дёрнулся, вставая, и коса ударила по спине. — Оу! Таким и убить можно. Во всех смыслах… Чародей перекинул косу через плечо, задумчиво рассматривая её в зеркале, а потом так же задумчиво снимая все остальные украшения, оставив только колье. — Зачем? — Дерэ, от дела рук твоих манной фонит так, что мама не горюй. А я не на войну иду. Сарт, конечно, сильнее, но это ещё не значит, что, если дело дойдёт до поединка, я не смогу его победить. — Давай расплету. — Не надо! Чародей сначала в косу вцепился, а потом перекинул за спину и двинулся бочком от мага. Потом так же стремительно развернулся в дверях, вырывая прощальный поцелуй. — Изарэ, мы не навеки прощаемся. — Я знаю. Знаю, но не могу по-другому. Чёрный маг осторожно положил руки охотнику на грудь, чувствуя глубокое и размеренное биение. — Если это действительно моё сердце, если я его украл, забрал, съел или что я там с ним сделал, то я костьми лягу, чтобы оно билось дальше. — Даже если и нет, оно всегда будет твоим. Иди, полдень уже. Встречай своего несостоявшегося магистра.***
Изаран и Исая стояли довольно близко друг к другу. Ограничителей на ученике магистра не было. Он вообще хорошо выглядел и ни по одному параметру не был истощён. И ещё почему-то казалось, что он волновался больше мэстра «Ириса». — Мэссэ? — Да? Изаран спокойно и внимательно посмотрел на чужого ученика. — Не начинайте поединка. Пожалуйста. Не убивайте его. Я его люблю. Последнее вышло совсем уж жалко и жалостливо. Изаран косо хмыкнул, но мальчишку по носу щёлкнул не зло. — Нашел кого любить. Но если сам не полезет, поединка не будет. Радовался бы, домой отправляешься. Площадку, на которой чародей организовал портал, обходили десятой дорогой, и даже теперь нигде не было ни души. Дерем — и тот был где-то за дальними колоннами. В небе, пронзительно вереща, пролетела чайка. Концентрические меловые круги вспыхнули синим и тут же погасли. — Доброе утро, Изаран. — Доброе утро, Сарт. Если оно доброе. Иди, Исая. Молодой мужчина поколебался, но всё же пошёл. Дойдя до внутреннего круга, он оказался в отнюдь не учительских объятиях. Изаран с любопытством наблюдал метаморфозу из грозного магистра в простого влюблённого человека. Что ж, запросто. Сарт ведь немногим его старше. Хотя в русой косе уже серебрится седина, да и морщины довольно чётко обрисованы. Должность магистра никого не красит. Только старит. Сундуки и ларцы с украшениями и золотом полукругом разместились у портала. — Компенсация за навет. Ну и за твой город. Изаран окинул богатства равнодушным взглядом и протянул руку. — Дай мне, пожалуйста, печатку, проклятие из которой стащил твой ученик. Голос чародея не дрожал. Выражение глаз не поменялось, даже когда Сарт явственно захотел уйти. Но не ушёл, стоял, всё так же прижимая ученика к сердцу. — Чем за неё заплатишь? — Да отдай же ты её! — Исая неожиданно вырвался и почти затряс учителя. — Отдай, это проклятие попало на охотника, а они в браке. Если один умрёт, вся сила перейдёт к другому, а конклав и так не может справиться ни с «Ирисом», ни с их мэстром! Отдай, я тебя умоляю. Я тебя прошу, отдай. Исая уже почти стоял на коленях. Он не притворялся. Действительно переживал, только непонятно, за кого больше. Сарт смотрел на ученика долго и проникновенно. — Хорошо. Встань. Изаран поймал печатку, почти не глядя на неё. Магистр чуть склонил голову на прощание. Изаран ответил зеркальным жестом. — Прощай. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся. — А я-то как надеюсь. Портал вспыхнул ещё раз, и на площадке стало совсем пустынно. Чародей рассматривал кольцо с плоским гиацинтом недоверчиво. Манна в нём была, но как-то немного… Дерем подошёл неспешно и неслышно, осторожно приобняв чародея за талию. — Ну как? О, смотрю, в Сарте проснулась совесть. Хотя, скорее всего, просто Совет Охотников прижал. Изарэ? Мэстр «Ириса» обернулся к магу и сделал всего один пас рукой. Печатка упала, камень в ней раскололся. Дерем вздохнул глубоко и свободно. Изаран положил левую ладонь магу на грудь. Сердце охотника стучало глубоко и ровно. — Дерэ, наш брак же бессмысленен по факту?.. — Не скажи. Если меня убить, то вся моя сила перейдёт к тебе. — А толку мне от ихора? — Изарэ, сила. Не её вид. У тебя резерв манны мог увеличиться вдвое. Смотрю, кто-то всё же плохо читал об этой разновидности брака, — Дерем насмешливо фыркнул, сжимая смуглую ладонь у себя на груди. — Жалеешь, что так удачно не разжился таким богатством? — Я тебя сейчас ударю, — несмотря на угрозу, чародей целовал супруга очень нежно. — Нет. Не жалею. Мне не нужна сила, мне нужен ты. Живой и здоровый. Чем займёмся через месяц? — Ты вроде бы хотел попутешествовать и учеников. Почему через месяц? — Ну так медовый месяц ты мне всё ещё должен. Первую брачную ночь, ты, так и быть, отработал. Дерем рассмеялся, а потом взял чародея под руки, приглашая его в танец. — Как угодно моему владыке. Изарэ? — Ммм? Чародей уже вовсю делал лёгкие па, не отпуская, впрочем, рук мага. — Я тебя люблю. Стремительный прыжок прочь и два обратно, притом в результате второго ноги чародея оказываются у мага на талии, а сам он прижимается всем телом, держится за широкие плечи охотника и целует, пока совсем не остаётся воздуха. — Я тебя тоже. Выдержки из предисловия к историческому труду «Биографии прославленных магов и чародеев всего мира» Составитель Зирингар Эно. Последующая корректура Теяр Лерее Иллюстрации, пометки, сноски, хронология — Вирриан де`Врэ «Любой хоть сколько-нибудь значимый в истории маг имеет помимо родового имени прозвище. У мэстра Изарана Дю-Шане прозвищ было два десятка. В большинстве своём нецензурных. Мэстр Семи Городов — то, что закрепилось в истории. Пять городов из этих семи были стёрты с лица земли, два восстановлены фактически из праха». «Мэстру Дерему де`Мирсо повезло немногим больше супруга. И, хотя учёное сообщество запомнило его как Ключника благодаря созданному им универсальному ключу от чёрных проклятий, дурная слава совершенно незаслуженно оттеняет доброе имя этого мага». «Раздел, посвящённый деяниям двух этих магов, не ставит своей целью их оправдывать или обелять. Авторы хотят одного — рассказать правду и поведать о тех событиях, свидетелями и участниками которых были они сами». Справка по миру: Катаклизмом считают инцидент, когда чародей затопил остров в отместку за смерть своей любимой. Сугубо личное горе обернулось трагедией мирового масштаба. * Для заключения брака действительно нужен браслет. Для расторжения его необходимо снять. Помимо этого, есть соответствующие ритуалы и законодательные процедуры, коими маги, конечно же, пренебрегли. В случае с обычным заключением брака такое поведение наказуемо. Но однополые браки имеют поблажки в виде более простых процедур, да и разводы обычно проходят довольно мирно, без дележа имущества в пользу «матери с детьми». Браки между магами вовсе отличительная категория в силу того, что люди с даром — особая каста. Эй-Сири* — дух-защитник сада. Появляется из тела погибшего мага, если на грудь ему положить яблочное зёрнышко и произвести ритуал. Эй-Сири может погибнуть, только если уничтожить яблочное древо, которое вырастет, напитавшись крови из сердца покойного. * Строфы из песни группы Wallace band — РусалкаКонец